The King's Mate | Пара Короля

Когда Хуа Чэн закончил говорить, Се Лянь чувствовал себя довольно сложно. Несмотря на все попытки Хуа Чэна дать Се Ляню время на осмысление некоторых фактов во время его... доклада, омеге пришлось многое принять. Если честно, то первой мыслью было, что Хуа Чэн сбился с пути истинного, и что он сделает все возможное, чтобы потакать ему и поддерживать его, но он был слишком честен и стыдлив, чтобы даже смотреть Се Ляню в глаза на протяжении большей части своего рассказа, так что омеге было очень трудно не поверить ему, каким бы абсурдным это ни казалось. Но как он мог принять тот факт, что его муж — полудемон, полугибрид хули-цзин, способный творить магию, и при этом не усомниться в его здравом уме? К сожалению, Се Лянь тут же вспомнил об инциденте в лесу и о существах за дверью, которые доказывали, что Хуа Чэн действительно говорит правду. Се Лянь не мог себе представить, что муж специально лжет ему, но... в это все равно было трудно поверить. Однако последующая история была еще более нелепой, и Хуа Чэн не мог ее выдумать, даже если бы немного растерялся. Ведь через их связь он чувствовал его искренность, стыд, неуверенность и раскаяние. А это уже само по себе говорило о многом: чувства можно было заметить только в том случае, если они были невероятно сильны. Если бы Хуа Чэн был лишь слегка смущен, Се Лянь не смог бы догадаться об этом. Но то, что он так отчетливо различал его эмоции, уже говорило о том, что альфа испытывает их очень сильно, и этим просто невозможно манипулировать. Хотя Се Лянь не сомневался в способности Хуа Чэна свергнуть любого короля или императора и сесть на его трон, но ему просто было немного сложнее поверить в то, что он, будучи связанным с Сань Ланом, должен был стать бессмертным. Когда альфа рассказал ему о нефрите, который он вставил в шею Се Ляня, он потрогал рукой это место и действительно почувствовал там крошечный, плавно закругленный и холодный как камень выступ. Это испугало его, и он не мог притворяться, что это не так. Осознание того, что он был практически мертв и жив только потому, что муж сделал все возможное, чтобы спасти его жизнь, чего бы это ни стоило... с этим, конечно, нужно было научиться смиряться. Однако всепоглощающая благодарность, которую он испытывал к Хуа Чэну за то, что тот сделал так много, чтобы сохранить ему жизнь, не требовала предварительного размышления. Если бы он умер и оставил свою дочь одну в лесу наедине с чудовищем, не найдя Эмина и не увидев Хуа Чэна в последний раз... он бы умер только с сожалением. И хотя Се Лянь действительно хотел бы быть в сознании, когда Хуа Чэн ставил ему связывающую метку, он понимал, почему это нужно было сделать до того, как он отошёл бы в мир иной. Но раз это был эффективный способ сохранить ему жизнь, Се Лянь не мог сомневаться в том, что Хуа Чэн и, соответственно, он сам действительно бессмертны. С точки зрения логики, это имело смысл. Но его так трудно было понять! Поэтому он сосредоточился на том, что его альфа был демоном. Демон, который был ядовит для него. И это не было проблемой, если он выпивал по четыре чашки какого-то особого чая в день...? Се Лянь понимал, что, вероятно, должен испытывать ужас при мысли о том, что его муж превратился в какое-то существо, о котором рассказывают только в легендах и старых сказках, чтобы запугать детей и заставить их слушаться. Но если честно, ему было любопытно. Поэтому, как только он кое-как переварил всю информацию, которую вывалил на него Хуа Чэн, Се Лянь встал с кровати и на шатких ногах подошел к своему альфе, а затем позволил себе упасть к нему на колени. Как и следовало ожидать, альфа рефлекторно поймал его в надежный захват, хотя через мгновение все его тело напряглось. Хорошо зная своего мужа, Се Лянь понял, что, скорее всего, в его голове крутятся какие-то глупые мысли, которые не позволяют ему вступать в физический контакт с Се Лянем. Поэтому, конечно же, омега устроился поудобнее на коленях альфы, раздвинув их, и наконец-то поцеловал его. Поцелуй должен был быть целомудренным и ободряющим, но почему-то быстро перерос в нечто более страстное и жаркое. На самом деле, Се Лянь слишком сильно хотел выразить свою признательность Хуа Чэну