Сколько стоит твоя душа?

— Это невозможно, — голос Шехзаде был спокоен и даже мягок, но этого было достаточно, чтобы в комнате наступила тишина. — Я навестил Румейсу перед сном, — Мустафа медленно приблизился к Михринисе. — И перед тем, как войти в покои, видел, как ты уходила. Мне очень жаль, — наследник остановился по левую сторону у изголовья кровати. — Кажется, из-за падения твой разум помутился. Пока внимание дочери Барбароссы было приковано лишь к Мустафе, Айбиге переводила взгляд с мужа на свекровь. Она видела, как глаза женщины сузились, когда та выслушивала сына. — Нет, это неправда… — неуверенно зашептала девушка. — Бедная девочка, — Махидевран взяла руку ханым в свою. Если бы Айбиге не знала свекровь, поверила бы в это сочувствие. — Видно, удар был очень сильный. Уверена, что после лечения память к тебе вернётся. — Но… — вновь попыталась возразить Михриниса, но её перебил Мустафа. — Я нашел, кто это сделал. Хасеки повелителя подослала ко мне людей. Пострадала Нурбану, когда пытались убить моих детей, лишив наследника, и ты тоже. — Ваши дети? Как они? — К счастью, целы, но Нурбану все ещё в тяжелом состоянии. Я приказал казнить рабыню, но если бы знал, что ты придёшь в себя так быстро, отдал бы ее жизнь тебе. — Мустафа, нам стоит дать ей отдохнуть, — Махидевран провела рукой по предплечью Михринисы, прежде чем встать. — Разумеется, поправляйся и будь спокойна, виновные вскоре будут наказаны. Михриниса провела уходящих Мустафу и Махидевран взглядом. Едва они покинули комнату, девушка сразу повернула голову к Айбиге. — Все было не так, — прохрипела девушка. Султанша отрицательно покачала головой, приложив палец к губам. В комнате оставались рабыни, им было запрещено покидать кадын. Бросив взгляд на них, госпожа неторопливо подошла к бывшей подруге, сев на место, где ранее была Махидевран. — Я оборачивалась, — на грани слышимости продолжила Михриниса. Айбиге пришлось наклониться, чтобы лучше расслышать. — Когда выходила из покоев, я оборачивалась, потому что девушки возле двери сначала зашли, а потом пошли в другом направлении. Шехзаде не было, я уверена, — Айбиге продолжала молчать. — В тот вечер вы должны были идти на хальвет, Шехзаде уже был в покоях или вам пришлось ждать? — После того, как я узнала о Нурбану и твоём падении, я пошла в свои покои. Нужно было привести себя в порядок, это заняло время, — Султанша не могла смотреть на нее долго. Она возненавидела Михринису, желала ей смерти, но не хотела смотреть на девушку, когда та в растерянности цеплялась за ее рукав. Укол совести был слишком ощутим и неприятен. — Я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть твои слова. Когда я пришла, Шехзаде уже был в покоях, но он бы успел навестить Румейсу. Ты уверена, что это она, а не просто девушка с рыжими волосами? — Михриниса насупилась то ли от боли, то ли пыталась ещё раз вспомнить. — Она мать первенца, но за такое казнят, поэтому подумай ещё раз. — Это была она, я уверена. — Тогда дождись семьи, — Айбиге нагнулась ещё ниже, делая вид, что поправляет пряди волос. — Они не позволят тебе увидеться с родными, если будешь настаивать, что это Румейса, — Султанша встала с кровати, неотрывно смотря в полные ужаса голубые глаза. — Не беспокойся, ты вскоре поправишься, — она говорила с милой улыбкой, более громко, чтобы слуги слышали. — Завтра приду навестить тебя с Нергисшах, она очень беспокоилась. — С-спасибо, — Михриниса пыталась произнесли благодарность спокойно, но у нее не вышло. Когда Султанша вышла, ни свекрови с мужем, ни их слуг не было видно. У двери ее ожидала лишь Наргиз. — Ты в порядке? На служанке было видно ни ран, ни синяков, но это не значило, что их не было вообще. После часа ожидания крымчанка начала предполагать худшее и взяла дочь к Махидевран. Нергисшах было достаточно лишь напомнить о любимой рабыне, и та попросила у бабушки вернуть ее назад. — Можете не беспокоиться, — Наргиз, склонив голову, пошла следом за госпожей. — Я ничего не сказала, но позвольте узнать, Михриниса что-то говорила? — Ее толкнула Румейса. — Но… — Наргиз настолько удивилась, что даже сбилась с шага на мгновение. — Именно, — Айбиге растянула губы в довольной улыбке. — Из-за одной дуры избавимся от трёх. Если Нурбану умрет, то уже будет неважно, кто у меня родится, — Султанша впервые за долгое время без беспокойства погладила свой живот. — Я и так буду Валиде всех Шехзаде. С Раной нет проблем? — Спрятана надёжно.

