В тихом омуте

Олег неторопливо прошелся мимо трактира, осматривая тех, кто обедал там на предмет того, кто мог бы с большим желанием поговорить с ним. Как ни странно, людей было не слишком много, но все же Волкову удалось выцепить взглядом тех, с кем, как ему казалось, он с наибольшей вероятностью найдет общий язык. — Позволите? — вежливо спросил он, кивая на свободную лавку напротив двух мужчин, которые явно никуда не спешили. Судя по почти пустой бутылке самогона. — Садись, коли так хочется, — с усмешкой ответил один из мужчин. — Проповедовать пришел и в церковь заманивать что ли? — Нет, — Олег повел плечами, усаживаясь напротив мужчин. — Хозяйка, — окликнул он женщину, тут же подошедшую к нему. — Мне чего-нибудь поесть, а моим собеседникам принесите еще одну и закусок, — он указал на почти опустевшую бутылку. Насколько он мог судить по многозначительным взглядам, которыми обменялись «собеседники» пару очков социального одобрения он уже заработал. — А сам чего? — хмыкнул второй мужчина. — А мне самому нельзя, — усмехнулся Олег, складывая руки в замок перед собой. — Отец Олег, — представился он, намекая, что было бы неплохо узнать имена своих новых знакомых. — Да знаем мы. Тут уже собаки скоро твое имя болтать будут, столько о тебе бабы верещат, — фыркнул первый. Волков благоразумно решил не задумываться о том, что о нем могут верещать «бабы». К счастью или к сожалению, Бог его весьма привлекательной внешностью не обделил, что иногда создавало некоторые проблемы в общении с прихожанками. — Матвей я. А это, — он кивнул на своего товарища, — Володя. — Приятно познакомиться, — Олег пожал руки мужчинам и снова устроился удобнее. Как раз принесли новую бутылку и закуску, а ему крайне аппетитно выглядящую похлебку. — Крепкое у тебя рукопожатие, святой отец, — представленный Володей слегка сощурился, внимательно смотря на Олега, пока Матвей охотно наливал им самогон. — Так я не родился святым отцом, — Волков тихо хмыкнул. Он взял ложку и с удовольствием принялся за свой обед. С утра он был очень занят в церкви и только сейчас понял, что последний раз ел вчера вечером, и то довольно рано. — А кем родился? — с нескрываемым любопытством спросил Матвей. — Сыном военного я родился, — усмехнулся Олег. — Последние несколько лет сам по горячим точкам мотался. Последний раз вот в Сирии служил, — спокойно произнес он. Волков очень сильно не любил говорить на эту тему. Не любил вспоминать кровь и огонь, через которые проходил несколько лет своей жизни. Но сейчас он подсознательно чувствовал, что это очень сильно впечатлит его новых знакомых. И, учитывая и так довольно неплохое расположение их духа и расположение к нему самому в частности, после этого факта они начнут болтать с ним охотнее. Во всяком случае, мужчины определенно выглядели как люди, которые с большим рвением поговорят с бывшим военным, чем с нынешним святым отцом. К тому же, в церкви он вроде как действительно ни одного из них за все время пребывания в селе не видел. На что, впрочем, совершенно не обижался. В отличие от некоторых своих коллег он не был сторонником того, что в церковь людей надо загонять всеми способами и заставлять молиться. — Никогда бы не подумал, — с явным одобрением и уважением в голосе произнес Матвей. Они с Володей переглянулись и, не сговариваясь, опрокинули в себя по стопке. Отчего-то Олег совершенно не сомневался, что пили они за него. — Как тебя в святые отцы занесло? — Сам к этому пришел, — повел плечами Волков. Тема была еще более щекотливая, чем его служба по контракту. Однако Олег прекрасно понимал, что если он хочет заслужить доверие Матвея и Володи, то и в этом должен был быть откровенным с ними и рассказать все как есть. Несмотря на внешний простоватый вид, его новые знакомые явно неплохо разбирались в людях. И если бы Волков решил слукавить, то на какую-то откровенность в ответ мог бы уже не рассчитывать. Немного помолчав, чтобы собраться с мыслями, он продолжил: — Друг лучший прямо на моих руках умер. Мы с ним вместе почти по всем точкам таскались. Он меня собой прикрыл от взрыва, сам пострадал очень сильно. Я его несколько километров до лагеря на себе тащил, не дошел совсем немного, — невольно Олег поморщился, вспоминая Дракона, который умирал, держа его за руку. И