Chasing Glory

Вы, наверное, уже знаете, что большинство охотников живут в разъездах и путешествуют налегке. Время в пути сокращается, если вы можете сразу переходить от одного дела к другому, не возвращаясь на постоянное место за припасами. Большинство также считают, что это безопаснее, и я должен с ними согласиться, в определенной степени. В какой-то момент за вами начнут гоняться монстры, блюстители закона и, возможно,

даже обычные люди (если вы хоть чего-то стоите), и им будет гораздо труднее найти вас, съесть, арестовать или убить, если у вас нет постоянной прописки. Независимо от того, проводите ли вы «дома» не больше пары минут раз в несколько месяцев, даже беспородный оборотень — чистое Оно, без каких-либо высших мозговых функций — будет знать, что это ваше логово, и что, в конце концов, вы вернетесь.

Жить в машине и спать в номере мотеля (или в той же машине, если вы на мели), безусловно, безопаснее и проще, но только физически. Возможно, вы не задумывались о том, как потеря дома повлияет на вас эмоционально. Те немногие из нас, кто родился в семье охотников и провел всё детство и юношество в скитаниях, определенно не задумываются. Но отрываться от своих корней, независимо от того, по собственному желанию или по необходимости, причиняет боль. Возможно, вы не сразу её почувствуете, но я могу гарантировать, что

со временем она настигнет вас.

— Приятной охоты, Сэм Винчестер

— Ты ведь знаешь, что хромаешь, верно? Сэм на секунду остановился. Чувствуя жар солнечных лучей, он вернулся мыслями к своим икрам и ступням и сознательно перенес вес тела. Пот тек по его шее, скапливаясь под густыми волосами. Он снова двинулся в путь — на этот раз уделяя больше внимания своей походке, чтобы опять не начать щадить ни одну из своих совершенно здоровых ног. Камни и пыль прилипали к подошвам его ботинок, его ступни болели. — Нет, — ответил он. — Не знал. — Ну, у тебя реально фигово получается, — Сэм взглянул на Дина, когда тот пронесся мимо него, добравшись до вершины лысого холма, на который они взбирались, почти на целую минуту раньше. Сэм не сводил с него глаз, неуклонно приближаясь. На фоне солнца он казался просто черным силуэтом, упершим руки в бока. Ему не нужно было видеть веснушчатую кожу Дина, чтобы знать, что на ней не было ни капли пота. Даже несмотря на джинсовые, фланелевые и парусиновые рубашки, в которые он был закутан. — Тогда, может, тебе стоит попрактиковаться со мной в хождении? — Сэм изо всех сил старался не задыхаться. Ему хотелось верить, что он был в довольно хорошей форме для человека, который провел последние семь лет за написанием книг посреди леса, но здесь было очень жарко, и холм был таким крутым. К тому же, спортивная сумка, набитая тяжелым оружием и мишенями, висевшая у него за спиной, усложняла задачу. — Вместо стрельбы. Я знаю, как стрелять, — он остановился на секунду, стараясь изо всех сил, чтобы это выглядело так, будто он размышляет, а не переводит дыхание. — На самом деле, возможно, я научился стрелять даже раньше, чем читать. — Зная, какой ты ботаник, я серьезно в этом сомневаюсь, — когда Сэм наконец добрался до вершины холма, Дин забрал у него сумку; Сэм невольно задался вопросом, почему он просто не понес ее сам с самого начала. — И, конечно, ты умеешь стрелять, но любой идиот может прицелиться и нажать на спусковой крючок. Чтобы попасть в цель, нужно немного больше времени… а это тебе не под силу. — Я могу попасть по чему угодно, — он не потрудился хотя бы притвориться обиженным. Просто сел на ближайший, наименее пыльный камень, пока Дин расстегивал молнию на сумке, и заставил себя подавить гримасу, когда тепло от него мгновенно просочилось сквозь джинсы и боксеры. Он не обжегся, но, боже, как же это было неприятно. Он ненавидел Неваду. — Конечно, — согласился Дин. Он стоял на коленях на земле и, по-видимому, всё ещё плевать хотел на жару. Нахмурившись, он рассматривал мишени, доставая поочередно каждую из сумки. — Из дробовика. С близкого расстояния. — Я ещё неплохо обращаюсь с пистолетом. И с винтовкой. — Что-то я не заметил этого, когда попросил тебя показать мне, насколько ты «хорош», — он сорвал пластиковую обертку и бросил пару прямоугольников из плотного картона с нанесенными на них мишенями прямо на обожженную солнцем землю. — Ты не смог попасть в здоровенное дерево и с двадцати футов, — он взял прямоугольник и, нахмурившись, посмотрел на него. — Так что, нам, типа, приклеить это скотчем или…? — Ты разве не купил никакую подставку? — Дин снова принялся рыться в сумке. — И я уже говорил тебе, что тогда я был уставшим. И плохо держал равновесие. — Да, нам нужно ещё поработать над твоей стойкой, — согласился Дин. Он нашел подставку — каркас и ножки, сделанные из пластика и металла, и теперь пытался понять, как ее разложить. — Я полагаю, ты тренировался всего пару раз за почти десять лет, но ты был практически одноногим тогда, так что тебе придется забыть всё, чему успел научился. — Дин, да ладно тебе. Мне жарко, — Сэм провел рукой по волосам. Его пальцы вернулись