***

Румейса проснулась от шума позади. Ночью, без ее приказа ни одна рабыня не посмеет войти в покои. Мехмед мирно спал напротив, сегодня сын уснул раньше обычного, утомившись после целого дня с отцом. Когда кровать позади прогнулась, остатки сонливости резко улетучились. — Мустафа? — обернувшись, Султанша увидела, как возле нее ложится Шехзаде. — Михриниса очнулась, — мужчина был напряжён, даже в объятьях со спины чувствовалось, что наследник все ещё не мог расслабиться. — Это же хорошо. Она выживет? — Вроде стало лучше, — Мустафа прислонился лбом к ее голове, уткнувшись в шелковистые волосы. — Михриниса сказала, что ее толкнула ты. — Это была не я, — Румейса резко развернулась, приподнявшись на руках. — Мустафа, ты сказал верить тебе — и я верила. Я и пальцем ее не тронула. — Знаю. Если у меня и были сомнения, то они развеялись, как только Михриниса заговорила. — Она врет? Шехзаде поднёс руку к лицу, вжимая два пальца в переносицу и покачав головой. — Не знаю. Это можно будет понять, когда ей станет лучше. А пока, — Шехзаде тоже приподнялся, чтобы их лица были на одном уровне. — Я заходил к тебе сразу после того, как из этих покоев ушла Михриниса. Побыл недолго, так как Мехмед уже спал. При необходимости, шесть человек уже готовы подтвердить это. — Я поняла. Кто виновен? — Официально — Хюррем Султан. Раследование завершено, поэтому ты можешь спокойно передвигаться. Пока Хасан не уедет, ничего не должно выдавать нашей слабости. — Однажды мы его руками уже решили проблему. Теперь же у тебя больше власти и людей, все будет хорошо. И я всегда на твоей стороне. — Знаю, но такой ситуации более не должно повториться. Недостатки матери — это пятно на репутации сына. Мехмед должен быть совершенен для того, чтобы взойти на престол. — Я правда стараюсь, — Аврора отвела взгляд, отодвинувшись от мужчины. Ей не хватало воздуха в этом дворце с тех пор, как наложница узнала о беременности. Она чувствовала счастье, но это лишь блеклая тень того, что женщина ощущала раньше. Румейса самолично связала себя по рукам и ногам, медленно калеча себя, убивая, но даже этого было недостаточно. — Я стану совершенной, — с трудом выдавила Султанша. — Лучшей из наложниц, у Мехмеда будет идеальная мать. — Румейса, я знаю, что тебе тяжело, мы оба стараемся для будущего нашего ребенка.

