Демона в своей голове я называю Богом

      Шум засыпающего сада за окном умиротворяюще убаюкивал. Одри вздохнула, прикрыв глаза и прислушавшись к собственным ощущениям — стены родной «Астреи» подарили ей, наконец, долгожданный покой. Здесь она впервые за всю жизнь почувствовала себя дома. Нашла в сильных руках дьявольского создания, ставшего ее супругом, умиротворение и любовь. То-то же ее крайне религиозные родители в гробу перевернулись, если бы узнали… если бы отец снова навестил ее случайно иль нарочно во сне… точно бы упрекал до сорванных голосовых связок дочь. Напомнил бы лишний раз, как он ей разочарован, как низко Одри пала в его глазах, когда понесла дитя от демона…       Одри вздохнула, болезненно зажмурившись и отвернувшись от собственного отражения. В уголках глаз намечались первые морщины, она уже не впервые это замечала — как горестное напоминание, что в отличие от Давида и Эстер она смертна. И ее срок гораздо короче, чем век астрейцев.       — Ты сегодня непривычно тихая, ведьмочка, — бархатный голос, способный стереть все страхи, раздался за спиной. Давид оставил невесомый поцелуй на шее оценщицы, подойдя со спины и утягивая ее в крепкие объятия. Лишь рядом с ним она осмелилась снова взглянуть в зеркало — Давид по-прежнему был прекрасен, как и в первый день их встречи: вьющиеся темные кудри и бескрайнее море в голубых глазах.       Одри вяло улыбнулась, положив тонкие ладони поверх сцепленного замка его горячих рук:       — Да так, задумалась. Не обращай внимания.       По отражению увидела нахмуренные кустистые брови — не поверил. Ощутила невесомые прикосновения подушечек пальцев к подбородку, когда Давид ненавязчиво повернул ее голову, чтобы увидеть в глубине зелени родных глаз невысказанную тоску.       — Не могу. Тебя что-то тревожит, и я это вижу.       Пойманная на лжи, Одри сконфуженно поджала губы. После недолгих смятений сдалась и протяжно вздохнула, покачав головой и чуть отстранившись от Давида.       — В вашем мире есть возможность человеку стать… бессмертным? — она тут же пояснила, заметив удивленный проблеск в голубых глазах мужа. — Люди ведь столько столетий искали эликсир бессмертия, да и…       — Почему ты спрашиваешь об этом?       Хотя уже прекрасно догадывался, наблюдая, с какой тревогой по утрам Одри разглядывает свое отражение в трюмо, прежде чем нанести макияж. И пусть для него она по-прежнему оставалась той прекрасной и молодой оценщицей, вскружившей голову еще в первую встречу в кабинете Микаэля — время неумолимый палач для всех. Где срок приговора зависел лишь от наличия крыльев за спиной.       — Сам знаешь, Давид, — поникнув, ответила, наконец, Одри, голос ее предательски дрожал. — Вы все здесь бессмертны, а я… я просто человек. И с каждым годом, увы, не молодею.       Демон спешно придвинулся, заключив любимую в крепкие объятия и оставляя на лбу горячий поцелуй — словно в попытке успокоить, но и сам задавался этим вопросом.       — Я уже говорил, что могу отказаться от бессмертия, — решительно произнес тот, — Крылья не стоят вечной муки без тебя, любовь моя.       Одри отстранилась с мягкой улыбкой на губах — и посмотрела с молчаливым укором.       — Из этого уравнения невозможно выбросить одну переменную, — он слышно глухо сглотнул, похолодев от боли, скрывавшейся за этими словами. Он и сам много раз думал, каким образом можно избежать ее, расспрашивал Микаэля, как самого старшего в агентстве. Но решение никак не находилось, как бы он ни силился разгадать эту загадку. Одри отрешенно помотала головой, озвучив вслух терзавшие их обоих мысли хриплым шепотом: — Мы не можем оставить Эстер, милый. Она этого не переживет.       Лучше бы его растерзали еще тогда в аду, после суда над свергнутым отцом — чем представлять такой вариант развития событий. У Эстер все еще не проявились крылья и не факт, что появятся, о ей подобных известно катастрофически мало. Все ее способности, даже ползание по стенам и потолку, лишь отголоски могущества демонов Гоэтии, заключенных в ее кудрявой головушке, но не ее собственные — Микаэль это сказал Давиду прямо. Вполне вероятно, что она больше взяла от матери и ее человеческой стороны, но не могла умереть исключительно из-за вмешательства вредных сожителей.       Оставлять ее одну в этом проклятом мире слишком жестоко. Конечно, Давид был уверен в Фелонии — случись с ним и Одри что, демоница приютит и возьмет под крыло их малышку — и остальных астрейцах, но намеренно отрекаться от бессмертия теперь не мог, в этом Одри оказалась чертовски права.       — Пока были только мы вдвоем, такой вариант нам подходил, — печально вздохнув, аккуратно продолжила свою мысль Одри, чем резала без ножа. — Но теперь… я не могу вас покинуть. Поэтому самый простой вариант — обрести бессмертие мне, если такая возможность существует. Ты и сам это понимаешь, Давид.       