The King's Mate | Пара Короля

Хуа Чэн наблюдал, как его дети, плача, прижимаются к все еще бессознательному папе. Это была бы вполне нормальная реакция, особенно после всего того дерьма, которое им пришлось пережить за последние несколько недель, но Хуа Чэн не мог не заметить некоторые странности, которых раньше не было. Например, то, что, несмотря на то, что они лежали в кровати, надежно прижавшись к родителю, спины у обоих детей были напряжены, и было очевидно, что они не чувствуют себя в полной безопасности. До отъезда Хуа Чэна в Гуйши и Жое и Эмин были очень похожи на кошек, когда прижимались к кому-нибудь из них: практически жидкие и невероятно липкие. Сейчас они все еще были довольно приставучими, но ни один из них не мог усидеть на месте: они постоянно меняли позы. Сначала Хуа Чэн подумал, что это из-за того, что они не могут найти удобное положение, а его гэгэ не может им помочь, так как находится без сознания, но вскоре он понял, что когда Жое меняет положение, она делает это таким образом, чтобы видеть то, к чему раньше была повернута спиной. Хуа Чэн не считал это сознательным действием, так как она, похоже, была очень занята, пытаясь прижаться к папе как можно ближе, но тот факт, что она хотела быть в курсе всего, что ее окружает, словно ожидая опасности со всех сторон в любой момент, несомненно, настораживал. Эмин вел себя так же странно, хоть и не вертелся всем телом, просто он не мог долго смотреть в одну сторону. Он прижимался правой щекой к плечу папы, а потом поворачивал голову в другую сторону, прижимаясь уже левой щекой. Пока не понял, что не может видеть папино лицо в таком положении, и повернул голову обратно, при этом окинув взглядом комнату. Такое поведение было слишком тревожным для Хуа Чэна, и он присел на край кровати, решив, что ему нужно серьезно поговорить с детьми. Он понимал, что похищение Эмина, появление монстра, отправившего в полет ее папу, в случае с Жое, травмируют их, но прошло уже несколько недель с тех пор, как это случилось, и он верил, что Яньли сделала все возможное, чтобы развеять их страхи. Сейчас они уже не должны быть такими пугливыми. *** — Жое, — тихо сказал Хуа Чэн, когда их плач утих. Она посмотрела на него, но не сдвинулась с места, сидя на коленях у Се Ляня. — Отец? Папочка проснется? — спросила она дрожащим голосом. — Очнется. Просто это займет какое-то время. Сейчас ему нужно отдохнуть и набраться сил перед пробуждением, — попытался успокоить он ее. Услышав это, Жое нерешительно покинула место, где лежал ее папа, и подползла к Хуа Чэну, пока не оказалась у него на коленях. — Отец, мне нужно тебе кое-что сказать, — прошептала она, выглядя крайне обеспокоенной и напуганной. — Что именно? — прошептал Хуа Чэн в ответ. — Когда ты нашел нас в лесу... ты был слишком далеко, но там было это... это существо. Оно было огромное... и уродливое, очень быстрое и сильное, и Яньли-цзецзе сказала, что оно больше не появится, но оно охотилось на папу и... и... — прошептала она, стараясь не напугать Эмина, но Хуа Чэн понял, что ей трудно держать голос ровным. Поэтому он прервал ее. — Жое, эта тварь больше не вернется. Тебя отвлек мой маленький друг-бабочка, но эта мерзкая тварь умерла еще до того, как мы оттуда ушли, — соврал он, хотя тварь действительно была мертва в тот момент, когда Хуа Чэн увидел, как она напала на его гэгэ. Он просто немного переврал свои слова. Услышав это, Жое нахмурилась. — Но... но он был таким сильным? И так быстро... отец, я никогда не видела... и... и... папочка... папочка так волновался за Эмина! Я думаю, папочка сильно ушибся, когда мы его искали, — сказала она и закусила губу. — Хватит, — вздохнул Хуа Чэн, и Жое тут же оставила губу в покое. — Я позаботился обо всех травмах твоего папы, больше не стоит о них беспокоиться. Но скажи мне, почему ты вообще оказалась в Гуйши? Почему ты не осталась в Баньюэ? — Это была папина идея, — сказала она, словно боялась, что ее отчитают за то, что она покинула дом. — Однажды ночью он пришел к нам в комнату и сказал, что мы должны отправиться на твои поиски. Думаю, он решил, что ты потерялся по дороге домой, — глубокомысленно изрекла она, заставив Хуа Чэна подавить улыбку. Это, конечно, не было причиной, но он не стал говорить об этом вслух. — Мы взяли лошадей и уехали посреди ночи, это было очень интересно! Но через несколько дней