Демоны бандитского Петербурга

— Ну и где же тебя носило? Саша оторвал взгляд от экрана телефона и немного нахмурился, переключая внимание на Ворона. Тот сидел за столом, смотря прямо на Джокера в ожидании ответа. Ещё до того как уехать, Саша сообщил ему причину: личное дело, срочное. Он надеялся, что ему поверили, просто сказав «ладно, только не задерживайся». Пусть и понимая, что подобное согласие какое-то слишком быстрое и сомнительное и выглядит подозрительно, учитывая желание Ворона знать всё и про всех, Джокер всё же в глубине души рассчитывал, что дополнительных вопросов не появится. Говорить о том, почему он на самом деле испарился на несколько дней, совершенно не хотелось — дополнительный поток вопросов, придётся рассказать слишком много. — Только не говори, что ты завис с какой-то бабой и потерялся для общества, — предупредил Вениамин Сергеевич, усмехнувшись, будто смог каким-то образом забраться Саше в голову и прочитать мысли. Джокера же слово «баба» почему-то впервые в жизни покоробило. Причём настолько, что он чуть не выразил одной лишь мимикой, как ему мерзко. Перед мысленным взором невольно всплыла одна определённая женщина. Но всё же это был один из вариантов, который Саша хотел озвучить. Потеряв такую возможность, выбрал другой — более подходящий, как ему показалось. Закатив глаза, Джокер изобразил человека, которого уличили в обмане, и развалился в кресле, бросив взгляд на отчима. — Ездил в область по поводу одного из твоих должников. Разведка донесла, что он заныкался где-то в Тихвинском районе, вот я и решил смотаться и проверить, заодно и с информатором пообщаться. Сдвинув брови к переносице, выражая тем самым некоторое недоумение относительно его действий и причин, Ворон покачал головой. Взгляд его стал более хмурым, словно недовольство возрастало. — И чё ж тогда сразу не сказал? Зачем этот цирк с якобы личными делами? В ответ Джокер хмыкнул. Как бы он ни надеялся на то, что ложь прокатит, и никто ничем подробнее интересоваться не будет, он достаточно хорошо знал Ворона, чтобы подготовиться к «допросу» и предусмотреть все потенциальные вопросы, которые могут посыпаться в его адрес. — Потому что сначала хотел найти, а потом рассказать. А так получилось, что только время зря потратил, потому что в местах, где он якобы был, его не оказалось. — Саша пожал плечами. Вениамин Сергеевич долго не отрывал от Джокера взора, молчаливо оценивая его пояснения. Тишина длилась чуть меньше минуты, словно Ворон пытался каким-то образом всё прощупать и убедиться в том, что услышал правду. Саша ожидал, что тот поинтересуется именем должника и с каким именно информатором тот разговаривал, чтобы попытаться уличить Джокера во лжи или просто утолить любопытство. И такие вопросы вполне могли бы прозвучать, но раздался стук в дверь, прерывая поток мыслей Вениамина Сергеевича. — Да? — бросил он, переведя взгляд на дверь. Стас объявил о визите адвоката, и Джокер со спокойной душой удалился — разговоры Ворона и Сквирского и раньше в основном его не касались, а сейчас его сразу попросили выйти из кабинета, чтобы «не подслушивал за взрослыми». Не обижаясь, а скорее радуясь тому, что не придётся вникать во всякие неинтересные темы, которые в любом случае никак его не коснутся и в будущем не пригодятся — иные задачи, — Саша вышел на улицу и сел на стул, закуривая. Под широким зонтом, нависающим над столиком и парой стульев, используемых в основном для отдыха, сидеть было очень комфортно, особенно в пасмурную погоду, когда накрапывал дождь. Мелкие капли беззвучно покрывали тент тонкой плёнкой влаги, а Джокер отстранённо смотрел на каменную кладку перед входом, сжимая сигарету зубами. — Выглядишь так себе, — с беззлобной усмешкой произнёс Виталя, подойдя и устроившись на соседнем стуле. Ни на чём не заостряя внимание, провёл взглядом по прилегающей территории и трём припаркованным машинам: Сашиной, Ворона и самого Шрама. Кроме них двоих на улице никого не было: то ли решили заранее спрятаться от приближающегося дождя, то ли просто устроились в помещении. Решение такое себе, учитывая опасность, которая может подстерегать в любой момент и на каждом шагу, но Витале всё равно. Джокер хмыкнул и ответил коротким: — Ну да. Он действительно чувствовал себя усталым. Вернулся домой только ближе к полуночи после бесцельной автомобильной прогулки по ночному Питеру, ещё и до этого практически не спал три дня. Хотелось приехать прямо сейчас домой и завалиться в постель до следующего утра, но организм упорно отказывался отдыхать, как бы сильна ни была Сашина усталость. Он мог спокойно передвигаться и делать всё, как обычно, но именно внешний вид отчётливо говорил, что с ним точно что-то не так. Немного удивляло только то, что Ворон по этому поводу ничего не сказал. Может списал бледность и немного потемневшие синяки под глазами на общие перемены во внешнем виде, не заметные разве что только слепому. Или же просто решил, что это не его дело. Как бы там ни было, Саша был скорее благодарен, чем