***

Когда утром открылись резко двери в покои, Махидевран была готова выгнать слуг. Пробуждение началось с сильной головной боли. Лекарша быстро принесла госпоже микстуру, но лекарство действовало медленно, а каждый шорох и шаг раздражал неимоверно. Чтобы не сорваться на рабынях, Махидевран, так и не завершив утренние процедуры, приказала всем слугам, кроме одной, которая особо умело масировала голову, покинуть покои. Но, повернувшись, Алиса увидела дочь. На Султанше все ещё была верхняя накидка, что указывала на то, что девушка сразу по приезду пришла к матери. — Я невовремя? — Как это возможно? — Алиса отбросила руки рабыни и быстро подошла к дочери с радостной улыбкой. С появлением Танели ее самочувствие стало гораздо лучше. — Мы ожидали тебя вечером, поэтому не встретили. — Я приказала не останавливаться на ночь, — Султанша поцеловала руку матери и прижалась к ней лбом. — Ты выглядишь уставшей, — темные круги под глазами и покрасневшие глаза не портили красоту дочери, но вызывали беспокойство. — Как и вы, расскажете о причинах беспокойства? — Пусть принесут нам завтрак, — обернувшись, приказала Махидевран рабыне. — И приготовьте для Танели хамам. Тебе нужно отдохнуть с дороги, — взяв дочь за предплечье, черкешенка повела ее к софе. — А лучше всего поспать. Сон в карете — это сплошное мучение. — Валиде, — Танели провела взглядом служанку, подождав, пока та оставит их одних. — Что произошло? Ваши письма были туманны. — В один день Нурбану стало плохо. Выглядит как отравление, никаких следов яда не обнаружили. И в тот же вечер нашли Михринису у подножья лестницы. — Она тоже была отравлена? — По словам девушки, ее толкнули. Румейса. — Нет, — с удивлением, медленно произнесла Танели. — Она может это сделать, отравление Нурбану в ее стиле, даже отравить Михринису, чтобы той стало плохо на лестнице. Но толкнуть самостоятельно? Когда я последний раз видела Румейсу, она была при своем уме. — Да, меня это тоже насторожило, — Махидевран потерла виски. Пульсирующая боль стала меньше, но все ещё раздражала. — Но это сейчас неважно. Наложница Мустафы не может напасть на единственную дочь Барбароссы. Поэтому твой брат уже объявил, что это дело рук Хюррем. — Это правильный ход, но мы не можем закрыть глаза на то, что произошло с гаремом Мустафы. — Здесь Хасан, — Танели сильнее выровняла и без того идеальную осанку. — Он хочет увидеть сестру, а Михриниса утверждает, что Румейса пыталась ее убить. Поэтому все расследования лишь после того, как разберемся с сыном Хайреддина паши. — Насколько мне известно, он только вернулся в столицу… — Кто-то ему сразу доложил. У нас есть три дня, пока Михриниса поправляется и не может самостоятельно выйти к брату. — У Хасана плохие отношения с братом и сестрой, — вспомнила Танели один из их разговоров. — Если предоставить ему убедительные доказательства, вряд ли он будет идти против главного наследника империи. — В первую очередь, он сын, который подчиняется приказам Хызыр-реис, а тот дочь обожает. Поэтому я сделаю все возможное, чтобы Михриниса не говорила глупостей, а ты отвлекли Хасана, пусть придерживается нашей версии. — Отправьте ему приглашение поохотиться со мной, после полудня. Слуги вошли в покои как раз вовремя, чтобы не прервать разговор. Впереди рабынь к госпожам подошла калфа. — Султанши, — Фидан поклонилась женщинам. — Нурбану Султан наконец очнулась. У нее все ещё жар, но понемногу госпоже становится лучше. Ханым пока отдыхает и не проснулась. Румейса Султан ожидает у двери, она хотела бы предстать перед вами, если позволите. — Позволяю. Калфа быстро поклонилась и попятилась назад, обходя кружащихся над столом рабынь. Румейса вошла сразу, перед Фидан даже не успели закрыть двери. — С приездом, Танели Султан, — широко улыбнувшись, произнесла гречанка. Госпожа лишь едва кивнула, окинув наложницу недовольным