влажными. — Может, ты все-таки хотя бы притворишься, что не придурок? — Тебе нужно научиться стрелять, — ответил Дин, по крайней мере, на этот раз в его голосе появилось немного извиняющихся ноток. Он исчез на секунду, появившись в поле зрения на плоской вершине холма (считается ли он в таком случае увалом, а не холмом? Сэм не был даже уверен, что такое увал), а потом вернулся, оставив мишень на вершине очередного раскаленного камня. — Или, по крайней мере, начать стрелять лучше. Потому что ты не будешь охотиться, пока я не удостоверюсь, что ты можешь убить что угодно, чтобы спасти свою жизнь, и ты даже близко не подойдешь к Первому Испытанию, пока не наберешься опыта. — Хорошо, — возможно, в доводах Дина был смысл, в глубине души Сэм понимал, что тот защищал его, а не контролировал. — Я всё ещё не понимаю, почему мы не можем тренироваться на стрельбище. Здесь всего около миллиона человек. — Слишком людно, — это стало привычным ответом Дина за те месяцы, что прошли с тех пор, как он оставили хижину Сэма, а затем и свалку Бобби. — Вот. Заряжай. На колени Сэму упали пистолет и коробка с патронами. И то, и другое было ему знакомо. В отличие от мишеней, которые были куплены в местном магазине спортивных товаров, Дин прихватил их из хижины Сэма, когда вернулся за блокнотом, от которого зависела судьба всего мира. По его словам, в квартире был полный разгром, чего Сэм и ожидал. К тому времени, когда Дин пришел, там, должно быть, успели побывать только демоны, причем не самые умные, потому что ничего из его оружия не было взято — даже курдский нож остался нетронутым. Охотники (или более компетентные демоны) схватили бы всё, особенно его. Сэм зарядил пистолет (Глок, маленький и легкий) меньше, чем за тридцать секунд. У него всегда это хорошо получалось, благодаря примерно миллиарду часов, которые отец заставлял его проводить в полях, разбираясь со всеми видами оружия, какие только можно вообразить, когда был моложе. Закончив, он взглянул на Дина, приподняв бровь. — Значит, по крайней мере, над этим тебе не нужно работать, — заметил Дин. — Пошли, — он помог Сэму подняться на ноги, и тот надеялся, что его радость от того, что он наконец оторвался от скалы, не слишком заметна. Он проследовал за Дином мимо спортивной сумки к крестику, который тот носком ботинка нарисовал в грязи. — Встань сюда. Покажи мне свою стойку ещё раз. Подавив вздох, Сэм сделал, как ему было велено. Ноги расставлены (он убедился, что они стоят одинаково твердо), подбородок опущен, пистолет поднят, руки выпрямлены. Краем глаза он заметил, что Дин, скрестив руки на груди, наблюдает за ним. — Ладно, что ж, ты не так плох, как в прошлый раз, — признал он через некоторое время. — Ты быстро учишься. Это хорошо, — он подвинулся ближе. — Хотя есть пара моментов, — он поправил Сэма нежными прикосновениями. — Твоя жизнь станет намного проще, если ты не будешь сжимать локти. И тебе не нужно целиться вправо от того, во что ты пытаешься попасть. — Прости. Наверное, я спутал со стрельбой из лука. — Скорее всего, в конечном итоге мы и до нее дойдем, но огнестрел важнее, — Дин убрал руки, очевидно, довольный тем, как Сэм принял стойку. — Подожди секунду. Пока не стреляй. Сэм повернул голову и увидел, что Дин роется в одном из карманов своих джинсов. В том самом, в котором, как он знал, тот недавно начал носить канцелярские резинки. Сэм закатил глаза. — У меня нормальная прическа, Дин, — сказал он ему. — Один порыв ветра, и твои волосы закроют весь обзор, нам обоим, — ответил Дин, подходя к нему сзади. Одной рукой он зачесал волосы назад, а другой обмотал их резинкой, движения были плавными и отработанными; он заправил все выбившиеся пряди за один раз, что навело Сэма на мысли о телекинезе. Резинка слегка стягивала его волосы, как обычно, но носить настоящие резинки для волос (или, боже упаси, скранчи) казалось слишком… девчачьим. — Ветра не будет. За всё время, что мы здесь, не было ни дуновения, — заметил Сэм, хотя всё равно стоял неподвижно и позволил Дину собрать свои волосы в хвост. — Я начинаю думать, что весь этот штат — один мертвый воздух. — Пустыня, конец лета, — ответил Дин. Закончив, он отступил на шаг. — Иногда такое случается. Я скучаю по горам. Сэм подумал об этом, громко, но не сказал вслух. До сих пор он сдерживал скулеж — только едва — и предпочел бы не начинать сейчас. — Хотелось бы поехать куда-нибудь прохладнее. — Нужно держаться запада, — напомнил ему Дин. — Восток кишит демонами, не говоря уже об охотниках, которые ненавидят тебя. И меня, но это само собой разумеется. Сэм поморщился. — Не напоминай мне. — Думаю, мы могли бы поехать на север, — продолжил Дин, пятясь назад, пока не опустился на свой собственный камень, — но север означает леса, а леса означают ещё больше монстров, — он огляделся, возможно, проверяя, нет ли машин или туристов. Сэм не мог представить, чтобы кто-то был настолько глуп, чтобы выходить на улицу в такую жару. Кроме них. — То же самое с большими городами. — Я знаю, — Дину, похоже, было нелегко смириться с тем, что Сэм был