The King's Mate | Пара Короля

После окончания встречи Хуа Чэн и Се Лянь показали Мин И, а также Яньли и Цзысюаню их новые резиденции во внутренних дворцовых стенах. Все трое были потрясены великолепием своих новых домов, несмотря на то, в каком состоянии они находились. По словам Хуа Чэна, в царстве демонов жилые помещения были очень тесными, особенно по сравнению с дворцовыми постройками. Когда Се Лянь узнал об этом факте, его уже не удивляла такая реакция, а лишь слегка забавляла. Но главное, он был рад, что их новые друзья отнеслись к переменам благосклонно. Когда нужно было объяснить Жое и Эмину, что Хуа Чэн и Се Лянь уедут на неопределенное время, дети, как и ожидалось, восприняли это не слишком хорошо. Се Ляню и Хуа Чэну пришлось утешить и дать им множество необычных обещаний, прежде чем Жое смирилась с предстоящей разлукой. Прошлой ночью Се Лянь поднял вопрос о том, что детей придется оставить так скоро после воссоединения с ними, и что стоит отложить поездку в Баньюэ, чтобы дать им время привыкнуть ко всем переменам. Однако Хуа Чэн напомнил ему, что Жое и Эмин — не только их дети, но и наследные принцесса и принц Уюна. Они принадлежали к королевской семье и должны были усвоить, что страна превыше всего, и что для правильного управления ею необходимо идти на жертвы. Поскольку Се Лянь сам воспитывался как принц, ему был более чем знаком этот образ мыслей, и он укорял себя за то, что не считает своих детей королевскими особами. В его понимании они оба были еще младенцами, слишком маленькими, чтобы осознать свой статус и связанные с ним жертвы. Однако Хуа Чэн был прав: Жое было уже почти восемь лет. Она умела читать и писать на продвинутом для своего возраста уровне и читала книги и свитки, в которых рассказывалось о более простых для восприятия обычаях и правилах дворца и даже о некоторых законах Уюна. Но для Се Ляня эти вещи были лишь содержанием ее уроков; он настолько вытеснил из головы реальность того, что Жое — наследница трона Хуа Чэна, что ему и в голову не приходило, что это не те вещи, которые нужно изучать обычным восьмилетним детям. Оглядываясь назад, Се Лянь пришел к выводу, что он действительно был слишком снисходителен к озорному характеру Жое и не сделал достаточно, чтобы вырастить из нее настоящую наследницу. Ей определенно не хватало дисциплины, особенно в том, что касалось контроля над эмоциями. Если посмотреть на это с другой стороны, то Эмин был полной катастрофой, — с тяжелым вздохом осознал Се Лянь. Как бы сильно Се Лянь ни любил своего сына, он был совершенно не готов к тому, что если с Жое что-то случится, то последствия будут просто немыслимыми. Если сравнивать способности детей с теми, которыми обладал он сам в их возрасте, то они были просто неприемлемы. Се Лянь всегда действовал только в интересах своих детей, но он не вел себя как родитель наследников короля. От осознания этого ему стало невероятно стыдно за себя. Конечно, Хуа Чэн не хотел, чтобы его слова звучали так, будто он укоряет Се Ляня, и чтобы омега сомневался в своих родительских способностях, но он, несомненно, чувствовал стыд Се Ляня через их связь и пытался его унять. Однако Се Лянь понимал, что это разговор для другого раза, и Хуа Чэн был полностью прав. Они и так потратили больше времени, чем нужно, и не могли позволить себе откладывать возвращение в Баньюэ, чтобы успокоить детей. Поэтому Се Лянь, как только Жое снова удалось образумить, заговорил с ней в совершенно непривычной для нее манере. — Жое. Я понимаю, что вам двоим сейчас нелегко, но ты должна помнить, кто ты. Если бы ты была дочерью фермера или торговца, я бы похвалил тебя за то, что ты такой послушный ребенок и хочешь проводить время с родителями. Но ты не дочь обычного горожанина. Ты — дочь короля Уюна. Ты наследная принцесса этой страны, и тебе нужно начать дорожить своей страной и своими будущими подданными. Королевская власть требует жертв. Нелегко руководить своей страной и делать то, что лучше для ее граждан, прежде чем делать то, что ты хотел бы сделать для себя или своей семьи. Но именно такие приоритеты ты должна иметь. Твой отец — король, и сейчас ему нужно восстановить свое положение, а я должен ему помочь. Вы оба пока не можете помочь в этих делах, но ты можешь помочь, если осознаешь свои обязанности кронпринцессы, возьми на себя ответственность за себя и своего брата и будешь вести себя наилучшим образом до нашего возвращения, — сказал Се Лянь в нехарактерно строгой манере. Жое было непривычно, что ее любимый папа говорит с ней в