за то, что тот сохранил ему жизнь, и в итоге сам просунул язык в рот альфы. По крайней мере, это заставило Хуа Чэна схватить его за бедра и ответить взаимностью, хотя он и не был таким напористым, как обычно. Признаться, Се Лянь был довольно неуклюж в своем возбуждении от того, что наконец-то снова оказался с парой, и, побаловав его еще несколько мгновений, Хуа Чэн мягко, но решительно отстранился от него. Если честно, Се Ляню потребовалось все его самообладание, чтобы сидеть и слушать рассказ Хуа Чэна, и он понимал, почему ему было необходимо знать о физических изменениях, через которые прошел его альфа за эти несколько месяцев. Но было невероятно трудно оставаться на месте, не прижиматься к нему и не слушать о его переживаниях, сидя на коленях и в объятиях Хуа Чэна. Сейчас Се Лянь хотел только одного: прижаться к альфе, целовать его и уверять себя, что он действительно рядом, что это не просто его разум разыгрывает его. Но он также знал Хуа Чэна. Ему даже не требовалась их связь, чтобы понять, что Хуа Чэн очень переживает из-за того, что случайно отравил Се Ляня, хотя, очевидно, уже разработал противоядие. Правда, язык Се Ляня немного пощипывало, но поцелуи Хуа Чэна были далеко не болезненными. К тому же, Се Лянь не мог не задаться вопросом, как это покалывание будет ощущаться в его интимных местах, и при одной только мысли об этом он едва не сжал бедра. — Гэгэ... — начал Хуа Чэн, — ...Я не знаю, безопасно ли нам целоваться, — сказал он с болезненным видом. Се Лянь понял, к чему он клонит. — Сань Лань... — начал он, но не смог правильно сформулировать свои мысли и поэтому ненадолго замолчал, прежде чем продолжить. — Сань Лан, разве ты не сказал, что пока ты жив, я тоже не могу умереть? — Да, но это не гарантирует ни твоего здоровья, ни благополучия. Я не хочу, чтобы ты был несчастен, — тихо ответил альфа, избегая смотреть в чужие глаза. Се Лянь ожидал такого ответа. — Даже если я заболею или твой яд попадет в меня, несмотря на то что я пью этот чай... Я знаю, что, пока я жив, ты будешь меня защищать. Ты уже однажды вернул меня с того света, и я верю, что ты не оставишь меня калекой, — попытался успокоить Хуа Чэна Се Лянь, но в ответ получил страдальческую гримасу. — Гэгэ, ты не знаешь, что может сделать с тобой мой яд. Мне снились кошмары, в которых ты умирал из-за него, и я не хочу видеть, как он действует на тебя в реальной жизни. — А я знаю, что до этого не дойдет. Ты уже достаточно изучил этот вопрос, чтобы спасти меня однажды, и никто не помешает тебе продолжить исследования, если ты захочешь. Сань Лан, я доверяю твоим исследованиям и твоим возможностям. Я доверяю тебе. Больше, чем кому-либо другому. Я знаю, что с тобой я буду в безопасности, несмотря ни на что. И я знаю, что ты тоже мне доверяешь. Верно? — спросил Се Лянь. — Конечно, я тебе доверяю! — яростно ответил Хуа Чэн, даже немного обидевшись на то, что такой вопрос был задан. — Значит, ты можешь доверять и моим суждениям, не так ли? В глазах Хуа Чэна появилось сложное выражение, и в конце концов, спустя несколько долгих мгновений, он закрыл их, тяжело вздохнув. И Се Лянь понял, что его альфа сдался. — Гэгэ... Если вдруг что-то будет не так, неважно, что именно, даже если это будет просто небольшой зуд, ты должен сообщить мне. Мне удавалось лечить яд только на ранних стадиях, и я не хочу, чтобы ты становился моей лабораторной крысой, — умолял Хуа Чэн. — Обещаю. Сейчас мой язык немного покалывает, но он даже не чешется. Просто ощущение... интересное. Но оно уже проходит, — сказал Се Лянь, быстро выполнив свое обещание. Услышав это, Хуа Чэн нахмурил брови. — Если повезет, со временем у тебя выработается иммунитет. Давай просто... постепенно увеличивать нашу физическую близость в течение следующих нескольких месяцев, хорошо? Я хочу быть уверен, что у тебя не будет передозировки. Се Лянь вздохнул, но кивнул, решив, что это справедливый компромисс. Таким образом, он сменил тему. — Ты уверен, что наши дети в безопасности с твоими друзьями? — не мог не спросить он. Вопрос вызвал у Хуа Чэна улыбку. — В безопасности. Они жили у них последние несколько недель и уже успели полюбить друг друга, — заверил его альфа. Это заставило даже последнюю каплю