охотником до злополучной стычки с вендиго. И что он остался им даже после ранения. — Могу я уже стрелять или…? — Конечно, если ты не хочешь надеть наушники, — пожал плечами Дин. — Никогда ими раньше не пользовался, — Сэм, прищурившись, проверил, правильно ли нацелен пистолет. Ярко светило солнце. Жарко и ярко. Ему следовало взять с собой солнцезащитные очки… у него вообще были солнцезащитные очки? — Я же просил тебя их не покупать. Он выстрелил. Три выстрела подряд, группой, как учил его отец. Пистолет ударил его по рукам, отдача была знакомой и почти успокаивающей, и его бицепсы автоматически напряглись, сопротивляясь ей. Мышечная память в действии. Картон задрожал, и он понял, что попал в него, но из-за яркого света и расстояния он не мог точно сказать, куда именно. Воздух дрожал от поднимавшегося с земли жара. И теперь пот заливал ему глаза, что мешало ему гораздо больше, чем когда-либо могли бы волосы. Он собирался выстрелить снова, но сначала опустил пистолет и вытер глаза предплечьем. Он едва успел поднять пистолет, как Дин снова остановил его. — Подожди, подожди, подожди, — Сэм услышал, как тот поднялся со своего камня и подошел к нему. — Не стреляй, — Сэм обернулся. У него, как бы, не было выбора, когда Дин встал перед ним и пихнул его ботинком в левую ногу. — Ты опять за свое. — О боже… — Сэм опустил руки и посмотрел на небо. Пистолет тяжело ударился о его бедро, и он вспомнил, что не поставил его на предохранитель. По сути, ему просто повезло, что он не проделал огромную дыру в собственной ноге. Но тогда, по крайней мере, у него была бы причина хромать. — Мне жаль. Я не хотел. — Конечно, нет. Это не твоя вина, — Дин посмотрел на него с чем-то похожим на сочувствие. Возможно, это было самое близкое к тому, на что он был сейчас способен. Сэм знал, что он нетерпелив. И бесчеловечен. — Просто ты привык так двигаться и стоять за почти десятилетие. Ты не избавишься от этих привычек всего за пару месяцев… К тому же, левая нога всё ещё слабее правой. Мы должны продолжать работать над ней. — Я даже не знаю, что я делаю не так, — признался Сэм. — Ты не хочешь… помочь мне? — он неопределенно махнул рукой в сторону своих ног. — У меня ещё осталось около дюжины патронов. Минимум. — Минимум, — согласился Дин, прежде чем положить руки Сэму на талию. Он отпрянул почти сразу, как только прикоснулся к нему. — Господи, Сэмми. Ты весь мокрый. Губы Сэма сжались. Он всё ещё не был уверен, что чувствует по поводу этого обращения. Отец звал его так, и из уст Дина оно звучало странно, особенно потому, что тот знал об этом и продолжал его использовать. Но, да, теперь, когда Дин упомянул об этом, его футболка действительно показалась ему отвратительно липкой. И при всем этом он специально надел что-то светлое. — Э-э, да, — ответил Сэм. Он почувствовал, как солнце припекает его затылок, обнаженный в том месте, где Дин зачесал волосы наверх, и подумал, не стоило ли ему нанести солнцезащитный крем. Но это была ещё одна вещь, которую он не был уверен, что имел, он даже не помнил, когда в последний раз обгорал. Обычно его кожа лишь слегка темнела. — Здесь просто кипит. Дин нахмурился. Сэм узнал этот хмурый взгляд: это была особая виноватая гримаса, появлявшаяся на лице Дина всякий раз, когда он осознавал, что забыл, что Сэм — человек и, следовательно, в миллион раз более хрупкий, чем он сам. Обычно Сэм замечал её по крайней мере раз в день. Он не мог винить Дина за то, что тот снова упустил из виду тот факт, что он был сделан из мяса, требующего особого ухода; в конце концов, они были вместе всего несколько месяцев, и до этого Дин провел более тысячи лет с другими демонами. — Извини, — сказал он. — Надо было подумать заранее и принести воды. Хочешь, закончим на сегодня? — Я в порядке, — ответил Сэм. — Ты прав, мне нужно улучшить прицел. И я уже говорил, у меня осталось двенадцать патронов, — он помахал пистолетом. — Поправь мою стойку и дай мне закончить. — Хорошо, — Дин всё ещё выглядел обеспокоенным, когда снова схватил Сэма за бедра и поправил его, заставляя перенести больше веса на левый бок. Казалось, он вот-вот потеряет равновесие, как будто большая часть его веса приходилась на левую ногу. Однако он знал, что Дин только выровнял его стойку. — Как только обойма опустеет, я схожу за мишенью, и мы посмотрим, как у тебя получилось. А потом, думаю, лучше увести тебя с солнца. — Хорошо, — согласился Сэм. Отчасти чтобы поднять Дину настроение, и отчасти потому, что с каждой минутой он всё с большей нежностью вспоминал дребезжащий, протекающий кондиционер в их номере в мотеле. Он немного сожалел, что Дин упомянул воду. Он бы убил за бутылку прямо сейчас. Он снова прицелился и нажал на спусковой крючок. Выстрелы эхом разнеслись по пустыне вокруг них. Сэм не беспокоился о том, что местный шериф приедет узнавать в чем дело. Во-первых, они были довольно далеко от города, а во-вторых, он всё время слышал выстрелы. Люди приходили сюда, чтобы пострелять по консервным банкам, скорпионам или мишеням, чем они и занимались сейчас. Очевидно, в этом