Сохрани моё горе

- Ты ведь знаешь, что это неправильно. Сэм сплевывает последний раз и перекрывает воду в раковине. Белая керамика в тусклом свете комнаты слишком яркая и вызывающая, не дает сосредоточиться. Сбитые костяшки приходится прятать в карманах джинс. Во рту кисло и отдает медью, но ему удается заглушить порыв заорать и треснуть по ни в чем не повинной стене. Дюма смотрит молча, надеясь достучаться. Смертное тело того, кого он пытается предостеречь уже который день, вот-вот готовится свалиться в обморок, он ощущает, как слабость проникает в колени и кисти рук. Как гулко и беспокойно мечется сердце в ребрах. Даже кровь делает первые попытки замедлить свой вечный ход. Но блеск рысьих глаза – пока еще яркий и твердый – неумолим. Дюма смотрит молча, неодобрительно. Будто видит что-то новое и в то же время – находит это раздражающим, потому что повторяется из раза в раз. - И что ты предлагаешь? Ангел пожимает фантомными плечами, и он расценивает это как капитуляцию возникшей проблемы. Игнорировать ее – лишь половина дела. Необходимо загубить все мысли на корню и тогда, тогда все пойдет как по маслу. Ведь то, что сейчас колется иголками в пальцах – лишь временный эффект. От него нет никакого зла. Это напускное, не имеющее значение. А вокруг все посчитали, что он стеклянный, того гляди – разобьется как какая-нибудь антикварная ваза. - Я лишь хочу сказать, что ты зря это игнорируешь. Ведь уже все понял. Из легких вырывается первый смешок, хотя скорее резкий выдох, весельем тут и не пахнет. Ноги сами тянутся куда-нибудь сбежать, но сдерживают этот порыв в последнюю секунду. В конце концов, тут все сказано верно. Просто… нужно признать это. - Почему ты просто не можешь сделать свое дело и оставить это? У тебя ведь наверняка… много других дел. Важных, ага. Дюма смотрит понимающе. Такой взгляд у тех, кто точно знает, что случится через секунду. И осознают масштаб катастрофы. Беда в том, что он не знает, как оценить масштаб, если вокруг все пытаются делать вид, будто ничего не изменилось. - Потому что это не сработает. После Люцифера в твоей стране Чудес что у Макги – сплошь обломки и лужи крови. Дюма морщится, косится уже недружелюбно, словно обвиняя в этом Сэма. Но тому уже не впервой вести этот разговор. Более чем странно – почему они вообще его ведут. Один ведь результат каждый раз, будто на повторе бегущей строки новостей. Его голова словно старая игрушка-куль, то и дело расходится нитками, рассыпается песком. Ее бы взять да выкинуть с чистой совестью. А все, кому не лень пытаются сшить обратно. Сэм чувствует что-то внутри, но молча терпит, неудобно ведь. - Я присматриваю за тобой уже достаточно, чтобы осознать одну вещь – ты разваливаешься на части. А еще на атомном уровне, если странные, то и дело яркие вспышки в животе, легких и главное - в мозгу - не результат просроченного пива. - Ну, так ведь он тебя предупреждал ведь. К чему ты опять приперся? - Потому что он присматривает еще дольше. И все понимает. Сэм упрямо сжимает губы, не желая спорить. И говорить не о чем. Рука тянется ко рту, хочется сплюнуть еще раз, но пока ждет. Должно накопиться, чтобы не спалиться потом нечаянно, как он умеет. У него всегда была врожденная и максимально тупая способность показывать свою слабость ровно тогда, когда на него смотрят. Охотник года и хранитель знаний. Гордость старшего брата, который, наверное, вообще не понимает, ради чего весь сыр-бор. Дюма сопит через нос, чуть из фантомных штанов не выпрыгивает. Так не похож на своего вездесущего, изворотливого и неунывающего наставника. Трикстера и великолепного лгуна, каких поискать надо. От чьей тонкой улыбки хочется просить снова и снова. Не уходи, пожалуйста, останься. - Ты тупой. Серьезно. Ты должен этого хотеть, чтобы мы смогли тебя подтолкнуть за грань. Это блять, вообще не так работает. Себя слышишь? Уже третий день пошел. Думаешь, твой ненаглядный братец не заметит? О, с чем-чем, а с этим он бы поспорил. Если хорошенько прикинуться дураком, а еще лучше – активно включаться во всю дурь, что происходит вокруг – ненаглядный братец не заметит подлога. И он сделает все, чтобы не замечал и дальше. Черт бы побрал этого Каса, что пропал так не вовремя. Сколько усилий впустую тратить, вместо того, чтобы переключить внимание. Он ведь сильный мальчик. У него Ад и бездушье за спиной, что ему может сделаться? И ангел косится, считывая всю эту безмолвную пантомиму с самим собой. Косится и бесится, почти так же как Дин, когда не находит нужной информации – молча, разгораясь внутри как печка. - Если не можешь помочь – проваливай. И ему передай, что сам справлюсь. - Он не сможет помочь, если ты так и будешь биться башкой об стену. Подумаешь. Под языком уже океан и терпение кончается, требует вернуться. Резкий сгиб в пояснице и новое художество на полотне. Не охотником, так художником. Не демонскую кровь пить, так хоть от своей избавляться, все равно там полезного считай, и нет ничего. Обостренный слух улавливает топот тяжелых ботинок. Совсем на низкой частоте легкий, задиристый свист. Словно ветер в чаще лесной гуляет, хоть они и в бетонной коробке. Белые зубы легко показываются из слегка обветренных губ и подкручивают тепла под кожей. - Сэмми, я пирога купил. Не жрал ведь целый день? Потому что там, откуда не выгоняют, всегда хочется остаться подольше.