Демона в своей голове я называю Богом

      Очередной день в детективном агентстве «Астрея» не отличался от обычных будней — Одри пила кофе в компании суетящегося возле плиты мужа, обдумывая план очередного задания от их директора, когда в кухню практически вползла сонной кошкой Эстер. Глубоко пролегшие тени под зелеными глазами и всклокоченные не расчёсанные кудри выдавали очередную бессонную ночь. Широко зевая и с трудом открывая глаза, девушка подсела к матери, неразборчиво ворча сонные проклятия под нос.       — Доброе утро, родная, — мягко произнесла Одри, легкая улыбка тронула губы оценщицы. Эстер в ответ что-то приветственно буркнула, из-за чего Одри сделала моментальный вывод — лучшее ее не трогать и даже не пытаться обнять, рассердится еще больше. — Спалось… так себе?       С протяжным обреченным вздохом дочь закатила глаза и с ощутимым грохотом уронила голову на столешницу, после чего легонько постучала себя по затылку:       — Эти засранцы опять показывали то, что я предпочла бы не видеть.       Не скажешь ведь, что демоны снова изводили ее кошмарными картинами ее зачатия и иных сексуальных утех родителей, которые те еще успели застать, будучи в голове отца. И Рафаила не попросить стереть это из памяти, они снова покажут все в красках и мельчайших подробностях. Эстер перестала удивляться, почему с папиной стороны все сходили с ума — тяжеловато сохранять трезвый ум с такими мерзавцами.       Давид без лишних слов поставил перед дочерью чашку дымящегося капучино:       — Тогда без кофе точно не обойтись, — подняв голову, Эстер не глядя взяла кружку с напитком и, все еще сонно покачиваясь, вцепилась в нее обеими руками. Наконец, когда сонливость потихоньку отступала, она сумела рассмотреть суетящихся и явно спешащих родителей, из-за чего плечи сами собой поникли, а голос предательски дрогнул:       — Вы опять на задание?       Судя по тому, с какой неловкостью мама тут же отвела взгляд, попала в точку, душа, казалось, еще немного и разорвется в клочья от злости и обиды. Пятнадцать… пятнадцать чертовых лет она сидит в стенах агентства как какая-то пленница, изучив все вдоль и поперек, но каждый раз натыкаясь на садовую ограду или решетку ворот. Тюрьма без кандалов — при этом делай все, что пожелаешь: хочешь книгу почитай, хочешь научись на гитаре играть. Да вот только Эстер настолько все привычное осточертело, что она уже всю астрейскую библиотеку сто раз перечитала и на всех инструментах научилась играть. Во внешний мир ее не пускали — на просьбы отпустить ее хотя бы с родителями или кем-то еще из астрейцев на задание (не говоря уже про развлечения!) Микаэль сурово отрезал холодное «нельзя».       И как надоевшая мантра: это для твоего же блага, ты еще не готова… сочувствующий взгляд Рафаила, пытавшегося отвлечь местными занятиями девочку. Хмурое бухтение Кассиэля с надуманной просьбой помочь убрать сорняки в саду.       — Да, — максимально спокойно ответил Давид, снимая с Одри ответственность за вероятную очередную вспышку ожидаемой злости со стороны дочери. Та пока держалась, но по плотно сжатым губам и мечущим молнии глазам только идиот не понял бы, насколько она раздосадована. — Микаэль отправляет искать следы одного древнего демона. Полагаю, он даже старше самого первого Сатаны.       Эстер нарочито скучающе вперила взгляд в чашку, мерно звеня ложкой — прекрасно зная, что сахар уже сто раз растворился. Скупое «угу» скрывало слишком много боли и разочарования. Скрывало немой крик «почему я снова остаюсь?». Кожей ощущала сочувствие родителей, а потому ниже опустила голову, практически скрывая лицо среди разметавшихся темно-каштановых кудрей:       — Рада за вас. Удачи там в поисках.       Давид переглянулся с Одри. Молчаливый диалог завершился коротким кивком демона, после чего с сочувственным вздохом оценщица придвинулась поближе к дочери и невесомо приобняла за плечи. Ожидаемой агрессии в виде скидывания материнских ладоней не последовало, а значит можно попытаться продолжить разговор.       — Милая… — та нахмурилась лишь сильнее, — Ты же знаешь, мы с удовольствием взяли бы тебя с собой.       — Так почему не возьмете? — с вызовом вскинулась Эстер, всплеснув руками так, что едва не задела свой кофе. — Дай угадаю: так сказал Микаэль. Он считает, что я ни на что не годна!       — Он считает, что ты еще не готова, — серьезно поправил Давид.       — А вы? — мягкий голос звенел неприкрытым отчаянием. — Вы можете с ним поговорить. Уговорить!       Демон отрешенно помотал головой — о чем он, собственно, и говорил архангелу. Упрашивал, клялся, что проследят за ней, что все будет под контролем. Если не на задание, то разрешить провести выходной где-нибудь вне стен агентства, где Эстер уже со скуки изнывала. Если малышкой ее можно было как-то удержать здесь, то с каждым годом это становилось сложнее. Упрямство Микаэля до добра не доведет. Он считал благом — удерживать под своим всевидящим контролем то, что удержать уже не под силу.       — Ты же знаешь, звездочка, что я пытался. Но слово Микаэля здесь решающее. И он считает, что отправлять на задания тебя слишком рано — даже с кем-то из нас.       Вопрос исчерпан и закрыт — Эстер это ощущала по серьезному тону отца, на что она снова отвела взгляд, неоднозначно хмыкнув и нахмурившись. Одри ненавязчивым жестом продолжала поглаживать дочь по плечам, изредка перебирая между тонкими пальцами взлохмаченные кудри.       — У нас есть немного времени. Может, тебе причесать волосы? — заботливо предложила она, но с вящей надеждой увидела, как Эстер едва заметно отрицательно покачала головой. Внутри у нее все рухнуло, и каждая попытка ободрить дочь, как-то успокоить в такие моменты оборачивалась крахом.       — Я и так опаздываю на занятие. Микаэль согласится скорее, чтобы я в пижаме пришла, но без опозданий.       Одри незаметно кинула встревоженный взгляд на мужа, на что Давид покачал головой — не бери в голову. Она нередко сокрушалась и переспрашивала, точно ли она хорошая мама, все еще с опаской и страхом оглядываясь на призраков ее собственного детства, проведенного в строгих условиях секты. И к огромному сожалению, ему не всегда удавалось переубедить любимую в обратном.       — Тогда если хочешь, можешь нас проводить и пойдешь по делам. Не думаю, что наш суровый начальник станет отчитывать тебя за пятиминутную задержку, — Давид усмехнулся в попытке разрядить напряженную обстановку.       Без особого энтузиазма Эстер проводила родителей до самого выхода и по очереди обняла каждого — крепко, отчаянно, со всей любовью. На материнский ласковый укор, чтобы слушалась на уроке, ожидаемо криво ухмыльнулась, с задорным огоньком в глубине изумрудных глаз покосившись на отца.       — Ничего не обещаю, но постараюсь.       — Я серьезно, Эстер, — нахмурилась оценщица, надевая пальто, которое ей заботливо помог надеть муж. — В прошлый раз…       — Я спрыгнула с крыши, пока дядя Кас пытался вернуть меня обратно в кабинет Микаэля, каюсь, грешна, — мать недоверчиво повела бровью. — Да брось, мам! Хоть с двадцатого этажа спрыгну, не помру. Мне приказали жить.       — И все же не испытывай судьбу.       — И терпение своих сожителей, — недовольно передернулся Давид, помрачнев в тон волос и еле слышно добавив. — С них станется в назидание излечить ровно до такой степени, чтобы не умереть, но изрядно намучиться в процессе стандартного лечения.       Одри нежно поцеловала дочь в лоб, — короткий, но столь важный жест — заправив крашеную белую прядь ей за ухо. Невольно залюбовалась, какой красавицей выросла их малышка — изящно резкими чертами лица так похожая на Давида, разве что цвет глаз унаследовала от самой Одри. В остальном же, вплоть до своенравного характера, вся в отца.       — Мы скоро приедем. Тебе что-нибудь привезти?       Заговорщицкая улыбка стала лаконичным и ожидаемым ответом:       — Лавандовый раф. Папа делает вкусный кофе, но все же… не то, — демон притворно-обиженно закатил глаза, цокнув, а Одри рассмеялась. Оба знали, что Эстер коллекционирует кофейные стаканчики, которые астрейцы привозили ей с разных концов света. Покуда сама не может выбраться из агентства.       Попрощавшись с родителями, она прошла через кухню, прихватив недопитый кофе с собой, и направилась в кабинет архангела. Пока родители заняты очередным головокружительным приключением, ее задание сражаться не с древними демонами, а с тонной домашнего задания, которым заваливал Микаэль. Хорошо хоть на контрольных удается договориться с демонами и периодически списывать с их помощью.       — Ты опоздала.       