И только смерть разлучит вас

      Раз в полгода ведьма Виктория, а по совместительству хозяйка заведения, зовёт его, в «ночь смерти старой луны». Это так они новолуние пафосно назвали. Нужен он им был зачем-то. Им — это ведьминскому ковену, мирно разводящему бесовщину прямо в подвальчике бродвейского бурлеск-клуба.       Стоит ли говорить, что ему было за счастье само присутствие среди самых роскошных женщин того века. До того, как они повадились его для жертвоприношений использовать, Битлджус сидел в своей могиле уже сороковой год. Он даже первое время оплату никакую не просил с них. Просто глазел, слюни пускал, а потом начал всячески уговорить замуж за него пойти.       Он получил отказы от всех и каждой. Возможно он не тот подход к ним выбирал, а может… Просто дело в том, что не сошлись гороскопы? Каждый раз его призывают разные ведьмы.       Ближе к рассвету, одна из них призывает древнего духа в свою гримерку. Битлджус возникает за спиной белокурой девушки смотрящейся в зеркало.       — А я всё ждал, когда же, когда же ну когда же! О-о… Сегодня меня хочешь ты, Мишель? — он перемещается на стол, и сидя перед ней, пальцем приподнимает её подбородок. — Ты подумала над моим предложением, куколка?       Она почти раздраженно отдергивает голову и бьет его по руке. В ответ он наигранно обижается.        — Сколько раз было сказано! Не я твоя жена. Не я! И не найдешь её среди нас, упрямый чёрт.       Он облизывается своим ненормально-длинным, полосатым языком, не в силах оторвать похотливый взгляд от хрупкой блондинки в роскошном красном корсете, жемчужных бусах и одних только трусиках.       — Красивая. Жестокая… обрекаешь своего доброго друга на страдания…       Он ложится ничком, прямо на её стол с косметикой, и в руках сложенных на груди у него возникает одинокая лилия. Он лежит так, закрыв глаза, пару секунд и так и не получив от ведьмы никакой реакции, открывает один глаз, и спрашивает:       — Зачем ты меня призвала, ведьма?       — За тем же, за чем и всегда. Господи… ты точно демон?       В этот момент Битлджус молниеносно приближается к её лицу, совершенно меняясь в своем настроении,       — Тебе тестовую поездку устроить, чтобы удостоверилась? — на его лбу проступают рога, самые настоящие, девушку это приводит в короткую панику, и уловив её живую эмоцию в глазах, демон выпивает её взглядом, от чего зрачки его желтеют,       — Слишком болтлив для демона и дурашлив. Обычно так себя ведут голодные пишачи . Пошли, Виктория нас уже ждёт.       Дело в том, что однажды он получил предсказание от ведьмы. Причем никто ее об этом не просил. Всё как обычно было. Привычный уже для него шабаш в парке на окраине города. Огромный костер превращающийся в столб огня, стреляющий искрами в моменты, когда его подружки произносили заколдованные словечки и кидали локоны своих волос прямо в племя.       Его же роль была проста — стоять в центре пятиконечной звезды, выложенной черепами белок и «лунными» камнями. Он должен был смотреть на север и… «Чёрт побери, не мешать!» — так говорила Виктория, когда Битлджус окончательно доставал её своей неугомонностью,       Все шло по своему привычному порядку, и тут бабка как запрокинет голову к небу, как закатит глаза, и как давай зачитывать что-то, то ли на латыни то ли на санскрите, и потом перешла на понятный всем. Он бы в штаны наложил если бы мог. Вид у нее был как из фильма ужасов, волосы седые длиннющие, распущенные, зрачков не видно, голосом говорит не своим. Он когда в людей вселялся, они примерно так же себя вели под его неумелым управлением. Голос их отрегулировать та ещё морока всегда была для него. Тот факт, что творится здесь какая то чертовщина, был очевиден и неоспорим, и видит Бог, если бы Битлджус сам не был демоном, он бы точно отсюда сбежал. Но он понимает, что через ведьму говорит чёрт поувесистее, чем он сам. Страха перед ним не испытывал бы только умалишенный. Ведьма то их старшая явно сильная, раз смогла такого гостя призвать. Такие припадки случались с ней регулярно, как потом выяснилось, и её сестры и ученицы знали что нужно делать — они записывали в блокнот всю ту «дичь», которую она произносила:

«Он рано начал ту искать,

Что снова даст ему пропасть.

