The King's Mate | Пара Короля

Хотя первой мыслью Хуа Чэна было свалить вину на Лин Вэнь, он заставил себя рассуждать рационально и учитывать все возможные причины, по которым всё могло пойти не так. Были почтмейстер, способ доставки, существо, которое отправили для доставки писем, стражники в Баньюэ, не принимающие посылки от подозрительных личностей... В конце концов, Хуа Чэн напомнил себе, что существует множество причин, по которым письма не дошли до его гэгэ. Поэтому он решил начать расследование с самого начала цепочки — с почтмейстера. Но сначала ему нужно было отправить своих детей в безопасность к Яньли; кто знает, насколько неприятной станет ситуация, когда он начнёт допрос. К сожалению, Эмин уснул довольно давно и крепко держался за папу, сжимая одеяло в своих крошечных кулачках. Тем не менее, Хуа Чэн был сильнее и как-то сумел аккуратно поднять ворчащего сына с кровати, не разбудив его. Жое сама открыла портал, гордая тем, что так быстро научилась чему-то полезному, и все они успешно перенеслись в гостиную Яньли и Цзысюаню. Хуа Чэн не стал задерживаться для светских разговоров, но оставил одну из своих бабочек на плече Жое, что очень её обрадовало, прежде чем снова открыть портал обратно в свою спальню. Там он убедился, что подушки и одеяло его гэгэ в порядке, и что тот всё ещё в стабильном состоянии. Только убедившись в этом, Хуа Чэн покинул спальню и направился в свой тронный зал. Он совершенно не заботился о выполнении своих королевских обязанностей в первые месяцы своего правления, поэтому стражники у входа в тронный зал небрежно слонялись вокруг, пока не заметили его и не выпрямились в спешке. — Приведите мне почтмейстера-летучую мышь из Окраины, — приказал Хуа Чэн, проходя мимо них, звуча более раздражённо, чем планировал. — Слушаемся, Ваше Величество, — ответили они хором и исчезли в мгновение ока. Хуа Чэн не стал останавливаться и ждать их ответа на пути к трону, но был довольно доволен их быстрой реакцией. Внутри тронного зала стояли ещё несколько стражников, которые либо сутулились, либо развалились на полу, играя в карты. Однако когда Хуа Чэн вошёл, они стремительно привели себя в порядок и попытались скрыть следы своей бездельной деятельности. Хуа Чэн не стал их ругать; он был бы более удивлён, если бы увидел их стоящими по стойке смирно после стольких недель бездействия в этом зале. Поэтому он просто прошёл по проходу и сел на трон. — Я буду допрашивать почтмейстера-летучую мышь из Окраины через несколько минут. Я хочу, чтобы он был связан и не мог двигаться ни в каком направлении до начала допроса, — приказал он. Двое стражников немедленно шагнули вперёд после того, как он закончил говорить, и заняли позиции по обе стороны длинного ковра, который тянулся от входных дверей до платформы, на которой стоял его трон. Они не долго ждали, прежде чем стражники, которых он послал за демоном, вышли из портала, возникшего чуть ниже ковра, где уже ждали остальные стражи. Провести эту летучую мышь через портал оказалось настоящей борьбой: было много криков и насилия, прежде чем его в конце концов удалось одолеть и связать крылья, руки и ноги. Стражники заставили его стать на колени перед Хуа Чэном, двое из них держали по руке на его плече и прижимали кинжалы к его горлу, что заставило демона замереть, как только он оказался на коленях. Хуа Чэн был доволен тем, что стражники не церемонились. Летучая мышь поняла, где она находится, лишь когда не смогла пошевелиться, и заметно побледнела, увидев Хуа Чэна, расслабленно устроившегося на троне. — Предполагаю, ты всё еще помнишь меня, — лениво произнёс Хуа Чэн. — ... да, — ответил почтмейстер, хотя было очевидно, что он остерегается кинжалов у своего горла. Кто бы мог подумать, что Хуа Чэн так удобно знает простой факт: низкоуровневые демоны не являются бессмертными и могут быть убиты всеми возможными обычными способами. — Мы заключили сделку, — заявил Хуа Чэн. — ... да. — Ты не выполнил условия сделки, не так ли? — спросил Хуа Чэн риторически, полагая, что так дело продвинется быстрее, если просто предположить это, а не задавать честный вопрос. — ... — Ответь на вопрос Его Величества, — грубо сказал один из стражников, прижимая свой кинжал ближе к горлу почтмейстера. — ... нет. Хуа Чэн не знал, удивляться ли ему такому быстрому признанию или тому факту, что первый пленник оказался именно тем, кто нужен. — Где письма? — спросил он, вместо того чтобы слишком об этом размышлять. — ... я их сжёг. Услышав это, Хуа Чэн ощутил, как внутри него накапливается невероятная ярость. — Почему? — спросил он, хотя его голос звучал странно, несколько искажённо даже для самого себя. — Потому что ни один демон с единственной оставшейся мозговой клеткой не стал бы доставлять письма в пустыню! — ответил почтмейстер с раздражением. Хуа Чэн разработал теорию о том, почему Яоши постоянно застилало тёмными облаками днём, полагая, что это связано с уязвимостью к солнечному свету. Он отверг эту теорию, когда прогулка по Гуйши в солнечный день не привела ни к каким последствиям для него, но теперь казалось, что между солнцем и этим местом всё же есть какая-то связь. Хотя ему это было не слишком важно. Однако Хуа Чэн не слишком радушно отнесся к тому, что на него зарычал другой альфа. Он встал и подошел ближе к почтмейстеру, чтобы