Смеётся ведьма старая:
«Куда тебе идти?
Зашёл сюда, — конец тебе:
Зачахнешь на пути.
Сии леса — дремучие,
От века здесь темно.
Блуждать вам здесь дозволено,
А выйти не дано.
***
Дорога снова свернула, но теперь пошла ровнее. Городские стены скрылись из глаз, когда наш путник въехал в лес.
Стоял один из тех вечеров, когда воздух настолько прозрачен и чист, что малейшие звуки разносятся в нём на многие мили, словно кто-то невидимый дёргает туго натянутые струны.
Тропинка, по которой он ехал, была хорошо утоптана. Эта колдунья явно пользовалась большим спросом, однако Азирафаэль не чувствовал ни малейшего присутствия магии. Это сбивало с толка и заставляло насторожиться. Если он не ощущал ведьму, это могло означать одно из двух: либо он спутал направление, либо чародейка сильна настолько, что способна остаться незамеченной даже для его опытного газа. Весьма вероятным было и то, и другое, неспроста же Азирафаэль, о чём мы упоминали выше, не особенно любил путешествовать.
Он ещё раз сверился с адресом, который указал почтенный ведьмознавец. По расчётам ангела было уже совсем недалеко.
Уже начало темнеть, и Азирафаэль подумывал о том, что, возможно, стоило начать поиски завтра, когда конь его внезапно споткнулся и встал. Всадник несколько раз дёрнул поводья, невзирая на протестующее ржание, а потом и он почувствовал тонкий барьер, неразличимый для людей, явственный для животных и совершенно обычный дня существ вроде него самого, а также тех, кто подбирается к ним достаточно близко. Барьер, дрожащий и переливающийся магической энергией.
Он посмотрел своим умозрительным взором (у людей это метафора, однако для созданий наподобие нашего ангела не может быть ничего более буквального), и понял, почему не мог почувствовать присутствия ворожейки. Это напоминало ограждение, за которым булькала и переливалась жидкая лава, однако проходящие мимо не чувствовали жара и не видели огня, надёжно спрятанного за каменной стеной, пока им не приходило в голову подойти ближе и, встав на цыпочки, попытаться разглядеть, что находится по ту сторону.
Если ведьма смогла создать нечто подобное – стоит отдать ей должное. Это настоящее произведение искусства.
Невидимое для людского глаза, зрелище отталкивало ядовитой опасностью и манило невероятной красотой.
Заворожённый, ангел вытянул руку вперёд, желая прикоснуться к магическому сиянию, зачарованно наблюдая за искристым переливанием силы, но тут же отдёрнул её. В наше время можно было бы сказать, что он получил довольно ощутимый удар током.
Итак, продолжать путь верхом не представлялось возможным. Обожжённая рука явственно свидетельствовала о том, что бедное животное не переживёт подобного испытания, а Азирафаэль – в отличие от Кроули, сохранившего весьма неприятные впечатления от того, что был вынужден какое-то время – до того, как конспирация была принята официальной политикой обеих сторон, разъезжать на тройке вороных с горящими глазами, пламенными ноздрями и весьма свободолюбивым нравом, от чего бедный владелец нередко страдал; так вот, Азирафаэль всей душой любил этих добрых, верных животных.
Спешившись, ангел начал раздумывать над способами, посредством которых можно было пройти через барьер. Тот, в котором ради успеха этого предприятия приносился в жертву бедный Блэндфорд, он отмёл сразу, а те, что предполагали пеший прорыв внутрь проклятого круга, были слишком энергозатратными и неминуемо привлекли бы внимание. Спускаться в ад, чтобы пройти под защитным кольцом, он не имел никакого желания, а скорее всего и возможности – без проводника или достаточно сильного проклятия он не был уверен, что сможет хотя бы провалиться, не то, чтобы выбраться обратно. Где-то неподалёку от жилища ведьмы должен был находиться прямой ход в преисподнюю, если конечно верить всему, что рассказывал об этом месте мистер Пульсифер, но Азирафаэль имел определённые сомнения на этот счёт.
В таком случае, поскольку барьер представлял собой лишь стену, но не купол – Азирафаэль видел это в нематериальном плане, можно было, за невозможностью пройти под ним, попробовать пробраться через верх. Ведьма могущественна, но не всесильна.