Игра пока не началась.

Жена ещё не родилась.

Утихнет страх.

Погаснет пыл.

Лишь вспомнят оба,

Кто кем был —

Долгов развяжется клубок — тогда

Придет к концу

Их срок».

      Он это всё запомнил. Ну… или почти всё.       С одной стороны, это знание давало ему успокоение, а с другой, создавало рамки. Рамки были в том, что она младше, хотя в его случае это бескомпромиссный пункт. Очевидно, она не одна из всех его старых знакомых. И пожалуй самая грустная из рамок для Битлджуса — если его жена родится завтра, то ждать ему ещё лет четырнадцать… и где ему ее искать? Его успокоение от того, что жена у него будет. И что она родится. Значит будет жива. Значит его план сработает. Ведь ведьма сказала «жена ещё не родилась», а не «твоя гёрлфренд ещё не родилась», или, «твоя подруга ещё не родилась». Нет. Она четко и ясно проговорила слово «жена».       Битлджус продолжал поиски жены даже получив предсказание, в которое до конца не верил. Забавно, ведь он сам — буквально неотъемлемая часть эзотерического и потустороннего мира, он даже когда-то работал в конторе по распределению призраков, и был «звездой шоу» в ведьминском круге, последние десять лет, и всё-таки. И всё-таки.       Они отказывали, а он всячески над ними издевался. Однажды, подкинул крысу, живую, в сумочку одной несостоявшейся невесты. Ох и как же пампушка Дин верещала тогда — он насмеялся на несколько смертей вперёд. «Ведьма — а сама крыс боится. Девочки такие девочки.»       Старая ведьма давала ему немного воли, не сразу отзывая после ритуалов. Давала ему погулять пару дней, хотя и видела все, что тот творит.       Ругает его. Журит. Как-то по-матерински.       В эти моменты в его груди что-то теплеет.       Так они призывали его на протяжении довольно долгого срока, начиная с 60-х годов лет двадцать подряд, Битлджус не считал. И он даже начал забывать о своем проклятии. Не совсем конечно, но всё-таки. Ему казалось что он вновь живёт, до того момента, пока ведьма не словила очередной «приход». В очередной ритуал она говорит, что будто бы его энергетика изменилась и…       — Мы больше не сможем использовать тебя для ритуала.       — Ещё полгода назад все устраивало, а сейчас что поменялось?       — Это ты мне лучше скажи. Твое проклятие ослабло. Что произошло? Что ты сделал?       Он ровным счётом ни черта не делал. Он прямо вот буквально — лежал на диване и читал.       — Ты не замечал никаких странностей?       — Странности? — его легко вывести из себя, тем более когда, — о каких странностях ты говоришь? — когда речь заходит о том, что он теперь не будет призван из своей угрюмой и безвестной могилы, ещё плюс минус несколько десятилетий, — ох если ты, конечно, не имела в виду всё моё положение и то, что я проклятый демон-призрак, которого уже тысячу лет! Призывают по имени! И используют! Как кому вздумается! Абсолютно! А потом, по хер пойми, какой причине старая ведьма говорит, что больше не будет, блять, использовать меня! Спасибо, конечно, за такую честь, но я, блять, совершенно ничегошеньки странного! Кроме вышеперечисленного, конечно же, не обнаружил!       Виктория, на две головы ниже него, трухлявая и трясущаяся старушка, подходит к нему и даёт ему по лбу легонько своей клюкой, но это заставляет демона заткнуться и пожалеть о том, что заказал.       — Держи свои грязный язык во рту, Битлджус, если не хочешь схлопотать ещё одно проклятие. Речь идёт о проклятии заточившем тебя в имени. Оно дало трещину. И лучше бы тебе узнать, по какой причине.       Он думает и ничего на ум не приходит, он смотрит на дверной косяк. Там засечки прослеживающие рост какого то ребятенка, обитающего в этом доме.       — Сердце колит. Иногда.       — Сердце? У мертвецов нет сердца.       — Я знаю. Но иногда это происходит. Раз в сто лет, иногда чаще. Когда оно колит — я оставляю засечку на стене. В гробу.       — Как интересно…       — Этой осенью я оставил одну.

