The King's Mate | Пара Короля

Хуа Чэн почувствовал на себе пристальные взгляды всех, как только шагнул вперед, но поскольку он сам был королем, это значит, он привык к вниманию к себе, это его не пугало. Правда, он заметил, что большинство взглядов были, конечно же, не слишком благосклонными. — Ты? Разве ты уже не должен знать, что слишком слаб, чтобы победить даже этого парня?! — сердито крикнул надсмотрщик, указывая на человека, с которым Хуа Чэн никогда не общался. — Я что, не ясно выразился? — спросил Хуа Чэн, в его голосе прозвучала странная смесь авторитета и сарказма, которую он не смог подавить. Чтобы подчеркнуть свою точку зрения, Хуа Чэн вернул глазам их первоначальный цвет — светящийся красный. Поскольку прорезь в маске была довольно тонкой, обычно он не привлекал внимания. Однако Хуа Чэн решил, что красного свечения, просачивающегося сквозь прорезь, более чем достаточно, чтобы донести свою точку зрения. И действительно, надсмотрщик уже собирался крикнуть что-то еще, как вдруг остановился и посмотрел на него почти испуганно. — ... Я доложу Его Величеству. Всем остальным — разойтись по своим местам и выполнять свою работу, — крикнул надсмотрщик и направился во дворец. Через несколько минут Хуа Чэн был единственным, кто еще стоял на площади, не считая двух надсмотрщиков из других отрядов стражи. Оба они смотрели на него, хотя Хуа Чэн не мог разобрать выражение их лиц. Если он не ошибался, это было похоже на жалость. Прошло довольно много времени, прежде чем вернулся надсмотрщик с мрачным выражением лица. — Его Величество сказал, что сначала хочет пообедать, а на дуэль выйдет, когда ему будет удобно. Услышав это, Хуа Чэн не смог удержаться от смеха. Он ожидал чего-то подобного. Ведь Цзюнь У всегда хотел, чтобы все делалось на его условиях, и каким бы маленьким ни было преимущество, он всегда находил способ его получить. — Ну что ж, раз это будет поединок чести, то я ожидаю, что кто-нибудь разбудит меня до того, как он нападет, — ответил Хуа Чэн и уселся рядом с колонной на краю площади. Он прислонился к ней и закрыл глаза. Если ему придется ждать, пока старый ублюдок поднимет свою задницу с трона, он мог бы поспать. Конечно, Хуа Чэн был не настолько глуп, чтобы полностью заснуть, но он действительно дремал до позднего вечера, когда услышал движение на площади. Этот случай отличался от предыдущих, когда надсмотрщики сооружали и разжигали два костра, обязательных для поединка. Поэтому на этот раз он снова открыл глаза, полностью ожидая увидеть то, что увидел. Правда, не сразу, но все же вернул глаза в привычный черный цвет. Цзюнь У спускался по ступенькам, выглядя, как всегда, отвратительно безмятежным. Хуа Чэн не стал двигаться, зная, что тот будет идти еще медленнее, если поймет, что на него обратили внимание. Когда он наконец добрался до подножия лестницы, надсмотрщик действительно подошел к Хуа Чэну и довольно резко разбудил его, крикнув в ухо, что тот ведет себя непочтительно. Хуа Чэн просто отмахнулся от него и тоже направился к центру площади, но, разумеется, сделал это как можно медленнее, чтобы раззадорить придурка. Цзюнь У не подавал виду, но Хуа Чэн понял, что тот уже раздражен. Хорошо. Хуа Чэн тоже был раздосадован тем, что бывший король Уюна еще жив. — Если ты осмелился вызвать императора на дуэль, то больше нет нужды скрывать свое лицо, — сказал надсмотрщик Хуа Чэну и протянул руку, чтобы забрать маску. Хуа Чэн почувствовал некоторое облегчение от того, что ему не придется сражаться с таким препятствием, и с готовностью отдал маску. Однако, увидев его лицо, Цзюнь У нахмурил брови в замешательстве. — Боюсь, я не могу вспомнить, кто ты такой, — сказал император. — Ничего страшного. Все равно неважно, кто тебя убьет, — ухмыльнулся Хуа Чэн, зная, что незнание чего-либо, как больная мозоль для Цзюнь У. — Было бы правильно выразить тебе уважение, выгравировав на