Передёрнув плечами от предчувствия неприятного перепада температур, Азирафаэль снял плащ, аккуратно свернул его и приладил на седло, обеими лопатками ощущая нешуточную прохладу осеннего вечера. Кажется, это был единственный выход, а потому выбирать не приходилось.
Ангел привязал лошадь к ближайшему дереву – диких животных он не опасался, не в такой близости от громадного колдовского страшилища, и, несколько раз оглянувшись по сторонам и для верности проверив наиболее подозрительные кусты, как мальчишка, желающий удостовериться, что никто не увидит, как он лезет в чужой сад воровать яблоки, расправил крылья. Как там говорится, умный в гору не пойдёт, он использует полёт.
***
Надо вам сказать, летать в условиях небесной бестелесности и земного притяжения – две абсолютно разные вещи. И если первое всецело работает на вас, вы являетесь рабом второго. Разумеется, всё это только условности, однако именно они определяют устройство любого мира. А поскольку Закон Всемирного Тяготения – именно такая условность, с ним необходимо считаться.
Отойдя на десяток шагов назад и убедившись, что ветви деревьев не будут помехой, Азирафаэль расправил за спиной два величественных паруса. Он очень гордился своими крыльями, которые почти всё время вынужден был держать в дополнительной реальности по той же причине, по которой Кроули отказался от огнедышащей вороно́й тройки.
Сильные, крепкие, огненно-белые – цвет, который почти невозможно найти на Земле, они были тем, что напоминало ему о Небесах. Несмотря на то, что ангел любил Землю, как и каждое творение Отца¹, он скучал по Дому, что, однако же, не мешало ему стремиться обратно всякий раз, когда он гостил среди братьев.
Пять-шесть резких взмахов – и вот он поднялся достаточно высоко, чтобы разглядеть территорию вокруг.
Поднявшись в воздух, Азирафаэль не спешил пересекать условную линию, отделявшую жилище ведьмы от остального мира, решив совместить приятное с полезным – размяться и разведать обстановку. Он поддался охватившему его приятному ощущению свободы, когда весь мир вокруг как на ладони: деревья, башни старого замка, городские стены; ухоженный огородик, с которого собрали почти все плоды, небольшой, но опрятный дом в глубине участка под деревьями, женщина на небольшом холмике, пристально наблюдающая за ним, колодец, скамейка... Стоп. Скамейка, колодец, дом, огород... Показалось? Да нет же, он точно видел простоволосую женщину в тёмном возле зарослей красных цветов.
Осторожно опустившись на землю у самого барьера, он спрятал крылья и нерешительно сделал пару шагов к домику. Ему было неприятно являться без приглашения, но он вспомнил о цели, которая привела его сюда. Эта женщина причастна к тому, что Кроули чуть не сожгли на костре... или, по крайней мере, что он сам себя чуть не сжёг. Надо будет уточнить этот вопрос.
Тропинка уводила его всё дальше вглубь участка.
Проходя мимо амбара, он заметил сквозь приоткрытые двери какое-то движение и осторожно заглянул внутрь. Там было темно.
Ангел осторожно ступил на скрипнувшие доски пола и щёлкнул пальцами. Помещение озарила вспышка яркого света, а из-под его ног, с отчаянным хрюканьем и писком, врассыпную бросились крысы.
Это заставило его отпрыгнуть от неожиданности. Уже тогда ходили слухи о том, что именно эти животные переносят неведомую заразу, успевшую выкосить половину Европы и продолжившую свою чудовищную работу. Азирафаэль, ещё в середине века побывавший в Италии и в Неаполе ознакомившийся с рукописями Декамерона, и даже, по словам Боккаччо, приложивший к ним руку, знал не понаслышке об этой напасти.
Оправившись от испуга, он осмотрелся. Обыкновенная кладовая. Даже винный погреб имеется.
Чтобы удостовериться, что здесь никого нет, он заглянул за лари, в которых хранилось зерно.
Его поразило количество сундуков – явно больше ста поставленных вплотную небольших ящиков. Ну, как небольших. Человеку хватит на пару месяцев сытой жизни, а то и больше. Он всё ещё помнил Великий Голод, постигший Англию в 15-м году.
Но сильнее, чем количество съестного, его удивил способ хранения припасов. Ящики были переложены теми красными цветами, рядом с которыми он видел колдунью. Да, он её видел. Не стоило забывать об этом и надеяться, что она его не заметила.