даже в такой ситуации не переставал отшучиваться. Кажется, одной из его последних фраз было «Поварешкин, что такой грустный? Хуй сосал невкусный?». Вроде Волков тогда даже посмеялся. Правда, смех, скорее, был очень нервным и каким-то отчаянным. — Я никогда не забуду выражение лица друга, который знает, что он вот-вот умрет. По сути из-за меня. Я в курсе, что никто его прикрывать меня не заставлял, но все равно до сих пор уверен, что я виноват в его смерти, — Олег повел плечами и вновь сделал небольшую паузу. — Я тогда окончательно разочаровался в этом всем. Решил, что раз Вад подарил мне шанс на жизнь, то она теперь должна быть совсем другой. Вот и пошел грехи наши с ним замаливать, — Волков тихо вздохнул, с тоской посмотрев на бутылку. Приложиться к ней хотелось просто неимоверно. Но после того, как он чуть ли не на месяц ушел в запой по возвращению на гражданку, Олег сам принял волевое решение больше не притрагиваться к алкоголю в моменты, когда его буквально выворачивало изнутри, терзая многострадальную душу. На своем опыте он уже успел убедиться, что в такие моменты остановиться самостоятельно практически невозможно. — Жаль друга твоего, — после недолгого молчания произнес Володя. Вновь переглянувшись с другом, они поспешно выпили еще. — А к нам-то тебя как занесло? — За дело сослали, — невесело усмехнулся Олег. — Мужу прихожанки по морде съездил. Она ко мне все ходила, жаловалась, что муж бьет, а она на него огрызается. Просила помочь ей смириться с тем, что супруг поколачивает. А я ей говорил, что бежать ей от него надо. Место в общине при церкви на первое время предлагал. Когда она в итоге решилась, муж ее приперся за ней, отыскал ее. Пытался за собой утащить, за руки хватал до синяков, за волосы тянуть пытался. Вот я и не смог себя сдержать, — повел плечами Волков. — Понимаю, что сослали заслуженно, но вообще ни о чем не жалею. — Ну и правильно ты все сделал! Мудила он ебаная, — раздухарившись от алкоголя на повышенных тонах сказал Матвей. — Ой, — тут же осекся он, — прости Господи, — поспешно добавил мужчина, и Олег еле сдержался, чтобы не заржать прямо в голос. — Раз уж мы о прошлых делах говорим, — ухватился за тему Волков. — Расскажите мне про отца Игоря. От старосты вашего не добьешься ничего, а я знать хочу, что тут вообще произошло. А то мало ли и меня извести кто захочет, — хмыкнул он. — Да что про него рассказывать. Про покойников либо хорошо, либо ничего. А про него хорошего особо-то сказать нечего, — вздохнул Володя. — Либо ничего, кроме правды, — поправил Волков. — А брехать вы явно не будете. Так что расскажите уж. — Да поехал он на вере своей, — решился, наконец, Матвей. — Шагу ступить было невозможно, чтобы он рядом не оказался, требуя любой чих отмаливать. Если что не по его, он тут же начинал проповеди читать и требовать в церковь на исповедь прийти. Чтобы он выслушал и милостиво сказал, что надо сделать, чтобы грех замолить. Устали мы от него. Ты уж прости, Олег, но мы люди простые. В бога верим, конечно, но уж как-то сами дома перед иконами помолимся, а не рядом с этим, — кажется он еле подавил желание сплюнуть. — Богу все равно, откуда ему молятся, — повел плечами Олег, все же не сдержав усмешки, когда на него воззрились две пары удивленных глаз. Кажется, он был слишком уж либеральным и толерантным для такого местечка. Очень хотелось сказать «Богом забытого». — Я так понимаю, Игоря не особенно любили? — Правильно понимаешь, — отозвался Володя. — Его разве что староста облизывал да пылинки с него сдувал и еще пару человек. Бабкам все равно — они понабожнее его будут, так что их он полностью устраивал. А вот простые люди не всегда были счастливы, когда, что ни сделай, тебе говорят, что ты в ад попадешь. — Понимаю, — усмехнулся Олег. Невольно подумав о том, что Игорь едва ли представлял себе, что такое настоящий ад. Впрочем, судя по рассказам и догадкам Олега, сейчас отец Игорь был, должно быть, именно там. — А не могли его за такое поведение пристукнуть? Может, кто-то прям особенно зуб на него точил? — Да нет, глупости, — Матвей пожал плечами. — Он, конечно, может, и подбешивал, но разве кто руку на священника поднимет? Сам себя застращал, скорее всего, — фыркнул мужчина. — Да и хватит о нем. А то уже в гробу вертится, наверное.