могиле твое имя, — сказал Цзюнь У, теперь уже немного более раздраженно. Хуа Чэн обратился к трем надсмотрщик. — Как только я выиграю, вы можете обращаться ко мне как к Искателю Цветов под Кровавым Дождём, — сказал он, а затем обратился к Цзюнь У. — Поскольку я знаю тебя только как Бай Усяна, это должно уравнять нас, не так ли? — сказал он, лукаво улыбаясь. Он прекрасно понимал, что за неуважение, которое он проявляет по отношению к Цзюнь У, 20 лет назад ему бы отрубили голову. Цзюнь У улыбнулся, хотя это выглядело довольно вынужденно. — Посмотрим. Если ты окажешься грозным противником, я исполню твое желание и нанесу это имя на твое надгробие. Если же разочаруешь, то я просто развею твой прах по ветру. Как тебе такая сделка? Хуа Чэн приятно улыбнулся. — Мне нравится эта идея. Но я бы предпочел превратить твой прах в свой трофей. Цзюнь У выглядел уже достаточно раздраженным и, казалось, наконец-то покончил с любезностями. — Сейчас мы начнем дуэль, — заявил он и попытался атаковать Хуа Чэна достаточно быстро, чтобы застать его врасплох. Однако Хуа Чэн прекрасно знал, что Цзюнь У любит использовать хитрые приемы, и был готов отразить атаку, даже использовал свою духовную энергию, чтобы отразить ее с достаточной силой, чтобы демон отлетел назад, на другой конец площади. Цзюнь У, конечно же, элегантно приземлился на ноги, чего Хуа Чэн никак не ожидал. — Ты используешь духовную энергию для боя, — обвиняющим тоном пробормотал Цзюнь У. — Разве это противоречит правилам? — спросил Хуа Чэн, ухмыляясь. Он изучил все, что можно было узнать об этих поединках, и поэтому прекрасно знал, что это не так. Цзюнь У не стал отвечать и вытащил меч из ножен. Хуа Чэн тоже быстро достал скимитар и успел отразить очередной удар. Он уже практиковал эту технику и был достаточно уверен в себе, чтобы использовать ее сейчас, поэтому он наполнил свой клинок духовной энергией и разрубил меч императора за долю секунды до того, как глубоко прорубил его верхнюю часть руки. К сожалению, Цзюнь У отпрыгнул на значительное расстояние, прежде чем Хуа Чэн успел полностью отсечь ему руку. — Кто ты такой! — закричал Цзюнь У, разъяренный до предела, хотя его рука уже начала заживать. — Тебе не нужно этого знать, — просто ответил Хуа Чэн, досадуя на то, что к тому времени, как он закончил говорить, рука уже полностью зажила. — Это против правил — не называть свое имя! — высказал свое мнение надсмотрщик. — Это не противоречит правилам. Мне не нужно называть свое имя. Все, что от тебя требуется, — это знать, из какой я семьи, — сказал он и снова вернул свои собственные, светящиеся красным глаза. — Но, думаю, теперь это и так очевидно, — закончил он. — Интересно. Значит, ты тот самый выродок, который сбежал. Не расскажешь, как? Хуа Чэн приятно улыбнулся. — Нет. И тут же перешел к нападению. По правде говоря, Цзюнь У все еще был бетой и имел естественный недостаток в физической силе перед альфой, таким как Хуа Чэн. Демонические способности могли компенсировать этот факт лишь в некоторой степени, но и в этом отношении опасения Хуа Чэна были совершенно беспочвенны. Цзюнь У не мог контролировать свою духовную энергию и использовал для борьбы с ним только свою чистую магию. Несмотря на возраст Цзюнь У и его опыт, Хуа Чэн просто превосходил его. Он был сильнее, быстрее, а владение духовной энергией ставило его на другой уровень. В один из моментов поединка Хуа Чэн атаковал его, превратив свою духовную энергию в порхающую бабочку с острыми краями, и напал на него со всех сторон, когда ему нужно было перевести дух. Честно говоря, у Цзюнь У не было никаких шансов выиграть эту дуэль: он явно не практиковался в рукопашном бою и слишком долго полагался на свой меч. Если бы Хуа Чэн не презирал этого человека так сильно, как он, то, возможно, пожалел бы его. Однако теперь, когда он мог проанализировать ситуацию гораздо лучше, чем раньше, он