городе не было других развлечений. Стрельбища никому не нравились. Пользоваться пистолетом, даже для того, чтобы поразить цель, которая не бросалась на него с обнаженными клыками и когтями, было всё равно что кататься на велосипеде (хотя Сэм так и не научился этому): невозможно забыть и легко вернуть былую ловкость. Он почувствовал облегчение. Он не хотел этого признавать, но Дин был прав, когда сказал, что он не так уж много упражнялся в стрельбе, пока жил в хижине. Он просто не видел в этом особого смысла. Он больше никогда не собирался охотиться, и ему не нужно было ни во что стрелять, пока оно не подойдет достаточно близко, чтобы он мог сделать это практически с закрытыми глазами. Он считал выстрелы, которые сделал, потому что отец вдолбил ему в голову важность владения точной информацией о своем оружии, когда он ещё учился в начальной школе. Он опустил пистолет, как только последний патрон был вынут из патронника. Дин, сосредоточенно рассматривавший мишень глазами потемневшими, когда Сэм отвернулся, взглянул на него. — Закончил? — спросил он, и его зрение вернулось к нормальному с тем звуком взмахнувшего крылышком насекомого, к которому Сэм так привык в последнее время. — Закончил. — У тебя не так уж плохо получилось. Сейчас покажу, — он ушел, появившись мгновенно на холме. Сэм даже не успел вынуть пустую обойму из пистолета, как он вернулся с картонной мишенью в руке. — Видишь? Сэм взял ее у Дина. Подставка всё ещё была прикреплена к ней, поэтому она была тяжелой и черной, а значит, горячей. Он критически осмотрел ее. Он насчитал десять пулевых отверстий, и только шесть из них были внутри концентрических неоновых колец, которые были напечатаны на картоне. Ни одно из них не попало в центр. — По крайней мере, ты попал в мишень больше, чем наполовину, — ободряюще заметил Дин. — Да, но мой прицел всё ещё не очень хорош, — ответил Сэм. — Мне нужно стать лучше. Я имею в виду, что некоторые существа похожи на людей, и их можно убить, если всадить достаточно пуль в голову или туловище, но с оборотнями и перевертышами необходимо попадать в сердце. И это довольно маленькая мишень. — Именно поэтому мы этим и занимаемся, — согласился Дин. — Но сегодня ты справился намного лучше, чем я думал. Без обид, — он забрал мишень у Сэма, отделил ее от подставки и положил всё в сумку. — Мы продолжим работать. В следующий раз, наверное, попытаемся прийти сюда пораньше — ты выглядишь довольно красным. И мокрым. — Это называется «потеть», Дин, — ответил Сэм. Казалось, что в какой-то момент они поменялись взглядами — Дин был настроен оптимистично по поводу способностей Сэма к стрельбе, а Сэм только что признался, что ему нужно больше практиковаться. Возможно, это было из-за того, что он увидел мишень, физическое доказательство того, что он мог и чего не мог сделать. — Люди потеют, когда им жарко. Помнишь? — Я помню, что ты противный, — сказал Дин. Он открыл сумку, чтобы положить пистолет, и Сэм дважды проверил, пуст ли он, прежде чем сложить его обратно. Он извлечет обойму и перезарядит его позже. — Из тебя выходит всякая дрянь. — По крайней мере, от меня не воняет тухлыми яйцами, — когда Дин потянулся к его плечу свободной рукой, Сэм покачал головой и отступил на полшага. — Я же сказал тебе — я больше не хочу, чтобы ты меня телепортировал, если только это не срочно. — Вокруг никого нет, но ладно, — пожав плечами, Дин прошел мимо него к краю холма, и Сэм последовал за ним. — Тебе не нравилось, когда тебя телепортировали, когда ты был человеком, — заметил Сэм, начиная спускаться по склону холма. Спускаться было даже тяжелее, чем подниматься. — Мне не нравились ангелы, — к его чести, Дин оставался рядом с Сэмом на протяжении всего спуска, одной рукой придерживая ремень спортивной сумки на плече, а другой поддерживая его. Хотя он мог бы телепортироваться прямо к их машине самостоятельно или просто помчаться вниз холма, не уронив ни единого камня. Сэм определенно не был настолько уверен в себе. Дину пришлось останавливать его, чтобы он не ударился лицом об эти острые, песчаные, нагретые солнцем камни, по крайней мере, полудюжину раз. — Черт! — Сэм обжегся о хромированную ручку машины, когда схватился за нее — на ощупь она была как раскаленная плита. Ему пришлось держать ручку через футболку, чтобы открыть пассажирскую дверь, и он поморщился, когда практически ввалился внутрь, телом ощущая, как похожа черная кожа на камень, на который он сел сразу после того, как добрался до вершины холма. Может быть, немного мягче. — Включи кондиционер. Сейчас же. — Ей потребуется некоторое время, чтобы остыть, — напомнил ему Дин, бросая сумку на заднее сиденье, прежде чем сесть за руль. — Не потребовалось бы, если бы у нас была машина, сделанная в этом веке, — Сэм провел пальцами по волосам, тяжелым и влажным, и тихо выругался про себя, когда они запутались у основания его короткого, неряшливого хвостика. Только когда он снял резинку и распустил волосы, до него дошло, что Дин даже не вставил ключ в замок зажигания. Потому что был слишком занят, сверля