Сохрани моё горе

Несмотря на полное уединение, он начинает понимать, что стены уже не давят на распаленный, утомленный и взвинченный разум. До его ушей доносится посторонний шум, который не похож на внутреннее кровотечение или внезапную атаку монстров за стенами. И спустя томительные часы, которые могут быть и минутами в его извращенном от усталости восприятии, он осознает простую вещь. Это не он, это в нем. Разгоряченная кровь пульсирует, побуждает самые низменные желания разломать наручники, смять тяжелую металлическую дверь и сбежать отсюда. Он не рыпается лишь по одной простой причине – усталость в мышцах настолько сильная, что далеко не убежишь. Сделает только хуже. Еще несколько минут и звуки разносятся легким эхом по стенам его темницы и закоулкам внутреннего уха. Не разобрать ничего, кроме странной вибрации, которая передается назойливой острой щекоткой по всей голове. Она идет странными волнами, словно… словно… - И что ты предлагаешь? Внезапная английская речь почти сбивает с толку, хотя бы не удастся упасть на пол, вокруг мягкая защита от всех напастей, включая себя. Фразы все еще отрывочны, непонятны для цельной картины, но твердый, на грани неподдельной злости голос продолжает говорить. Этот голос всегда звучал таким образом, когда его детские шалости заходили слишком далеко, когда опасность была так близка, что можно было ощутить дыхание смерти. - Ты же знаешь, что это сделает с ним. Вернуться назад будет нельзя. Инородный, какой-то пустой шелест пробегает мимо него и вызывает мурашки. Голос не грозит ничем, кроме сквозного равнодушия к предмету разговора. Который ему все еще неведом и оттого – крайне интересен. - Это уже сделало с ним! Уже, ты понимаешь? Он умирает, а я не позволю этого снова. Больше никогда. - Дин… Второй голос раскатывается тихой лавиной, нет того звона, который заставляет трястись каждую жилку в теле. Он умудрен опытом и жизненной усталостью, смирением к некоторым вещам бытия. Сэм выдыхает сквозь зубы, понимая вдогонку, как глупо сейчас пытаться скрыть свое присутствие. Ведь о том, что ему теперь известно, никто не знает. Пока что. - Ты только забываешься, что это тоже может убить его. Такие вещи не предназначены для людей. Догадка звучит почти также приятно, как и глоток воздуха после целого дня взаперти. Дюма. Они как-то нашли его. Но зачем? - Что ж, к большому сожалению, я больше, чем уверен – это ему уже не грозит. - Ты готовишь его на заклание. - Нет, Бобби. Мы спасаем его тощую задницу. Как и всегда. Сэм заторможено дергается, пытаясь переварить услышанное. Что ж, то, что причиной их бурного обсуждения является он, у него не было никаких сомнений. Пожалуй, он застолбил первые строки в хит-параде на ближайшие месяцы. Вопрос остается прежним – каким образом ангел может помочь им в этой ситуации. Разве что закончить мучения одним четким движением ангельской руки в лоб. Но что-то подсказывает Сэму, что в этот раз такой простой способ никому не приходит в голову. Голос Дина теперь кажется раскатом грома, оглушительным треском распирает воздух, даже несмотря на такое дальнее расстояние. Злость старшего брата можно ощутить на кончике языка и черт побери, если кто-то не испугается такого. Сэм даже не видит его, но уже дрожит, прикованный по рукам и ногам в подвале дома Бобби. У Дина есть все причины злиться, хоть и невдомек младшему – зачем договариваться на стороне, если можно решить вопрос тэт-а-тэт. Бобби бы не сдал, ему единственному и осталось доверять. - Ты поможешь или нет, в конце концов? Зачем вообще тогда притащился? - Ты позвал меня, Дин. Но я все еще против этой идеи. Ты даже не представляешь, чем это все грозит. Ему и в первую очередь, тебе и всему остальному человечеству. - Хуже уже всяко не будет. - Он больше не будет таким, как прежде. Он даже может не узнать тебя. Забыть себя навеки. - Он не станет демоном. Этого достаточно. - Ты настолько его ненавидишь? Разве это не то же самое? Ты меняешь одного монстра на другого. Сэм окончательно застывает, почти перестает дышать. Глаза предательски щиплет и приходится заставить себя не жмуриться. Что… что они собираются… Теперь Дин по-настоящему разъярен. Еле сдерживается, чтобы не разнести все вокруг, дрожь его голоса припечатывает каждое слово. - Я не позволю, чтобы демоны нанесли ему вред. И если для этого он должен стать чертовым божком – я более чем не против. - Дин… - Хватит, Бобби. Я