Сохрани моё горе

Сэму кажется, что двигаться на север было глупой идеей. Потому что ну его этот холод и заморозки. Надо было отбить юг, плескаться сейчас где-нибудь на пляже и греться на солнце. Но это глупости, конечно. Этот холод, он привычнее. Где-нибудь подальше от невыносимого жара вины и обвинений. Сэм криво усмехается, размышляя запоздало о том, как же это сильно отличается от того, что было раньше. Одиночество не пугает, в нем можно спастись и даже найти утешение. Но знать, что от тебя отказались, все еще больно. Он почти не слушает новости. Любой контакт с людьми вызывает раздражение и усталость. Одинаковые мотели сливаются в одну дождевую лужу под ногами. Краем уха доносятся слухи о странных происшествиях, но спустя месяц ему почти кажется, что это просто белый шум очередной случайной радиостанции в арендованной тачке. Иногда он делает вид, что ему не все равно и налаживает связи с другими охотниками. Вяло задает вопросы, сам отвечает невпопад и отказывается от любых крупных дел. Он не первый и не последний охотник, отошедший от дел. У мира всегда останутся защитники, в конце концов, все происходило до них и все вернется на место после. Единственный, кто действительно может заставить его передумать, сейчас находится далеко и как надеется Сэм, принял щедрое предложение ангелов вступить в эту тупую и беспощадную затею по уничтожению мира. Что же, пускай хоть кто-то уже разберется с этой проблемой. А ему, нелюбимому и восставшему против всех устоев пора отойти в сторону и предоставить дело профессионалам. Он ищет выход и наконец, спустя кучу прочитанных страниц в интернете и утомительных разговоров с разными источниками, находит его. Сложный, местами даже идиотский, но после долгих уговоров друид, прямо как из фильмов – сплошь в лохмотьях, осунувшийся и костлявый, с какой-то застывшей апатией на лице соглашается выполнить его просьбу. Договор начинает действовать почти сразу, как его ноги касаются земляного пола спустя неделю странных ритуалов и невнятных, зыбких сновидений на грани горячки. Теперь его тело походит на запертый на все замки и посаженный на все цепи сейф, с выкинутым ключом на дно море. Это особое заклятие, сверхъестественный аккумулятор прямо в его сердце. Энергия растворяется в крови, пробирается в кости и звенит как колокольчик при каждом движении. Ощущения странные, но терпимые, можно привыкнуть, если не вслушиваться. Сэм не надеется на чудо и думает, что если найдутся желающие, то они найдут лазейку. Не мешало же Люциферу возрождать его из раза в раз, чтобы добраться. А ведь он пытался, он старался как мог. Экспериментировал, находил новый виды истязания, от банального ножа в живот до особого яда, который медленно парализовал все тело. Но архангел был слишком воодушевлен, чтобы отвлекаться на такие мелочи. Поразительно, что при таких способностях ему требовалось лишь устное согласие, хотя мог решить вопрос таким огромным ассортиментом, что от этой мысли до сих пор подкашиваются колени. Но были у этой затеи и свои минусы. Убить его теперь можно было только при помощи того же ритуала того же друида. И если захотеть кокнуть, то все, финита ля комедия, ходить ему зомби до конца дней. Искра, отдающаяся в ребрах болезненными толчками, действует на основе баланса, а точнее – его полном разрушении. Ему не страшны призраки, ангелы и демоны, однако насильное заключение грозит изменениям внешним. И спустя еще месяц он начинает понимать, о чем его предупреждали. Впрочем, не то, чтобы друид был хоть как-то озабочен, скорее сухо констатировал факт, что его кончина полностью на совести колдуна, а значит, может катиться на все четыре стороны.

Сейчас я пойду куда-нибудь, —

Разрушаются придорожные заведения.

Сейчас я пойду куда-нибудь, —

Мерцающее марево над асфальтом

Колышется, колышется...

