И только смерть разлучит вас

Шум мгновенно стихает. Лидия дважды хлопает глазами, не сразу понимая, что именно сейчас произошло. Сидя на прохладной траве у крыльца их же дома, обнаруживает папу и Делию свободных от оков статуй, — Она вся трясётся, Чак, помоги! — слышит голос Делии, — Лидия, доченька! — папа подбегает и заключает её в объятья, — Господи! Господи! — Чак рыдает. Лидия в ужасе смотрит на его лицо, она не видела как он плачет открыто, никогда, до этого момента, — Мы сейчас же уезжаем из города! — вскакивает Чак, забирая дочь на руки, и суетливо направляется к автомобилю, — Чарльз… Чарльз, постой… — произносит Делия, вставая в торопях, но он её не слышит, — Чарльз, остановись! — кричит она ему, он наконец то обращает своё внимание на неё, — Ничего не получится. Ключи и документы… всё осталось там. — Не важно, доберёмся до города пешком, а там уже… — он снова направляется к машине, — Пап, нет! — начинает вырываться Лидия, — Ты что, не понимаешь?! Он умрёт! — Пусть умрёт. — в этот миг Чак останавливается, а его глаза обретают осознание. Делия подходит и кладёт ладонь мужу на плечо, — Да. Нам нельзя уезжать, Чарльз. — Что же нам делать? — задаёт он вопрос, Делия отряхивает пыль со своего коктейльного платья, смотря по сторонам, и задерживает взгляд на незапертой створке их гаража, — Привидения же всё ещё в доме? Гараж чудом оказывается незаперт, когда они оказываются внутри их встречает парочка более дружелюбных мертвецов, — Адам! Барбара! — кричит Лидия и кидается в объятья, — Вы живы! — Барбара поглаживает её по голове, — Ну на счёт живы — ты конечно погорячилась. — смеётся Адам, — Мы тоже очень рады, что с вами всё в порядке. — Адам мне всё рассказал, Лидия, дорогая… мне так жаль… — на что Лидия ещё сильнее сжимает в объятьях призрака. Делия и Чак неловко мнутся на входе, переглядываясь. — Всё это очень мило, но нам нужна аптечка. Адам, верно? — обращается Делия к нему, — Не мог бы ты принести её, она на кухне, — Адам коротко кивнув исчезает, и возвращается почти сразу, со всем необходимым, — А теперь, — передавая аптечку в руки обескураженного Чака, — Нам нужен план. — говорит Делия, — Нужно ждать. Он всё равно, рано или поздно, потеряет сознание. — говорит Лидия, — Или просто умрёт от потери крови или болевого шока, — говорит Чак, — он направляется к своим коробкам, которыми заполнен гараж, недолго порывшись находит канат и удило, — Пускай твои друзья свяжут его. Вы справитесь? — повернувшись к Мейтландам, спрашивает Чак. Те переглянулись, кивнули и, взяв необходимое, исчезли. Лидия смотрит на свои руки в красных свадебных перчатках, они дрожат, как у алкоголика. Папа обработал рану, но боль даёт знать о себе только сейчас. В тот момент, когда Битлджус отшвырнул её, Лидия ощутила — как же оказывается сильно, она хочет жить. Внезапно вспоминает про бумажку, которую пихнул ей в руки тот пастор из преисподней, перед самым уходом. Суетливо ощупывает свое платье, все кружева и ремешки, в которые она могла запихнуть его, в порыве паники. «Нету. Потеряла.» Теперь её не найти. Она где-то там, среди обломков. Возможно там было то, что могло бы ей помочь. Что могло бы всем им помочь. Стало слышно, как звуки криков перемещаются дальше. Через полчаса возвращается Барбара, — А где Адам? — спрашивает Лидия, — Держит дверь. Теперь постоянно придётся её держать. Когда Лидия, вслед за остальными, проходит через гараж в гостиную — гостиной уже нет. Сплошные доски и бетон, от мебели остались только щепки. В потолке зияют небольшие дырки, искрится проводка, из повреждённых труб брызжет вода. От осознания, что он мог сотворить с родителями и нею, уже в который раз за вечер, по её коже пробегает дождь. Лидия смотрит на чудом сохранившиеся