его взглядом. — Что? — Не бери в голову. Я не собираюсь снова заводить с тобой этот разговор, — Сэм на мгновение приподнял брови и отвел взгляд. Его это вполне устраивало. Его начинало подташнивать, и последнее, в чем он сейчас нуждался, так это в очередном повторении лекции Дина о том, что «всё, что выпускалось с конвейера после 1980 года, — дерьмо на колесах». — Я думал, ты будешь больше ценить её, учитывая, что это твоя чертова машина. — Он принадлежала моему отцу, — и никто не ездил на ней, с тех пор как он умер, пока несколько месяцев назад Дин не забрал её. Последние семь (почти восемь) лет она простояла на свалке у Бобби, аккумулятор медленно садился, а краска отслаивалась. Сэм не вспоминал о ней с тех пор, как переехал в хижину. Он был чертовски смущен, когда вскоре после выписки из больницы, узнал, что Бобби заплатил за то, чтобы чертову машину отбуксировали из Вермонта в Южную Дакоту. Все его вещи уже были вывезены из машины, так что, если бы кто-то волновало мнение Сэма, она бы просто осталась на обочине, где её оставил его отец. Или, в конце концов, на штрафстоянке. Он вырос в ней, но после смерти отца она уже ничего не значила для него. На самом деле, ему даже не нравилось смотреть на неё, она приносила слишком болезненные воспоминания. О двух идеальных ногах, о том, что у него была семья, о том, что он мог быть полезен. В любом случае, он никогда не увлекался автомобилями. Ему даже не очень-то нравилось водить. Он научился в десять лет, но только потому, что был вынужден. Бобби, с другой стороны, определенно любил машины. В конце концов, до охоты — и даже во время нее, в определенной степени, — они были его профессией: ремонт, разборка, покупка, продажа. Его представление о том, как можно расслабиться после обеда, сводилось к замене двигателя (и выпивке, но это могло быть связано с охотой. Или с потерей Дина. Или и с тем, и с другим). Ему так и не удалось пробудить в Сэме такую же любовь. Неудивительно, что с Дином он добился большего успеха. — Жаль, что ты не унаследовал его хороший вкус, — ответил Дин с легкой кислинкой в голосе, когда наконец завел машину. «Шевроле Импала» 1967 года выпуска. Сэм забыл ее настоящее название, возможно, никогда и не знал, но Дин позаботился о том, чтобы он его запомнил, когда нашел машину, спрятанную в отдаленном уголке свалки. Куда Бобби поставил её, понимая чувства Сэма. Он всё ещё выздоравливал после Гордона и стаи демонов, которые обрушились на его хижину, и скучающий Дин осматривал дом своего детства. — Прости. — За что? — Сэм не был уверен, что раздражало его больше: когда Дин забывал, что у него есть эмоции и физические потребности, или когда он слишком старался и предполагал, что даже чих либо убьет его, либо спровоцирует серьезный нервный срыв. Как будто у него не было множества собственных триггеров. Например, его старый дом. В большинстве случаев его настроение просто портилось. Казалось, он не мог выразить словами, что расстраивало его больше: то, что изменилось, или то, что нет. Однако он был в восторге, когда нашел Импалу. Начал проводить дни — и большую часть ночей тоже — за ее ремонтом, потому что им нужна была машина. Сэму потребовалось некоторое время, чтобы признаться ему, что он уже знаком с ней, хотя Дин и сам догадался, что раньше она принадлежала охотнику, когда нашел место для арсенала в багажнике. Сэм попытался возразить, что лучше было бы ездить на чем-то менее броском, но Дин не сдвинулся с места. Особенно после того, как узнал, что технически это была машина Сэма, и что причиной его нежелания было не какое-то давнее горе или плохие воспоминания; годы притупили многие негативные ассоциации с машиной. Дин был довольно практичным, когда дело касалось всего, кроме автомобилей. И музыки. И еды, и алкоголя. Это было своего рода облегчением, что он не мог ни есть, ни пить. Если быть честным, Сэм скучал по жизни в одиночестве. Или по соседям, которые были скорее домашними животными или заключенными, чем равноправными партнерами. Он не сказал бы, что Дин был неприятным, но… ему пришлось приспосабливаться. Особенно потому, что они жили то в одном, то в другом клоповнике, и он наконец понял, что не так уж хорошо знал Дина. Все вентиляционные отверстия в машине были направлены на пассажирскую сторону, так как Дин всегда был за рулем, и ему никогда не было ни жарко, ни холодно. Как только двигатель заработал, Сэма обдало теплым воздухом, и он прищурился. По крайней мере, его пот высох, но приятного в этом тоже ничего не было. Температура в машине начала понижаться, только когда они почти добрались до города, и к тому моменту, это уже не имело значения. Вернувшись в мотель, Сэм направился прямиком через влажный полумрак их номера в ванную, повернул только правый кран в душевой кабине и оставил свою одежду кучкой на полу. В ванной не было окон, поэтому темнота была почти полной, но он не потрудился включить свет, прежде чем встать под ледяные брызги. Он все равно собирался держать глаза закрытыми. Сквозь шум воды, льющейся на пластик, Сэм услышал, как