И всё-таки здесь никого не было. Похоже, движение, которое привлекло его внимание, произвела крыса, которых тут было великое множество (и как только хозяева этого места умудряются сохранять свои запасы?). Азирафаэль решил не оттягивать долее встречу с колдуньей.
Развернувшись, он пошёл к выходу, раздвигая свисавшие с потолка пучки едко пахнувшей травы и связки сушёного чеснока. Он обогнул несколько рядов с ящиками, прошёл по скрипящим доскам и вернулся к тому месту, где спугнул крыс. Выхода видно не было. Он ещё дважды обошёл помещение, прежде чем понял, что не понимает, куда идти. Небольшое с виду зернохранилище оказалось внутри гораздо более вместительным, чем можно было предположить. Ряды коробов с зерном сменяли друг друга, образуя замысловатый лабиринт, не имевший, как показалось ангелу, никакой структуры. То тут, то там он видел пары маленьких умных глаз, внимательно наблюдающих за каждым его шагом.
Ещё раз обойдя комнату, он остановился в нерешительности. И как это его угораздило заблудиться в четырёх стенах небольшого амбара? Он знал людей, которые сочли бы эту ситуацию забавной, однако ему было не до шуток. В его планы не входило терять себя в поисках
недруга.
Вообще-то он старался не думать о том, кем ему приходится демон, так как не был уверен, что подобная активность с его стороны была бы одобрена его конторой.
И всё-таки не одно только Соглашение двигало Азирафаэлем, он чувствовал в глубине души, что подсознательно доверяет Кроули, хотя разум говорил ему, что это неправильно, не положено стороне добра брататься со злом. Но, согласитесь, когда ты старше мира, в котором живёшь, и при этом более пяти тысяч лет находишься среди смертных, основной деятельностью которых в масштабе истории, пусть не прозвучит это неуместным каламбуром, являются изощрённые попытки умертвить другого, избежав при этом личного знакомства со смертью, приятно иметь собеседника, с которым можно встретиться раз в пару десятилетий и поговорить (ну или яростно поспорить, однако без притворства и утайки) обо всём на свете (и не только на нём).
А тем временем комнаты, через которые он проходил, всё никак не желали успокаиваться. Они словно бы вступили в сговор со здешним злым духом и то сжимались в узенькие коридорчики, сродни крысиным ходам, то вдруг расступились, превращая пространство вокруг в большие залы, в которых чуть не балы давать можно.
Азирафаэль решил, что выбираться нужно как можно скорее. Ему не нравилось, что он не узнавал места, по которым проходил, так как точно тщательно осмотрел уже все самые отдалённые уголки амбара. У него было ощущение, что стены меняются, стоит ему отвести от них взгляд.
Воздух в помещении был спёртым, и в нём витал сладковатый аромат сушёных цветов и трав. Почему-то теперь это обстоятельство стало чувствоваться острее. И иак как ангел не испытывал необходимости в кислороде, то решил на время перестать вдыхать эти странные терпкие запахи, исходившие, казалось, отовсюду.
В этой постройке не было окон – оно и понятно. И всё-таки ни одного даже самого крошечного отверстия, ведущего наружу, он не смог найти.
Во время бесплодного кружения по комнате, отчаявшись найти выход и уже решившись было перенестись наружу чудом, он вдруг обратил внимание на странные символы, начертанные на одном из ящиков. Иероглифы показались знакомыми, он присел на корточки рядом и вгляделся в вытесненные буквы непонятного, или давно забытого языка. Никак руны. Он попытался вспомнить, где и когда видел их раньше. Безусловно, это было послание. Ему удалось разобрать некоторые символы. Они сложились в бессмысленный набор букв и цифр: «ЕЙТЕД.031.К.Г.».
Что могут означать эти слова? Словно кому-то пришло в голову читать книги в отражениях больших луж, вместо того, чтобы изучать страницы манускрипов.