взглядом. — Махидевран Султан, я бы хотела посещать ваш вакф, чтобы помогать людям. У меня есть свои средства, я бы хотела сделать свое вложение в столь благое дело. — Зачем? — у Танели от удивления поднялись брови. — Милая, что за странные вопросы? — Махидевран мягко положила руку на тонкую кисть дочери. Мать ухмылялась, она тоже понимала абсурдность ситуации, но, в отличие от Танели, женщина любила такие игры. — Румейса, разумеется, я не против, гарем моего сына должен быть примером для остальных. Разрешаю раз в неделю заниматься благотворительностью, упоминая мое доброе имя. — Завтра утром я как раз хотела посетить ваш вакф, возьму с собой Румейсу, — наложница в благодарности склонила голову перед сестрой Шехзаде. — Скажем людям, что вы не поехали с нами из-за плохого самочувствия. Пусть молятся за вас. — Мне нравится, — более широко улыбнулась Махидевран дочери, прежде чем повернуться к наложнице. — Мустафа уже проснулся? — Шехзаде с сыном ещё спят, я не хотела их будить. — Можешь составить нам компанию, — Махидевран указала на стол, который служанки успели уже полностью накрыть. — С превеликим удовольствием. — Валиде, — Танели встала с софы. — Я не голодна, лучше переоденусь и зайду к Нергисшах, — едва Султанша упомянула любимую племянницу, ее ранее напряжённое лицо озарила улыбка. — Ювелиры сделали для нее корону как у меня, хочу поскорее подарить. — Лучше посети ее после охоты, иначе Нергисшах расстроится, что ты так быстро уйдешь. — Вы правы. Не дай Аллах, чтобы Султанша грустила. — Госпожа, — Румейса поклонилась Танели, когда та проходила мимо, но Султанша не удостоила ее и взглядом. Несмотря на то, что хамам и покои уже были готовы для госпожи, Танели решила изначально навестить Нурбану. Выбранная ею наложница теперь имела блеклую тень от ранее ослепительной красоты. Все недавно родившие женщины, которых видела Султанша, были округлые лицом. Даже Михримах набрала вес, хоть все ещё казалась миниатюрной, но Сесилия исхудала. Беременность портила красоту, но не так сильно, как жизнь в гареме. В состоянии Нурбану была виновата Аврора, Танели в этом уверена. Михринису она не трогала, но наложницу Шехзаде не пощадила. Дождалась, пока та родит и отравила. — Как часто мой брат ее навещал? — тихо спросила Султанша, чтобы не тревожить покой рабыни. — Шехзаде ни разу не приходил к госпоже. Танели даже не была удивлена. Валиде и Мустафе на неё плевать, поэтому Румейса и напала. Ведь знает, что на жизнь наложницы всем наплевать, Мустафа и дальше будет высыпаться лишь в ее постели, а Валиде с радостью разделит трапезу. Они позволяют гречанке все больше, и Султанша не желала видеть, чем это закончится. — Когда она очнётся, — госпожа не могла оторвать взгляд от Нурбану. — Скажите, что я с радостью прогуляюсь с ней в саду, как только поправится. И Мустафа… — Танели тяжело вздохнула. — Постоянно беспокоится за ее здоровье. Шехзаде не может войти в покои, так как наложница может быть заразной, она должна выздороветь, чтобы пойти на хальвет. Мой брат этого очень сильно ждёт. — Я передам каждое слово госпоже, — пообещала калфа. Танели развернулась и как можно быстрее вышла из покоев. Видеть падение этой наложницы было особенно тяжело, госпожа чувствовала свою вину. Она просто бросила девушку к Румейсе, не подготовила, не обучила, как следует. Усталость и тревогу от появившихся пробоем не смогли смыть и на мгновение теплые воды хамама. Лишь когда она вернулась в покои и получила весть, что сын Барбароссы согласен составить компанию госпоже в любое удобное для нее время, настроение Султанши стало немного лучше. — Никаких украшений и нарядов с длинным шлейфом, — служанки закрыли сундуки с украшениями, а другие пошли за новыми нарядами. Всего через минуту, перед Танели уже стояло пять девушек с разными одеждами. — Надену ту, — Султанша указала на платье цвета морской волны.