Дин вошел и бросил спортивную сумку на их кровать. Трудно было сказать наверняка, но ему показалось, что он расстегнул ее и позаботился о пистолете, которым пользовался Сэм. И о мишени, изрешеченной пулями. Затем он направился в ванную. Сэм даже не подумал закрыть дверь, но Дин все равно постучал в нее. — Можно мне войти? Прежде чем ответить, Сэм запрокинул голову и открыл рот, сделав несколько больших глотков воды, льющейся из душа. У неё был металлический привкус, и, как только он насытился, он понял, что выпил слишком много и слишком быстро и что у него скоро заболит живот, но, вероятно, оно того стоило. Он знал, что, должно быть, слишком обезвожен. — Да, конечно, — сказал Сэм Дину. Он выплюнул половину воды, которую больше не хотел пить. — Правда, она холодная. Я, наверное, подержу ее такой еще минуту или две, - она всё ещё была приятной, освежающей, и он ждал, пока мурашки побегут по его коже, прежде чем он дотронется до горячего крана. — Для меня это не имеет никакого значения, — Сэм услышал, как на пол упала одежда, вероятно, поверх той, что он уже сложил там. Затем дешевая, покрытая плесенью занавеска была отодвинута в сторону, и Дин вошел в крошечную кабинку вместе с ним. — Тебе было настолько плохо? Что тебе понадобился холодный душ? Сэм пожал плечами. Дин смог бы это увидеть, если его глаза были черными, но даже если нет, он должен был его почувствовать. Учитывая, как близко они стояли. — Мне просто стало жарко, — ответил он. — Так бывает. Особенно здесь. — Тебе и правда не нравится Невада, да? — спросил Дин, поддразнивая его. Сэм услышал и его дакотский акцент. Нев-а-да. Довольно интересно, как он вообще пережил тысячелетие в аду — у Сэма возникло внезапное желание написать об этом. — Уф, — Сэм вздохнул и с громким стуком прислонился головой к ближайшей стене. — Здесь просто так жарко. И плоско. Я и понятия не имел, что это место такое чертовски скучное — когда я слышу «Невада», я думаю «Вегас». — Ты не так уж много времени провел в этом штате, правда? — заметил Дин. Его рука лежала на спине Сэма, и она казалась горячей, а не обычной, идеально нормальной температуры, так что Сэм, должно быть, наконец-то остыл. — Когда я был здоров, я в основном работал на Восточном побережье и Среднем Западе, — ответил Сэм. — И на Юге тоже. А потом я семь лет прожил в Колорадо. — Вообще-то, я уверен, что это Вайоминг. — Неважно. Это было в Скалистых горах, — у Сэма начало болеть правое плечо, непривычное к отдаче при стрельбе из пистолета. — Ты дрожишь, — заметил Дин. Осознав, что тот был прав, Сэм убавил холодную воду и включил горячую. То, что потекло из насадки для душа, было, вероятно, чуть теплым, но приятно обжигало его почти онемевшую кожу. — Еще немного и снова отправимся в путь, так что совсем скоро нас здесь уже не будет. На этот раз мы можем отправиться куда-нибудь, где прохладнее и не так пустынно. Калифорния? — В Калифорнии было бы неплохо, — Сэм подал заявление в Стэнфордский университет, когда ему было семнадцать. Менее чем за месяц до того, как он потерял ногу и отца в одночасье. Он подумал рассказать об этом, но потом передумал. — Что ты чувствуешь по поводу сегодняшней тренировки? — спросил Дин, меняя тему. Сэм вздохнул. — Ты знаешь, что я чувствую, разве нет? — Да, но это намного легче понять, когда ты объясняешь. В эмоциональном плане тебя сложно разобрать, — Сэм закатил глаза, но ублажил просьбу Дина. — Мне печально, — признался он. — Я и не думал, что настолько заржавею, ты был прав насчет того, что мне нужно поработать над прицеливанием — я могу попасть в широкую стену сарая, но на этом всё. — Я думаю, ты слишком строг к себе, — сказал ему Дин. — Опять. — Мне нужна практика, — раздраженно ответил Сэм. Дин был первым, кто сказал ему об этом. — Ну, да, и ты её получишь, и, возможно, совсем скоро будешь отлично обращаться с оружием, — ответил Дин. Он оторвался от Сэма в темноте, и хотя он не мог далеко уйти без телепортации, это было жутковато. По крайней мере, до тех пор, пока он снова не заговорил. — Потому что тебя уже учили, и у тебя это хорошо получалось, — Сэм услышал, как он поднял что-то с пола или, может быть, с маленькой полки в нише, встроенной в одну из стен. — К тому же, хотя стрельба и является важной частью охоты, это определенно не самое главное. — Что ты делаешь? — спросил Сэм. — Мою тебе голову, — колпачок хлопнул, и бутылка громко чавкнула, когда ее сжали. — Это отвратительно. Она слишком быстро становится мерзкой, возможно, тебе стоит подстричься. Сэм покачал головой и издал какой-то горловой звук ещё до того, как Дин закончил говорить. Он практически видел, как тот пожал плечами. — Ладно, ладно. Как скажешь, Самсон, — Сэм не осознавал, что Дин тянется к нему, пока тот не коснулся его головы, и рефлекторно вздрогнул. Дин ничего не сказал, начав намыливать ему волосы шампунем. — Возвращаясь к охоте. Ты, по сути, лучший исследователь, а это очень важно. Кроме того, ты прекрасно обращаешься с ножами, топорами и мачете, и ты хорош в спаррингах. Кто-нибудь учил тебя использовать