С порога встретил прохладный голос архангела, перебиравшего многочисленные бумаги. Едва сдержавшись, чтоб не закатить глаза, Эстер молча прошествовала к своему столу — не сравнимо маленьким, если смотреть на внушительный стол Микаэля. Кофе она поставила практически на край, доставая письменные принадлежности:       — Маму с папой провожала, — на это ему ответить было абсолютно нечего. Начнет возмущаться, Эстер заладит и выскажет все свое недовольство по поводу того, что она снова осталась в «Астрее», а значит занятие сорвется. Лишняя перепалка ни к чему.       Мысленно сосчитав до пяти, Микаэль властно встал из-за стола — Эстер уже скучающе подперла кулаком щеку, всем своим видом показывая страшное негодование и нежелание учиться. И почти не обратила внимание на тихо опустившийся лист перед ней, который положил учитель.       — Твое задание на сегодня написать сочинение. Тему я обозначил, — сипло втянув сквозь плотно сжатые зубы воздух, та подтянула к себе пустой лист, на самом верху вычурным ангельским почерком алела тема. Прочитав ее, Эстер фыркнула:       — Дядя Мик, вы смеетесь! Дурацкая же тема.       — И все же это твое задание на сегодня у меня, — присаживаясь обратно в кресло, тоном, не требующим возражений, отчеканил директор агентства. — Даю тебе тридцать минут на то, чтобы набросать черновик.       Сам же тем временем планировал заняться более важными делами, расписывая отчеты для Небес и отвечая на письма Сомнуса и Фурия. В одном из них начальники скупо интересовались, как идет обучение «живого сосуда Гоэтии», на что Микаэль задумчиво взглянул на воспитанницу поверх письма. На лице Эстер явно читалось недовольство процессом обучения и сегодняшним заданием конкретно, она с остервенением изредка черкала какие-то слова на бумаге. Лишь бы не крепкую ругань, которой ее научили собственные черти.       Прикрыв глаза и собравшись, Микаэль набросал лаконичный ответ: «Все идет по плану». Не больше и не меньше. Чем меньше начальники лезут в жизнь астрейцев, тем проще самому Микаэлю — если он с поистине ангельским терпением сносил взрывной характер Давидовой дочери, Сомнус и Фурий церемониться не станут и швырнут наглую малявку в соседнюю клетку с ее дедом по отцу. Чего он допустить никак не мог из принципа.       Как только с отчетами было покончено, архангел с нарочито оптимистичной улыбкой подошел к столу ученицы:       — Время вышло. Посмотрим, что ты написала, — когда он взял сочинение Эстер, та вызывающе откинулась на спинку стула, скрестив руки под грудью и исподлобья смотря снизу вверх на преподавателя, с чьего лица сползало добродушное выражение. — …серьезно, Эстер. У тебя было полчаса, а за все время ты написала одно предложение? «Будь я Сатаной, первым же указом отменю еженедельную уборку»?       Она подалась вперед, не скрывая насмешливого взгляда — точь-в-точь как у отца, из-за чего Микаэль практически вздрогнул. Однако открытая насмешка нивелировалась ледяным враждебным тоном:       — Каков вопрос — таков ответ. Не вижу смысла отвечать на дурацкий вопрос серьезно.       Архангел проглотил невысказанные возмущения, задумчиво сузив серые глаза — ухмылка Эстер стала чуть шире, она приписывала в этом раунде мизерную победу себе. Нет, она не Давид… хуже.       — Почему ты считаешь, что вопрос дурацкий? — пожал плечами Микаэль, отложив недо-сочинение себе на стол к остальным бумагам. — Сочинение на то и сочинение, что можно включить фантазию — ты ею не обделена уж точно.       Раздраженно скрежетнув зубами, Эстер сжала руки в кулаки, сдерживаясь из последних сил.       — Да потому что уж кто, а я никогда не стану Сатаной.       — Дело в семейных дрязгах? — тут она кинула на учителя такой прожигающий взгляд, полный самоненависти, что Микаэль внутренне похолодел, но не подал виду.       — Дело в том, кто я, — он задумчиво приподнял бровь:       — И кто же ты, Эстер?       Горькая усмешка стала лаконичным и красноречивым ответом, когда она отрешенным взглядом уставилась в стол, явно прогоняя эту мысль по кругу несколько раз. Повисшую тишину прервал жесткий ответ:       — Я никто. Не человек и не демон. Жалкая полукровка, у которой даже крыльев нет, — она рвано кивнула за спину учителя, начисто игнорируя сочувственный взор архангела. Тяжело выдохнув, Эстер залпом допила кофе, обжегший глотку холодом, после чего отрешенно помотала головой, — Родословная не при чем совершенно.       