не могу больше ждать. Сэм больше не может ждать. Сэм почти готов заорать, когда замок поворачивается и на пороге появляется старший брат. И нет, он бы меньше паниковал, если в его руке сейчас был дробовик, чтобы всадить пулю. Он отчаянно пытается выломать руки, но только сдирает кожу и шипит от боли. В ушах все еще разносятся голоса, но все его внимание приковано к единственному человеку, на которого он может положиться в такой непростой ситуации. - Дин… Дин делает широкий шаг вперед, чем вызывает дергание плеч и попытки увернуться. Мысль, что со стороны это выглядит глупо, приходит вяло и спонтанно. Хочется о многом расспросить, но горло не слушается, не пускает слова огромным комком. В позе брата яростная решимость и кажется, вот-вот все закончится. Быстро, как только умеет он единственный. Сэму же всегда недоставало жесткости в убийстве монстров. Однако сделав еще один шаг, старший присаживается рядом, заглядывая в глаза. Очень внимательно рассматривая, прислушиваясь к загнанному дыханию. Делая какие-то свои выводы и приходя к собственному решению. - Сэмми… Так смешно, что в одном лишь этом имени значится так мало и одновременно – так много. Сэм может составить полную градацию того, что именно стоит за ним в зависимости от интонации. И что поразительно – в этот раз вся злость и гнев разом уходят, проносятся диким ураганом мимо. Словно все негативные эмоции он оставил там, наверху, где наверняка дожидается Дюма. Впрочем, с того станется сразу упорхнуть наверх и нажаловаться начальству. - Я все исправлю, слышишь? Дин продолжает смотреть, теперь уже немного отчаянно, пытается достучаться до младшего, который почти не реагирует. Вероятно, вызывает этим нервозность и оттого – желает убедиться. Сэм понимает, что ничего уже не понимает. А внезапное прикосновение к щеке добавляет стресса. - Дин… что ты…? Дин? По спине проходит холодок, хотя в паник-комнате более чем тепло, видимо, Бобби подкрутил что-то, чтобы младший не окоченел, пока трясется в предсмертных муках. Такая же теплая рука аккуратно и спокойно оглаживает скулу, заходя за ухо. Взгляд Дина слегка темнеет и уползает, словно где-то внутри у него свой собственный диалог. Сэму хочется знать, о чем он. Что-то не так. Это неправильно, что Дин медлит. Времени осталось мало. - Дин… я слышал ваш разговор. Реакция брата ожидаема. Зеленые глаза вспыхивают, почти прожигают его насквозь, как святое пламя. Но сколько Сэм не всматривается, там больше нет того, что их изначально разлучило. Это странно, учитывая совсем недавний разговор. И все же, нужно, чтобы его поняли. Просить прощения поздно, но может быть, это засчитают за него. - Это… похоже, это начинается. Ты в опасности. Бобби… вы должны… - Мы нашли решение, старик. Все будет в полном порядке. Все, как и прежде. Просто доверься мне, хорошо? Дин наклоняется почти к самому носу Сэма и зажмуривается до гусиных лапок по уголкам. Он готовится к удару, но получает лишь слабое, какое-то отчаянное прикосновение лба ко лбу. И это действует подобно озарению. Сердце уже почти пробивает ребра от выплескиваемой на него нежности. - Доверься мне, Сэмми. Я буду всегда с тобой. За спиной слышится короткий хлопок и краем глаза Сэм видит гостя. Дюма стоит в своей потрепанной джинсовой куртке и худи, а хипстерская прическа еще более растрепанная. Он точно знает, что на него смотрят, хотя Дин не сдвигается ни на дюйм, продолжая прижиматься, будто опасаясь, если сделает это, то брат просто исчезнет. - Дин. Я чувствую волнение в его душе. Мы можем опоздать. - Еще одну долбаную секунду. Дин тихо всхлипывает, потираясь переносицей о его лоб, словно пес, который не хочет прощаться с хозяином. Чужая дрожь передается и ему, заставляя нервно сглатывать. - Дин, что ты хочешь… - Пожалуйста. Пожалуйста, ты только помни, что я здесь. Всегда, хорошо? Старший отрывается от кровати так стремительно, что едва не падает. Он больше не смотрит, продолжая утешаться в темноте закрытых глаз. Сэму не нравится такая резкая отчужденность. Она пахнет одиночеством и прощанием. - Дин? Дин, пожалуйста… - Я здесь. Я никуда не уйду. Дюма принимает пост и его вес на кровати кажется непривычно тяжелым, смертным и понятным. Разве что только ладони остаются такие же призрачно-прохладными, напоминая о своем происхождении. Ангел лениво улыбается, но не слишком искренне. Помня о его привычках, приходишь к выводам, что на самом деле сейчас