Сборник драбблов по ивантиллам

Приближался его жалкий конец. Тилл часто представлял свою смерть: то от рук недовольного хозяина, то по неосторожности воспитателей в саду. Возможно, они слишком сильно затянули его ремни, а может, какой-то эксперимент вышел из-под контроля. Ему была знакома концепция смерти; казалось, ни один из выходцев сада анакт не мог избежать ее холодных объятий. По крайней мере, ощущать руки на шее было легче, чем лапы, щупальца и прочие непостижимые его уму вещи. Руки Ивана, если быть точным. Они стояли на сцене, шел дождь, и руки Ивана сжали его шею. Раньше он не допустил бы этого, но какой смысл сопротивляться, если бороться не за что? Что он получит в награду за свои усилия? Холодный труп и чувство вины, вот что. Музыка грохотала слишком громко, шум дождя перекликался с его лихорадочными мыслями. Но почему-то руки на его шее не сжимались. Он ждал. И ждал. Он почувствовал нежное прикосновение большого пальца к своему клейму, прежде чем руки исчезли с его шеи. Он схватился за горло и открыл глаза. Иван падал. Его плечо и бок кровоточили, прощальная улыбка была запятнана багровой жидкостью, а глаза сияли непонятной эмоцией. Его взгляд переместился с этих темных глубин на алые брызги на периферии зрения. О, это были не брызги… Лепестки трепетали в такт движениям тела Ивана, и в любой другой момент это можно было бы назвать красивым. Но не было ничего прекрасного в том, чтобы видеть, как твой лучший друг умирает на ложе из непонятно откуда взявшихся цветов. Свет в глазах Ивана мерк, кровь смешивалась с водой и окрашивала его ботинки. Тилл победил. Из-за технических неполадок седьмой раунд, который должен был состояться в тот же день, пришлось перенести. Тилл был немного разочарован. Возможно, если бы у него не было времени узнать больше подробностей, он не чувствовал бы себя таким потерянным. Ивану не удалось скрыться от любопытных взглядов пришельцев даже после смерти. Тилл задавался вопросом, вызвано ли это любопытство его трюком на сцене. Что именно привлекло такое внимание? Цветы? Или это была очередная попытка понять природу человеческих решений? Однако, как бы его ни отталкивала сама мысль, он не мог отрицать своего собственного интереса. Судя по всему, Иван был болен. Неизлечимо болен и довольно давно. Результаты его вскрытия перед обязательной кремацией показали целый сад в его легких. Сад во имя Тилла. Ночи стали для Тилла самым мучительным временем, его беспорядочный поток сознания выдавал кипу вопросов в минуту. Почему он? Что чувствовал Иван, когда его легкие стали вместилищем для этих проклятых цветов? А когда в него стреляли? Затмила ли одна боль другую? Перерывы между подготовкой к финалу он проводил, пересматривая запись шестого раунда и читая статьи о подобных явлениях. Он также пытался рисовать. Он рисовал все и ничего одновременно, когда он пытался изобразить цветы в саду, в его сознании мелькали глаза Ивана. Если стопка испорченных листов становилась непомерно больше чистых, то это некому было заметить, кроме Тилла. Время текло незаметно. За двадцать минут до начала он столкнулся с Лукой в коридоре. Тот был спокоен, расслаблен и даже не смотрел в его сторону. Что за чертов выпендрежник. На этот раз он намеревался бороться до конца, возможно, так он надеялся откупиться от нежелательной жертвы. Может быть, он все-таки эгоистично боялся смерти на глазах толпы. Причина была не так важна, когда он не собирался сдаваться. И Тилл боролся, боролся до тех пор, пока из его легких не вылетел первый цветок прямо на сцене. Прямо перед самодовольным лицом Луки.