его превосходство было более заметным для демона-летучей мыши. — На твоем месте я бы дважды подумал, прежде чем рычать на меня, — произнес он низким угрожающим голосом, прежде чем продолжить допрос. — Если ты слишком труслив, чтобы пересечь пустыню, зачем ты согласился на сделку? — спросил он с усмешкой. — Потому что кольцо было слишком ценным, чтобы от него отказываться, очевидно, — ответил почтмейстер с презрением. Хуа Чэн насмешливо усмехнулся. — Может быть, потеря крыльев научит тебя манерам, — сказал он и жестом подозвал другую пару стражников, которые немедленно подошли вперед с обнаженными мечами, готовыми к действию. Как и следовало ожидать, почтмейстер начал бороться в попытке вырваться, но стражники крепко держали его и не отпускали. — Ладно! Хорошо! Я буду хорошо себя вести! — закричал демон-летучая мышь в панике, когда стражники почти добрались до него. — Хорошо, — сказал Хуа Чэн высокомерно. — Тогда скажи мне, как нить не порвалась, даже несмотря на то что ты ни разу не выполнил свою часть сделки? Услышав это, все стражники заметно напряглись, а летучая мышь побледнела. — Я-я клянусь, это не то, чем кажется... Если быть честным, Хуа Чэн не понимал, почему стражники стали такими серьезными в тот момент, когда он задал вопрос, или почему почтмейстер потерял самообладание именно сейчас, когда его уже разоблачали за предательство. Но ему также не было до этого дела. Хуа Чэн проводил несколько часов каждую неделю, стараясь написать письма своему гэгэ как можно более красивым почерком, чтобы тот смог прочитать их без труда и не переживать. Он уделял много времени формулировке предложений, чтобы не солгать гэгэ, даже когда не мог рассказать ему всю правду о своих обстоятельствах. Он писал эти письма с такой заботой, вкладывая в них всю свою любовь к гэгэ, к своей семье… только для того, чтобы этот мусор сжег их, даже не намереваясь отправить ни одно из них. Более того, его неудача в доставке писем привела к тому, что гэгэ оказался в таком состоянии, в каком он сейчас находился. Хуа Чэн начинал терять самообладание. — Я убью тебя, — произнес он с насмешкой, зная, что в его глазах должно было быть что-то безумное в тот момент, и двинулся, чтобы обезглавить почтмейстера собственными руками. — В-Ваше Величество, для таких ситуаций есть протокол, — напомнил один из стражников, удерживавших демона. — Ладно, — прорычал Хуа Чэн. — Вытащите из него всю информацию, какую сможете, но именно я положу конец его ничтожной жизни. — Как пожелает Ваше Величество, — наконец согласился стражник, и они немедленно увели демона в камеры пыток. Хуа Чэн еще долго стоял на месте после их ухода, пытаясь успокоить ярость, которая все еще бурлила у него под поверхностью. *** Когда Хуа Чэн вошел в свою спальню, его муж все еще мирно лежал на кровати. Конечно, он не ожидал ничего другого, но хотя это зрелище должно было успокоить его, на этот раз оно лишь усилило его отчаяние. В конце концов, если бы он не доверял этим абсурдным сделкам и этому подлому демону, его гэгэ никогда не беспокоился бы о нем и не оказался бы в таком состоянии. Даже если бы он когда-нибудь проснулся, Хуа Чэн все равно причинил ему непоправимый вред. И хотя он сделал это в попытках спасти его жизнь, ущерб был необратимым. Он лишил своего гэгэ человечности, превратив его в нечто бессмертное, что не было ни человеком, ни демоном, ни хули-цзин… просто в существо, которое не могло даже умереть естественной смертью, только потому, что Хуа Чэн не смог смириться с мыслью о том, что ему придется отпустить его. По крайней мере, его гэгэ заслуживал право голоса в тех решениях, которые Хуа Чэн принял за него; как он мог когда-либо простить себя за то, что вмешался в его смертность? В его жизнь? Даже в его способность покинуть Хуа Чэна, теперь, когда тот заставил его связаться с собой… Если разобраться, разве Хуа Чэн не был хуже того почтмейстера? По крайней мере, тот не принуждал Хуа Чэна к сделке. Осознание того, что он сделал со своим любимым гэгэ, вызвало у Хуа Чэна приступ самоуничижения. Когда он наконец пришел в себя, комната не была разрушена, его гэгэ и кровать остались нетронутыми, а все было на своих местах. Единственное, что выглядело несколько кроваво — это левое предплечье Хуа Чэна. Похоже, он глубоко вонзил свои когти в кожу, вырезав имя гэгэ. К сожалению, рана уже начала заживать, поэтому в порыве полной ненависти по отношению к себе Хуа Чэн просто вылил банку черной краски на свою травму. Это вызвало жжение в его руке, хотя и не такое сильное, как ему бы хотелось. И это не остановило заживление раны. В итоге у него осталось имя гэгэ на руке, как будто это была обычная татуировка. Все это было слишком фрустрирующим для Хуа Чэна в данный момент, и после более чем двух месяцев бессонницы он принял лекарство, чтобы отключиться на несколько часов, несмотря на беспокойство о том, что пропустит пробуждение гэгэ. Ему просто нужно было дать своему разуму больше отдыха, чем тот краткий момент отключения. Хуа Чэн не осмеливался лечь на кровать рядом с гэгэ, но и оставить его одного в этом дворце с сотнями высокопоставленных демонов тоже не мог. В итоге он просто уснул на полу, уже не заботясь ни о чем. Единственное, что он сделал перед тем, как полностью потерять сознание — это сменил свою форму на человеческую.