Под Белой Звездой воды

Дороги Призрачного города широки и многолюдны. В воздухе смешиваются тысячи запахов, которые, на удивление, не вызывают сильного отторжения. При всей оживленности, при всём гомоне сотен голосов, Юнхуа чувствует спокойствие. Странное, совершенно новое, незнакомое, обволакивающее с ног до головы. Девушка замечает лавку с человеческими головами и старательно больше не смотрит в её сторону. Призрачный Город аморален. Но какова она–истинная мораль, на которую все уповают? Вид конечностей, брань, похабные шутки заставляют пораженно замирать и иногда морщиться, но Юнхуа всё равно странно спокойно. Она не считает себя частью этого мира, но этот мир считает своей частью её. Девушка понимает это по взглядам, по коротким разговорам, которые с ней заводят самые разные существа, по одобрительным взглядам демониц в ярких одеждах. Всё вокруг кричит о благосклонности, и Юнхуа теряется. Мир вокруг уникален и совсем не привычен. Призрачный город не сгибается под тяжестью многочисленных правил, он живёт сам по себе. Призрачный город–отдельный организм, живой и настоящий. Настоящий не так, как Дворец родителей. Настоящий не так, как труднопроходимые леса и бесконечные поля. Настоящий совершенно по-другому. Юнхуа слегка прикоснулась к этому миру, проживая у Ци Жуна. Здесь же она нырнула с головой. И вдыхать воздух на поверхности не очень-то хочется. Юнхуа чувствует окружающую её свободу и будто наполняется ей сама. Здесь, в этом месте, что ни сделай–всем будет плевать. Призрачный город примет тебя с неудачами, грехами и отвратительными мыслями, обернёт в теплое одеяло существования без ограничений и порицаний. И девушка искренне уважает Хуа Чэна за то, что смог создать такое место. Юнхуа дёргается, когда чувствует холодное прикосновение к локтю, но сделать ничего не успевает–оказывается втянута в тупиковый переулок, погружённый в непроглядную темноту. Девушка оказывается прижата к стене, но не предпринимает попыток вырваться. Перед ней незнакомый мужчина, взгляд которого, однако, легко узнаваем. Лихорадочный, острый и желающий окружающим смерти от всей души. —Ты что здесь делаешь?–Юнхуа удивлённо смотрит на брата под прикрытием. В голове проносится множество мыслей, и ни одна из них даже отдаленно не похожа на что-то хорошее. —А сама как думаешь, что?!–рявкает Ци Жун в ответ,–Сейчас запихиваешь своё недовольство в задницу и идёшь со мной домой. —Какое домой? Мне осталось отработать два дня! —В жопу эту поеботу!–Юнхуа чувствует, как холодеют ладони. Она заглядывает в чужие глаза с тревогой. Ей не кажется. Ци Жун боится. По-настоящему боится. —Что произошло?–спрашивает, а у самой от самых худших опасений колени подгибаются. —Ты здесь произошла!–от брата во все стороны распространяется бешенство, и девушка понимает–окажись что под рукой, вещь сразу бы полетела в ближайшую стену. Чужие пальцы сжимаются на запястьях слишком крепко. Юнхуа морщится. —Или подожди...–Ци Жун мрачнеет на глазах, –Неужели ты не хочешь отсюда свалить? Эта догадка в его голове сродни извержению вулкана. —Мне осталось отработать два дня. Зачем мне уходить сейчас? Тогда ведь...всё сделанное окажется бесполезным. Мы нарушим договор с Хуа Чэном. Ци Жун резко отстраняется. Делает шаг назад и смотрит неверяще. Юнхуа становится не по себе от разочарования во взгляде брата. Что не так? —С каких пор ты начала звать этого уебка по имени? Сукин сын чем-то опоил тебя? —О чём ты?.. —Какого хуя?!–Юнхуа вздрагивает от крика и автоматически прижимает руки к груди.—Какого хуя ты стоишь выёбываешься, когда есть возможность вернуться домой со мной, а не куковать в компании чёртового Хуа Чэна?! —Ци Жун...–принцесса шепчет это на грани слышимости, растерянно смотря на брата. Что же так его обеспокоило, что он примчался сюда и пытается забрать? Юнхуа бы, может, и ушла, но... Всего лишь два дня и она свободна. Она вернётся к брату через каких-то два дня. —Сука... А? —И ты туда же?! Какого блять...Что я делаю не так?–парень загнанно дышит, и Юнхуа отчего-то кажется, что он вот-вот вцепится руками или в свои же волосы, или в её горло. Что происходит? Что ей, мать вашу, следует делать?! Неожиданное понимание опускается на макушку нежно-розовым лепестком цветущего дерева. Девушка аккуратно сжимает руками чужую ладонь и произносит: —Клянусь, я точно вернусь к тебе, Ци Жун.–слова вылетают вкрадчивым шёпотом, мягко оседают в ушах.–Через два дня я буду сидеть в своём углу и шелестеть свитками, действуя тебе на нервы. Ци Жун смотрит. Молча разрезает глазами её кожу, рвёт мышцы, раскраивает череп. Ци Жун прорывается к тому, что называют душой, и оставляет ледяное обещание, не удосуживаясь устранить созданную разруху. Брат резко выходит из переулка и сливается с толпой. Юнхуа вспоминает, как нужно двигаться. Девушка растирает запястья, поправляет волосы и шагает к гомонящим существам, отдаваясь живому потоку. Данное братом молчаливое обещание такое же холодное, как лезвие меча, которым ей отрежут голову, если не вернётся.

