Почему Кроули недолюбливает XIV век

Жгли на кострах за пап и за чертей,

Живьём бросали в олово и серу

За ад и рай, безверие и веру,

За исчисленье солнечных путей.

***

И он начал свой рассказ, который, из соображений краткости и дабы освободить любезных нам читателей от необходимости вникать во все подробности и перипетии более чем тысячелетней истории города и чуть ли не ещё более запутанных отношений мистера Пульсифера и его почтенной супруги, мы позволим себе привести здесь в несколько укороченном виде и остановимся подробнее только на тех моментах, которые кажутся нам относящимися к этой истории. Итак, Кентербери, как известно – один из самых древних городов Англии. Римский император Клавдий во время завоевания Британии в 43 г. на месте кельтского поселения заложил римский город Дуровернум Кантиакорум. Азирафаэлю, разумеется, всё это тоже было известно, и не понаслышке, о чём он неоднократно сообщал, однако собеседник его обнаружил незаурядные свойства характера, которые сложно было в нём заподозрить – он был неумолим и непреклонен, а значит обладал теми качествами, которые, в сочетании с упорством и некоторой твердолобостью, делают человека абсолютно неуязвимым для чужого мнения. Так вот, почтенный Пульсифер сообщил, что с недавних пор в графстве Кент начали происходить странные вещи. Сразу после того, как к власти пришёл новый сеньор, выдававший себя за потомка Генриха Плантагенета , но испытывавший некоторые трудности с доказательством этого родства, и только из-за этого обстоятельства, по его словам, не заявляющий своих прав на трон, по области поползли слухи о целом клане ведьм, поселившихся в окрестностях города. Это была чрезвычайно древняя ветвь влиятельного колдовского рода, имевшего не самую лучшую репутацию даже среди "коллег" по ремеслу. Они считали себя потомками кельтов, живших здесь ранее. Граф отлавливал всех, кто мог иметь (но чаще всего не имел) хоть какое-то отношение к нечистой силе, после чего происходил "суд", как они это называли, на самом деле бывший ничем иным, как фарсом чистейшей воды, нужным только для занесения в отчёты. Несчастных пытали, вырывая у них признания в том, к чему они, в подавляющем большинстве случаев, не имели никакого отношения, после чего следовала жестокая расправа. Подозреваемых увечили, жгли на кострах и совершали над ними всевозможные обряды. А люди поговаривали, что в подвалах замка находится целая лаборатория для чародеев и существ с того света, над которыми проводились всяческие опыты. Среди всего прочего, ведьмознавец намекнул, что, если Азирафаэль хочет узнать всё в подробностях, а не довольствоваться одними намёками (которых, к слову сказать, ангел, хотя и считал себя мастером слова, не мог уловить в речах почтенного господина, имевшего привычку изъясняться прямо и без обиняков), ему стоит расспросить "легальную" ведьму. Поймав удивлённый взгляд Азирафаэля, охотник объяснил, что это та самая колдунья, что помогла графу в каком-то важном деле, после которого как раз-таки и произошёл инцидент с Ч.У., так заинтересовавший мистера Фелла. Ведьму прозвали так за то, что у неё был оградной лист, после этого случая полученный ей от самого графа, провозгласившего себя основателем местной инквизиции. Пульсифер взял с Азирафаэля слово, что тот обязательно пойдёт к этой ведьме и расспросит её хорошенько о некоем испанском монахе-доминиканце, появившемся в замке примерно в то же время, что и граф, а следовательно уже более полугода находившемся в городе. — Ну вот, в общем-то, и всё, что я могу сообщить вам, – подытожил Сделай-Всё-Что-Сможешь-Чтобы-Поймать-Ведьму-И-Вернуть-Её-На-Путь-Спасения-Ибо-Дело-Это-Нужное-И-Достойное-Следующего-Из-Рода-Пульцифер. – Вы не обижайтесь, милейший друг, это лишь из соображений конспирации. Будь на то моя воля, я рассказал бы вам всё, что мне известно. Возликовав в душе от того, что охотник на ведьм не поделился с ним всем багажом своих знаний, Азирафаэль с жаром пожал протянутую ему руку.

***

Итак, начало было положено. Дело оставалось за малым. Нужен был план. Мягкость и нерешительность, хотя и были основными, но, парадокс, не главными чертами личности Азирафаэля, составляли лишь внешнюю сторону его характера. Решившись, действительно решившись на что-либо, он отбрасывал сомнения, как нечто несущественное, на что нет смысла тратить время в сложившихся обстоятельствах. Ну, более или менее отбрасывал, так как, напомним, известная мягкость всё-таки занимала в его характере не последнее место. Однако, задумав действовать, перейдя эту невидимую черту, он уже не мог позволить себе оставаться в стороне. Одним словом, он действовал в зависимости от ситуации, нахватавшись этого за тысячелетия общения с Кроули. Собрав свои немногочисленные пожитки, расплатившись с трактирщиком и позволив Пульсиферу чмокнуть себя поочерёдно в обе щеки, Азирафаэль вышел из трактира «У святого Лаврентия», под крышей которого собирался укрыться сегодняшней ночью от пасмурного неба осенней Англии.

Уже стемнело. На небосводе зажглись первые звёзды, видеть которые не мешало скудное и неверное уличное освещение. Отвязав своего Блэндфорда – молодого скакуна породы хакне , коня лет трёх от роду, приобретшего к своему возрасту, как и большинство лошадей серого окраса, практически белоснежный оттенок шерсти, почтенный господин, одетый в светлый дорожный костюм, с лёгкостью, хотя и не сказать, чтобы изящно, запрыгнул в седло. Он направлялся... ну да, он направлялся на поиски ведьмы.