В формальдегиде

      Скользя по гладкой поверхности ступенек, Сома слетел на первый этаж. Сегодня он проснулся последним. Право на сон в этом хлипком домике считалось неприкосновенным, так что никто его не побеспокоил, хотя в коттедже царила полная суматоха: Эд, вооружившись тряпкой, гонял Рому, парочку поддающихся дрессировке попаданцев и пыль. Дора и Вайолет что-то вырезали, склонившись над журнальным столиком. Чеслок и Эдвард ссорились на кухне, Эд порой залетал и туда, раздавал ценные указания через крики о том, что они всё делают не так, а потом вновь кидался на борьбу с пылью и грязью.       — Доброе утро! А что происходит? — растерянно спросил Кадар, еле успевая увернуться от летящей в сторону мусорки бутылки.       — А, Эдушку жаренный петух укусил, сегодня ж рождество. Надо везде порядки навести, — пожал плечами Ник и без особого интереса перелистнул страничку книги.       — А ты почему не помогаешь? — вконец растерялся принц.       — А я Гринч.       — В смысле?..       — И рождество, и новый год терпеть не могу.       Вайолет приподнял голову и с интересом взглянул на рыжика:       — Почему?       — А какой в этом смысл? Но есть и пить я всё равно со всеми буду, если что, — буркнул Ник и, прячась от вопросов, накрыл лицо книгой, прикинулся мёртвым.       Дора протянула руку через весь стол к пульту и уже привычно включила переводчик на экране телевизора:       — Иди завтракай, если кухонные феи ещё что-то оставили. Скоро Инек с Германом принесут ёлку, будем украшать.       Под кухонными феями она подразумевала Чеслока и Эдварда, те оказались слишком заняты, чтобы предложить Соме остатки завтрака. Бессмысленно потыкавшись в полки и холодильник, тот заварил себе чай, чтобы хоть немного утихомирить голод.       

***

      Гринхилл прикрыл нос варежкой, надеясь хоть немного согреть лицо, от мороза щёки покраснели и ужасно чесались. Инек шёл впереди, поплотнее натянув шарф на лицо, а несуразная синяя шапка с помпоном и надписью «Лыжня — 2017», перевод надписи Герману сказал Рома, вызывала только улыбку. Хотя справедливости ради, сам Гринхилл шёл в точно такой же, спасибо Доре, гори она в аду, и её связям, кажется, со всеми в городе.              — Замёрз? — спросил Инек, оглянувшись через плечо.       — Нормально, — чуть улыбнувшись, отозвался юноша, — нам ещё далеко?       — Минут пять-семь. Если совсем околеешь — говори, зайдём за кофе.       Неловкая нежность тронула сердце Гринхилла, так странно, что кто-то из старших беспокоится о нём. Захотелось вернуться в детство… Конечно, ёлку обычно ставили слуги, но один единственный раз так вышло, что отец взял его с собой покупать новогодние игрушки.       Снег так же хрустел под ногами, а мороз обжигал лицо, и всё казалось до невозможности сказочным и волшебным, как и сейчас… Разве что в чужой стране в разы больше снега, а в чужом времени больше грязи.       — Инек… А почему снег серый?       — Чего?.. А, ну так выбросы, машины, реагенты, — растерянно отозвался Иннокентий, оглянувшись на него.       — Реа?..       — Реагенты, — улыбнулся парень, — если совсем просто, то снег с солью — лучшая аналогия. Сыплют, чтобы гололёда не было… Не забивай голову.       — От тебя только это и слышу, — вздохнул Герман, ровняя с ним шаг.       — Ну а как ты хотел? Для нас это обычные вещи. Согласись, ты бы пещерному человеку не объяснил, что такое, например, металл.       — Ты сейчас нас пещерными людьми назвал?..       Кажется, могла бы завязаться ссора, но они наконец вышли к линии ларьков, рядом с которыми на небольшом пяточке выстроились ёлки. Инек некоторое время торговался с мужчиной в белёсой от времени куртке, но вскоре протянул ему несколько измятых купюр.       