Микаэль чувствовал, что они ступили на очень скользкую дорожку, которая может привести к неконтролируемым вспышкам агрессии или самобичевания, подпитываемыми могущественными демонами Гоэтии. В гробовой тишине он подошел к окну, оставив опустошенную и убитую горем девушку за спиной.       — Что ты знаешь о нефилимах? — Эстер вздрогнула, не сразу сообразив, что вопрос прозвучал не в пустоту, а предназначался для нее.       — Эм…       — Ничего, это верно, — обернувшись, объяснил Микаэль поучительным тоном, каким обычно читал ей лекции, будь то история сотворения мира или новое математическое правило. — Знаешь, почему Закон Неприкосновения приняли не только в отношении между ангелами и демонами, но из-за связи бессмертных с людьми?       Эстер неловко поежилась, прикусив губу:       — Ну… Сомнус говорил… говорил, что это ниже достоинства любого бессмертного. Вам оторвут крылья и лишат бессмертия за такое.       Резонный вопрос, почему из их семьи сделали исключение — не без явной помощи Микаэля, о чем нехотя вспоминал отец — оставался открытым. Будто подслушав ее немой вопрос, читавшийся на лице девушки откровенным замешательством, архангел пояснил:       — Давида не тронули, потому что я настоял на том, что он нужен нам, раз демоны Гоэтии покинули его голову. От него смертного да еще без памяти толку было бы мало, — только этим и удалось пронять взбешенного Фурия, который хотел оторвать наглому демону голову. — И все же ты путаешь причину и следствие, Эстер. Почему такая связь запрещена?       Девушка нахмурилась, припоминая уроки истории бессмертных, которые ей преподавал здесь же директор агентства, а некоторые подробности рассказывали из своего опыта остальные астрейцы.       — Связь между ангелами и демонами запретили из-за Мальбонте. А между людьми… — она неуверенно посмотрела на учителя. — Из-за нефилимов?       Краткая одобрительная улыбка стоила тысяч словесных похвал.       — Верно, — за спиной Микаэля сами собой появились сверкающие золотистые крылья, отрешенный взгляд серых глаз и равномерный тон создавали впечатление, что архангел мыслями оказался далеко за пределами этого кабинета. — Более двух тысяч лет назад, чтобы научить слабых и безвольных людей ремеслам и наставить на путь истинный, наш отец Шепфа отправил двести ангелов на землю, самых чистых и светлых из нас.       Эстер выжидающе притихла, с интересом наблюдая за учителем.       — Но…?       Покачав головой, Микаэль усмехнулся, спрятав крылья:       — Но они слишком долго провели на земле, обучая смертных. И сами научились кое-чему у них. «Когда люди начали умножаться на земле и родились у них дочери, тогда сыны Божии увидели дочерей человеческих, что они красивы, и брали их себе в жёны».       — Книга Еноха?       — Она самая, — вздохнув, директор помотал головой, словно прогоняя непрошеное наваждение. — Вскоре и демоны с интересом стали поглядывать на землю. Детей от связи ангелов с людьми назвали нефилимами, от связи с демонами — рефаимами, но суть обоих была ужасна. Исполинские великаны без души, при рождении убившие своих матерей, а после — использующие силы, доставшиеся от бессмертных родителей, чтобы подчинять себе людей. Они стали считать себя выше Господа, насмехались над именем Его, в них святого не было абсолютно ничего.       Эстер вытаращила глаза, не веря услышанному, но то, с каким мрачным решительным видом обо всем рассказывал Микаэль… она глухо сглотнула:       — Дядь Мик… ты так рассказываешь, как будто стал свидетелем тех событий. Это не похоже на повседневную лекцию.       Он кивнул:       — Потому что я действительно был там. И Рафаил с Гавриилом. По приказу Шепфа, — он неслышно присел за свой стол, важно положив ногу на ногу, — Мы были посланы, чтобы наказать своих братьев, породивших такое, и освободить человечество от исполинского гнета. Я низверг их предводителя, ангела Семиазу. Рафаил сразился с Азазелем — он единственный, кому было не все равно на своих детей и до пота и крови сражался, чтобы защитить их. Что касается Гавриила… — в серых глазах промелькнула робкая искра уважения и страха, — Он убил большую часть нефилимов и рефаимов, остальные утонули в Потопе, что наслал Шепфа, дабы очистить человечество от грехов, заполонивших землю. С тех самых пор стал действовать запрет на связь бессмертных с людьми.       Эстер не знала даже, что сказать — только задумчиво хмурилась в попытке усвоить сказанное. И недоуменно протянула лишь одно:       — Но… я ведь не исполин.       — Рефаим в привычном понимании этого слова: наполовину человек, наполовину демон.       И все же не складывалось… подобных ей безжалостно убили, потому что они отказались признать власть Шепфа над собой, а чтобы наверняка и вовсе устроили Всемирный потоп, чтобы скрыть следы преступления и былого греха. Наконец, в голове перещелкнуло, из-за чего девушка заинтересованно подалась вперед:       — Но нефилимы и рефаимы появлялись и после Потопа — не так ли? — безжалостная фраза архангела вернула окрыленную надеждой Эстер с небес на землю грешную:       — Появлялись. Однако суровое наказание бессмертных за связь с людьми дало понять всем — этого делать не следует.       — Но ведь полукровки, что появлялись после Потопа, выглядели как я? Они стали другими?       Микаэль сдержанно поджал губы, по-странному блеснув в полумраке утреннего кабинета серыми, как предгрозовое небо, глазами — судя по затянувшемуся молчанию, Эстер мысленно приписала еще одно очко себе за сообразительность.       — Стали, — нехотя буркнул он. — Да только что толку? Шепфа все реже стал выходить на связь, а совет высших ангелов жестоко карал отступников закона и истреблял полукровок, рожденных в этой связи. Демоны тоже последовали примеру небес.       По венам словно пустили ледяную воду вместо крови. Осознание, что безумное наследие деда Азраэля стало причиной того, что она все еще жива, что отцу не оторвали крылья… не просто пугало — ужасало. А еще откровенно не стыковывались некоторые детали, Микаэль же продолжил невозмутимо:       — Подобные тебе стали намного совершеннее своих допотопных предшественников: у вас появились уязвимые человеческие души — и при этом вы наследовали могущество бессмертных по достижению определенного возраста.       Наконец, Эстер поняла, что именно не состыковывалось. И медленно подняв голову на спокойного, как скала во время шторма, архангела, глухо сглотнула, прежде чем произнести слова, что прозвучали пистолетным выстрелом:       — Вы слишком хорошо осведомлены для того, кто утверждает, что нас уничтожают едва ли ни с рождения, — колючий серый взгляд она проигнорировала, но все же он пронял ее до мурашек — Эстер чувствовала, что нащупала нечто настолько мрачное, за что могла в лучшем случае схлопотать принудительную генеральную уборку особняка уже завтра. — Есть еще подобные мне?       Странный проблеск во взгляде Микаэля моментально потух, он не сводил внимательного взора с ученицы, словно изучал, пытался докопаться до сути, отчего Эстер замутило. В кои-то веки она вспомнила, что перед ней не только директор детективного агентства «Астрея», но еще и архистратиг ангельского войска, что самолично изничтожил предводителя тех самых двухсот ангелов, оступившихся от воли Шепфа. Что ему стоило за лишнее любопытство сделать с ней…       — Нет, — излишне резко обрубил Микаэль. — В последнем Истреблении пятьдесят лет назад убили всех.       Мимолетная надежда тяжелым камнем рухнула, болезненно осев в желудке. Предательская мысль, что она единственная — последняя — в своем роде каленым тавром выжигала какое-то неизвестное послание под кожей. Словно чувствуя ее разочарование и страх, демоны зашевелились в подсознании, пока она не услышала хриплый шепот:       «Пернатый явно что-то не договаривает»       Противное ощущение недосказанности только множилось, но больше Эстер не рискнула задавать вслух никаких вопросов. Лишь неуверенно кивнула. Микаэль спешно взглянул на настенные часы, как бы невзначай бросив:       — Время незаметно пролетело. Тебя ждет Кассиэль в саду, он попросил помочь почистить статую Астреи, — девушка рвано кивнула, спешно засобиравшись — ужасно хотелось убежать из душного кабинета, предательское ощущение капкана, что вот-вот захлопнется и погубит ее, все еще преследовало. — И Эстер.       — Да? — она испуганно вздрогнула, столкнувшись с серьезным взглядом Микаэля. Тот лишь кивнул:       — Помни, о чем я тебе сказал. И о том, каких трудов мне и твоему отцу стоило защитить тебя и Одри.       Дальше она слушать не стала и практически пулей выскочила из кабинета. Еще никогда ей не хотелось так скоро оказаться в благоухающем саду подле угрюмого Кассиэля, лишь бы подальше от ужасной правды.       И царапающего ощущения, что демоны правы — что-то Микаэль утаил, когда рассказывал о подобных ей. Вопрос в том, что именно.