***

Хасану передали, что Танели Султан встретится с ним в лесу, за пределами дворца, и моряк прибыл на указанное место раньше госпожи. Янычары вскоре присоединились к нему и успели осмотреть большую часть окрестностей, когда Султанша прибыла в сопровождении слуг. Мужчины быстро обернулись, а Хасан почтительно склонил голову, пока Танели величественно выходила из кареты. Боковым зрением он заметил отсутствие лошадей для госпожи. Хотя можно было обойтись и без них, дочь Махидевран всегда предпочитала верховую езду, когда это было возможно. Танели не шла к нему — она словно плыла, ее шаги были лёгкими и грациозными, даже на лесной тропе. Гордая и величавая, она всегда держала голову высоко, выделяясь среди всех, даже в простых, не бросающихся в глаза одеждах. Для Хасана она была воплощением совершенства. Эта встреча не имела смысла, во всяком случае не для семьи Хасана. Каждый день, в котором бейлербей терпеливо ожидал, — это время, за которое можно было что-то выторговать. Во дворце два покушения и Шехзаде желал что-то скрыть. Хасан хотел разыграть эту карту иначе, но появление Танели все спутало. Он не мог отказать себе в удовольствии ещё раз увидеть госпожу. Это было неверное и глупое желание, но моряк не испытывал и капли вины, особенно, когда она наконец стояла рядом. — С возвращением, — Султанша подошла к нему одна, слуги остались у кареты. Они были в окружении десятков человек, но все равно на расстоянии от них. — Я была приятно удивлена, узнав, что ты здесь. — Решил по прибытию навестить сестру, — Хасан смотрел лишь в глаза цвета океана. Это была единственная часть тела, которую не скрывала одежда. — Какое своевременное совпадение, — мужчина почти видел улыбку госпожи, которая накрепко запечатлелась в памяти. — А я знал, что ты здесь будешь, — прежде чем Танели успела задать вопрос, Хасан продолжил: — Всегда там, где проблемы семьи. — Я бы назвала это поражением врагов. — Как пожелает Султанша, — в уголках глаз мужчины появились морщинки, когда он в подобии на поклон склонил голову. Но когда сын Хайредина посмотрел куда-то позади Султанши, его лицо стало напряжённым. — Может, пройдемся немного? Внимание стольких людей, конечно, льстит, но не сегодня. Танели посмотрела на слуг бейлербея, прежде чем согласиться. Ей тоже не нравилось, когда за ней наблюдают десятки глаз людей, которые ей не подчиняются. Они отошли на достаточное расстояние, чтобы оставаться в пределах видимости, но так, что едва ли кто-то мог не только услышать их разговор, но даже уловить движения рук. Лишь тот, кто стоял бы под правильным углом, мог бы разглядеть их, если бы деревья не скрыли фигуры молодых людей полностью. Танели склонила голову и аккуратно сняла платок с лица, затем плавным движением откинула небесно-голубой капюшон. Её волосы всё ещё были скрыты под синей тканью, но теперь стало видно, как тёмные каштановые волны мягко пробиваются из-под неё. Когда Султанша подняла взгляд, Хасан на мгновение опустил ресницы, с трудом сдерживая улыбку, что уже готова была коснуться его губ. В свои двадцать два года дочь Султана была прекраснее, чем когда-либо. Если бы не правила Османской империи, лучшие художники обивали б пороги дворца в попытке запечатлить черты ее совершенного лица на века. — Я приготовил подарок, — бейлербей протянул небольшой черный мешок. Танели забрала его медленно, чтобы ненароком не соприкоснуться с кожей мужчины. Он заметил эту излишнюю аккуратность, но не прокомментировал. — Мне сказали, что это какой-то редкий сорт. Султанша сдержала хладнокровие на лице, но ее руки слишком быстро открыли подарок. — Это розы? — Танели слегка наклонилась, пытаясь уловить аромат семян. Хасан молча кивнул, и на его губах мелькнула лёгкая, едва заметная улыбка. — Спасибо, — её лицо