Проклятая красота

       — Господин Пань Ань, это Вэй Цзе, помните, мы познакомились там, внизу. Я принёс вам покушать, позволите войти?              Вэй Цзе одной рукой придерживал поднос с едой, а костяшками пальцами другой осторожно постучал по деревянные двери, что вели в комнату Пань Аня, но несмотря на то, что он довольно громко спросил позволения войти, ответа не последовало.               — Господин Пань Ань, вы, вероятно, не хотите меня видеть или же слишком заняты тем, что тоскуете по родным местам, но мне показалось, что мы как-то неправильно познакомились. Если вы позволите, я бы желал представиться вам как подобает.              Ответа снова не было и тогда Вэй Цзе, насторожившись, прижался ухом к двери, услышав непонятный стук, как будто бы в комнате что-то упало. Почувствовав неладное, он решил наплевать на всякие правила приличия и на правах человека, который первым попал в это поместье и который считал себя обязанным за ним ухаживать, осторожно открыл дверь.       Окна в комнате были открытыми и бирюзовые занавески колыхались на ветру, а когда ветер поутих и ткань упала обратно, Вэй Цзе выронил из рук поднос с тарелками. Несколько мгновений он потрясённо смотрел как под надписью «Прекраснее всех» с белой простыней на шее висел Пань Ань, а потом дёрнулся к нему и ухватив под колени, попытался поднять вверх.               — Братец Гун, братец Гун, на помощь! — кричал Вэй Цзе, и Гао Чангун, который относил поднос с ужином для Сун Ю на третий этаж, в мгновение ока взлетел по лестнице вверх и прибежал на помощь.              Увидев повешенного Пань Аня и Вэй Цзе, который с трудом пытался его удержать, доблестный генерал быстрым движением вытащил из-за пояса нож с коротким лезвием, что он повадился носить в последнее время на случай, если присутствие демона поблизости Вэй Цзе начнёт ему излишне надоедать, и подбежав, одним чётким уверенным движением отрезал кусок веревки, что обвилась вокруг шеи Пань Аня. Когда бессознательное тело начало падать, он удачно поймал его, а Вэй Цзе, отпустив ноги красавчика, подлетел к первому попавшемуся красному фонарю и сорвав со стены, начал в него тихо шептать:               — Хао Цзе, Хао Цзе, приди быстрее! Тут такое, тут такое! Первый красавчик чуть руки на себя не наложил!              Вэй Цзе жалобно всхлипнул, и в тоже мгновение красный фонарь зажёгся, а рядом с Вэй Цзе появился Хао Цзе, сильно хмурясь и глядя на Гао Чангуна, который держал на руках бессознательное тело Пань Аня.               — Дышит, но слабо, — сказал ему тот, и демон без промедления схватил валяющийся на полу нож с коротким лезвием, скомандовав Вэй Цзе:               — Открой его рот.              Трясущимися руками Вэй Цзе прикоснулся к бледному Пань Аню, и нажав на подбородок, слегка приоткрыл его рот, в то время как Хао Цзе, полоснув лезвием по своей ладони, с силой сжал израненный кулак так, чтобы несколько капель алой демонической крови упали Пань Аню прямо в рот. Тот откашлялся и начал часто дышать, а демон, убедившись, что его кровь помогла, выхватил из рук Гао Чангуна тело красавчика и понёс в сторону кровати.               — Теперь брысь отсюда оба, да побыстрее, — скомандовал он.               — Но с ним ведь всё будет в порядке, да? — взволнованно спросил Вэй Цзе.               — С ним всё будет хорошо. Забирай своего генерала и уходите отсюда, — строгим голосом сказал Хао Цзе, осторожно укладывая на кровать Пань Аня.              Вэй Цзе ещё раз обеспокоенно на него взглянул и громко шмыгнув носом, развернулся, и взяв под руку хмурого Гао Чангуна, вышел из комнаты, оставив Хао Цзе разбираться с последствиями собственных опрометчивых действий.       

