Пророчество

      С незапамятных времён, когда Шепфа, создав землю и людей, населяющих её на данный момент, ад процветал, над великим правителем Сатаной — имя, которое ему предрёк Иуда, вторая рука правящего.       Самаэль, пав от руки отца своего, был только этому рад, потому что желал властвовать и править в одиночку, но это было его мнение до того момента, пока не пала та, которая, запав к нему в душу стала королевой Адских земель.       А что, если я скажу вам, что у Шепфы был брат? Шепфамалум — который любил вставлять палки в колёса и портить воздух в райском саду, где Шепфа, наблюдая за своим детищем, наказывал несносного — младшего брата за деяния его мерзкие.       Они были как две капли воды. Но только воды и не более, потому что характеры и взгляды отличались настолько, что Шепфа хотел выть на луну. Но чтобы греха на душу не брать, не трогал того, но и зря.       В ночь, когда Мария приняла ребёнка своего в утробе, назвав после рождения Иисусом, Шепфамалум воспринял, как вызов. Шепфа возрадовался за неё, и всеми способами пытался уберечь его от напастей, но Шепфамалума съедала зависть, за то, что он был белой вороной во всей этой пляски жизни.              Тогда он и пошёл на шаг этот — «Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего». Но, какой же ему Иисус ближний? Он божье творенье, а это значит — участие в этом он принимал по всем законам небесного мира.       Все тридцать лет жизни, он наблюдал за ним сверху, а после, спустившись, нагнал на люд смуту. После чего и вовсе уверовал Иисуса, что он — царь и никто ему не ровня.       «Он умер за то, что пред религиозным собором провозгласил себя Сыном Божьим и Мессиею Израиля, а пред мировым — светским судилищем — провозгласил себя Христом Царем»       Его распяли, и виной всему был он –Шепфамалум.       Шепфа, объявив скорбь в раю, принял меры, ибо гнев его был настолько силён, что он решил заточить того в глубинах ада. Но Шепфамалуму не понравились его планы, ибо тот хотел уничтожить ад и сравнять счёты с Сатаной, который, не сдержав своё слово, не забрал его с собой, прибрав к рукам Иуду.       В ночь, когда Шепфа готовился к суду, его похитили приспешники брата, и поменявшись телами, он выполнил свой план. Теперь он Царь и Бог и вёл себя также, надевая маску добродетелей на мировом судействе, но кто знал, что всех способностей творца забрать Шепфамалуму не по силам. «— Слушайте все! Да содрогнётся под вами земля, да польют на вас дожди, да гром забьёт во всю свою глотку. Прибудет к тебе сын бесовской, который положит конец деяниям твоим. Вот тебе моё последнее пророчество, которое исправить ты не в силах.»       И сияние солнца над ним возгорелось в полную силу, и он, расставив руки, зачитал про себя мантру, которая, закрепив пророчество, вступило в силу. «— Закрой свой рот, предатель — Шепфамалум.»       Простые ангелы были взволнованы, но наглотавшись басен от брата младшего, уверовали, что в клетке сидел именно тот, кто согрешил и, под натиском слов его, распяли Иисуса.       Шепфамалум вновь использовал ещё один грех — лжесвидетельство, и кара его явно не пошла вверх по карьерной лестнице, точно также, как и Шепфа. Его отправили в заточение, где печатями обложили со всех сторон, в надежде, что тот не сможет творить и использовать свои силы в полной мере. «— Сын мой, поверь же мне. Не я убийца, не я навлёк беду на Иисуса! Разве мог я убить своё же творение?»       В надежде на веру Сатаны, Шепфа стоял в Темнице, крепко схватившись за решётку, слёзы которого, скатываясь по щекам, капали на холодный камень.       Сатана, тяжело вздохнув, хотел уже уйти, но повернувшись к темнице, сказал. «— Я думаю, что смог бы Шепфамалум.» «— Но я — не он! Поверь же, сын мой!»       Кричал Шепфа, с надеждой на своё спасение, и увидев, как сын остановился, начал молиться самому же себе, но надежды рухнули после слов, сказанных его сыном. «-Ты врёшь. Шепфа бы не допустил такого.»       Сатана удалился из темницы, где Шепфа, усевшись на скамью, осмотрел своё место обетования на грядущие его года. Обида и грусть нахлынули на него, как волна цунами на город, и его слёзы — цвета голубой лагуны, тихо скатывались вниз по щекам, капая на холодный и грязный камень. Кто бы мог подумать, что его же сын не в состоянии поверить родному отцу.        Он лёг, подложив свои ладони под голову, тяжело дыша.       Он понял, что никто ему не поможет.       Он понял, что он тут застрял и надолго.       Он понял, что единственное спасение — это дитя. Дитя, которое должно спасти их миры и положить всему этому ясный конец.