наших лошадей украли. Это было очень грустно. Я скучаю по ним... — сказала Жое, и на ее глаза навернулись слезы. Хуа Чэн погладил ее по спине, пытаясь успокоить, но то, что он услышал, было довольно тревожно. Если его гэгэ посчитал необходимым покинуть дворец посреди ночи, то, очевидно, он больше не чувствовал себя в безопасности. Хуа Чэн не мог не задаться вопросом, было ли это связано с тем, что Лин Вэнь начала действовать, или с тем, что там был Цзюнь У. Но ничего хорошего это не предвещало. Хуа Чэн не удивился бы, если бы на его трон претендовал кто-то другой, а не Мэй Няньцин. Он не думал, что сама Лин Вэнь сделает что-то настолько очевидное, чтобы присвоить его себе, но ему было трудно предположить, кому еще прикажут на нем сидеть. — Эмин тоже заболел. Думаю, это из-за того, что снег был таким холодным. Но папочка очень старался защитить нас, даже когда нам приходилось спать на улице! Отец, а ты знаешь, что папочка очень умный? Из-за снега мы нашли только мокрые дрова, поэтому не смогли развести костер, но папочка сказал, что получится, если мы разрежем дерево, потому что внутри оно еще сухое, и это действительно сработало, и у нас получился большой костер той ночью, хотя у нас были только мокрые дрова! Папочка такой классный! — промурлыкала Жое, забыв о попытках говорить шепотом. Однако Хуа Чэн не мог заставить себя разделить ее восторг. Что такого случилось, что заставило Се Ляня спать на улице в холоде, да еще и под снегом? Да еще и с детьми. Может, он пытался от кого-то спрятаться? Или от чего-то еще? Может, за ним следил кто-то из подчиненных Цзюнь У? — Что-то еще случилось в вашем путешествии? — тихо спросил Хуа Чэн. Жое сделала задумчивое выражение лица, но в итоге покачала головой. — Не совсем. Я отчетливее всего помню потерю лошадей и болезнь Эмина. Все остальное как в тумане. Но это было очень утомительно, и у меня каждый день болели ноги. Но я думаю, что папе было больнее, поэтому я ничего не говорила. Все было настолько плохо? — спросила она с тревогой. Хуа Чэн не мог не вздохнуть. — Это... не плохо. Но если тебе больно, ты всегда должна говорить об этом папе или мне. И впредь не молчи об этом, — попросил он. Жое кивнула головой, выглядя прилично наказанной, но не слишком обеспокоенной. — А что случилось, когда вы добрались до Гуйши? — спросил Хуа Чэн через некоторое время. Жое пригнула голову и покраснела от смущения. — Папочка в основном пытался найти тебя, а мы с Эмином пытались подружиться с другими детьми... но не очень получилось. — Почему? — спросил Хуа Чэн, хотя и догадывался. — Другие дети говорили, что у меня странный цвет волос и... всякое такое. А еще они наговорили гадостей про повязку на глазах Эмина. Папочка сказал, что мне разрешено бить их, когда они нас задирают, и они испугались, когда я это сделала. Так что мы с Эмином в основном играли сами по себе. Правда, там была добрая бабушка, которая всегда нас угощала, так что все было в порядке, — сказала она, пожимая плечами. — Понятно, — сказал Хуа Чэн, стараясь не смеяться, услышав совет своего гэгэ, но ему не удалось подавить смех, и Жое надулась. — Скажи, Жое, ты знаешь, как и почему похитили Эмина? — спросил он. Услышав вопрос, Жое напряглась и начала дрожать, прежде чем смогла кивнуть. — Мы спали на одной кровати, и я проснулась, когда это случилось. На... на матрасе было черное... черное пятно или что-то такое, и... и из него вылезали руки. Эмина схватили и просто... втянули внутрь. Я... я... я хотела оттащить его, но за спиной было лицо, и я... я слишком испугалась и отпрыгнула, вместо того чтобы помочь ему. А потом... а потом он просто исчез, — объяснила она дрожащим голосом. — Должно быть, это было страшно, — сочувственно сказал Хуа Чэн, погладив ее по голове. — Было очень страшно, — фыркнула она, но не разрыдалась. Хуа Чэн не мог не гордиться тем, какой храброй оказалась его дочь. Однако по описанию все выглядело так, будто демон открыл портал прямо на матрасе, на котором они спали, и перетащил Эмина на другую сторону. В конце концов, только создатель портала мог видеть другую сторону, так что, конечно, Жое не могла видеть ничего, кроме темной пустоты за спиной брата. Это лицо, вероятно, будет сниться ей в кошмарах еще долгие годы, и Хуа Чэн пожалел, что не стал мучить этого демона еще больше, чем когда наткнулся на похитителя