      ***

             Пань Ань проснулся от еле ощутимых прикосновений. Кто-то осторожно перебирал его белоснежные пряди, пропуская их сквозь пальцы, и в первое мгновение чужие касания показались ему такими родными, как будто принадлежали его почившей Ань Цзин, да вот только на этот раз Пань Ань отчётливо помнил, что её рядом с ним больше не было.               — Чего ты сразу в петлю-то полез, а? Ты же умный и образованный человек, мог бы всё со мной обсудить и договориться, — тихо сказал сидящий рядом на кровати Хао Цзе. — Я ведь не говорил, что со мной обязательно спать. Не хочешь — не спи, только живи, ладно? Всем остальным я скажу, что ты также, как и они, исполнил свою часть уговора для того, чтобы тут остаться, ну чтобы они не возмущались из-за особого отношения к тебе… Но мы не будем ничего делать, обещаю. Просто… Останься тут и не пытайся больше себя убить. Живи как можно дольше, и радуй меня своей неземной красотой.              Пань Ань тяжело вздохнул и открыл глаза, повернув голову в сторону Хао Цзе, что сидел на самом краю кровати, и продолжал осторожно касаться его волос, глядя на него с примесью отчаяния и беспокойства.              «Разве демоны умеют переживать?» — задался вопросом Пань Ань, после чего вспомнив, насколько умело Хао Цзе притворялся сначала его соседом, а потом и тюремным стражником, нахмурился.               — Ты ведь больше так не будешь, правда? — с надеждой в голосе спросил демон, на что Пань Ань, коротко кивнув, ответил:               — Больше не буду.              Демон улыбнулся и начал раскачиваться на кровати, отчего его красные серьги в ушах болтались туда-сюда, приковывая к себе взгляд Пань Аня. В момент отчаяния, когда он желал расстаться с жизнью, у него было видение. Его дражайшая Ань Цзин, одетая в белоснежные парчовые одежды, на поясе которых болталась алая нефритовая подвеска с такой же, как и у демона красной кисточкой на конце, умоляла Пань Аня жить.               — Мой милый Ань, ты должен жить несмотря ни на что, пообещай мне дожить о глубокой старости, даже если на твоём лице не появится ни морщинки, — сказала ему Ань Цзин, и Пань Ань пообещал ей принять предложение демона.               — Я тут останусь, но спать с тобой не буду, — сказал он, пристально глядя на Хао Цзе.              Тот в миг стал серьёзным, и Пань Ань усмехнулся:               — Неужто выгонишь меня отсюда и позволишь тому демону победить?               — Нет конечно. Тот демон теперь волосы себе на голове рвёт от злости, ну а я не имею ничего против твоего условия, я ведь сам только что тебе сказал, что ты можешь со мной не спать. Неужто не слышал? — усмехнувшись, спросил демон.               — Нет, — ответил Пань Ань, отводя взгляд в сторону, поскольку на самом деле он всё прекрасно слышал, но хотел непременно самолично сказать об этом демону, дабы тот в дальнейшем не предпринял никаких попыток поползновений в его сторону.               — А-а-а, ну тогда ладно, — весело протянул тот. — Пойду-ка я, дел полно.              Услышав его слова, Пань Ань тут же облегчённо выдохнул, но демон, видимо, умел читать чужие мысли, потому как показательно встал с кровати, сделал несколько шагов вперёд, а потом развернулся и с самой хитрой улыбкой, которую довелось когда-либо увидеть Пань Аню, сказал:               — А, нет! Никуда я не пойду. Тут посижу, тобой полюбуюсь, дел же у меня совсем никаких нет!              Хао Цзе щёлкнул пальцами и напротив кровати Пань Аня тут же появился большой лохань-чуан с красными подушками, на который он сразу же запрыгнул и подложив под голову удобную подушку, развернулся так, чтобы во все глаза пялиться на ошарашенного красавчика.              Поняв, что бороться с демоном было напрасно, Пань Ань развернулся к нему спиной и стал любоваться виднеющимся из окна лесом и сладким щебетанием птичек. Слушая их пение, медленно, но верно Пань Ань погружался в далёкие мечтания, где ему было приятнее находиться, чем в поместье демона, где он должен был провести оставшуюся тысячу лет.       