Это занятие увлекло его, как всегда увлекали филологические находки, а потому он не сразу заметил чужое присутствие. И лишь ощутив в воздухе покалывание от соприкосновения чужой тёмной сущности со своей, отпрыгнул в сторону, развернувшись, и принял оборонительную позу. У дальней стены, на мешках с мукой, лежал на боку, подперев одной рукой щёку, человек в разноцветном кафтане. Волосы его напоминали солому и торчали во все стороны причудливыми вихрами. Единственным, что хоть как-то усмиряло эти буйные пряди, была красная шапочка, на манер охотничьей, за отворот которой, вместо пера, был заткнут пшеничный колос. Человек смотрел в пол и странно улыбался. Разумеется, человеком он не был. То есть, когда-то давно, скорее всего, был, но не способен жить тот, у кого душа чёрная, как провал глазниц в черепе смерти, сквозь которые видна бездна хаоса и греха.
"Демон?", – подумал Азирафаэль.
— Очень рад, – словно бы в ответ на его мысли отозвался незнакомец.
— Кто ты?, – спросил Азирафаэль.
— Эка-мека, не до́лжно гостю задавать вопросы до того, как он удовлетворит хозяйское любопытство. Рассказывай, путник, не криви душой. Как ты попал в этот дом? Я узна́ю, если соврёшь, – и человечек посмотрел куда-то за́ спину Азирафаэлю, пальцами свободной руки выстукивая какую-то мелодию по мешку с мукой, на котором лежал.
— Мне нечего скрывать, я здесь по делу.
— Сначала назови себя, иначе мы с тобой каши не сварим, – голос у него был высокий и певучий. Говорил он нараспев, странно меняя интонации и протягивая слова гораздо дольше, чем требовалось.
Азирафаэль предпочёл бы сперва узнать, кто перед ним, однако в словах демона, или кто он там, был смысл. Это Азирафаэль явился сюда незваным гостем, и кем бы ни были здешние обитатели, для него они – хозяева, и с этим нужно считаться.
— Меня зовут Азирафаэль.
— Вот, эдак уже веселее. Откуда ты?
— Это... сложно объяснить. Сейчас я держу путь из германских земель, здесь проездом. Мне нужно поговорить с ..., – тут ангел осознал, что не удосужился справиться об имени колдуньи, а просить о разговоре с ведьмой показалось ему несколько неэтичным. Хотя мы ведь просим поговорить с доктором, судьёй, священником. Может и нет ничего зазорного, чтобы обратиться к женщине по её профессии. Однако он решил не рисковать, – с хозяйкой дома – того, который я видел на пути сюда.
— Однако же, путник, отчего же ты не пошёл сразу в тот дом? Зачем пришёл сюда?, – человек сокрушённо покачал головой, цокнув языком. Азирафаэль снова, как ни старался, не смог поймать взгляд этих маленьких чёрных глаз.
— Заблудился.
— Вижу. Вииижу. Ну что ж, твоя беда, – он наконец поднял взгляд – две злые чёрные бусинки, – а в прочем, будь как дома, путник. Откажу тебе в свидании, но на одиночество, так и быть, не обреку.
Рука незнакомца потянулась к поясу, Азирафаэль напрягся сильнее, однако человек достал всего лишь флейту. Нехитрый музыкальный инструмент, какие часто делают крестьянские мальчишки из орешника и крушины. Демон немного изменил позу, опершись на локоть, поднёс свою дудочку к губам и заиграл. При первых звуках, извлечённых из инструмента, полчище крыс, приворожённых игрой, ринулось к нему со всех сторон. Грызуны окружили его, поднявшись на задние лапки, и внимали – без единого шороха или движения, незамысловатой мелодии, льющейся из инструмента. Азирафаэль тоже застыл, но не очарованный музыкой, а в лихорадочной попытке найти выход из сложившегося положения. Между тем музыкант медленно поднял голову, и в его глазах ангел прочёл себе смертный приговор, написанный лютой ненавистью на чёрных, как смоль, угольках зрачков, из которых, казалось, только и состояли глаза этого существа.
Крысы, как по команде, сорвались со своих мест и всей голодной ватагой бросились на Азирафаэля. Как ни жалко было тратить чудеса, выбирать не приходилось. Тем быстрее, что испытывал к этим животным какое-то необоснованное отвращение, усилием воли он перенёсся в противоположную сторону от того места, где полулежал дударь. Такой поворот событий, казалось, не сильно удивил флейтиста. На мгновение отняв инструмент от губ, он сказал только: "Эвона как", и продолжил выводить свой мотив. Азирафаэль был вынужден переместиться снова. Он мог бы, приложив больше усилий, вырваться на улицу, но счёл своим долгом остановить того, кто имел такую власть над грызунами. Власть эта, попав в недобрые руки, могла принести столько бед людям.