Чем дальше Сэм идет на север, тем отчетливее ощущается гул, идущий прямо из недр земли. Тонкая вибрация поначалу почти не проявляет себя и зуд под кожей Сэм объясняет новым состоянием. Но все же, связь начинается становиться очевидной, когда гул появляется ровно там, где ступает уверенной походкой он. Проверить это оказалось несложно – сидя в автомобиле не получалось даже близко отследить колебания, а вот под обувью и даже кожей начинало покалывать, словно асфальт нагревался от одного его существования. И чем дальше он наблюдает, тем больше приходит к пониманию, что дело дрянь. Отчетливо вибрация проступает в воде, начиная дождевыми протоками и заканчивая душем в мотеле. Даже в стакане жидкость начинает вести себя неадекватно, слегка кренясь влево и вправо в зависимости от того, в какую сторону наклоняет голову младший. Это вызывает стыдливое чувство любопытства, но дальше в исследования он не заходит. Спать удается через раз. Странная сила внутри него беспокойно мечется, словно клубок нервов и не дает провалиться в небытие, каждый час вытаскивая на поверхность с судорожным дыханием. Сэм смотрит в окно и подмечает, как давно не было дождей. Вообще в целом погода никак не меняется на протяжении всего его путешествия. Даже холод, которому он так противился, так и не наступает. Словно он наступил на какую-то проекцию, как в тот день сурка и теперь над головой застыло мертвенное голубое небо без единого облака. И почти никакого ветра. Комфортная пустыня посреди Америки. Сэм молча впитывает аномалии и двигается дальше, не задерживаясь на одном месте, где-то нутром чувствуя, что любая задержка чревата последствиями.

Я иду куда-то, —

Ограждения разлетаются в разные стороны.

Я иду куда-то, —

Марево над начавшей таять каменноугольной смолой

Колышется, колышется...