      ***

             На протяжении нескольких последующих недель Пань Аня ни на секунду не оставляли одного — демон всё время приглядывал за ним, будто бы боялся, что тот совершит очередной опрометчивый поступок, и поскольку в большинстве случаев Пань Ань просто лежал в кровати и размышлял, Хао Цзе было очень легко за ним приглядывать. Он лежал на лохань-чуане с красными подушками и пристальным взглядом наблюдал за красавчиком, а время от времени рассказывая забавные истории. Пань Ань не считал их такими уж и весёлыми, но невольно слушал, чтобы через какое-то время прийти к выводу, что демону были очень интересны люди. А вот он Пань Аню нисколько не был интересен, потому он игнорировал Хао Цзе, притворяясь, что в комнате никого нет.              Несколько раз, когда демон отлучался по делам, с Пань Анем оставался Вэй Цзе, который всё пытался его подбодрить и рассказывал, как и ему и Гао Чангуну было трудно поначалу. Пань Аню же, как оказалось, не было дела до всего того, что происходило вокруг, он предпочитал лежать в кровати и слушать пение птиц, игнорируя всех вокруг себя, поскольку надеялся, что вскоре им надоест за ним приглядывать и он сумеет остаться один. Но одним утром, проснувшись, и ещё не открыв глаза, он понял, что поблизости никого не было. За несколько недель Пань Ань приноровился с закрытыми глазами ощущать чужое присутствие и он сильно обрадовался, когда поблизости никого не оказалось.              Пань Ань улыбнулся, открыл глаза и рывком встал с кровати, встретившись взглядом с мохнатым зверьком, который сидел на лохань-чуане с красными подушками.               — Ну и зачем же ты превратился в красную панду? — изумлённо спросил Пань Ань, подумав, что зверёк — это Хао Цзе.              Но панда отрицательно мотнул головой и потянулся лапками к валяющемуся неподалёку большому красному яблоку, которое тут же начал с громким чавканьем поглощать.              «Видимо не ел, чтобы не разбудить чавканьем», — подумалось Пань Аню.               — Если ты не Хао Цзе, то тогда кто? — задумчиво спросил он, даже не ожидая, что красная панда ему ответит.               — Чжищяо.               — Что? — изумлённо глядя на зверька, переспросил Пань Ань.               — Чжищяо, — вперемешку с громким чавканьем было ему ответом.               — Ты умеешь говорить? — не менее удивлённо, чем ранее полюбопытствовал Пань Ань, ожидая, что красная панда ответит ему хотя бы короткое «да».               — Чжищяо, — громко крикнул зверёк и спрыгнув с лохань-чуана, стоя на задних лапках, подошёл к его кровати и протянув надкусанное яблоко, спросил. — Чжищяо?               — Нет, спасибо, — мягко улыбнувшись, ответил Пань Ань, отказавшись от угощения, на что панда, словно человек пожав плечами, зубами вцепился в красное яблоко и, помогая себе всеми лапками, взобрался к нему на кровать.              Следом рыжий медвежонок с чёрным пузиком деловито уселся на матрас и принялся жадно поглощать своё лакомство, пока Пань Ань никак не мог отвести от него взгляда. Улыбка так и просилась наружу, а руки чесались погладить пушистую шёрстку, которая казалась очень мягкой, и в конце концов Пань Ань не выдержал и осторожно прикоснулся к его мохнатому хвосту, осторожно проведя по нему пальцами.               — Чжищяо, — выдал панда, и тогда Пань Ань осмелился погладить его и по голове.               — Чжищяо очень милый, — еле слышно сказал он, подумав о том, что пушистый зверёк был подарком от демона, который, как ни странно, очень сильно пришёлся ему по душе.