Умом понимал — так лучше будет для всей их семьи, понимал, что Одри обязательно вернется, пусть и с крыльями за спиной. Но сама мысль, что ей придется умереть, чтобы пройти все испытания на пути к вечной жизни, горечью обжигала демоническое сердце. Сама мысль потерять ее даже на миг, чтобы воссоединиться в вечности, обжигала едкой горечью.       Но и аргументов против найти не мог. Поэтому просипел бесцветным тоном:       — Возможность есть… можешь расспросить позже Микаэля, он тебе расскажет про школу ангелов и демонов, куда попадают после смерти некоторые смертные и по окончании которой могут стать одними из нас.       Демон не спешил отвечать на растерянный зеленый взгляд любимой — хватит и того, что они в принципе завели этот тяжелый разговор. Одри прекрасно поняла это, когда помрачневший в тон волос Давид избегал встречаться с ней взглядом, а потому ненавязчиво положила хрупкую ладонь на сильное плечо мужа. В молчаливой поддержке, в напоминание, что пока их семья вместе — для них нет никаких преград. Прикрыв глаза в попытке спрятать боль, тем не менее, адвокат переплел свои пальцы с ее, из-за чего Одри не смогла сдержать благодарной улыбки.       — Эстер тоже может туда попасть?       Давид отрешенно помотал головой:       — Нет, она полукровка. О таких нам известно мало, — о том, что он в принципе не уверен, бессмертна ли сама по себе их дочь, демон решил не упоминать, дабы не тревожить собственными страхами возлюбленную. После чего усмехнулся кривой улыбкой: — Да и чему ей там учиться, когда у нее столько бессмертных нянек в агентстве?       — Частная школа «Астрея», — прыснула Одри, на что Давид откровенно рассмеялся.       — Вместо всех учителей один Микаэль, школьный охранник с собакой — Кассиэль, а музыкальный руководитель — Рафаил? Тогда нам действительно впору переименовываться из агентства в частную школу.       Одарив любимого демона печальной улыбкой, Одри на краткий миг прильнула к чужим губам, вдыхая уже ставший родным аромат мяты, виски и древесины. И облегченно выдохнула, снова ощутив его крепкие объятия и положив голову на тяжело вздымающуюся грудь:       — Все будет хорошо, милый. Пока мы вместе.       — Пока мы вместе, — глухо отозвался эхом Давид, оставляя ответный поцелуй на макушке супруги. Как данную клятву, которую не нарушить.       Тем временем, когда особняк погрузился в ночную дремоту и все его обитатели уснули, Эстер бесшумной тенью выскользнула из спальни, вооружившись телефоном со включенным фонариком. Не хотелось вписаться в коридорах «Астреи» куда-нибудь лбом. Конечно, она могла бы попросить своих сожителей по сознанию подсобить, но их помощь ей потребуется в другом.       «И чего ты так поздно забыла в коридоре, мелочь?» — возмущенно фыркнул Валефор, на что Эстер едва слышно скрипнула зубами, прислушиваясь к малейшим шорохам — никого. В тишине спящего дома собственные мысли и голоса в голове шумели за десятерых.       — Тихо, — шикнула девушка, практически вжавшись в стену. Убедившись, что никто не вышел из обитателей агентства, она продолжила свой путь. Жаль, что она не умеет телепортироваться через тени, как тетушка Фелония.              «Хоть скажи, куда идем!»       «Что за ночные вылазки?»       «И почему втихаря от всех?»              Ответом на многочисленный встревоженный гул оказалась непримечательная дверь, за которой таились ответы на многие вопросы. Вопросы, на которые астрейцы отказывались ей давать честные ответы — или же не договаривали, разницы нет.       В голове раздался неодобрительный — она бы даже сказала разъяренный — шепот Асмодея:       «Серьезно, Эстер?! Ты решила пробраться в библиотеку? Ее же этот пернатый цербер охраняет!»       — Ты про Рафаила? — едва слышно просипела себе под нос Эстер. В голосе демона скользило явное презрение и откровенный страх при одном упоминании конкретно этого ангела. — Да дядя Раф даже мухи не обидит.       «Асмодей просто помнит, как Рафаил ему леща дал», — злорадно хохотнула маркиза Лерайе, на что получила поток яростных ругательств на демоническом.       «Оттого и боится его, ага»       «Никого я не боюсь!»       — Да заткнитесь вы! — вспылила Эстер слишком громко, из-за чего замерла мраморным изваянием, закрыв рот обеими руками. Казалось, она вечность слушала, не выйдет ли из ближайшего закутка Кассиэль или упомянутый уже Рафаил, но никто из астрейцев из своих комнат не выказал даже носа. Облегченно выдохнув, подросток прошипела едва слышно: — Я хочу понять, что они скрывают. И для этого мне нужно проникнуть в каморку Рафаила, Асмодей. Сиди тихо.       Она дернула ручку — дверь ожидаемо оказалась заперта в отсутствие владельца хранилища. Нахмурившись и стремительно перебрав известные ей варианты, Эстер кивнула:       — Валефор, сможешь открыть замок?       