Только после вас

ཐི ♱₊ཋྀ

В замке тихом, где свет ложится,

Маленький граф у окна сидит,

Глядел он вдаль, где тьма таится,

И сердце стук в груди звучит.

Он страшится теней незваных,

Что шепчут в сумраке ночей,

И в час, когда грозят обманом

Невидимые страхи, чутки мечт.

Чего боится граф юненький?

Не тени, что в углах живут,

А мыслей рой, как птиц бездомных,

Что вечно греют, но не крут.

Та винтовка на стене старинной,

И шляпа, что дремлет под ней,

Как бремя, несёт он непрочный,

Страх мелочей и вдох неровный.

Но в каждом страхе есть истина,

С ней можно вместе жить, расти.

И даже будто в их безвластии

Есть тень, что может научить.

Откроет он глаза однажды,

Смелее выйдет за порог,

И пропадут страхи, как сказки,

Оставив в сердце легкий шок.

***

— Господин Вольфрам! — она подбежала к столу — Случилось нечто ужасное, люди видели оборотня! — обеспокоено на одном дыхании выкрикнула девушка. Ее руки дрожали то ли от волнения, то ли от ужаса. Ее слова всех присутствующих подвергли шоку. В комнате повисла гнетущая тишина, лишь звуки поскрипывающего стула нарушали тяжесть момента. Люди высшего общества и их дворецкие ринулись за той женщиной, чтобы спасти жертву оборотня. А я с остальными осталась в поместье ведьмы, пока другие слуги занимались своими делами и играли, я решила убрать со стола. Но блаженный запах ужина так и манил меня, осмотревшись чтобы убедиться в том, что я в комнате совершенно одна, взяла вилку и, не в силах сопротивляться соблазну, поднесла её к сочному кусочку мяса. В этот миг у меня закружилась голова, как будто сам воздух вокруг наполнился ароматом специй, мгновенно перенесённым из далёкого детства, когда моя бабушка готовила что-то похожее. Мясо на вид было таким сочным и в то же время нежным, забыв о том, что я не чувствовала вкуса еды, подалась соблазну с надеждой почувствовать хотя бы капельку утонченного наслаждения. Каждый кусочек, плавно срезаемый ножом, словно манил меня погрузиться в его магию, которой я на мгновение коснулась, забыв о горьком недостатке ощущений. Вдохнув аромат пряных трав и слабый дымок от гриля, я почувствовала, как что-то внутри меня всколыхнулось. Я нокаутировала сомнения, и, наконец, навела вилку на нежный кусочек. В тот миг, когда мясо коснулось моего языка, моя душа как будто заиграла новыми красками. Мягкость его текстуры, словно шелк, обволакивала меня, а поджаристая корочка с любопытством щекотала нёбо, ставя под вопрос само существование моих вкусовых рецепторов. Я ощутила ностальгию, напоминая о тех днях, когда каждое блюдо становилось не просто пищей, а искренним праздником для чувств. С каждым укусом я словно возвращалась к утраченной гармонии, тщетно пытаясь восстановить привычный ритм удовольствия. — Василиса, — неожиданно со спины ко мне подошла Мэйлин, из-за чего я подавилась кусочком мяса. Кашляя и пытаясь восстановить дыхание, испуганно обернулась и с вопросом глянула на нее — нам приготовили комнаты, нужно разложить вещи, — она взяла меня за руку и мы направились к двери из трапезной.