недоволен этому факту. Пока он курил, Шрам посмотрел на него чуть более внимательно, а затем сказал: — Пацаны вопросы задают. Переключившись с дорожного покрытия на друга, Джокер вопросительно прищурился. — Какие? — Что с нами не так. Ну, — он круговым движением указательного пальца обвёл своё лицо, намекая на внешние перемены, а Саша мысленно чертыхнулся, что сам не догадался. К нему с такими вопросами свои почему-то не лезли, разве что менты с Рыжовым, да ещё парочка знакомых людей, которые видели Сашу не чаще двух раз в неделю. — А, это. — Усмехнувшись, от отмахнулся. — Говори правду. Мол, демоны вселились, шкурку на себя переписали, теперь обустраиваются. Скривившись, Шрам чертыхнулся и сплюнул. — Такая себе правда, знаешь ли, Сань. Да и к тому же я очень надеюсь, что это просто влияние, а не одержимость. А-то кто над нами будет экзорцизм читать. Они тихо посмеялись. Прозвучало как шутка, наполненная горькой правдой, но всё же это позволило хотя бы чуть-чуть расслабиться, словно всё не настолько хреново, как кажется. — Ну или скажи, что сходили в церковь, получили божье благословение. Но из-за того, что церковь сильно поломалась, а души у нас слишком чёрные, благословение сработало не так, как должно было. За чёрным юмором скрывалось напряжение. Саша не знал, что заставляет его хмуриться и тревожиться сильнее: сами перемены, или осознание того, что на деле ему практически плевать. Да, в глубине души всё кружилось вихрем, потому что это жутко, потому что так быть не должно. И это тоже пугало, но всё там же внутри, как если бы Саша думал, что именно те чувства правильнее всего. Они несколько минут просидели в молчании, прислушиваясь к постепенно расходившемуся дождю. Капли барабанили по тенту, каменная кладка потемнела от воды, а где-то на втором этаже захлопнули окно, потому что вместе с дождём усиливался и ветер. Мужчин же перемена погоды совсем не волновала, и они продолжали спокойно сидеть под зонтиком. Потушив сигарету, Саша бросил её в урну и закурил новую, слегка морщась. Вкус словно изменился и стал чуть противным для него, но он не прекратил дымить. — Так где ты всё-таки был? — поинтересовался Виталя, вытягивая сигарету из пачки и щёлкая зажигалкой. — Сорвался так внезапно, Гордеевой сказал ничего не говорить. Чё происходит? — Мне просто надо было разобраться с одним делом. — Он посмотрел на горящий кончик и повернул голову к Шраму. — Ты же помнишь, что с моей матерью случилось восемь лет назад? Нахмурившись, тот молча кивнул, ожидая продолжения. — Недавно я узнал, что это сделал мой папаша. Услышав неожиданную новость, Шрам подавился дымом, но смог быстро отдышаться. Взгляд стал более хмурым, между бровей собралась глубокая морщина. — Ворон знал? Саша покачал головой. — Сомневаюсь. Если бы знал — порешил на месте. А эта тварь засела неподалёку от Питера и жила себе спокойно. Думал, его не найдут. — Губы растянулись в жестокой усмешке, а изумрудные глаза потемнели. — Оказалось, что он знал, как я выгляжу, потому что узнал меня достаточно быстро. — Так ты с ним разговаривал, — пробормотал Шрам, выпустив облако сизого дыма. — Да, но не сразу. Когда я приехал, он был таким бухим, что даже ползать не мог. — Хмыкнув, затянулся до конца и выбросил окурок. — Пришлось ждать следующего дня, чтобы этот ублюдок протрезвел, а заодно и все окна выбить, чтобы перегар выветрился. Ну… Ему к вонище не привыкать, много лет так жил. — Значит… Ты его нашёл. И что сделал? — Голос Витали прозвучал с неподдельным интересом. — Сначала дождался утра. Он как очухался немного, сразу пошёл к колодцу. Хотелось помочь ему там утопиться, но я понимал, что это такая себе идея. К тому же колодцем пользовался не только он, а другие то ни в чём не виноваты… Когда он нахлебался, я заявился к нему в дом с двумя бутылками водки, мол «здравствуй, папа, давно не виделись». — Вздохнув, Саша усмехнулся, глядя в одну точку, и продолжил монотонно и безразлично, словно рассказывая нудную историю: — Обниматься с ним было мерзко, особенно после того, что он сделал с мамой. Но я перетерпел. Немного поболтали, он спросил о моей жизни, как будто ему действительно это интересно. О маме не говорили, но это и к лучшему — очень не хотелось слышать, как он своим поганым языком произносит её имя. Я аккуратно подливал ему водочку. Со снотворным. А часа через два где-то он отрубился. Пока он дрых, я нашёл в доме самый крепкий стул, который не развалился бы при первом чихе, притащил верёвки, смочил их в керосине и привязал этого ублюдка. Хорошо, кстати, что я к запахам теперь не так восприимчив, а-то вывернуло бы прям посреди комнаты от того коктейльчика ароматов. В общем, подождал я, пока он опять проснётся, немножко послушал его вопли и крайне недовольные моим поведением речи… Он цокнул языком и посмотрел на Шрама с крайне довольной улыбкой, будто он исполнил цель всей своей жизни. В глазах мелькнул мстительный огонёк, а в небе под сопровождение грома сверкнула молния, разрывая тучи. — А потом я его поджёг.