не видел никакого вреда в том, чтобы дать Цзюнь У понять, кто именно собирается его убить. Он не хотел показывать свой истинный облик, так как не мог оценить возможности Цзюнь У и не хотел рисковать, вызывая гнев, который не сможет победить. Но бой уже подходил к концу, и он понимал, что Цзюнь У не сможет долго противостоять ему, несмотря ни на что. Поэтому перед последней атакой он перешел в свой прежний, демонический облик. Когда поток острых серебристых бабочек закончился, Цзюнь У выглядел гораздо хуже, а когда он увидел Хуа Чэна, его глаза расширились, и в них появилось что-то безумное. — Ты — то самое отродье! Тот, кто отнял у меня все! — закричал он, придя в ярость. — И я заберу все снова, — ухмыльнулся Хуа Чэн, в мгновение ока преодолел расстояние между ними, в ту же секунду выхватил скимитар и быстро срубил голову неприятному человеку. Не теряя времени, он бросил голову в один из костров, хотя даже за это короткое мгновение рана на теле уже начала затягиваться, несомненно, благодаря тому, что Цзюнь У на протяжении многих веков посвящал себя медитации и совершенствованию своих навыков. Процесс заживления замедлился в тот момент, когда голова была охвачена пламенем, и Хуа Чэн быстро бросил тело в другой костер, чтобы у него не выросла новая голова. После этого Хуа Чэн и трое надсмотрщиков терпеливо ждали в тишине, пока костры не догорят и от них не останется только пепел. Честно говоря, Хуа Чэн ожидал, что в какой-то момент ему будет нанесен ответный удар, и был несколько озадачен тем, что этого не произошло в той степени, в какой он ожидал. И вот теперь эти три надсмотрщика стояли перед ним на коленях, явно признавая его новым императором. Хуа Чэн с трудом верил, что так легко избавился от этой неприятности. — Сейчас я пойду во дворец. Не забудьте все убрать, — сказал Хуа Чэн и повернулся, чтобы исследовать дворец надлежащими способами, а не мышиными туннелями. По правде говоря, он искал любые намеки и подсказки на то, что Цзюнь У снова избежал смерти, но от него действительно не осталось и следа. Поэтому он сжег все вещи бывшего императора, а затем открыл портал в свой прежний подвал, где потушил костры, приготовленные на случай, если пожар на площади был подстроен. Покончив с этим, он призвал духовную энергию, которая все еще выдавала себя за Ша Хуалин, обратно к себе, поскольку больше не было необходимости поддерживать видимость. Покончив с уборкой, Хуа Чэн задумался о том, что ему делать дальше. В конце концов он решил, что ему нужно побольше узнать о секретах Яоши, если он хочет использовать положение императора в полной мере. Возможно, начать с барьеров было не самой плохой идеей. В конце концов, по крайней мере одна из многих книг в библиотеке была руководством для барьеров, защищающих дворец, на случай, если один из них потребует ремонта. Читая эту книгу, Хуа Чэн обратил внимание на одну интересную деталь. Она заключалась в том, что в самые внутренние покои, спальные покои императора, не мог попасть никто, кроме самого законного императора. Хуа Чэн пока не знал, как именно работает этот барьер, но собирался воспользоваться его преимуществами и сделать его своей новой базой. Ведь во дворце хранилась вся самая секретная информация, необходимая Хуа Чэну, если он хотел, чтобы следующий этап его плана прошел так же гладко, как избавление от чумы. Открыв еще один портал, он вошел в свои новые покои. Было любопытно, что теперь он мог создавать порталы, ведущие внутрь дворца, тогда как раньше ему это не удавалось, но причина этого была совершенно очевидна — его признали законным императором. «Даже если я еще не понимаю механики, приятно осознавать, что она работает так безупречно», — подумал Хуа Чэн, чувствуя удовлетворение. Оглядевшись вокруг и не обнаружив больше никаких следов сумасшедшего старика, Хуа Чэн сразу же приступил к подготовке следующего шага своего плана.