такой строгой манере, но после того, как нижняя губа задрожала, она прикусила ее и выпрямилась, глядя на Се Ляня с решимостью в глазах. Не успела она ответить, как Хуа Чэн тоже заговорил. — Конечно, мы выполним свое обещание привезти вам сувениры. Но мы будем знать о твоем поведении в наше отсутствие, и если оно не будет соответствовать нормам, предъявляемым к наследной принцессе, мы не будем тебе их вручать. Ты не можешь получать подарки, если не работаешь для них. Услышав это, Жое негромко сглотнула. — Да, отец, я понимаю. Я постараюсь оправдать твои ожидания и научу Эмина, как лучше себя вести, — покорно сказала она, заставив Се Ляня почувствовать гордость за нее. Он улыбнулся и нежно взъерошил ее волосы. — Меньшего я от тебя и не ожидал, — сказал он и повернулся к Эмину, который изо всех сил кусал нижнюю губу, стараясь не расплакаться. У Се Ляня возникло острое желание еще раз покрыть своим запахом своего малыша, прежде чем уйти, но он сдержался. — Эмин, пока нас не будет, слушайся сестру. Если она скажет тебе «нет», ты примешь это без слез и без шума, хорошо? Будь хорошим мальчиком и не усложняй жизнь Жое, — сказал Се Лянь тем же строгим тоном, что и Жое. От этих слов у Эмина снова задрожала нижняя губа, но вместо того, чтобы расплакаться, он кивнул. — Д-да... папочка, — неуверенно произнес он, и Се Ляню стало еще труднее не обнять его. Вместо этого он сделал с Эмином то же, что и с Жое, и просто взъерошил ему волосы, после чего отошел. — Хороший мальчик, — сказал Хуа Чэн, когда Эмину удалось ответить без слез, однако услышать такую похвалу от папы было для него слишком сложно, и шлюзы открылись еще до того, как Хуа Чэн закончил говорить. Видя поведение сына, Хуа Чэн только вздохнул, но ничуть не удивился. Да и Се Лянь, честно говоря, тоже. — Отец, папочка, не волнуйтесь за Эмина. Я позабочусь о нем. Пожалуйста, будьте осторожны в пути, — храбро сказала Жое. Се Лянь заметил, что Хуа Чэна это позабавило не меньше, чем Се Ляня, но они спокойно восприняли это указание. Хуа Чэн открыл портал, и хотя все инстинкты кричали Се Ляню, чтобы он не покидал плачущего сына, он лишь улыбнулся и помахал детям рукой, сказав «Мы скоро вернемся», после чего шагнул через портал и оказался в оазисе недалеко от городских стен Баньюэ. Через секунду к нему присоединился Хуа Чэн. Однако вместо того, чтобы сразу же начать идти к городским воротам Баньюэ, Се Лянь опустился на траву. — С ними все будет в порядке? — спросил он вслух, уже чувствуя невероятное беспокойство. — Да. Они же наши дети, — успокоил его Хуа Чэн, присаживаясь рядом. — Я не могу не волноваться, — признался Се Лянь, потирая лоб. — Это естественно, — сказал Хуа Чэн, обхватил Се Ляня за талию и заключил его в объятия. — Давай останемся здесь до завтрашнего утра. Мы не можем идти туда, когда твой разум не сосредоточен, и я хочу сначала отправить туда своих бабочек, чтобы получить представление о том, что нам предстоит. Я не мог сделать это из Гуйши, потому что расстояние слишком велико. Услышав это, Се Лянь позволил себе расслабиться и прижаться к Хуа Чэну. — Наверное, это разумная идея, — пробормотал он. — Это моя идея, так что, конечно, она разумная, — усмехнулся Хуа Чэн и прижался поцелуем к виску Се Ляня. Возможно, потребуется некоторое время, чтобы привыкнуть к новому покалыванию, которое вызывали поцелуи его пары, но, несмотря на это, Се Лянь не мог не хихикать над игривым высокомерием Хуа Чэна. — Конечно, — усмехнулся он и еще глубже зарылся в объятия. К этому времени уже наступил поздний вечер, поэтому, несмотря на пустыню, было очень холодно, и хотя Се Лянь любил обниматься с Хуа Чэном, сейчас он делал это в основном для того, чтобы не замерзнуть. — Как ты себя чувствуешь, гэгэ? Ничего не болит? — спросил Хуа Чэн через несколько минут после того, как они нашли удобное положение, в котором им обоим было удобно прижиматься друг к другу. — Ничего не болит, просто устал и хочу спать, — пробормотал Се Лянь. Днем он этого не замечал, но сейчас его тело уже не было таким крепким, как до нападения. — Этого следовало ожидать, — вздохнул Хуа Чэн. — Твое тело прошло через многое, а ты еще и пренебрегаешь им. Когда мы здесь закончим, нужно будет позаботиться о том, чтобы как следует тебя накормить и восстановить мышцы. Ты был неподвижен и сидел на чайной диете более 40 дней, я не удивлен, что твое общее состояние ухудшилось. Мне просто жаль, что я ничего не мог с этим поделать. — Тебе нужно перестать быть таким строгим к себе. Благодаря тебе я до сих пор жив. А над