***

Мы готовились ко сну, стелили кровати, и я пошутила над Мэйлин, смехом прерывая тишину, которая окутала нашу спальню. Вечернее освещение мягко касалось стен, делая атмосферу уютной и мирной. — Ты совсем не умеешь шутить, — хихикнула она в ответ, устраивая подушку так, чтобы она приняла форму её идеального уютного гнездышка. Я смотрела на неё с теплом в сердце, ведь самые простые моменты складывали наше счастье. Время словно замирало, и за окном струился легкий ветер, шепча свои секреты. — Но ведь именно твоя серьезность делает мои шутки еще более смешными, — заявила я, гордо поднимая брови. Это вызвало новый поток смеха, продолжавшего звучать, как мелодия, наполняя вечер разрядом энергии. Скоро ночное спокойствие окутало нас, и в отсутствие слов мы погрузились в свои мысли, облака в голове мягко рассеивались, а глубокий сон ждал, готовый укрыть нас собой. Я чувствовала, что эти простые, но полные радости мгновения — это настоящая жизнь, которая дарит нам вдохновение и спокойствие. В углу спальни тихо поскрипывал старый шкаф, напоминая о временах, когда каждый шум вносил нотку волшебства в обыденность. Я взглянула на Мэйлин, её глаза, сверкающие в полумраке, отражали безмятежность и доверие, которые мы создавали момент за моментом. Каждый вечер становился маленьким ритуалом, укрепляющим нашу связь, как миролюбивое соседство в этом большом и порой хаотичном мире. Перед сном я решила прочитать несколько страниц из любимой книги. Слова плавно стекались и переплетались, щекоча воображение, создавая образы, которые уносили нас далеко-далеко от повседневных забот. Мэйлин, доверившись мне, уютно устроилась у моих ног, прислушиваясь к сказанному, словно каждое слово было сладким угощением, дарящим спокойствие и тепло. Скоро я оказалась погруженной в наш общий мир, где звуки за окном превращались в нежные мелодии, а тепло тел становилось защитой от ночного холода. Я знала: эти моменты, наполненные смехом и тишиной, будут оставаться в памяти, как яркие огоньки в ночи, указывающие путь к счастью. Внезапно в комнате послышался легкий шорох, и я оглянулась, встретив взгляд Мэйлин, полон вопросов и искреннего интереса. Она прикрыла веки, словно желая погрузиться в слова, но в то же время не могла оторваться от реальности, что только подчеркивало нашу связь. Я мягко улыбнулась ей и продолжила читать, позволяя тексту обвивать нас, словно теплый плед в тихую зимнюю ночь. Каждая страница переносила нас в далекие миры: убаюкивающий шепот леса, тихий плеск волн и звезды, сверкающие над бескрайним морем. Временами я смотрела на Мэйлин, и она, казалось, тоже была там, в этих далеких приключениях, рисуя в воображении захватывающие сцены, полные чудес и магии. — Ты так мало рассказываешь о себе, Василиса, — неожиданно зевая и потирая глаза, произнесла Мэйлин. — Мне нечего рассказывать, — незаинтересованно произнесла я, перелистывая страницу книги. Она прищурилась, как будто пыталась разглядеть скрытое за моими словами. — Ты не можешь просто взять и выставить себя на показ, — продолжила Мэйлин, — ведь это был бы ужасный поступок. Я уверена, у тебя есть интересные истории. Я на мгновение остановилась, обдумывая ее слова, и в воздухе повисло молчание. Что я могла ей рассказать? О том, как одно лето я провела в деревне у бабушки, собирая ягоды и слушая ее истории? Или о том, как единственным другом в детстве была старая черепаха, которую я назвала Александром? — Может быть, — наконец ответила я, — я просто боюсь, что, если расскажу, останусь одна с этими воспоминаниями. Умные головы сказали, что не всеми историями стоит делиться. Мэйлин слегка наклонила голову в сторону, ее выражение стало серьезным. — Иногда наши истории делают нас более уязвимыми, но это и есть настоящая сила. Я вздохнула, понимая, что Мэйлин может оказаться права. Возможно, сила, о которой она говорила, заключалась в умении открыться и разделить свои переживания. Это было сложно, ведь я всегда старалась прятать свои слабости за стеной нейтральности. — Мне кажется, ты не понимаешь, — произнесла я, отложив книгу. — Воспоминания могут быть тяжелыми. Они напоминают мне о том, что я хотела бы забыть; о потерях, о тех, кто больше не рядом. Мэйлин прикусила губу, как будто подбирала слова. — Да, может быть, это так, — согласилась она, — но разве не освобождение говорить об этом? По крайней мере, это твоя история, и ты имеешь право ею владеть. Я взглянула на неё, и в этот момент внутренний страх как будто отступил. Возможно, связь, о которой она говорила, может помочь мне не только вновь поверить в себя, но и понять, что страх — это не слабость, а акт силы. — Ты знаешь, — продолжала она, — каждая история — это часть нас. Даже если они кажутся мелкими или незначительными, они составляют наше «я». Прими их, и ты найдешь силу. Я вздохнула и закрыла книгу, размышляя над её словами. Мысли о летних днях и о черепахе, которую я хранила в тайне, вдруг наполнили меня теплом. Может, стоит сделать этот шаг? Открыть себя? — Ладно, может быть, я расскажу… о Александре, — тихо произнесла я. Мэйлин улыбнулась, и в её глазах засиял интерес. Наверное, это было началом чего-то нового. Я Мэйлин рассказала и о черепахе по имени Александр, и о погибших родителях и о бабушке, которая растила меня до семнадцати лет, но позже умерла от рака. Воспоминания о бабушке всегда пересекаются с нежным светом её улыбки и талантом готовить. Каждый раз, когда я слышу запах свежеиспечённых пирожков, внутри меня на мгновение оживает тот уютный уголок, где мы проводили часы, обсуждая жизнь и мечтая о будущем. Бабушка всегда верила в меня, вдохновляя на учёбу и развитие. Александр, моя черепаха, был не только питомцем, но и верным слушателем. Он умудрялся быть рядом в самые трудные моменты, когда слёзы катились по лицу, а сердце сжималось от боли утраты. Каждый раз, когда я смотрела на его медлительные движения, я понимала, что жизнь продолжается, несмотря на горести. Черепаха напоминала мне о стойкости, о том, как важно сохранять спокойствие в бурные времена. В той тени воспоминаний я иногда бываю застигнута врасплох. Порой, проходя мимо старого дерева, где мы с бабушкой любили сидеть, эмоции накатывают волной. Я грущу по тем, кого не вернуть, и по тем моментам, что уже остались в памяти, как неуловимые кадры старого фильма. Но, в то же время, я чувствую, как их любовь