С завидной непреклонностью и неутомимостью маленькие твари доставали его везде, где бы он ни оказался. Преследуемый навязчивой мелодией, он нашёл себя сидящим на огромном сенаже, откуда, поджав ноги, швырял всем, что было под рукой, в крыс, со всех сторон лезущих на сено – благо по периметру комнаты, почти под самым потолком, были привешены полки, на которых хранилась всякая всячина. Перемещения порядком его измотали², он стал прикидывать, насколько ещё хватит сил. Очередная крыса подобралась к его ноге, но, получив ощутимый удар каблуком, отлетела на добрых десять футов .
Разумеется, нужно было как-то лишить музыканта возможности играть, так как Азирафаэль был уверен, что именно дудочка даёт ему власть над этими тварями, но, сколько бы он ни пытался, внезапно материализовавшись рядом с ним, вырвать флейту из его рук, дударь всё время ускользал от него, странно улыбаясь и не смотря в глаза. И как раньше Азирафаэлю казалось, что меняются стены, из-за чего он не может найти выход, сейчас он был уверен в том, что проклятый демон находится в постоянном движении, ни на минуту не останавливая своё кружение, водя за нос, сбивая с толку, обманывая и изнуряя, а между тем он ни разу ещё не изменил своего положения, лишь пальцы его скоро бегали по гладкой поверхности инструмента.
И тут Азирафаэль вспомнил о виденных им символах. Точно. Как он не сообразил сразу. Искажающееся пространство, странная улыбка демона, словно осколок стекла, неуловимость, обманки. Нет, он конечно уже думал о том, что это просто дурман и галлюцинация, но ведь не мог он подвергнуться воздействию ядов, которые, вероятно, таили в себе странные ароматы, а обычную магию разглядел бы без труда. Нет, здесь крылось нечто другое, нечто более древнее, нечто более хитрое, нечто до безобразия простое.
Внезапно он выпрямился во весь рост на стоге сена, чуть не стукнувшись головой об потолок, и, вызывающе глянув на флейтиста, сказал:
— Specularium!
Демон перестал играть, с интересом посмотрев на ангела.
— А теперь, audi, vide, sile, демон!
— Я весь внимание.
— Если я правильно понял – а я уверен, что понял правильно, всё это – просто зеркала. А это не амбар. Это большая мышеловка. То есть, в нашем случае, крысоловка, – Азирафаэль обвёл комнату руками, указывая на всё вокруг, однако же пока не решаясь спускаться на землю, – только в эту крысоловку ловят не крыс, крысы – просто спусковой механизм. Они только устройство. Ты, как паук, заманиваешь жертв в свои сети, и их души питают вас. Если не разбить порочный круг, зеркала, многократно увеличивая силу и отражая её обратно, будут питать тебя, давать энергию. Фу, это низко, – он покачал головой. – Ясно, очень мала вероятность того, что вы здесь занимаетесь благими делами, однако я не думал, что кто-то в наше время может опуститься до таких отвратительных манипуляций. Если бы сегодня на огонёк зашёл кто-то другой, тебе могло бы повезти, но, как видишь, этого не случилось. К счастью... Не к твоему. Теперь ты об этом пожалеешь, – Азирафаэль немного замялся, чувствуя, что латынь и высокопарные фразы завели его в дебри слов, из которых сложно будет выпутаться. – Ну, в общем, пожалеешь.
Решив, что пора переходить от слов к делу, он подошёл к краю сенажа.
— Браво!, – демон захлопал в ладоши, держа флейту в одной руке, – Браво! Раз ты такой умный, ответь мне на вопрос: кем же является тот, кто попал в крысоловку?
— Тем, кто сломает её!
— Смело. Что же теперь? Тебе нужна сцена и зрители? Не благодари, – он щёлкнул пальцами, раздался резкий хлопок и по помещению поплыл лёгкий запах серы.
Азирафаэль посмотрел себе под ноги и увидел тысячи мышей, сидящих прямо перед ним ровными рядами, уходящими далеко в темноту. Демон исчез. Вдруг позади него раздался смех.
— Какую музыку желаете, маэстро?
Азирафаэль вздрогнул и обернулся. В пышном жабо и всё том же разноцветном кафтане рядом с ним, по доскам... подмостков? Прыгал и смеялся Арлекин .