озарила счастливая, самая яркая из всех улыбок, что Хасан когда-либо видел. Для него это была лучшая награда. Пока его команда искала себе пропитание, он посвятил целый день поиску лучшего садовника в городе. — Мой сад уже переполнен, — добавила она с тёплой улыбкой. — Значит, пришло время его расширить. Султанша просто кивнула, продолжая улыбаться. Ей дарили множество подарков. Чаще всего украшения и ткани, были книги, оружия и даже земли. Хюсрев паша предпочитал приносить тюльпаны, хоть и знал, что жена предпочитала розы. Но семена Танели получала впервые, ей уже не терпелось посадить их в землю и наблюдать, как появляется цветок. — Почему здесь нет твоей лошади? — Хасан ещё раз попытался осмотреть всех скакунов, но на деле наклонился непозволительно близко, что Султанша смогла почувствовать запах морской соли. — Я упала с нее, — Хасан медленно окинул взглядом Танели, а после покачал головой. — Это ведь не правда. — С чего мне врать? — На ложь есть много причин, но ты… Тебе нет равных в скачке. Я не представляю такой ситуации. — Но это случилось, — почти никто не усомнился в ее лжи, Танели застыла врасплох неожиданная внимательность Хасана. — Мой муж, — при упоминании паши лицо Хасана едва заметно исказилось от неудовольствия. — Так беспокоился за меня, что попросил не садиться на лошадь, пока он не вернётся с похода. — А вы вместе не жили? — Разумеется, жили. Можешь навестить нас, когда паша вернётся домой. — Тогда, если вы были вместе несколько месяцев, почему он не заметил, как важна для тебя езда верхом? — сын Барбароссы говорил вполне серьезно, ничто в нем не указывало на издевку. — Даже если ты и упала, — бейлербей едва покачал головой. — Как можно просить дорогого человека на год отказываться от любимого увлечения? — Ты просто не знаешь Хюсрева пашу, я для него самая большая ценность, — Танели попыталась улыбнуться как можно теплее, хоть чрезмерная опека мужа ей не нравилась. — Поэтому он излишне волнуется, когда далеко от меня. — Это не забота, а эгоизм, и я удивлен, что ты не видишь разницу. — Все совсем не так, у меня счастливый брак и любящий муж, — Танели продолжила улыбаться, и Хасан сделал вид, что поверил в ее ложь. — Хорошо, я хочу прокатиться с тобой верхом, пока нет настроения на охоту. — Я бы с радостью, но дала слово мужу… — Очень жаль, тогда возвратимся во дворец, — не объясняя ничего, Хасан резко направился к своей лошади. — Что? — удивлённая таким резким завершением разговора, Танели поспешила за мужчиной. — Моя семья сейчас занята, они не могут встретиться с тобой. А вход на женскую половину строго запрещен. — Но есть множество способов связаться с сестрой, — Хасан остановился, повернув к Султанше лишь голову. — В последнее время я как-то слишком беспокоюсь за нее. Поездка верхом — единственное, что может меня отвлечь, но раз госпожа… — Нужно было сразу сказать, что ты так сильно волнуешься, — перебила его Султанша. — Я бы никогда не нарушила слово для развлечения, но помощь другу… Это совсем другое. Бейлербей ухмыльнулся, прежде чем отдать приказ: — Приготовьте для меня и госпожи коней. Уголки губ Султанши едва поднялись вверх. Слишком неприкрытая манипуляция, и они оба это знали. Танели не понимала насколько сильно скучала за скачками, пока не взобралась на коня. Она пришпорила животное, прежде чем Хасан успел забраться на своего. Первое время Султанша просто наслаждалась чувством скорости. Пребывание в Топкапы не позволяло расслабиться, будучи в окружении людей Хюррем, приходилось контролировать каждый шаг. Регулярная работа с камнями была лишь вынужденной проверкой на усидчивость. Но подарки Падишаху приносили свои плоды, Султан больше всего писал ей, и, разумеется, Хюррем об этом знала. К сожалению, временные приятные моменты не могли