***

      Лидии двенадцать.       Нарядная ель, пестрые лампочки усеевшие гостиную, омела подвешенная под аркой при входе в кухню. Она там уже вторую неделю висит, между прочим. В школе наконец-то распускают всех на рождественские каникулы. Лидия теперь может спать хоть до полудня.       Сегодня ночью родители подложат под ель подарки и соврут, что Святой Николай их оставил, залетев в окно их Нью-Йоркской квартирки, в которую они переехали в прошлом месяце. Лидия уже давно в сказки не верит, она уже взрослая. Она уже не смотрит диснеевские сказки. Лидия слушает «Aerosmith», «Guns N' Roses» и мечтает попасть на концерт Оззи Осборна. Она теперь красит глаза и носит бюстгальтер. Ей нравится Ричард из восьмого класса, и она уже не уверена, что никогда не будет целоваться.       Лидия - счастливая обладательница тех самых «стремных предков», потому что Мама подбирает для них ежегодные семейные наряды. Сегодня они собираются посетить каток, а потом пойти на чёртово колесо, самое высокое во всем городе. Для таких планов мама выбрала гетры ярко-голубые и пышные юбки. А для всех троих — вязаные свитера с «дурацкими оленями» и одинаковые зелёные шапки с пушистыми помпонами. Лидия протестует, но папа уговаривает ее нарядиться так, чтобы не расстраивать мать.       Вечер теплый настолько, что Лидии позволено гулять без куртки, в свитере и шапке, которую она не снимает, чтобы прическу не портить, но на самом деле ей просто нравится эта шапка, и этот цвет её любимый. Но маме и папе нельзя знать.       Вокруг слышны хлопушки, а из динамиков доносится Френк Синатра со своим «белоснежным рождеством». Небо освещают залпы салюта и звезды. Фонари и яркие вывески вереницей тянутся до горизонта. Их долг — призывать горожан попробовать, что нибудь эдакое из меню.       Запах копченых сосисок из Сабвей, Синабон со своими безумно вкусными соусами на булочках. Вареная кукуруза, соленый попкорн и сладкая вата из безымянных тележек, все это разнообразие кружит голову вне зависимости от возраста.       Поближе к парку расположились лавочки с конкурсами и Лидия пробует выбить себе «страшного», по словам окружающих, плюшевого кота, бросая пластмассовые мячики в стаканы, но выигрывает ей его в результате папа. Она ещё долго дуется на него, за то что он вмешался, но смириться с этим ей помогает этот самый кот, который так сильно понравился ей. Быть может он понравился ей исключительно из-за того, что все остальные его не взлюбили?       Взгляд привлекает светодиодная вывеска с ведьминским стеклянным шаром и мигающим глазом. Надпись уверяет, что тут можно узнать судьбу «всего за 9 доллоров 99 центов.» Она любит такие штуки. Всякое эзотеричное и астрологическое привлекает своей непостижимостью и флером тайн. Поэтому пройти мимо даже не было шансов. Она просит у папы десятку и заходит внутрь шатра.       Там темно и горят свечи, запах сандаловой пасты, пряных курений и музыка с индийскими мотивами призваны расслабить посетителя, но как-то плохо это у них получается.       На стеклянных прилавках стоят чучела животных, включая ящериц, жаб, крыс и других мелких грызунов.       Роскошные бабочки под стеклом, обречены быть прикованными булавками к велюровой подушечке. Так жестоко. Так противоречиво-красиво.       Черепа и колоды таро на продажу. Чьи то клыки, чётки, перья, ножи, статуэтки изображающие драконов, прекрасных нимф. Замысловатые шкатулки инкрустированные камнями. Книги. Лидия отшатывается в сторону наткнувшись на метровую статую дьявола, который один в один, как в её колоде таро. Она долго разглядывает фигуру, перед тем как продолжить осмотр. Внимание Лидии привлекает огромный жёлтый питон, в прозрачном террариуме, лениво заворачивающийся в клубок.       Кроме нее здесь ещё люди, поэтому ей приходится выстоять небольшую очередь. Но наконец то её подводят к «ведьме».       Это женщина маминого возраста, совсем непохожая на ведьм, которых Лидия представляла себе или видела в фильмах — старых носатых и с грязными ногтями, злых и коварных старух. Эта ведьма красива, спокойна, со смешинкой во взгляде и с ухоженными руками.       