свой рост? — после того, как Сэм кивнул, он продолжил. — Да, я так и думал. Ты можешь наносить сильные удары и поднимать практически всё, что захочешь, так что хорошо, что ты продолжал работать над выносливостью, — его руки внезапно перестали двигаться на голове Сэма, и тот уже собирался спросить, что случилось, когда Дин опустил их, покрытые мыльной пеной, на бедра мужчины и поправил, как тому показалось, в миллионный раз за этот день. — По крайней мере, верхней части туловища. Сэм стиснул зубы от досады, не уверенный, злился ли он на себя за то, что опять поддался привычке, или на Дина за то, что тот указал на это. Он просто был уже… сыт по горло всем этим — после всего нескольких месяцев обладания нормальными, неповрежденными мышцами на обеих ногах. Внезапная боль в деснах заставила его разжать челюсти, прежде чем он успел сломать пару зубов. — Может, мне снова начать бегать, — сказал он, стараясь, чтобы его голос звучал непринужденно и не слишком расстроенно, а потом вспомнил, что демоны — эмпаты. Хотя, вероятно, ему не удалось бы скрыть печаль, даже если бы Дин не мог чувствовать его эмоции. — Когда я был подростком, я делал это почти каждый день. Но лучше повременить с этим, пока мы еще здесь; тепловой удар — это последнее, что мне сейчас нужно. Дин не ответил. По крайней мере, не сразу. Он просто вымыл Сэма — волосы, тело, потом лицо. Они почти всегда принимали душ вместе, хотя Дину он требовался не так часто, и по большей части он мыл только Сэма. И тот всё ещё колебался, что он думает по этому поводу. С одной стороны, забота была приятной, но с другой — вселяла неуверенность. Во многих отношениях она заставляла его чувствовать себя маленьким ребенком или домашним питомцем. Не то чтобы это было полностью ошибочным описанием его отношений с Дином. Однако он никогда не просил демона оставить его и позволить самому позаботиться о себе. Потому что это было приятно и давало ему почувствовать себя защищенным и любимым, и помогало расслабиться. Именно этого ему так не хватало последние несколько лет. И, конечно, сегодня не стало исключением. — Прости, — наконец сказал Дин. Он закончил мыть Сэма и в основном просто позволял воде ополаскивать его. — Это я виноват, что тебе было так тяжело там, наверху. Как я уже говорил, нам следовало принести воды. И ты был прав — я действительно вел себя как придурок. — Перестань, — проворчал Сэм. Он чувствовал себя лучше, стоя под струями теплой воды с полузакрытыми глазами, но извинения Дина вернули ему часть раздражения. — Либо однажды до тебя дойдет, что я человек, либо нет. И если не дойдет, значит, не так уж это и важно. Дин снова замолчал. Сэм решил, что задел его чувства (он знал, что у Дина их было предостаточно, хотя он и утверждал, что большинство из них были странными и недоразвитыми), и сделал мысленную пометку постараться не быть таким стервозным. Особенно когда Дин снова заговорил, меняя тему. — Ты голоден? — он спросил. — Не совсем. Пока что я в порядке, — Сэм заказал салат в местной забегаловке, куда они зашли перед тем, как отправиться в пустыню. В жаркую погоду у него никогда не было аппетита, и он всегда чувствовал себя неловко, когда ел на людях с Дином. Который никогда ничего не ел. — Тогда давай вздремнем, — предложил Дин. — Я знаю, что ты плохо спал, так что тебе не повредят пара часов отдыха, — он дотронулся до него. Не чтобы вытереть или поправить стойку, просто чтобы прикоснуться. — К тому же, надеюсь, когда ты проснешься, будет прохладнее. Может быть, нам удастся ещё поработать. — Хорошо, — сон казался не такой уж плохой идеей. Сэм провернул оба крана, пока вода не закончила течь, затем отдернул занавеску и вышел из кабинки. Он не подумал о том, чтобы постелить полотенце или что-нибудь еще — он был слишком сосредоточен на том, чтобы остыть. Так что теперь струи воды капали с него прямо на кафель. Вспыхнул свет. Дин. Сэм прищурился, вспоминая солнечный свет на вершине холма и ожидая, пока его зрачки привыкнут. По крайней мере, теперь он мог видеть полотенце, чтобы начать вытираться. Дин последовал за ним, обходя кучу одежды на полу. Ванная, как и большинство ванных комнат мотелей, была лишь немногим больше обычного почтового ящика, так что места для них обоих не хватало. Они вышли в более просторную комнату по молчаливому соглашению. Испарительный охладитель на окне вибрировал, с него капало, и от влажности, которой он наполнял комнату, кожа Сэма оставалась мокрой даже после вытирания полотенцем. — Скоро нам снова придется заняться стиркой, — прокомментировал он, кивая на одежду на полу, и вернулся в ванную, чтобы повесить полотенце. Дин громко застонал. — Ненавижу стирку. — Я знаю, что ненавидишь, — Сэм собрал одежду. Его собственная все еще была влажной от пота, что и правда было довольно отвратительно, Дин был прав. Он бросил ботинки перед кроватью и начал запихивать остальное в сумку для стирки. Она была сшита из плотной парусины, что было правильным решением. В противном случае она, вероятно, уже разошлась бы по швам. — Тебе повезло, что ты не