над лестницей часы — время близится к рассвету. Никак не клеится, по её ощущениям прошло не больше часа. Видит Адама, он стоит, опёршись спиной о дверь, в которую барабанит что-то, громко и настойчиво. — Не бойтесь. Он связан. — говорит Адам, — Мы подумали, что стоило бы обратиться в местную церковь, — говорит Барбара, Лидия кивает, — Никто не знает, сколько ещё выдержит его тело… — Да. Я схожу. — говорит Лидия, — Вы с Лидией идите, — командует Делия Чаку. Уже светает, когда они подъезжают к городской церкви в центре. Снова ей на глаза попадается тот самый антикварный магазинчик. Пока папа разговаривает с местным священником, она решает проверить своё предположение и идёт прямиком к манящей вывеске. Раннее утро, разве что заправки могут работать в такое время. Внутри темно, явно закрыто ещё, но надо попробовать. Она колеблется, и все же толкает дверь. Её звонко встречает колокольчик. Войдя внутрь в нос и горло бьёт запах ароматных курений и сушеных трав, она будто снова попадает в тот шатёр. В те самые «четыре года назад», которые стали прибежищем её сердца. Так странно, с улицы не было видно горящих лампочек и изогнутых люстр, которыми увешан потолок. Витрина, под стеклом которой хранятся многочисленные ювелирные украшения освещённые светодиодами. Странные, и необычные украшения позапрошлого века. На стеллажах множество мелочей, начиная от старомодных игрушек, солдатиков и серебряных ложек, заканчивая коробочками для нюхательный соли и даже протезами конечностей. — А теперь ты пришла слишком поздно. — знакомый голос раздается из глубины лавки. Слышно стуки каблуков. Лидия поднимает глаза на выходящую к ней из-за витрины, женщину. Всё тот же мундштук и блестящие кудри. Только одета она совершенно иначе. Как обычный бухгалтер, в темно-зеленое платье футляр. Ни колец в ушах, ни безделушек на шее. — Это Вы… — её переполняет чувство обманутости, — Тебе следовало ещё в первый же день зайти. — Вы всё знали… Ещё в тот вечер… так ведь? — Отчасти. Ни кто и подумать не мог, что у него хоть чего-то получится. — Ведьма прикуривает, — Почему Вы не предупредили? — Потому что вас отделяло друг от друга только время. Лидия рассказывает ей все, что произошло этой ночью, а та всё слушает, с таким видом спокойным, невозмутимым, что Лидии начинает казаться, что несёт бред. Гадалка выпускает дым, ухмыльнувшись, — Ты знаешь, а мы всем ковеном ставки делали, сбудется или не сбудется. — вытаскивает почти заканчивающуюся сигарету из мундштука, и растирает окурок о подошву. — Я теперь Мишель должна целое состояние. — Вы спорили на нашу женитьбу? — Ага… Но это не важно. — она прикуривает новую сигарету, — Кто бы мог подумать, что браки между живыми и мертвыми с такими условиями… — Вы не знали? — Никто не знает. Ну или почти никто. Условия хранятся в тайне и из твоего рассказа я узнала даже больше, чем за всю жизнь… — Никто не заключал брак с призраками раньше? — Ну почему же, много кто пробовал, но успеха ещё никто не достигал… — она глубоко вздыхает и зажимает переносицу пальцами, — И кто тебя за язык тянул? — она снова затягивает дым, — Ох-х… А он — как обычно… с места в карьер. Так всё, только не начинай мне тут, нюни включать. Соберись. Тебе теперь предстоит серьёзное испытание. Справишься — выживешь. — Я здесь как раз за этим. — говорит Лидия, — он уже всю ночь так, и не перестаёт, не отключается… — Беда…