***

Юнхуа идёт по коридору и мысленно проклинает внутреннее устройство резиденции Хуа Чэна. Стоило один раз свернуть куда-то не туда, и выйти в нужное место не представляется возможным. Девушка удручённо выдыхает и решает, что пора остановиться. Принцесса сворачивает за угол последний раз. Сразу же застывает перед роскошными дверьми. Любопытство заходится предвкушающим хихиканьем внутри. Она аккуратно толкает одну из створок и робко заглядывает внутрь, тут же поражённо сглатывая. Невероятных размеров оружейная вызывает восхищение. А ведь Юнхуа и не думала о том, что у Собирателя Цветов под Кровавым Дождём есть такая сокровищница. Девушка делает шаг внутрь и не может оторвать взгляд от многочисленных клинков, луков, топоров и игл. Здесь есть всё, даже странное оружие, имеющее форму сферы. Интересно, как же им пользоваться? Может, сферу наполняют энергией и бросают? Или она может изменяться? А если в неё можно кого-то заточить? Небеса, здесь и отдельная полка с украшениями есть! На что они способны? Почему какие-то серьги отнесли к оружию? Разрывают уши носящего? Являются накопителями? —Ищешь что-то конкретное?–раздается из-за спины, и Юнхуа вздрагивает, будто её поймали на преступлении. Девушка резко разворачивается, кланяется и быстро произносит: —Прошу прощения! Я случайно пришла сюда и не знала, что нельзя заходить. —Неужели снова заблудилась?–принцесса готова поклясться, что услышала смешок. Собиратель Цветов под Кровавым Дождём снова веселится, пока она сгорает от неловкости. Это, похоже, неизменно.–Смею предположить, что сопровождающий всё ещё необходим. Могу предложить свою кандидатуру. —Не думаю, что тратить время несравненного Хуа Чэна–хорошая идея. В ближайшие дни мне предстоит ходить только двумя путями–на кухню и к Проклятым Садам. Саньлан прошёл мимо и поманил девушку рукой. Юнхуа без задней мысли пошла следом и в очередной раз удивилась тому, насколько легко стала воспринимать присутствие ещё одного из Непревзойденных рядом. Нет, она всё ещё старалась контролировать слова, не отсвечивать лишний раз, но не так радикально, как в первые дни. Иногда девушка чувствовала себя до ужаса легко. Юнхуа почти перестала думать о том, что может лишиться головы. Саньлану хотелось верить. Даже если это значило столкнуться с последствиями. Возможно, они могли бы стать приятелями. Когда-нибудь. Они подошли к одному из шкафов, и девушка замерла. Десятки вееров были аккуратно разложены на полках, но Юнхуа смотрела только на один. Он совсем не изменился. Не потёрся, не запачкался, не потерял своей красоты. Шу был так близко, а она даже не догадывалась. —Могу я?..–Юнхуа неуверенно протянула руку к полке, но коснуться не решилась. —Кто же, если не ты. Он оказался на редкость нелюдим,–Хуа Чэн с замиранием сердца наблюдал за тем, как принцесса раскрывает веер, нежно проводит пальцами по изображенным цветкам и... Плачет. Юнхуа сама не почувствовала, как по щеке скатилась одна слеза, потом вторая, и удивилась тому, что может плакать. Ей отчего-то казалось, что духам такая роскошь недоступна. От этого открытия радости стало немного больше. Но позволить себе ронять слёзы в присутствии посторонних–ужасная идея, поэтому Юнхуа порывистым движением вытерла глаза и подняла взгляд на Саньлана, собираясь задать волнующий вопрос: —Что я могу сделать, чтобы забрать его? —Всего лишь пообещать, что навестишь меня когда-нибудь ещё раз. Что-то внутри защемило от чужого взгляда. Вроде бы тот же Хуа Чэн–неприступный и уверенный в каждом своём движении, но вместе с тем удивляющий скользнувшей в голос надеждой. Это всего лишь жалкие отголоски, практически невидимые крохи, но они ощущаются на каком-то особенном уровне. Они чувствуются душой. Юнхуа благодарно улыбается, не разрывая зрительный контакт. Передает через него всё то тепло, которое по щелчку пальцев разлилось по телу, и говорит с лёгким смешком: —Я обязательно навещу тебя ещё раз, Саньлан. Она бы пришла и без обещания.