всем остальным можно поработать, — попытался успокоить Хуа Чэна Се Лянь. Но Хуа Чэн только вздохнул. — Кстати, о работе... — начал Хуа Чэн, но тут же прервался, чем привлек внимание Се Ляня. — Хм? — спросил он, когда Хуа Чэн замолчал, хотя прошло уже довольно много времени. — Я... я настолько плохой отец, что это просто смешно. Гэгэ, представляешь, за эти 40 дней я ни разу не навестил наших детей! — Хуа Чэн рассмеялся в крайне самоуничижительной манере. Услышав это, Се Лянь почувствовал, что должен быть удивлен больше, чем на самом деле. Хуа Чэн всегда был немного неловок, когда общался с их детьми. С Жое он стал общаться лучше, когда она немного подросла, но его отношения с Эмином были просто катастрофой, хотя и не такой катастрофой, как раньше. — Почему ты этого не сделал? — с искренним любопытством спросил Се Лянь. — Наверное... в основном, конечно, потому, что я не хотел оставлять тебя, но еще я не знал, как с ними общаться. Они так выросли с тех пор, как я видел их в последний раз, что было странно притворяться, будто я могу просто продолжить начатое. В этом есть смысл? — спросил Хуа Чэн, выглядя невыносимо неуверенным. — Конечно. Мы будем работать над этим вместе с моим здоровьем, как тебе такая идея? — с нежной улыбкой предложил Се Лянь и прижался к щеке мужа. — Но мне любопытно, — продолжил Се Лянь, прежде чем Хуа Чэн успел ответить. — Что именно? — Я знаю, почему ваши отношения с Эмином начались так плохо, но мне казалось, что какое-то время вы очень хорошо с ним ладили. Мне интересно, почему все снова ухудшилось, — размышлял Се Лянь. Хуа Чэн вздохнул. — Я тоже об этом думал. Не то чтобы я специально пытался быть с ним жестоким. Просто... мне кажется, было бы проще, если бы он не был так похож на меня, — тихо признался Хуа Чэн. То, что Эмин выглядел как маленькая версия Хуа Чэна, было неоспоримо. Однако последствия, к которым привело заявление Хуа Чэна, крайне обеспокоили Се Ляня. — Что ты имеешь в виду? Разве это не должно облегчить задачу? — Может быть, — усмехнулся Хуа Чэн. — Но когда я вижу его, я не могу не вспоминать свое детство. Если бы я был таким же слабым и плаксивым, как он, то не смог бы прожить достаточно долго, чтобы встретить тебя. В такие моменты мне просто хочется вбить в него немного хладнокровия и закалить его. Если он будет продолжать плакать каждый раз, когда почувствует себя хоть немного расстроенным, то через несколько лет станет еще большим позором, чем сейчас. Но я не знаю, как укрепить его характер, и мне не нравится терпеть такие неудачи; я не должен подводить собственного ребенка, — отмахнулся Хуа Чэн. Хуа Чэн редко так открыто говорил о своих родительских чувствах, но, слушая его речь, Се Лянь не мог не почувствовать облегчения. Как бы он ни старался отрицать это, его всегда беспокоило, что в глубине души Хуа Чэн все еще обижается на их сына из-за обстоятельств рождения Эмина. Однако теперь он знал, что его поведение исходит из лучших побуждений, и это было единственное, что имело значение для Се Ляня. Конечно, Хуа Чэн был невероятно неуклюж в роли родителя, но это не страшно. С этим можно смириться. — Не то чтобы я не мог понять, почему ты так себя чувствуешь, но твои обстоятельства в детстве были совсем другими, чем у Эмина. Но ты и сам это знаешь. Я согласен, что нам нужно что-то делать с чувствительностью Эмина. Ему уже пять, он не может плакать из-за каждой мелочи. Но с ним я чувствую, что это не... Я думаю, что с ним это происходит от неуверенности в себе, понимаешь? Мне кажется, ему очень не хватает уверенности в себе, и, учитывая, как сильно он тебя обожает, я думаю, для него было бы чудесно, если бы ты уделял ему больше внимания. Я знаю, что ты и так уделяешь ему много внимания, но наблюдение сильно отличается от взаимодействия. Может быть... может быть, тебе попробовать обнюхать его, когда мы вернемся? Уделять ему время, чтобы обниматься с ним раз в день? Он будет просто на седьмом небе от счастья, — усмехнулся Се Лянь. — Конечно, первые несколько раз он будет плакать от счастья, но я думаю, что ему станет лучше, когда он почувствует, что ты его поддерживаешь, — попытался объяснить он. — Если я это сделаю, мне понадобится, чтобы ты остался со мной, — пробормотал Хуа Чэн, уткнувшись головой в плечо Се Ляня. — Думаешь, я пропущу это? — рассмеялся Се Лянь. — Ни в коем случае. Мне нужно посмотреть на реакцию Эмина, когда он получит от своего отца немного ласки, — усмехнулся он и начал гладить Хуа Чэна по волосам. Его пара только вздохнула и обняла его еще крепче.