***

Вид священника ей не внушает никакой веры в успех. Он побледнел после первого же взгляда на проблему. — Напомните, а кто это? — спрашивает «экзорцист», — Мой муж. — невинно отвечает Лидия, после чего бедолага округляет глаза. Ей не известно, что за мысли промелькнули в его голове сейчас, но его лицо свидетельствует о полном сбое в системе координат. — Сочувствую вам, мисс. — говорит он, и перекрестившись, направляется в комнату, зажав нос и выставив перед собой серебряное распятие. Не имея желания наблюдать за происходящим и мучимая голодом, Лидия решает спуститься вниз. — Пап, я пойду съем чего-нибудь… — он кивает, — Я с тобой, — составляет ей компанию Барбара. Барбара присаживается за островок на кухне, Лидия роется в холодильнике, чудом не пострадавшем после бомбардировки Битлджуса. Со второго этажа и щелей в полу доносятся голос священника, раздающийся эхом, благодаря внезапно улучшавшейся акустике помещений, — Изгоняем тебя, дух всякой нечистоты, всякая сила сатанинская, всякий посягатель адский враждебный… — Всё-таки как-то странно, — говорит Лидия, — почему он притих? Он же кричал всё это время, так? — Да, он не успокаивался ни на секунду, — отвечает Барбара, — …Всякий легион, всякое собрание и секта диавольская, именем и добродетелью Господа нашего Иисуса Христа… — Только когда ты с отцом подошли к двери… затих… — добавляет призрак, — Возможно, он боялся тебя задеть? — Точно! — она резко подрывается на второй этаж, — …Искоренись и беги от Церкви Божией, от душ по образу Божию сотворенных и драгоценною кровию Агнца искупленных… Речь священника резко прерывается и возобновляется вчерашний грохот. «Вот идиотка! Ну идиотка же!» — ругает себя Лидия очень надеясь успеть. «Очевидно же, он просто терпел пока я там! Почему я только сейчас это поняла?!» В уме всплывает сегодняшний разговор с ведьмой, «— Тот святоша из преисподней, тебе что, только бумажку дал и смылся?» — Он сказал что-то, про молоко, заботу и… постельный режим. Как при простуде, бред какой-то… Пошутил наверное…» Как и ожидалось, «экзорциста», уже без сознания, но с кровью на виске, вытаскивает Адам. Пока Делия и Чак в панике осматривают священника и звонят в скорую, Лидия успевает отворить дверь на распашку. Моментально всё в доме затихает. Предметы и куски мебели зависают прямо в воздухе, не смея пошевелиться. Сопровождаемая ошеломленными взглядами, она входит внутрь. «— Запомни, Лидия. У потусторонних тварей, в отличие от людей, вранья не бывает…» Лидия подавляет рвотный рефлекс от вида исполосованного тела и запаха подгнившей крови, разлившейся таким красивым рубиновым озером вокруг кованной кровати. На неё смотрят два глаза, ярко-жёлтые, как золото. Он скрипя зубами, некоторые из которых теперь лежат на матрасе, раскрошившиеся от натуги, и пуская слюни перемешанные с собственной кровью, всё пялится на неё, и подвывает. Видимо сдерживаться ему и вправду тяжело настолько, что он даже не говорит ей ничего, «—…Всё, что они произносят — это чистая правда…» Нарушая все понятия о здравом смысле, которые у неё ещё оставались до сего дня, откручивает красную крышку от двухлитровой канистры с молоком, купленной сегодня утром. «—…Сил у живых демонов хоть отбавляй. Ждать, что он потеряет сознание от боли, не имеет смысла. Так что, если это не поможет… » И просто начинает вливать в его глотку молоко. Тот явно не ожидал. Начинает вертеться и плеваться во все стороны, не успевая проглатывать. Лидия без малейшего понятия, правильно она делает или нет, просто льёт молоко и в его рот и на его тело, смывая кровь. Тонкая струйка белой любви касается грязной исцарапанной плоти. Стекает на пол, делая из тёмно-красного — нежно-розовый. Брызги молока остаются на пышной юбке красного свадебного платья. «—… А это забавно, я правда не знала, что воскресшую нечисть — можно молочком усмирить. Да ещё и демона…» Куски мусора и предметы, зависшие в воздухе, резко падают на пол. Его скрюченные пальцы и напряженные мускулы обмякают. Его дыхание становится глубоким и размеренным. Демон, впервые за тысячу лет, проваливается в сон.