и поддержка по-прежнему направляют меня, как звёзды на ночном небе. На удивление Мэйлин была хорошим слушателем, и когда ком подкатил к горлу, а глаза начали заполнять слезы, она, словно почувствовав мою боль, прижала меня к себе. Ее руки обвили мои плечи, и я ощутила тепло, которое было таким необходимым в этот момент. Успокаивающие слова, вырывающиеся из ее уст, звучали как сладкая мелодия, а её присутствие создавало иллюзию уюта и безопасности. Мы долго сидели так, в тишине, пока я пыталась собраться с мыслями. Слезы постепенно утихали, но сердце все еще тяжело билось от переживаний. Мэйлин не торопила меня, а просто была рядом, и этого было достаточно. Теперь я знала, что могу поделиться с ней всем, что угнетало душу, и она не осудит меня. Так прошло минут сорок, Мэйлин уснула в моей кровати, продолжая обнимать меня. После этого разговора я чувствовала умиротворение. Тишина комнаты обняла нас, как мягкое покрывало, и я слышала лишь тихое дыхание Мэйлин, которое постепенно унимало тревоги, терзавшие меня ранее. В такие моменты мир казался идеальным, несмотря на все сложности, с которыми мы сталкивались. Я застыла в размышлениях, пока эту идиллию не нарушил странный скрежет в коридоре. Я насторожилась, прислушиваясь к звуку, который нарушал покой моей маленькой вселенной. Скрежет стал громче, и я почувствовала, как холодок пробежал по спине. Мэйлин продолжала спать, не подозревая о том, что происходит снаружи. Я медленно выбралась из-под одеяла, стараясь не разбудить её, и подошла к двери. Приоткрыв её, я увидела в коридоре тень, медленно двигающуюся от одного угла к другому. Сердце заколотилось в груди, а мысли пытались сложиться в четкую картину происходящего. Я была уверена в том, что дом был пуст, и тем более, зная, что мы избегали неожиданностей, это добавляло тревоги. Тем не менее, желание защитить Мэйлин пересилило страх. Я нагнулась, стараясь рассмотреть, что происходит. Скрежет стих, и в тишине раздался тихий шорох. Словно кто-то искал что-то в темноте. Я сделала шаг назад, вернувшись к Мэйлин, и осторожно потрясла её за плечо. Она открыла глаза, недоумевая. — Там кто-то есть, — прошептала я, и в этот момент тень вновь возникла на пороге комнаты. — Наверное это мистер Себастьян, — зевая сказала горничная — не переживай, — после этих слов она отвернулась от меня и продолжила спать. Я подошла к двери и прислонилась к ней ухом. Скрежет прекратился на мгновение, как будто кто-то почувствовал мое внимание. Я замерла в ожидании, стараясь уловить хоть какой-то звук. Секунды тянулись, и в тот момент тишина казалась еще более гнетущей. Не замечая, как начали дрожать руки, я открыла дверь и выглянула в коридор. Там царила полная тьма, лишь тусклый свет из-за окна пробивался в комнату. Я сделала шаг вперед, каждый шаг отражался в моем стремительном сердцебиении. Вдруг скрежет снова раздался, но уже намного дальше. Я задержала дыхание, сжимая кулаки, и направилась на звук, не в силах отступить назад. Это было решительное мгновение, когда страх и любопытство столкнулись в едином порыве. — «Василис,» — раздался тихий голос Маши — «Мне плохо, может сбежим от сюда? С самого прибытия мне невероятно плохо» — ее голос дрожал. Видимо, ее мертвую душу что-то беспокоит. Вздохнув, я глянула на висящее напротив зеркало, где отражалась бледная с пустыми глазами Маша. Зеркало, казалось, улавливало все невидимые шрамы и боли, которые таились в каждом взгляде. Маша, которую я знала полной жизни и смеха, теперь была лишь тенью, запертой в этом холодном пространстве. — Скоро уйдем от сюда, — прошептала я глядя на свою подругу. На мои слова она кивнула и медленно растворилась в отражении. Выглянув за угол возле двери комнаты, я увидела хозяйку дома Зиглиндэ, которая подслушивала разговор Сиэля с дворецким. Её глаза, полные тревоги, выдавали глубокую озабоченность. Она, казалось, была готова на всё ради того, чтобы выяснить правду о тех шепотах, что волновали её душу. Но неожиданно дверь комнаты открылась, и юная леди, прислонившаяся к двери, упала. Я еле сдержала смех, вспомнив точно такую же ситуацию с моим участием. Тогда я тоже была поймана врасплох, когда пыталась подслушать разговор графа и его демона, которые обсуждали очередное задание ее величества. Дверь захлопнули, и не ожидая ни минуты, я подбежала к двери и, прислонившись, начала вслушиваться в каждый шорох. Мой сердечный ритм значительно ускорился, а в ушах все зазвенело, словно мир вокруг замер в ожидании. В тишине промелькнули отголоски спора, но слова были неразборчивы. Я закрыла глаза, стремясь сосредоточиться, но надавив на ручку, дверь неожиданно открылась, и я упала так же, как и ранее Зиглиндэ. Подняв голову, я поймала на себе недоумевающие взгляды Себастьяна и Сиэля, а Зиглиндэ, как ни в чем не бывало, с невозмутимым лицом сидела на кровати. — Так мы будем вчетвером? — Салливан глянула на меня, а затем ее взгляд упал на штаны графа. — Вчетвером? — переспросила я не понимая перевода, и встав с пола, глянула на Себастьяна, который начал сдерживать порыв смеха. — Да, — невозмутимо произнесла Зиглиндэ, словно это было самое обычное дело. — Впрочем, существуют более странные комбинации. Я украдкой взглянула на Себастьяна, который, похоже, прекрасно понимал, что происходит, и на Сиэля, лицо которого вдруг стало напряжённым. Неожиданно маленькая немка расстегнула и почти стянула штаны Сиэля, тем самым вызвав яркую эмоцию юного графа. Минута тишины и госпожа дома летела с кровати на пол, Сиэль пытался натянуть обратно штаны, а дворецкий так же как и я не смог сдержать смеха. Сиэль, наконец, совладал с предметом одежды и, краснея до макушки, решил, что лучше не делать замечания. Он с раздражимостью взглянул на дворецкого, но тот, еле сдерживая хохот, слегка поклонился в ответ. В воздухе повисло странное напряжение, смешанное с неловкостью. Казалось, даже стены хранили эту сцену, сохранив в памяти смех и огорчение. В тот момент остро осознавая абсурдность своего положения, Сиэль понял: иногда жизнь действительно может превзойти самые смелые ожидания. И после этой сцены я поняла смысл фразы «Так мы будем вчетвером» залилась еще больше смехом. Получается меня старую деву хотели уломать на извращения. — А ты выйди от сюда! — еще больше краснея крикнул граф, сдерживая новый порыв смеха я выбежала из комнаты и рванула пулей в свою.