***

Как всегда не в силах просто взять и уснуть, Волков ворочался на постели и перегонял у себя в голове то, что он услышал про отца Игоря. Судя по всему, бывший настоятель не был приятным человеком. И, исходя из личных наблюдений Олега, у него явно были какие-то дело со старостой. Только какие могли быть дела в этой глуши, за которые могли бы и убить, Волков в упор не представлял. Красть тут было особо нечего. Да и на что тратить краденное? Как успел понять Олег, отсюда выезжали очень редко. Разве что, что-то связывало их в прошлом, но тут Волков даже не тешил надежду что-то выяснить. Если оба они родом не из этого села, то вряд ли кто-то что-то знает. А ходить и расспрашивать местных о прошлом старосты и почившего настоятеля явно было слишком подозрительно. Хоть в дом Евгения Борисовича пробирайся, пока он спит, чтобы выкрасть документы. Вряд ли у старосты был сейф. Олег с очередным тяжелым вздохом перевернулся на спину и открыл глаза, смотря в потолок. Он ужасно вымотался, но сна как всегда не было ни в одном глазу. Периодически ему казалось, что еще какое-то время такого преступного недосыпа, и он сам не только демонов увидит, но еще и что похуже. Олег потер щеки ладонями, думая, как бы заставить свой мозг перестать так сильно активничать и дать ему уже отдохнуть, когда услышал, как в церкви что-то упало. И что-то не одно. Как будто кто-то свалил с какой-то поверхности церковную утварь. Почему-то на воришек или затерявшихся служек, которым что-то внезапно ночью понадобилось в церкви, он уже даже не подумал. Что ж, раз ему все равно не спится, почему бы и не сходить на разведку? В конце концов, ему уже даже самому было интересно, кого из своих двух гостей обнаружит. Олег тихо поднялся с постели, поправляя штаны и футболку, и подошел к двери. Тихонько приоткрыв ее, Волков вышел в церковь и остановился у двери, скрещивая руки на груди. Что ж. Представление для него устроили весьма эффектное, даже не хотелось разозлиться. Если такое же устраивали для фанатичного отца Игоря, возможно, именно где-то в этот момент у него и разорвалось сердце от такого вопиющего кощунства. В этот раз двое совершенно обнаженных юношей расположились прямо на алтаре. Светловолосый стоял на коленях спиной к Олегу, а рыжий увлеченно покрывал поцелуями его шею и плечи, кажется, не обращая внимания ни на что вокруг. Невольно Олег опустил взгляд и еле сдержался, чтобы не фыркнуть, когда увидел, от чего нежный блондин стонет так сладко. Рыжий медленно проталкивал в него бусины четок и иногда тянул на себя, почти полностью вынимая нитку, и снова начинал вводить четки обратно. Когда к четкам рыжеволосый добавил два пальца, второй юноша очень громко застонал, вздрогнув в его руках. — Пташечки, — тихо произнес Олег и прокашлялся. Светловолосый резко дернулся, но второй придержал его, не давая отстраниться. Лишь выглянул из-за плеча и очень насмешливо посмотрел на Олега, очевидно, ожидая увидеть на его лице ужас и панику. Кажется, он был очень разочарован. — Я, конечно, все понимаю — дело молодое, страсть, но не могли бы вы вести себя чуточку потише? Я вообще-то заснуть пытаюсь, — словно бы в подтверждение своих слов Волков сладко зевнул, прикрывая рот рукой. — А вы тут шумите. Ну невежливо как-то. — А нам показалось, что тебе не спится, — рыжий хмыкнул. Он сжал пальцами ягодицы своего любовника, медленно провел языком по его шее и ласково прикусил кожу. — Может, хочешь посмотреть? Вдруг потом спать спокойнее будешь. — Спасибо, птенчик, я пока таким не страдаю. Предпочитаю либо принимать участие, либо не подглядывать. И, по возможности, не подслушивать, — он ухмыльнулся, когда понял, что, кажется, очень сильно смутил их обоих. Светловолосый наконец мягко высвободился из объятий и сел на колени боком, с интересом смотря на Олегу. Как и в прошлый раз, в нем Волков не увидел и следа агрессии. — И часто ты принимал в таком участие? — прошипел рыжий, с ехидцей смотря на Олега. Кажется, он не оставлял надежд, что сможет смутить или разозлить священника. — Случалось, — Олег повел плечами. — Только теперь мне нельзя, так что набиваться к вам не буду, не обессудьте. — Может, мне стоит покопаться в твоей голове, мм? — прошелестел рыжеволосый. — Очень уж хочется посмотреть, в чем же тебе там случалось участвовать. — Не советую, пташка, — очень искренне произнес Волков. — Такое там найти можешь, что сам отсюда сбежишь. Иногда я сам не особенно хочу находиться в своей голове, уж поверь мне, — он хмыкнул, прислонившись спиной к стене. Вид двух совершенно обнаженных юношей действительно совершенно не смущал его, скорее, Олегу приходилось сдерживать себя и отказывать в себе в удовольствии повнимательнее рассмотреть их. С другой стороны, и оскорблять их невниманием и незаинтересованностью не хотелось, сколь уж перформанс был устроен непосредственное для единственного зрителя — его самого. — Простите, что помешали Вам, — подал голосок светловолосый. Такой же нежный, как и он сам. Тщательно игнорируя недовольный взгляд своего друга, он очень виновато посмотрел на Олега. — Ничего страшного, — Олег махнул рукой. — Вы только больше не шумите, уж будьте так добры. Могу вам плед и подушек выдать, а то жестко, наверное, — кивнул Волков на алтарь. Наверное, ему должно было быть стыдно откровенно над кем-то насмехаться, но, в конце концов, не он первый это начал. — Обойдемся, — фыркнул рыжий. — Ну как знаете. Желаю вам хорошей ночи, пташки, — хмыкнув, Олег зашел обратно в свою пристройку, плотно закрывая дверь. Кажется, теперь эти бесята должны были понять, что не на того напали.