напряжения покинуть плечи Се Ляна, и он расслабился, прижавшись к своей паре. Хуа Чэн, не теряя времени, крепко обхватил Се Ляня и притянул его еще ближе. Они просидели так некоторое время, не разговаривая, просто наслаждаясь тем, что снова оказались рядом после столь долгой разлуки. И Се Лянь действительно чувствовал себя в объятиях Хуа Чэна как дома. Это было лучшее, что он чувствовал за долгое время. После нескольких минут объятий он даже начал мурлыкать, что вызвало у альфы тихое хмыканье. Се Лянь не мог заставить себя смутиться, он просто был счастлив, что наконец-то воссоединился со своей парой, даже лучше — со своей связанной парой. А то, что Сань Лан в этот момент был так же счастлив, как и омега, делало это еще лучше, подумал он и прижался еще сильнее. Однако в конце концов Се Лянь стал слишком любопытным и не смог удержаться, чтобы не расспросить Хуа Чэна об открытиях, которые он сделал для себя за время его отсутствия. — Ты действительно можешь менять свою внешность на любую другую? — спросил он, заставив Хуа Чэна вздохнуть. — Да. — Даже в булочку с мясом? Услышав этот вопрос, Хуа Чэн разразился смехом, отчего Се Лянь почувствовал себя весьма самодовольным. — Да, но я боюсь, что гэгэ меня съест, если я ему покажусь таким, — поддразнил Хуа Чэн, заставив Се Ляня игриво надуться. — Может, тогда покажешь мне что-нибудь еще? Хуа Чэн на мгновение замешкался, прежде чем ответить. — Я... могу показать гэгэ, как выглядит мое естественное тело теперь, когда я демон, — сказал он, излучая нервозность и беспокойство. Се Лянь лишь тепло улыбнулся и слегка приподнялся. — Я не знал, что твой естественный облик тоже изменился. Хотелось бы на это посмотреть, — подбодрил он своего альфу. Хуа Чэн кивнул, и через мгновение Се Лянь увидел, как на его глазах внешность мужа изменилась до неузнаваемости. Самыми заметными были, конечно же, рога. Они были черными, как тень, и казались немного чешуйчатыми. Длиной они были примерно с предплечье Се Ляня и росли к спине, а их концы были направлены вверх. Следующее, на что обратил внимание Се Лянь, были глаза. Они были светящимися красными, как и правый глаз Хуа Чэна, но теперь светились ярче и интенсивнее. Кроме того, уши и клыки изменились совсем незначительно: их кончики немного удлинились и заострились, но это не было слишком резким изменением. По крайней мере, не так сильно, как руки, лежащие на бедрах Се Ляня. Цвет рук Хуа Чэна и большей части его предплечий стал таким же черным, как и его рога. Это резко контрастировало со светлой кожей его локтей, тем более что постепенного перехода не было: черные участки заканчивались рваными шипами разной длины, поднимавшимися вверх по рукам. Почувствовав любопытство, Се Лянь прикоснулся к черным частям рук своего мужа и обнаружил, что кожа стала невероятно жесткой. Увидев такие же черные и почти пугающе длинные когти на его пальцах, Се Лянь подумал, что, возможно, эти изменения призваны поддерживать то, что эти когти могут делать. Ведь потерять коготь во время боя из-за того, что кожа вокруг него была слишком слабой, чтобы удержать его на месте, было бы просто смешно, подумал Се Лянь, одновременно убедившись, что верхние руки Хуа Чэна на ощупь остались такими же, как и раньше. Поскольку Се Лянь уже вовсю трогал Хуа Чэна, он не смог больше сдерживаться и протянул руку вверх, чтобы потрогать рога своего альфы. На ощупь они были... интересными. Очень твердые, как и предплечья, хотя чешуйки были немного грубее кожи. Но неприятных ощущений не было. Они оказались на удивление теплыми. Но самое интересное, что Хуа Чэну, похоже, очень нравилось, когда к нему прикасались, с немалой долей веселья заметил Се Лянь. Хуа Чэн ничего не сказал и никак не отреагировал, когда Се Лянь коснулся его рогов, но по их связи можно было понять, что это довольно чувствительная зона. Се Лянь решил ничего не говорить, но запомнил это открытие на тот случай, когда его пара снова будет готова к ночным развлечениям. К сожалению, остальная часть тела Хуа Чэна была закрыта одеяниями, и Се Лянь не мог увидеть других изменений, произошедших с телом его мужа, но это было неважно: он уже составил свое мнение. — Ты выглядишь очень красивым. Мне нравится, — промурлыкал Се Лянь.