Эмина. Это, конечно, объясняло, почему дети так не решались пройти через его порталы. Хуа Чэн поразмыслил, стоит ли объяснять Жое принцип работы порталов в столь раннем возрасте, но в итоге пришел к выводу, что неизвестное всегда страшнее, чем известное. Поэтому он достал из мантии свои красные кости и показал их Жое. — Я хочу тебя кое-чему научить, — сказал он, как только снова привлек внимание Жое. — Кости? — спросила она, выглядя озадаченной. — Возьми их, — сказал он, протягивая ей. Она взяла, хотя и с довольно пристальным взглядом. — Теперь я хочу, чтобы ты внимательно посмотрела на ту книжную полку, чтобы ты могла видеть ее, даже закрыв глаза. Жое смотрела на книжную полку очень напряженным взглядом гораздо дольше, чем требовалось, но в конце концов кивнула, закрыв глаза. Хуа Чэн развернул ее так, чтобы она стояла спиной к полке, и положил два пальца ей на шею, чтобы дать ей небольшую подпитку своей духовной энергией. — Ты все еще видишь полку, — спросил он, на что Жое кивнула. — Хорошо. Держи глаза закрытыми и хорошенько встряхни кости, прежде чем бросать их, — проинструктировал он. Жое сделала все, как ей было велено, и портал действительно открылся. Правда, он был очень маленьким и открывался очень медленно, но зато в нем виднелась книжная полка, которая находилась позади них. — Открой глаза, — ухмыльнулся Хуа Чэн, но ухмылка превратилась в оскал, когда Жое удивленно вскрикнула. Портал еще только открывался, приобретая круглую форму, но она уже поняла, что то, что она видит через портал, находится позади нее. Хуа Чэн не знал, сколько в создании портала было его собственной духовной энергии, а сколько — Жое. Он собирался использовать свою духовную энергию, чтобы видеть сквозь портал и убедиться, что она случайно не откроет его в другом месте, если Жое удастся открыть его, но теперь он не был уверен, что его духовная энергия была единственной причиной, по которой она смогла это сделать. Впрочем, это не имело значения. — Я вижу там только черную пустоту, — солгал Хуа Чэн. — Но я уверен, что ты видишь полку. Жое судорожно кивнула и повертела головой по сторонам, чтобы сравнить ту, что была перед ней, с той, что находилась позади нее. — То, во что оказался втянут Эмин, было чем-то вроде этого. Ты не можешь увидеть другую сторону, потому что в тот момент не ты бросала кости, — объяснил он, надеясь, что это поможет ей смириться с испугом, который она испытала, увидев, как ее брата засасывает в небытие. Через несколько минут, когда никто не пользовался порталом, он сам закрылся, и Жое, потеряв дар речи, пыталась осознать, что она только что сделала. Это было довольно забавно. Хуа Чэн использовал кости, чтобы открыть другой портал, точно такой же, какой Жое открыла раньше. — Ты все еще видишь полку? — спросил Хуа Чэн, указывая на портал. Жое покачала головой. — Я вижу только черноту, — ответила она, но теперь уже без явных признаков страха в голосе. — Можно попробовать еще раз? — спросила она, и Хуа Чэн разрешил. Жое несколько раз подтвердила, что по ту сторону черной пустоты действительно есть только полка, но это также показало Хуа Чэну, что ему не нужно помогать ей своей духовной энергией: она вполне способна использовать кубики самостоятельно. А это, если подумать, в будущем может доставить немало хлопот. — Можно я оставлю кости себе? — спросила она, что было совсем неудивительно. — Нет, — ответил Хуа Чэн и протянул руку, явно желая, чтобы она вернула их ему. Она послушалась, но только с большим недовольством. — У тебя будут свои, когда ты подрастешь. Но мне нужны мои, — вздохнул Хуа Чэн и решил сменить тему, пока Жое не успела ничего на это сказать. — А твой папочка никогда не рассказывал тебе о том, что я писал в своих письмах? Он догадывался, что его гэгэ рассказывал, и знал, что в этих письмах он тоже не написал ничего интересного, но это было первое, что пришло ему в голову. — Какие письма? — спросила Жое, сбив Хуа Чэна с толку. — Те, что я посылал вам, пока был здесь, — сказал он, чувствуя, как у него сводит живот, когда Жое лишь растерянно посмотрела на него. — Последний раз папочка говорил о твоих письмах, когда ты сказал, что скоро вернешься домой, — невинно ответила она. Услышав это, Хуа Чэн замер. Это было слишком непохоже на его гэгэ — не делиться с детьми никакими новостями. Неужели их не доставили? Кто-то перехватил его письма? Лин Вэнь?