Цыганский платок по разбойнически подвязывает кудрявую непослушную гриву каштановых кудрей. Каноничные массивные золотые кольца в ушах украшают её образ. «Всё как и должно быть у настоящей гадалки.»       — Чего в дверях застыла? Проходи и садись. — Не церемонясь, говорит ведьма. Девочка послушно садится, — Ну что, за судьбой своей пришла, Лидия?       Она никому в магазинчике не называла своего имени,       — Откуда вы знаете мое?.. имя. — не дав закончить фразу, ей отвечает:       — Я ведьма, я много что знаю. Ну-ка, руку дай.       Лидия протягивает ладонь, та берет её и закрыв глаза зрачками водит.       — Мм… сгущается пространство вокруг тебя, девочка…       — Сгущается?       — Я что, невнятно говорю? Да. Сгущается. — Отвечает гадалка, — чего пришла-то так рано… Слишком рано. Ещё четыре года, ещё четыре… — она хмурится, Лидии совсем не нравится выражение её лица, — семена ещё не дали всхода… — больше про себя, бубнит под нос гадалка,       — Какие семена? — говорит Лидия.       Ведьма открывает глаза и строгий взгляд бросает на девочку не отпуская её руку.       — Хм… Кто-то дорожку ко мне открыл… Тебя кто-то прислал?       — Н…нет я с родителями… мы гуляли, и я просто увидела тут… — поспешно начинает Лидия оправдываться перед ведьмой,       — Его срок ещё не вышел — а ты уже тут, — она отпускает руку Лидии,       — Чей срок? Кого «его»?       Ведьма берет сигарету, прикуривает, вставляет в мундштук и делает затяжку, снисходительно глядя на Лидию.       — Он тебя скоро найдёт. Желания все твои исполнятся. Да только вот ты сама — не рада будешь. Не доверять будешь. Убегать будешь — да не убежать от него. Вы давным-давно одной дорожкой ходите — да друг друга не видите.       — Ничего не понимаю…       Ведьма с ухмылкой смотрит девочке в глаза, выпуская дым из ноздрей.       — Ничего, поймешь. Семечко до весны лежит. Весна скоро придёт, вот росточек первый пробьется — там и стебли, цветочки и плоды…       А потом она резко меняется в лице, становится обеспокоенной. Тушит сигарету, громко хлопает в ладоши и делает какие то движения пальцами так быстро, что не уследить.       — Всё. Уходи. Быстро! Ничего больше не скажу. И так слишком многое тебе открыла. Не по сроку. Ты ещё один раз ко мне прийти должна.       Лидию выпроваживают из шатра в ту же минуту. Она судорожно пытается не забыть, все что услышала. Все эти странные вещи произнесенные ведьмой.       «Семена которые не взошли, загадочный «Он» чей срок должен выйти и пространство, которое сгущается…»       Она поднимает глаза вверх, крупные хлопья снега плывут в воздухе, гирлянды всё ещё так же переливаются.       «Вот ведь жути нагнала-то…»       Из динамиков на всю улицу поет Глен Медейрос:       …«Nothing's gonna change my love for you       Ничто не изменит моей любви к тебе       You ought to know by now how much I love you       Ты уже должна была бы знать, как сильно я тебя люблю       One thing you can be sure of       В одном ты можешь быть уверена       I'll never ask for more than your love       Я никогда не попрошу большего, чем твоя любовь…»       Она возвращается к маме и папе, в эту теплую и лучистую улочку. Родители сидят на лавочке за деревянными столиками, и держат в руках бумажные стаканчики от которых идёт пар, и ей в этот раз даже приятно смотреть на своих «стремных предков».       Папа обнимает маму и подпевает Глену, они оба тычат носом друг другу. Уродливый кот Лидии сидит в маминых объятиях. Похоже ей он тоже понравился.

***

      Выпроводив Лидию, Виктория запечатывает шатер чтобы никто не вошёл.       — Я не успел? — его приход сопровождается холодным запахом черной земли и подгнившей травы. Как и всегда. Она заприметила его ещё пять минут назад. Нельзя ускорять верфь событий.       — Это ведь она была? Я угадал? Ну же ну же ну же скажи скажи скажи! — нетерпеливо канючит Битлджус.       Виктория не против, да только… нельзя их встрече состояться раньше.       — Тебе дали волю не для подглядываний.       — Р-р-р-а! Выпусти. ВыпустиВыпустиВыпусти меня! Я хочу её увидеть, я только посмотрю! Ну только краешком глаза!       — Битлджус.       — Обещаю, не буду подходить! — он становится на колени в молящуюся позу,       — Битлджус.       — Ну хотя бы имя её назови!       — Битлджус.