заставить чувствовать себя живой, но сейчас… Танели на несколько мгновений прикрыла глаза, ветер приятно обволакивал лицо, и Султанша не могла сдержать улыбку. Когда позади был слышен топот копыт, Султанша даже не подумала остановиться, она лишь оглянулась, чтобы с ухмылкой посмотреть на мужчину, который все еще не мог за ней угнаться. Танели не видела Хасана больше года. Он не изменился ни внешне, ни характером, но за столь непродолжительное время Султанша успела забыть, как хорошо было в его компании. В итоге гонку, которую они устроили не сговариваясь, была завершена победой Танели. — Твои навыки стали гораздо лучше. — Давай просто признаем, у меня изначально не было шансов выиграть, — его улыбка становится только шире и веселее с каждым словом. Хасан спрыгнул с лошади. — Устойчивая поверхность явно не мое, но я продолжу уроки, — взгляд бейлербея цеплял, как крючок, который оторвать только с частью плоти. — И в один день я смогу тебя догнать. — Может, победить? — Танели наклонила голову, с ухмылкой наблюдая, как моряк медленно приближался к ней. — Я объективно оцениваю свои возможности, — бейлербей подошел к ней мягко, склоняя голову вправо, копируя её движения. — Хотя, если твой муж и дальше будет запрещать поездки верхом, у меня появится шанс. Подаришь мне такое удовольствие? — Мне кажется одного проигрыша тебе не хватит за сегодня, — к удивлению Султанши, Хасан на её слова лишь улыбается, но искренне, без тени ухмылки. Он смотрел на нее, как на солнце, которое вышло из-за туч. Танели едва заставила себя не отходить назад, лишь убрала глупые мысли из головы. Ей все кажется, Хасан просто в хорошем настроении. — Кто первый назад? — Идет, — получив согласие от Танели, мужчина ушел от нее с улыбкой. Султанша же позволила себе тяжело выдохнуть, когда перестала быть под прицелом голубых глаз.

***

Следующий день Михриниса смотрела на сад из небольшого окна своей комнаты. Дни для нее тянулись бесконечно медленно, личных служанок пока не вернули, объясняя это тем, что рабыни не умеют ухаживать за больными. Дочь Барбароссы молча кивала на все, покорно вынося заточение, хоть и было не просто. Для нее всегда все двери были открыты, никто не смел возразить единственной дочери Хайреддина паши, а сейчас у служанок было больше свободы, чем у нее. Кроме них, в покои каждое утро заходила Махидевран Султан, ее вежливый тон с заботой заставлял по телу пробегаться табуну мурашек, как при явной опасности. Один раз навестили Шехзаде и Танели Султан. Наследник явно дал понять, что вариант с Румейсой даже не рассматривается, а у Михринисы не все в порядке с головой. В дочери Султана она также не нашла поддержку, госпожа вела себя как мать. Но несмотря на то, что эти визиты не приносили ничего хорошего, Михриниса была рада каждый раз, когда открывались двери. Что угодно лучше, чем тишина и несколько глаз, которые не отрывают от нее свой взор. Ханым рассчитывала, что к ней зайдет Айбиге Султан, которая с их последнего разговора ещё ни разу не навещала девушку, но в покои вошла Румейса Султан, а с ней ещё две служанки. — Как ты себя чувствуешь? — с улыбкой спросила Румейса, медленно приближаясь к Михринисе. — Я очень быстро поправляюсь, нет причин для беспокойства, — Ханым поклонилась, но не настолько низко, как служанки. — Превосходно, я пришла с подарком, — Султанша махнула рукой, и рабыня вышла вперёд с небольшой клеткой в руках. Внутри сидела маленькая синяя птица, ее оперение казалось ещё ярче на фоне золотых узоров деревянной клетки. — Мне она напомнила тебя, такая красивая. «Запертая, как и я,» — подумала Михриниса, но произнесла: — Благодарю, мне нравится ваш подарок. — Я была так огорчена, что после нашей беседы случился несчастный случай. Я молилась о твоём выздоровлении каждую ночь, и