Сопровождаемый яростным писком, он чопорно поклонился сначала "зрителям", а потом и Азирафаэлю.
— Кто ты? Скажи, я ведь назвал тебе своё имя. Назови и ты себя!
— Эка-мека, – шут приложил к своему крысиному носу два кулака и пошевелил пальцами, как усами, – Что тебе до моего имени! Я лишь маска, – с этими словами он сложил руки на лице так, что они образовали полумаску и глянул через неё на ангела, – не имеет значения, какой актёр скрывается под ней.
— Это нечестно!
— Не оскорбляй меня, допуская, что я могу быть честен. Иначе я вызову тебя на дуэль!, – и он запрыгал вокруг Азирафаэля, звеня бубенчиками на невесть откуда взявшейся палке с прикрученным к ней тюком, наподобие конской головы.
— Но должно же в тебе остаться хоть что-то человеческое?
— Путник, ты утомляешь меня. Я бросаю тебе вызов!
Ангел почувствовал дополнительную тяжесть на своём сапоге, и, дёрнув ногой, скинул с неё большую серую крысу, успевшую крепко вонзить острые зубы в кожу, по счастью, пока только высокого ботфорта. Азирафаэль читал о трикстерах, слышал много преданий. Он разгадал магию, использовавшуюся здесь – старинная магия кривых зеркал. Что-то вроде калейдоскопа, где между стёклышками пересыпаются цветные хрусталики. Она позволяет своему хозяину с лёгкостью искажать пространство, но требует постоянной подпитки человеческими душами, что запрещено даже в аду, поскольку забирает людей преждевременно, и часто лишает их возможности нагрешить сильнее, так сказать, отбирает потенциал, что уж говорить о высшей конторе! Души несчастных не могут покинуть место своего пленения, оставаясь неприкаянно болтаться между небом и землёй. Но ангел никак не мог понять, кто перед ним. Даже если он отдаст все свои силы на борьбу со злобным клоуном, кружившимся по импровизированной сцене вокруг него, это не приведёт ни к чему. Расколдовать это место – нет ничего проще! Но для этого нужно знать имя того, кто наложил чары. А между тем Азирафаэль не заметил, чтобы демон горел желанием представиться.
— Я бросаю тебе вызов!, – повторил Арлекин, поднимая тяжёлый меч. Теперь уже он весь был облачён в рыцарские доспехи.
— Принимаю!, – крикнул Азирафаэль, материализуя в своей руке огненный меч.
— Эвона как, – в который раз за этот вечер повторил незнакомец.
Их клинки скрестились, высекая брызги искр и чёрного металла, заставившие вспыхнуть некоторые охапки соломы у их ног.
"Нужно узнать его имя. Но как? Он бесчестен, беспринципен. Он демон, в конце концов!"
Снова удар. Подлый, снизу, из-под руки, по счастью, вспоровший только воздух рядом с ухом Азирафаэля.
Они вертелись в бешеном танце, отплясывая по старым, ходившим ходуном доскам смертельное танго.
"Я должен узнать его имя. Он демон. Мой демон должен быть знаком с этим прохвостом. Но я..."
Ещё одна вспышка силы, скользнувшая между двумя скрестившимися лезвиями осыпала пол огненными брызгами. Бойцы поменялись местами.
"Ладно, это всего лишь безумие, но безумие не невозможное, ведь так?". По крайней мере Азирафаэль надеялся, что это не настолько невозможно, насколько кажется.
Совсем недавно, лет двести назад, у них с Кроули появилось что-то вроде связного канала. Они могли бы назвать это "радио", или "видеозвонком", если бы в то время существовали такие термины. Это было практически нереально, если вспомнить, что говорили о Кроули люди в трактире, но ангел не хотел так легко расставаться с последней надеждой. Нужно было лишь отвлечь шута и выполнить задуманное.
Стараясь не выпускать из поля зрения скачущего трикстера, Азирафаэль нашёл краем глаза свёрнутую верёвку, лежавшую в углу. Отвлекая на себя внимание противника внезапными выпадами, он в то же время силой мысли подтащил её ближе. Тот, по всей видимости, не заметил этой небольшой манипуляции. Ещё одна перемена мест, и Азирафаэль, схватившись за обожжённое чёрным клинком предплечье, заставил противника ступить ногой в хищно свернувшуюся петлю верёвки. Резко дёрнув за другой конец, он подвесил Арлекина, болтавшего всеми своими длинными конечностями и, по-видимому, приведенного в ярость наглой выходкой оппонента, под самый потолок, за длинную жердь, на которой держалась крыша. Нельзя было терять времени. Вытащив из-за пояса трепыхавшегося вверх тормашками шута флейту, он чуть было не переломил её через колено, однако же, передумав, сунул за пазуху.