Упомянутый демон ощутимо зашевелился, что сопровождалось резким приступом головной боли — которая тут же и прошла. Он задорно хохотнул, и Эстер могла поклясться, что он там разминал воображаемые пальцы:       «Сколько угодно, милая Эсси, — девушка поднесла ладонь, сверкнувшую на краткий миг багряным тусклым свечением — наследственный цвет энергии, доставшийся ей от отца. Замок согласно щелкнул, на что полукровка победно хмыкнула и отворила дверь. — Мы что-нибудь украдем?»       Тихо проскользнув внутрь, девушка на всякий случай закрыла за собой и бегло осмотрелась. Когда-то в детстве она смотрела мультик про Аладдина, попавшего в пещеру сокровищ — и чувствовала себя таким же воришкой. Многочисленные артефакты и книги манили, переливались в блеклом лунном свете, искушая взять их. Но по законам всех сказок — все они ложь, но в них намек! — она должна взять то, за чем пришла и не больше. Иначе быть беде. И разъяренный Микаэль в данном случае самая малая из этих бед.       — Возможно, — неторопливо протянула девушка, прищурившись и пытаясь выискать глазами хоть что-то, что может ей помочь. — Возможно, украдем. А может, посмотрим здесь и уйдем. Не хочу, чтобы Рафаил что-то заподозрил.       Валефор расстроенно вздохнул, остальные демоны зашептались, но Эстер их не слушала — все ее внимание сконцентрировалось на рассмотрении интерьера хранилища, где астрейцы хранили часть артефактов. Если здесь не окажется того, что ей нужно, придется в следующую ночь слазить в подвал. Хотя откровенно говоря, перспектива повторной ночной вылазки ее не прельщала.       Но и глядя на обилие вещей, призналась самой себе — самостоятельно отыскать нужное, она навряд ли сможет. Это займет значительно больше времени, нежели…       — Вассаго.       «Я здесь»       — Мне нужен гримуар, где упоминаются современные нефилимы или рефаимы. Те, что рождались уже после всемирного Потопа. Есть тут что-то такое?       Третий дух Гоэтии замер, словно невидимым взором выискивая нужное. Отыскивать спрятанные вещи в его природе. Эстер практически каждого выучила к пятнадцати годам и нагло пользовалась дарами гоэтийцев в редких случаях, что страшно порицалось Микаэлем.       «Нашел», — лаконично бросил Вассаго, вытянув вспыхнувшую алым руку девушки вперед — из глубин хранилища ей в ладонь влетела вычурная книга, отделанная пурпурными каменьями и черным бархатом. Ни названия, ни автора. Не менее вычурный замок не поддавался даже чарам вороватого Валефора.       — Есть идеи, как открыть? — сдавшись, произнесла Эстер, прислушиваясь в очередному встревоженному гулу, пока голос не подал герцог Базин:       «В центре, алый рубин, видишь? Он не простой. Лишь кровь бессмертного может открыть гримуар»       Девушка красноречиво закатила глаза, протяжно застонав:       — Снова кровь? Как банально… нельзя придумать уже что-то другое, менее очевидное? — она спешно отыскала на столе Рафаила канцелярский нож, хмыкнув. — Молитесь, пацаны, чтобы моя подошла.       По крови она была демоном лишь наполовину, но надеялась, что и этого хватит. А то повторять квест, заранее хитростью и обманом украв пару капель крови у кого-либо из астрейцев, не хотелось — в данном случае игра свеч не стоила точно. За тот факт, что она в принципе пробралась поздней ночью в книгохранилище тайком от всех, Рафаил уже ее мог строго отчитать, а Микаэль назначить сверху еще дополнительных контрольных.       Медленно, с нажимом, пройдясь на нежной коже мизинца, Эстер сдавленно зашипела — из небольшой царапинки карминовой росой заалели капельки крови. Все еще не до конца уверенная в своей затее, она неуверенно провела пораненным пальцем по рубину. Сначала, к ее растущему отчаянию, не происходило ровным счетом ничего — но вдруг стекавшие с камня капли медленно поползли вверх, к самому его центру, где растворялись, а рубин с каждой впитавшейся каплей ярче светился изнутри.       Послышался щелчок замка. Эстер ошарашенно вскинула брови, все еще не веря в успех.       «Подошла, как видишь», — скрипучим старческим гласом смешливо гаркнул герцог Агарес.       Игнорируя дьявольские издевки, девушка зашелестела пожелтевшими от времени страницами. Некоторые из них прочесть оказалось невозможно, даже гоэтийцы пожали плечами — древнеангельский, причем настолько древний, что перевести практически невозможно. Зато дальше нашлись несколько страниц на демоническом, которому ее с детства научил папа — детство Эстер ограничивалось стенами «Астреи», но знание родного адского языка не помешало с его точки зрения.       Лишний раз Эстер поблагодарила его за эту науку.       «Сей закон принят великим богом нашим и творцом всего сущего, Шепфа. Все дети, рожденные от союза бессмертных с людьми, должны быть истреблены.       Бессмертных, посмевших согрешить с человеком и породить с ним потомство, уничтожать безвозвратно. Лишение крыльев, памяти и бессмертия — недопустимо. Только тотальное уничтожение. Исключительные случаи обговариваются отдельно.