вот, — Румейса указала рукой на вполне здоровую девушку. Дочь капудана паши пыталась оставить между ними большее расстояние, но Султанша в итоге подошла вплотную. — Мои молитвы были услышаны. — Аллах слышит всех. Госпожа сделала ещё один маленький шаг, прошептав: — Ты же знаешь, что это не я? — она вглядывалась в голубые глаза, пытаясь найти ответ, который не был произнесен. — Знаешь, — уверенно заявила Султанша. — Махидевран Султан позволила составить тебе компанию, — уже в полный голос продолжила Румейса. — Хочу отплатить той же добротой и вниманием, поэтому разделю с тобой трапезу. — Не стоит, я знаю, как вы не любите покидать Шехзаде Мехмеда. — Он сейчас с дядей, я спокойна, — не переставая улыбаться, Аврора села на тахту. Михриниса была готова терпеть временное лишение свободы, притворно вежливый тон от других, но не присутствие Румейсы в своей комнате. Немного пошатнувшись, дочь Барбароссы взялась одной рукой за голову, а второй за стену. Служанки сразу подбежали к ней, придерживая за руку. — Госпожа, что с вами? — Позовите лекаря, — две рабыни моментально выбежали из покоев. — Мне стало плохо. Простите, Султанша, вам стоит навестить меня в другое время. — Разумеется, отдыхай. Румейса вышла из покоев также неспешно, как и вошла. Михриниса проследила за ней взглядом, испытав облегчение, как только закрылись двери. Пусть Султанша и выиграла, ханым не собиралась терпеть ее намеки, особенно в то время, пока находилась в столь уязвимом положении.

***

Два дня спустя. Хасан приехал во дворец с большим количеством слуг, чем когда-либо. Сегодня ему позволили увидеть сестру. Михриниса поправилась, и больше не было причин держать ее во дворце. — Шехзаде, — бейлербей поклонился, как только подошёл ближе к наследнику. — Рад, что вы нашли для меня время. — Для меня в радость было бы, если вы бы остановились в моем дворце. — Не хотел вас ещё больше утруждать, я и так приехал без приглашения, к тому же, не хотел, чтобы вы узнали о подарке раньше времени, — пять девушек вышли вперёд, а Хасан отступил немного в сторону. — Мой отец лично их выбрал, — с девушек сняли вуали. Каждая была по своему прекрасная, но в тоже время не похожа на других. — Они обучены языку и всем правилам дворца. Невероятно преданы и покорны, — рабыни стояли не шелохнувшись, с опущенными головами, но настолько, чтобы можно было рассмотреть лицо. — У них есть таланты? — наследник внимательно рассматривал подарки. — Прекрасно танцуют, играют на музыкальных инструментах, сочиняют стихи. Совершенны от макушки головы и до кончика ногтей. — Это очень своевременный подарок, благодарю, — перевев взгляд на Хасана, Шехзаде улыбнулся. — Я уже долгое время ищу новых рабынь для своей Валиде, но не мог найти кого-то достойного ее. Три будут прислуживать ей, а две станут моими наложницами. — Отец будет счастлив, узнав, что смог порадовать не только вас, но и Махидевран Султан. Где моя сестра? Мустафа указал в глубь сада, разговор перетек в обсуждение похода, когда мужчины дошли к Михринисе, она была в хорошем настроении. Ханым выглядела хорошо, ничего не указывало на то, что несколько дней назад девушка получила травму. — Сестра, — Хасан остановился перед Михринисой, но, несмотря на улыбку, никакого теплого воссоединения не произошло. — За время, что я тебя не видел, ты превратилась в прекрасную невесту, не зря начали подниматься разговоры о браке. — Такие разговоры будут иметь смысл лишь после моего полного выздоровления и возвращения отца. — Как ты себя чувствуешь? — Головные боли чаще обычного, и рана не зажила, но больше всего меня расстроило то, что Румейса Султан столкнула меня с лестницы. После уверенных слов Михринисы возникло молчание, которое нарушало лишь пение птиц. Хасан медленно повернул голову к Шехзаде.