***

      — Ты оттуда свалишься, я тебя знаю, — всё ещё максимально незаинтересованно пробубнил Николас, бесцельно пялясь в книгу.       Дора, штурмовавшая в этот момент стремянку, скосила на него глаза и вякнула что-то непереводимое. Клейтон, улучив момент, когда Эд в очередной раз унесётся на кухню воспитывать Чеслока и Эдварда, мягко отодвинул девушку и сам забрался на стремянку:       — Давай, — бросил он с ужасным акцентом.       Дора подкатила глаза, но спорить не стала, протянула ему и иголки, и гирлянду. Повисла гробовая тишина, Клейтону, да и остальным попаданцам, показалось, что его глаза сейчас выпадут из орбит… Если гирлянды Грегори представляли собой узорные снежинки, то Дора нашла вполне уместным вырезать из бумаги ряд мужских половых органов, что, разумеется, вгоняло в шок юношей из лучших английских семей.       — Вы… Вы с ума сошли?! — Редмонд замер у лестницы, смотря на творение девушки. — Вайолет, ты что, не видел, что она творит?!       Грегори перевёл на него взгляд и еле заметно ухмыльнулся. Видеть-то он видел, но, во-первых, находил это забавным, а во-вторых, пытаться остановить эту особу равносильно крикам на дождь или грозу. Попробовать, конечно, можно, но абсолютно бессмысленно.       — Что у вас тут происходит? — послышался из прихожей голос Инека, через пару секунд он возник в дверном проёме вместе с Германом.       Оба выглядели до ужаса комично, в дурацких шапках, с шарфами, натянутыми на нос, и белоснежными от инея ресницами и бровями. Да ещё и на плечах снег.       — Вы посмотрите, что она сделала! — возмущённо заявил Клейтон, растягивая гирлянду и чуть не падая со стремянки.       Инек усмехнулся и покачал головой:       — Ну какой год, такая и гирлянда, да, Дора?       Николас высунул нос из книги и, подкидывая в голос драматизма, простонал:       — Ты должен был бороться со злом, а не примкнуть к нему!       С кухни доносился уже вой Эда, переполненный возмущением и трагизмом:       — Вон отсюда! Сам всё сделаю!       — Псих, — буркнул Чеслок, покинув владения местного цербера.       — Радуйтесь, мы тут пол уже час драим, — устало вздохнул Лоуренс, от души швыряя тряпку в ведро.       Дора, так и не поняв, о чём речь, отобрала у Клейтона свою неприличную гирлянду, присобачила её к книжному шкафу и, подойдя к Герману с Инеком, начала снимать с первого шарф. По-матерински нежно стёрла иней с бровей, потом переключилась на Иннокентия.       — Раздевайтесь и на кухню, сейчас чай сделаю, и будем ёлку ставить, как согреетесь, — перевёл её слова Гринхиллу Инек.       Чай оказался до ужаса сладким, видимо, Дора разделила на две кружки вообще весь имевшийся в доме мёд. Прижимая околевшие с улицы руки к чашке с аляповатым рисунком, Герман поглядывал на крутящегося у плиты Эда:       — Инек, можешь объяснить, что вообще происходит? И почему вы вообще ёлку ставите прямо в день Рождества?       Парень отхлебнул из своей кружки и тяжело вздохнул, бесконечные вопросы порядком достали:       — В России принято отмечать Новый год первого января, а вот Рождество — это больше церковный праздник, и у нас он седьмого января, а ещё есть Старый Новый год тринадцатого января, особо не празднуют, но многие выпивают.       — Подожди, я запутался… — Герману показалось, что Инек вообще его вопроса не понял.       — Короче, в нашей компании принято на Рождество ставить ёлку и наводить везде порядки. Будет небольшой праздничный ужин, так как Эду важно и этот день отмечать. Чтобы с нами не убираться? — пробубнил Эдгар, присаживаясь на подлокотник и пытаясь вытащить неизвестно где посаженную занозу.       — В том числе, — Грегори пожал плечами и в очередной раз посмотрел на гирлянду на шкафу, — Мидлфорд сейчас увидит — начнётся ор…       — Я этого же от Эда жду, — вздохнул Редмонд.       

***

      Запах хвои наполнил весь первый этаж. Пока Ник, Герман и Сома устанавливали ёлку на подставку, Дора с Инеком притащили пыльные коробки откуда-то с чердака.       — Всё, я вам помог, больше не трогайте, — попросил рыжик, возвращаясь на диван к книге.       Удивительно, что, несмотря на весь бухтёж, он никогда не уходил, следил краем глаза за кутерьмой вокруг себя.       — Джоан, возьми, — Дора передала мальчику несколько коробок, остальные сунула сидящему рядом Кадару.       — Мы с ней гирлянды намотаем, а игрушки уже вместе будем вешать, — сказал Роман, наконец найдя повод слиться с вылизывания дома.       Чеслок отломал ёлочную иголку и, растерев между пальцами, поднёс ладонь к лицу:       — Как пахнет… Даже поверить не могу, что мы встречаем Рождество здесь…       — Действительно странно… — тихо ответил Вайолет, беря одну из коробок у Харкорта и разглядывая игрушки.       — Но для вас же, наверное, это хороший вариант? Я имею в виду, лучше, чем в варьете? — неуверенно спросил Чеслок. Будь он котом, прижал бы уши.       — Давай не будем об этом. Не сегодня. Ты умеешь включать переводчик на телевизоре?       — Да… Включить?       Бывший фиолетовый префект лишь кивнул. Он не промахнулся, через пару минут Дора бойко позвала всех наряжать ёлку. Стеклянные домики, заставшие развал союза, разноцветные шары и пластиковые деды морозы, несколько оленей и машинка с ёлочкой на крыше, балерины в полупрозрачных пачках и белые мишки переходили из рук в руки. То и дело то с одной, то с другой стороны раздавалось: «Посмотри! Я такого не видел», «Ничего себе, а это что?», «А можно этот я повешаю?», «А это куда?».       — А нахрена нам вообще этот баобаб? — с сомнением кинул Ник, поворачивая голову в сторону компании.       — А ты к дивану там ещё не прирос? — с улыбкой спросила Дора, подходя к нему и накидывая на голову рыжика мишуру.       Тот изобразил шипение и мгновенную смерть, но уже это осталось без ответа. Инек подхватил девушку и, посадив себе на шею, вручил советскую звезду, которой и украсили верхушку ёлки.       Шторы плотно задёрнули, и везде выключили свет, все замерли перед ёлкой, и стоило ей зажечься разноцветными лампочками, раздался общий восхищённый вздох. В обнимку улыбающиеся Инек и Дора смахивали на семейную пару, что наблюдает, как их чада окунаются в новогоднюю сказку.