Спустя еще месяц появляется кое-что новое и вот это, пожалуй, реально пугает его до чертиков. На улице постепенно темнеет и солнечный диск медленно скрывается за горизонтом, заставляя включить прикроватные лампы. Света недостаточно, чтобы заниматься полноценными делами, но хэй, он уже давно устроил себе отпуск, так что в этом нет проблемы. Сэм лениво пересекает комнату, чтобы взять газету и узнать хоть что-то за целую неделю. Телевизор по-прежнему вызывает у него тошноту и тревогу, слишком напоминает давно звучавший смех и перепалку за очередной канал. Короткая вспышка душевной боли делает новый оборот в механизме его батарейки, заставляя лампы мигнуть раз, второй, а затем вырывает приглушенный желтый шар из цоколя прямо ему в грудь. От неожиданности он падает, больно ударяясь копчиком, зубы противно клацают друг о друга, а перед глазами вспыхивают черные точки. Позволив себе убаюкать поясницу, Сэм неосознанно трет грудину, ощупывая ребра. Он может быть неуязвим для Люцифера и ангелов, но сдохнуть от сбесившейся техники звучит гораздо тупее, чем кажется. И спросить, как назло, некого. Не находя решения, приходится встать и свернуться калачиком на кровати. В темноте обитают монстры, но если он сам становится на них похож, то, чего тогда ему остается бояться? Только давящей тишины. Проходит полгода и наконец Сэм вдыхает спертый воздух Миннесоты. Голубой безжизненный небосвод уже не напрягает. Ему кажется, что война между ангелами и демонами уже началась и вот-вот окрасит алым, понабегут тучи, зальет черным дождем. Хоть какое-то разнообразие. Но об этом он думает вскользь, почти не задерживаясь на обрывках эмоций. Ему осталось лишь найти какую-нибудь пещеру и там зависнуть веков так на десять. Как раз успеют появиться новые люди, и он научит их разводить огонь, пользоваться ножом. Станет новым богом – хрипло усмехается такой глупости и шагает по тропинке к ущелью. С последней встречи с охотниками, да просто с людьми прошло много времени, но он даже не скучает. Оставил ноутбук где-то еще два штата назад, когда от пальцев коротнуло так, что бедный пластик задымило. Чуть пожар в номере не устроил, пытаясь найти огнетушитель. И даже эта потеря больше не дает отклика. Ему все равно на блага цивилизации, пока впереди еще есть дорога, по которой можно ступать, не опасаясь, что кто-то захватит его тело. Кто знает, когда она закончится. Последний слух, что вызывает в нем хоть что-то, похожее на интерес, касается поиска какого-то чувака. Охотник ищет брата, которого потерял в общей перепалке. Сэм тогда хмыкнул задумчиво, да посоветовал найти того брата и сказать ему не париться. Мало ли братьев которые ищут своих братьев, в конце концов. Не первая и не последняя семья теряется в водовороте хаоса под названием жизнь. Вроде бы даже фигурирует имя, да как-то теряется оно в мешанине звуков. Сэм не уверен, что помнит свое, разговаривать ему не с кем, а общаться самим с собой кажется сомнительным – с умным собеседником приятно поговорить, да вот только ответы все будут предсказуемыми. От него и так достаточно проблем. Он не помнит, как держал в руке телефон, чтобы позвонить. И теперь не может вспомнить, ни где агрегат (возможно сломал в очередном приступе пиротелекинеза), ни кому собирался сказать «Прости». Зато помнит, как горели гневом и бессилием чужие глаза. Как отчаянно пытался достучаться до него, задеть едким словом, а затем – приласкать бессмысленным комплиментом его новому положению. На такое Сэм смотрит теперь с большой долей мудрости. - Я ведь все еще могу прикончить его. Принесу его голову, посмеемся вместе, а? Сэм пожимает плечами. Он не понимает, о чем речь, но усиленно делает вид, что внимательно слушает. Под горлом стучит, но не давит, не перекрывает кислород, как в самые первые дни. Почти радуется, что наконец привык и не вздрагивает от вспышек электричества или аномального поведения неодушевленных предметов на его присутствие. Живые же реагируют чуть иначе, но не менее занятно. - Ну же, Сэм. Можешь притворяться сколько угодно, но я знаю, что тебе не все равно. Твоя… заплатка недолго продержится. Мне просто нужно понаблюдать за тобой подольше, и мы найдем общую тему для разговора. - Год наблюдал и не смог подобраться? Как же это называется? Ах да. Ты проиграл. - Неужели реально хочешь, чтобы Дин пострадал? "Вместе мы слабее." Сэм медленно моргает, даже позы не меняет, прислонившись к какому-то сухому деревцу. Буквы, сам звук перекатывается на мысленной чаше памяти. Но ничего не происходит. Люцифер нетерпеливо дергает плечами, почти предвкушая реакцию, клокочущую бездну злости, обиды и горя. Но проходит секунда, другая и в его глазах тухнет огонек азарта. Во взгляде напротив усталость от пешей прогулки, сухость во рту и легкий недосып (не спит уже третьи сутки, потому что внутри снова скручиваются обжигающие нити в его ткацком аппарате под названием сердце). Проблема в том, что в маленьком комочке из плоти и крови почти не осталось места для каких-то подвигов. Он слишком устал бороться за каждый дюйм правды. - За то время, пока я искал друида, у тебя еще был шанс. Сэм неловко меняет позу, слегка отрывая лопатки от опоры, потому что новая порция вибрации неприятно холодит спину. Если прислушаться, прямо под скрещенными руками бормочет вечный двигатель. Взывает к симфонии боли, минору безумия. У него даже почти получается различить ноты. Люцифер смотрит внимательно, сканирует не хуже лазера, но теперь во взгляде холодный расчет. Почти военная стратегия на одиноком клочке земли возле гор. Жаль, несвоевременно. Сейчас проще съесть горстку стекла, чем пытаться развести его на слезливую историю. Гул разносится отчетливее, даря уверенность. У Сэма всегда хорошо получалось имитировать оптимизм. - И что ты мне сделаешь? Ты как часовая бомба сейчас. Не боишься, что рванет? - Не уверен, что здесь есть правильный ответ, но давай сделаем вид, что я сказал «возможно». Он коротко улыбается и наконец оттолкнувшись, лениво двигается навстречу своему врагу. Не пытается выглядеть угрожающе, волны энергии заметны даже с космоса, думается, даже остатки динозавров в недрах ощутят их и под амплитудой соберутся воедино. Распрямляется, разминает мышцы неспешно. И наконец отвечает на закипающую ненависть ледяным спокойствием. Сэм аккуратно касается лица архангела. Хрупкое земное тело, не его идеальное тело, не истинный сосуд медленно разрушается под лавиной маны и под пальцами крошится, сдается под натиском неведомой силы. - Ты мог сделать все по-другому. А лишь подал мне идею. Люцифер открывает рот, чтобы вырвать приступ вины, отчаяния и отступления. Но вместо горьких обидных фраз выходят лишь приглушенное бульканье. Сэм смотрит чуть пристальнее, все еще держит руку на щеке, символически гладя, едва касается, скорее показывая намерения. Внутри жжет до ожога по ту сторону ребер, но это почти приятно. Не дает забыть, что ему предстоит сделать после того, как он закончит. Вибрация перебрасывается от пяток до локтей, а там слитным движением ударяет в кончики пальцев, что обхватили чужое лицо. Люцифер распахивает глаза, наконец осознавая, что происходит. Но уже слишком поздно. Сэм последний раз оглядывается на подножье, едва не спотыкаясь об крупный камень и наконец начинает путь наверх. Во рту слишком сухо, а в глазах носятся пушинки, но зато внутри… внутри наконец спокойно.

Я наконец-то добрался до цели, —

Не надо говорить, что это иллюзия.

Я наконец-то добрался до цели, —

Горы мусора и безоблачное небо вдали.

И солнце, — смотри! — солнце!