Нужно было действовать немедленно. Отойдя дальше от Арлекина, Азирафаэль прижал ладони к вискам. Надо было найти демона, его демона, который, как он знал, находился в графском замке. Расстояние просто смешное, но ангел устал, а между ними магические барьеры, нисколько не помогающие поддерживать связь.
"Кроули? Где ты?, – мысленно вопрошал Азирафаэль деревья, кривые улочки и крепостные стены, через которые проносился его мысленный взор, – Отзовись, ты нужен мне".
Он не чувствовал его присутствия, как ни старался. Это было очень странно, ведь они находились совсем рядом. Что-то мешало ему обнаружить демона, если только... Если только не случилось непоправимое.
И вдруг, по интуиции, чудом зацепившись взглядом за один из самых тёмных каменных мешков, он увидел мертвенно-бледного человека в разорванной одежде, полулежавшего на голом полу, прислонившись к каменной стене, с головой, склонённой на грудь. Тёмные длинные волосы, отливавшие кроваво-красным, падали ему на лицо, мешая разглядеть его черты, и ангел скорее почувствовал, чем узнал, что это именно тот, кого он ищет.
"Ответь мне! Слышишь? Ещё немного потерпи, я уже иду за тобой, тебе нужно совсем немного продержаться! Но сейчас помоги мне, чтобы я смог вытащить тебя!", – ангел увидел, как узник едва заметно вздрогнул, от чего Азирафаэлю передалась вспышка боли, пронзившая всё тело бедняги от этого незначительного движется. Узник с трудом поднял голову и, скривившись, коснулся тонкими пальцами бледного лба, глядя в темноту неестественно расширенными зрачками. Азирафаэль услышал металлический лязг. Во мраке вспыхнули два жёлтых огонька.
"А... Ангх... Азирафаэль?!", – услышал он еле различимое даже по телепатической связи.
"Да, это я. Мне нужна твоя помощь", – сгорая от того, что приходится просить об услуге существо, которое само так нуждается в поддержке, прошептал Азирафаэль.
"Ну, видишь ли... Я немного...", – ангел услышал грубую брань. По всей видимости, пленник был не один в своей камере. Азирафаэля ослепила новая вспышка чужой боли. На мгновение связь разорвалась. Он был в отчаянии, но тут снова почувствовал волны колеблющейся энергии на другом конце тонкой нити, связавшей их мысли.
"...Немного... агх.. занят."
"Да, да. Прости, прости меня, но сейчас мне нужен ответ. Ты знаешь, кто это?", – Азирафаэль, как мог чётко, показал человека, висевшего под потолком вниз головой, дудку, этого же человека, когда тот ещё лежал на мешках с мукой, и армию крыс, выстроившихся возле деревянного возвышения.
"Да я смотрю, ты неплохо проводишь время, – улыбнулся демон, – ни на минуту нельзя оставить тебя одного".
"Кроули, будь добр, сосредоточься, это очень важно".
Ангел почувствовал усилие на том конце "провода", как будто кто-то сжал зубы перед тем, как решиться на прыжок. Его волновало, что он стал хуже, чем в самом начале их разговора, ощущать эмоции и физическое состояние друга. Ему показалось, что Кроули, немного придя в себя, намеренно показывает ему только то, что считает нужным, наполовину закрывшись от него. Азирафаэль пожалел, что не рассмотрел подробнее обстановку и не проверил демона на предмет повреждений, пока это было возможно. Однако Не исключено и то, что связь действительно начинала ослабевать.
После непродолжительной, но напряжённой паузы, последовал ответ.
"Старый знакомый. Мерзавец. 1284-й год. Гамельн. 26-й день июня. Иоанн и Павел. Это тот, кого называют... Агх", – и тут связь на самом деле оборвалась, как будто на другом конце выключили передатчик. Азирафаэль от неожиданности вздрогнул. Осмотревшись вокруг, как человек, который забыл, где находится, он увидел, что шут, за непродолжительное время их диалога, успел вывернуться из петли и стоял теперь совсем рядом. Он сильно изменился. Его маленькие глазки пылали страшной злобой, а ростом он теперь превосходил Азирафаэля раза в два.