прожил у меня подольше. Тебе еще меньше бы понравилось мыть посуду, убирать в ванной, драить полы и менять постель. Его тон был беззаботным, но в нем слышалась боль при упоминании хижины. Хотя он и говорил о работе, которую сам когда-то ненавидел. По молчанию в ответ Сэм догадался, что Дин уловил оттенки его грусти. Он также понял, что Дин надеялся на секс, когда натянул чистые боксеры и взглянул на демона как раз вовремя, чтобы заметить, как тот поник. Он сдержал смешок. — Значит, теперь твоя очередь, да? — спросил Дин, когда Сэм взял футболку. Он предпочитал спать в старых майках, мягких от сотен стирок, но Дин не счел нужным принести ему хотя бы одну из них, вернувшись из хижины. В конце концов, у них было мало места, и им нужно было путешествовать налегке. — Заниматься стиркой. — Ты и сам знаешь, что это не правда, — Сэм со стоном рухнул на кровать со своей стороны. Его ноги подкашивались. В душе он не обратил на это особого внимания, но теперь боль вернулась. Он услышал, как Дин ходит по комнате и расстегивает молнию, и мог только надеяться, что тот натягивает на себя одежду. Затем он внезапно схватил Сэма за ногу, и на этот раз ему даже удалось не вздрогнуть. — У тебя распухли ноги, — заметил Дин. — Наверное, это из-за жары, — он опустил ногу Сэма обратно на тонкое, колючее одеяло. — Или ты просто еще не привык носить обувь? — Не-а, — пробормотал Сэм в подушку. Он лежал на животе. — Это всё твои мозоли. Они работают против тебя, — Дин забрался на кровать и устроился рядом. Сэм был ему благодарен. Он прекрасно понимал, что Дин не спит, и каждый раз, когда он ложился рядом с ним, потому что ему нужно было отдохнуть, это оставляло его растроганным. И как бы часто он ни мечтал о нескольких дюймах личного пространства в последнее время, он спал лучше, когда Дин был с ним в постели. — Они могли быть полезными, когда ты бегал вокруг босиком, как грязный хиппи… — он потянул Сэма за волосы, все еще влажные. — Но не теперь, когда ты весь день ходишь в ботинках. — Ненавижу ботинки, — сказал Сэм, подавляя зевок, и повернулся на бок. — И мотели, и спортивные сумки, и машины, и Неваду, — свет в ванной погас, оставив их в полутьме. Резкое солнце пустыни всё ещё проникало сквозь занавески и ореолом подсвечивало кондиционер. — А ты ненавидишь стирать, мыться и останавливаться, чтобы поесть и поспать. Неудивительно, что из нас получилась такая замечательная пара. Дин молчал, не отрицая, что человеческие потребности Сэма раздражали его. Сэм и не поверил бы ему, если бы он попытался возразить, так что всё в порядке. Он действительно хотел спать, но пока не закрывал глаза, смотря прямо перед собой. На лампу в форме кактуса сагуаро, явно сделанную человеком, который никогда не видел сагуаро — что вполне логично, ведь они здесь даже не росли. На флакон ибупрофена. На свой недавно купленный сотовый телефон, который он всё время забывал взять с собой. На блокнот, который он еще не открывал, едва помня заключенный в нем ритуал и боясь, что провести его невозможно. И, в довершение всего, на коробку, в которой пару лет назад был отправлен новый кабель для зарядки. Маленькая, прочная, запечатанная. Заклеенная скотчем. Когда Дин принес её ему вместе с другими вещами, он был в замешательстве. Он открыл её и увидел только грязь и щепки. Ему потребовалась секунда, чтобы понять, что это был пепел и кусочки костей. — Это…? — он взглянул на Дина, сидя на своей старой кровати в доме Бобби. — Я знал, что ты похоронил его у задней двери, — ответил Дин. Он всё ещё был нагружен оружием — винтовки, топорики, даже мачете висело на одном бедре. Оружие Сэма было единственным, что он забрал полностью, не оставив ни ножа. — Я забрал его целиком. Наверное. Это было не так уж сложно, и я подумал, что ты не захотел бы оставлять его там, — он слегка дернулся, затем нахмурился, очевидно, почувствовав огромную волну эмоций, которая захлестнула Сэма в тот момент. — Черт. Прости. Я действительно не хотел тебя расстраивать. Хочешь, я верну его обратно? Сэм молча покачал головой, положив коробочку себе на колени. Он держал ее там долгое время, и Дин оставил его в покое. Ему захотелось прижать её к груди и свернуться вокруг неё в позе эмбриона, может быть, спрятаться под кровать или в шкаф, но он остановил себя. В последнее время он слишком часто поддавался собственной слабости и не мог позволить себе еще одного срыва. Глядя на коробку, Сэм все еще чувствовал себя виноватым. И за то, что позволил ему умереть — позволил им убить его — в первую очередь, и за то, что он даже не подумал о нем, когда покидал хижину. Он и не подумал о том, чтобы взять его с собой. Ему было стыдно за то, что это сделал гребаный демон; Вон заслуживал лучшего. — Нам реально нужно купить ему урну, — тихо прокомментировал этот самый гребаный демон. Сэм иногда задавался вопросом, может ли он, помимо эмоций, заодно читать и его мысли. — Бьюсь об заклад, здесь можно найти очень хорошую керамику. Что-нибудь в стиле индейцев. — Нет, — ответил Сэм, наконец закрывая глаза. — Нам некуда её положить.