Сборник драбблов по ивантиллам

Рассвет окрасил небо своими оттенками. Лёгкий утренний ветерок треплет их волосы, и если бы не тяжёлое напряжение, повисшее между ним и его спутником, Иван бы наслаждался этим. Он наслаждается почти всеми моментами с Тиллом. — Думаешь, одна человеческая жизнь стоит того? — несмотря на переполняющие его эмоции, он не позволяет своему голосу дрогнуть. — Поверь мне, Мизи, стоит всего и даже больше. — От горящего уверенностью взгляда Тилла, направленного куда-то вдаль, почти больно. — Не боишься упасть? — Глупо. Тилл явно уже всё решил. — Странный вопрос, Иван. Ради неё я бы расшибся насмерть. — И Тилл наконец-то смотрит на него. Смотрит своими яркими глазами, глазами, которые сияют для неё. И как бы Иван ни надеялся, это был последний раз, когда он мог спокойно поговорить с Тиллом до того рокового дня. Собственно, чего и стоило ожидать. Он пал. Был ли ты счастлив, Тилл? Был ли счастлив, когда заплатил за свою любовь жизнью? Этим вопросам суждено навсегда остаться без ответа, потому что отвечать больше некому. Сколько бы лет, десятилетий и веков ни прошло, этот диалог будет преследовать его вечно. Как и образ Тилла, теряющего свои ангельские крылья.

(⁠☞ﾟ⁠ヮﾟ⁠)⁠☞

Ивану скучно. Ему так невыносимо скучно. Мелкие бесы в аду от него шарахаются, мир всё так же медленно катится к апокалипсису, и даже Суа в последнее время куда-то исчезает. В последнее время её визиты на Землю участились, и как бы его ни терзало любопытство, она вцепилась в сохранение своих секретов острыми наточенными когтями. Ну и черт с ней, он найдет другую жертву для потока своих гениальных речей. Кого-нибудь, кто ценил бы его компанию больше, чем Суа. ( У него есть подозрения, что Суа была бы только рада такому развитию событий. ) Его бесцельное блуждание приводит его к порогу кабинета Луки. Какие бы безумные теории люди ни строили по поводу ада, Иван считает, что они все недооценивают их организованность. Нет, конечно, адские котлы и грешники, насаженные на вилы, имеют место быть, но не так уж все и дико. По его скромному мнению, это очень даже милое место. Надеясь, что Лука подкинет ему какую-нибудь нескучную идею, он стучит. — Войдите, — слышится спокойным тоном. Он сразу же распахивает дверь настежь. Лучшая тактика нападения — это обескуражить своего противника, поэтому он начинает свое прекрасное приветствие с бодрых речей. — О, мой определенно самый любимый и лучший на свете коллега, самый злобный и опасный из всех обитателей ада, достопочтенный господин Лука, не соизволите ли вы уделить никчёмному мне кроху своего внимания? — выпаливает он. — И тебе привет, Иван. По крайней мере, ты знаешь свое место, а теперь не мог бы ты сказать мне, на кой черт ты здесь, а потом отправиться восвояси? — За всё это время его взгляд ни разу не оторвался от кучи бумаг на столе. Ах, вечно занятой Лука, который до окончания времён проведёт своё время за рабочим столом и даже бровью на конец света не дернет. Хотя Иван знает кого-то, кто мог бы выдернуть его с работы, но это не совсем повод для гордости. Лука почти не скрывает, и складывается ощущение, что как минимум пол ада точно знают о его привязанности к некой Хене, которая при каждой встрече намерена покарать его во имя Бога. — Ну что же, так невежливо. Я тут значит со всей душой пришел к моему дорогому другу, надеясь, что он поможет мне развеяться, а ты уже посылаешь. Я глубоко ранен, Лука, вообще-то… — Понял я, понял. К твоему счастью, есть дельце, которое может тебя заинтересовать. — Лука протягивает ему папку. — Как видишь, на файле знакомое тебе имя, твоя задача — убедиться, что душа паренька попадёт сюда и дальше по кругу. Отработка за прошлые жизни и всё такое, понял? Иван не ответил. Он бегло осматривает заполненную информацию, пока его взгляд не останавливается на прикреплённой скрепкой фотографии. Его сердце пропускает пару ударов. — Лука, что это значит? Разве… разве души падших не развеиваются навсегда? — Сказать, что он ошеломлён — ничего не сказать. Он испытующе впивается в Луку глазами, одним лишь выражением моля его дать внятное объяснение. — Не всегда. Самым упрямым удается вернуться, как видишь, это даже не первое его воплощение. — Почему я узнаю об этом только сейчас?! — Его слова звучат почти истерично. — Остынь, я итак позволяю тебе слишком много. Начальство было убеждено, что ты до самого конца не должен в этом участвовать. Мне удалось потянуть за пару ниточек, считай, что ты мой должник. — Голос Луки не повысился ни на октаву, он хотел бы узнать секрет его спокойствия. Хотя поменяйся они местами, Иван уже не так уверен в его способности держать лицо. Похоже, больше он от него ничего не добьётся. Лука возвращается к бумагам, и это его сигнал уйти. Что ж, по крайней мере, у него будет чем заняться… Как будто это имеет значение, когда он столько всего упустил прямо из-под носа.

(⁠☞⁠^⁠o⁠^⁠)⁠ ⁠☞

В суматохе городского шума, среди спешащих толп, Иван наблюдал за Тиллом. Тот был почти таким же, каким он его помнил, словно сошел со страниц пыльных воспоминаний. Единственное, чего не хватало, был нимб, который у них не удалось отнять во время злополучной казни. Казалось, человеческая жизнь обошлась с Тиллом не слишком благосклонно, но его глаза все еще пылали вызовом. Иван был рад, насколько это позволяло его эгоистичное сердце. Рад, что Тилл жив, рад, что он продолжал бороться, пусть сейчас это были мелкие человеческие проблемы. Главное, он был жив. К сожалению, Иван был здесь, чтобы направить его огонь не совсем в том направлении, но кто сказал, что теперь не его очередь сопротивляться? Согласно информации из файла, предоставленного Лукой, Тилл попадал в ад после каждой реинкарнации. Глупость. Если бы кто-нибудь спросил Ивана, он бы без колебаний заявил, что душа Тилла заслужила райского покоя больше всех. Он заслужил вернуться домой. (Он задался вопросом, не поэтому ли Лука позволил ему вмешаться.) Пусть работа ангельского проводника была ему в новинку, ничто не могло помешать ему попытаться. (Какая ирония: демон, направляющий душу в рай.) Его ностальгия прервалась женским криком. — Тилл! Ты почти опоздал, автобус вот-вот приедет. – Ее длинные розовые волосы были завязаны в два хвоста, а из-за энергичных движений круглые очки съехали на кончик носа. — Прости, Мизи, ты же знаешь, как это бывает. Ночью меня снова накрыло вдохновением. — Тилл неловко коснулся своего затылка левой рукой. — Я знаю, как тяжело сдерживать твои творческие порывы, но настоятельно рекомендую улучшить качество сна. Посмотри на свои мешки, неудивительно, что я так беспокоюсь. Похоже, она тоже была здесь (он отчаянно пытался отбросить разочарование). И она была с Тиллом не меньше (она не виновата, она не могла знать). Оставалось надеяться, что его труды не пойдут насмарку из-за разгорающегося пожара любви, хотя бы на этот раз. Впрочем, ничто не помешает ему попытаться снова.