ему как никогда хочется находиться в другом месте. Воистину странные создания. Щенячий взгляд, который может заставить всех делать что угодно на него не действует совершенно. Но снисходит до объяснений. - Демонская кровь убивает тебя, Сэм. И хотя я понимаю, какие именно планы на тебя имеет Ад, я ощущаю в тебе противостояние. Я пытался уговорить Дина, но… вы такие упрямые, оба. Меня не похвалят по головке за это, знаешь ли. - Дюма. Хотя бы ты меня послушай. Вы должны избавиться от этого, - тон Сэма как никогда решительный и он должен подействовать, должен, иначе все его жертвы бесполезны. - Да-да. Именно ради этого я и прискочил, - все еще незаинтересованно отвечает ангел. Он лукаво наклоняет голову. – Я избавлю тебя от нее, Сэм. Но это может сказаться на тебе не лучшим образом. Скорее всего, смертельным образом. - Я тебя прикончу своими руками и не посмотрю, что ты тут щебечешь, - рычит Дин позади. - сделай, чтобы получилось. На секунду Сэм успевает забыть, что он никуда не ушел. Как и обещал. Но прохлада на лбу отвлекает, и он слышит его голос как сквозь вату. - Ты понял меня? Дюма? Дюма фыркает в нос и оборачивается через плечо. - Серьезно? А как же благодарность за мою бесценную помощь? - Когда выполнишь, тогда и поговорим. Если хоть волос с его головы упадет – я найду способ от тебя избавиться. Мне ваша братия уже поперек горла. - Вот это я понимаю, - отвечает Дюма и снова поворачивается к Сэму. В этот раз он смотрит мягче и участливее. – Сэм? - Я… - Ты ведь уже все понял, верно? И ты с этим согласен? - Дюма! - Сэм? Сэм медленно переводит взгляд на брата. Дин взвинчен, но его гнев рассеивается, как только он концентрирует все внимание на младшем. И до сегодняшнего дня он уже не надеялся, что такое отношение вернется. Это… все еще вызывает вопросы. - Да. Это лучше, чем стать демоном, верно? - В рамках бытия – да. В рамках человеческой души – нет. - И что это должно значить? – Сэма потряхивает от новой порции холода. Внутренние процессы неумолимо изменяют его, и он чувствует, как отсрочка грозит настоящими последствиями. - Это значит, что ты уже не будешь совсем ты. Точнее, я предполагаю, что что-то от человека в тебе останется. Но не уверен, что душа останется прежней. - Но я не стану демоном? - О нет. При такой… концентрации энергии для них там просто не останется места. Сэм кивает, наконец догадываясь, о чем идет речь. Ему попадались книги с похожими легендами. Разве что способ оставался неизвестным массам. - Хорошо. - Сэмми? Голос Дина близок как никогда. Видимо, не стерпел полного игнора и подошел с другой стороны. Вся бравада окончательно ушла и теперь перед ним какая-то новая версия старшего брата. Слышащего другое мнение, научившегося переговорам. - Дин… ты ведь… То, что ты сказал? Так и будет? - Я когда-нибудь лгал тебе? С этим можно поспорить, будь у них много времени. Но его нет. И поэтому единственный логичный ответ в этой ситуации: - Нет. Останешься? Дин сдавленно угукает и придвигается ближе, грея настоящей печкой. От контраста кружится голова. В висках стучит, давит неподъемной тяжестью. Если последняя печать сломана и ничего сделать нельзя, возможно… с помощью него – нового него – они найдут способ все исправить. И если брат не соврал, то он не будет делать это в одиночку. Дюма сильнее придавливает ладонь, начинает нараспев произносить странные, чужеродные слова. Буквы перекатываются как шары по бильярдному столу, путают и отвлекают. И спустя некоторое время он наконец ощущает, как нечто проникает под кожу и скользит по лицу. Оно расползается венами, заменяя устаревшее и бесполезное на функциональное и действенное, разгоняет жар по мышцам. Это менее больно, чем его нынешнее состояние, но температура выше, чем может выдержать человек. Когда внедренный кровоток доходит до груди, его ломает пополам и вырывает первый стон. Он смотрит, как по коже ползут и скапливаются в середине светлые, почти золотые линии. Живые, они юрко залезают в каждый уголок, занимая себе место под новый порядок. Терпеть становится трудно и от крика закладывает уши. И лишь знакомые с детства прикосновения к щеке и руке, зажатой в кулак, держат на поверхности. - Я здесь, Сэмми. Я здесь. Сэм даже не кивает утешающим словам, все его силы уходят на то, чтобы оставаться в сознании. Золотая ослепляющая пелена закрывает кругозор и только эхо проносится морским прибоем. - Держись, Сэмми. Только держись.