***

— Василиса, вставай! — Мэйлин взволнованно будила меня. — Ну же, просыпайся! Сон медленно покидал меня, и я открыла глаза, разглядывая знакомую комнату, утопающую в лучах раннего солнца. Уютная атмосфера, наполненная запахом свежезаваренного чая и цветущих растений, словно обволакивала теплотой. Мэйлин стояла передо мной, с волнением потирая руки. — Беда случилась с юным господином! — она тянула меня за руку, поднявшись с кровати и накинув на свои плечи попавшийся халат я выбежала за горничной из комнаты. «Вот так вот ни жрамши, ни срамши бежишь на первый зов» недовольно цокнув мы вбежали в комнату, где на кровати лежал в язвах и в агониях юный граф. Все нависли над ним, и первым делом что он сделал — это оттолкнул всех взрослых и прижался к садовнику Финни, при этом крича «Нет, Сиэль больше не хочет боли!» Он повторял одно и то же отталкивая всех, даже того же Себастьяна, который не понимал в чем проблема. Себастьян потянул руку к Сиэлю, но старый дворецкий Танака его остановил. — Скорее всего глаз юного господина… — недоговаривая тихо прошептал старый дворецкий, на что все ужаснулись — думаю господина надо оставить пока с Финни, — на его слова все кивнули и вышли из комнаты. Мэйлин начала плакать закрыв лицо руками, Бард отчитывать ее говоря, что это плохая примета, а Себастьян со старым дворецким задумчиво глянули на меня. — Если юный господин не подпускает к себе взрослых, — начал демон дворецкий — То почему он не подпустил к себе тебя? Или ты соврала насчет своего возраста? — на его вопрос я пожала плечами, думаю такое стоит спрашивать у графа, а не у меня. Но это действительно интересно, может он почувствовал, что я старше его на несколько десятков лет? Еще немного постояв возле двери графа, слуги разбрелись кто куда, а я так и осталась возле нее вслушиваясь в всхлипы Сиэля.

ཐི ♱₊ཋྀ