      Такова воля Шепфа.

      Да будет так.»

      Письмо, что так походило на аннотацию некоего закона, повергло в дрожь, из-за чего ладони, сжимавшие этот гримуар, предательски похолодели. Глухо сглотнув в тщетной попытке унять бешеное сердцебиение, Эстер нахмурилась и продолжила чтение, подсвечивая себе текст фонариком на телефоне.       «Наказание для бессмертного Ишима в чине ангела — за связь с человеком по закону Шепфа тотальное уничтожение. Потомки Ишима в числе одной женской особи возрастом десяти человеческих лет и одной мужской особи возрастом примерно трех человеческих лет — истреблены»       Далее более поздняя дата:       «Наказание для бессмертной Ламии в чине демоницы — за связь с человеком по закону Шепфа тотальное уничтожение. Потомок Ламии в числе одной мужской особи возрастом шестнадцати человеческих лет — истреблен»       Список полнился новыми именами — ангелов и демонов, реже бессмертных чинами повыше, но приговор был для всех неизменен. Тотальное уничтожение. Ни одного имени ребенка-полукровки — только безликое «особь возрастом N человеческих лет». Для бессмертных существ подобные ей не казались личностями — жалкими, человекоподобными недоразумениями, от которых следовало избавляться.       К горлу подступила тошнота, которую Эстер с трудом подавила. И заставила себя читать дальше, хотя фонарик в руках заметно подрагивал, едва ли позволяя вылавливать новые строчки:       «…нефилимы и рефаимы сбиваются в стаи. Это плохо. Найти и истребить. Волей Шепфа открываем секретную миссию — Истребление. Главным назначается архангел Гавриил, проявивший необычайную смелость в уничтожении допотопных исполинов…»       В голове всплыли подробности рассказа Микаэля — они трое были там, зачищали землю до наступления Потопа. И Гавриил… Гавриил…       «Он убивал исполинов, — с каким-то странным сочувствием в басовитом голосе подал в кои-то веки голос Баал — Эстер опасливо вздрогнула. Первый дух Гоэтии катастрофически редко давал о себе знать, из всех 72 демонов она приблизила к себе принца Вассаго, третьего из них. От этого ее замутило особенно сильно. — Я знал Гавриила. Микаэль — воин, какое-никакое понятие чести у него есть. Гавриил — убийца. Он не щадит никого»       Оторвавшись от чтения, Эстер прошептала в пустоту дрожащим шепотом:       — …они скрывали даже от своих, что потомки от союза с человеком существовали. Скрывали и… и…       «И объявили на вас охоту. Как на диких бешеных зверей»       С силой встряхнув головой так, что длинные взлохмаченные кудри разметались по плечам, Эстер спешно отогнала накатившую панику — пусть и с огромным трудом. Снова устремила взор на страницы гримуара.       «Они стали скрываться еще лучше. Кажется, им кто-то помогает. Прямых столкновений с полукровками меньше, они прячутся. Но как будто заранее знают, куда мы ударим. У них есть информатор среди бессмертных из высших чинов, сомнений нет. Отследить нефилимов и рефаимов становится сложнее — до определенного возраста кровь и энергия бессмертного родителя в них дремлет и они неотличимы от людей. А когда сверхъестественная часть пробуждается, они носят артефакты, скрывающие их энергию от нас. Откуда у них такая информация?..»       «…Гавриил нашел логово этих тварей, они притаились подле равнины Меггидо. Информатор полукровок по-прежнему неизвестен. Как и то, почему он им помогал и какую выгоду получал из этого союза. В живых не осталось ни одного нефилима и рефаима. Истребление от 1970 года оказалось последним. Охота завершена»       Эстер перелистнула еще несколько страниц и к своему удивлению нашла достаточно свежую заметку, все также написанную на демоническом языке:       «Наказание для бессмертного Давида в чине демона — за связь с человеком по закону Шепфа ОТМЕНЕНО. Потомок Давида в числе одной женской особи возрастом менее человеческого года — жив.       

ПРИМЕЧАНИЕ: Данный рефаим является новым живым сосудом для 72 демонов Гоэтии. Ее истребление нецелесообразно и невозможно.

Содержится на пожизненном заключении в детективном агентстве «Астрея» под личную ответственность архангела Микаэля.

Наказание для отца — не уточнено. Должен помогать новому сосуду Гоэтии освоиться с наследием.

В случае если новый живой сосуд Гоэтии окажется непригодным для этой роли — любыми способами вернуть 72 демонов Давиду. Рефаима истребить.»

      До сего момента шумевшие и спорившие на фоне гоэтийцы скорбно притихли, явно ощутив перемены в настроении девушки. Несколько раз перечитав строчки, в которых описывался случай их семьи, Эстер уже не смогла совладать с паникой. Подкатившая к горлу тошнота вперемешку со слезами, не давали вдохнуть, текст перед глазами то и дело расплывался.       Вот, почему их не тронули… пока не тронули.       Счет до десяти, которому ее научила мама, чтобы справляться с панической атакой, не помогал. Очертания помещения блекли, Эстер тяжело дыша до боли вцепилась в волосы, чтобы хоть как-то привести себя в чувство.       Не помогало.       Гримуар с грохотом выпал из рук, захлопнувшись на замок, девушка обессиленно рухнула подле него на колени, пустым взглядом взирая перед собой в никуда.       Гробовое молчание и затянувшуюся тишину нарушил тихий шелест внутри черепа — призрачные руки в поддерживающем жесте тенями покоились на плечах.       — Они всех убили… всех… — не обращаясь ни к кому конкретно, пробормотала девушка. Только сейчас она поняла, что сильно дрожит, а щеки стали влажными от молча текущих слез. — И меня убили бы… и папу… не пощадили бы…       Призрачные руки сжали плечи сильнее, а шепот стал чуть громче, с оттенком непривычной скорби:       «Нам жаль, Эстер. Мне жаль», — в их роду каждый первенец наследовал дар-проклятие живого сосуда Гоэтии, но каждый самолично выбирал кого из первых десяти духов приблизить к себе. Эстер отреклась от покровительства Баала и предпочла ему принца Вассаго, третьего могущественного духа. И сейчас… сейчас она нисколько не жалела о своем выборе. Вассаго умел поддержать в самые трудные моменты.       «Ты — последняя в своем роде, дитя», — пробасил Баал — в иной ситуации Эстер могла бы поклясться, что это прозвучало бы с издевкой, но даже он сказал эти слова с непонятной тоской.       Последняя — лишь благодаря им. Не будь она живым сосудом Гоэтии, и церемониться не стали. Папу ждало бы полное уничтожение, а ее бы убили, едва бы она покинула чрево матери.       «На все воля Шепфа…» — словно в издевательстве всплыла в памяти цитата из книги, на что Эстер сдавленно взвыла сквозь зубы:       — Да будь проклят этот ваш Шепфа… вы все…       Сжавшись калачиком посреди книгохранилища, словно желая стать как можно меньше и неприметнее, она заплакала — надрывно воя раненым зверем, уткнувшись лбом в острые коленки.       Не единственная в своем роде.       Последняя.