— Вот зараза, – только и вымолвил Азирафаэль, едва успев отскочить в сторону, – теперь я сражаюсь с великаном.
— Как ты посмел?, – демон наступал на него семимильными шагами, крысы врассыпную шарахались из-под его гигантских ног. Азирафаэль старался не отставать от них.
Пробежав мимо ящиков и снова взлетев на сцену, он крикнул.
— Демон! Я повелеваю тебе прекратить свои злодеяния и вернуться в ад, где тебе самое место, – гигант расхохотался.
— Уж не думаешь ли ты, что меня напугают твои смешные угрозы?!, – он потянулся к своему поясу, но не нащупал там инструмент. Рассвирепев ещё больше, он снова двинулся на Азирафаэля.
— Стой! Я знаю твоё имя! Гамельн, 26-й день месяца июня 1284-го года! Ты ведь помнишь этот день?, – демон остановился, задрожав от негодования.
— Ты!.. Как ты посмел??!
— Ты меня ещё не знаешь, демон. День Иоанна и Петра, ты помнишь, что случилось тогда?, – Азирафаэль очень надеялся, что демон из Гамельна не распознает чистой воды блеф.
— Ты был там? Так это был ты?!
— Ну... Да, разумеется. Откуда же ещё я знаю о тебе?
— Тогда ты умрёшь.
— Нет-нет, постой. У меня короткая память. Я тебя прощаю, давай забудем нашу маленькую ссору? Я, право же, уже и забыл, чем ты напакостил мне тогда. Сколько лет прошло с тех пор? Почти сто лет. Ууух, это наверное очень много.
— Не морочь мне голову. Я ничего не сделал тебе тогда. Тебе лично. Но по твоей милости меня отправили в ад на полвека. Да как ты посмел явиться ко мне после всего, что сделал?, – Азирафаэль увернулся от нового яростного удара.
— Прости, я не имел тогда дурных намерений. Это всё недоразумение.
— Я был уверен, что причина моих бед, – новый удар, по счастью мимо, – рыжеволосый демон, притча во языцах. Значит, зря я выдал его имя маменьке.
— Что за рыжеволосый демон?
— Тебе не должно быть до этого никакого дела.
— Может, ты и прав, – Азирафаэль переместился за спину великана, умудрившись толкнуть его ногой, – Зато мне есть до тебя, крыса!
Он собирался снова нанести удар, как вдруг почувствовал крепкую хватку на своём горле. Даже будучи настолько большим, трикстер остался, пожалуй, даже чересчур проворным.
Время для развоплощения было крайне неудачным. Ангел обеими руками вцепился в обхватившие его горло пальцы. Флейта выпала у него из-за пазухи и прогремела по полу, откатившись к стене. Ни один, ни другой не обратили на это внимание.
— Я же обещал, что убью тебя, – наклонившись к его шее, почему-то очень тихо сказал музыкант, – хоть я и бесчестен, обещания подобного рода я держу.
У Азирафаэля потемнело в глазах, а в голове появился какой-то звон, которого там определённо не должно было быть. И вдруг в этой пелене появился Кроули, крикнув ему в самое ухо: "Rattenfänger! Ratticeps Hamelensis! Pied Piper! Joueur de flûte de Hamelin! ¡Flautista de Hamelin! Гамельнский крысолов! Беги, дурак! Перемещался сейчас же!"
Азирафаэль выскользнул из хватки великана и, закашлявшись, материализовался у него за спиной.
— Изыди в ад, нечистая сила, пропади пропадом, Гамельнский Крысолов!, – едва оправившись, не своим голосом крикнул Азирафаэль.
Великан обернулся и задрожал, как осиновый лист на ветру. Сцена начала рассыпаться, ужасно запахло серой и ещё какой-то гадостью. Крысолов уменьшался на глазах, теряя свои гротескные черты, а стены принимали всё более и более знакомые очертания, и вскоре Азирафаэль узнал тот небольшой амбар, в который заглянул полчаса назад, привлечённый крысой.
— Так-то. А теперь мне действительно нужно поговорить с ведьмой. Перед тем, как провалишься, расскажи мне, как её найти, – сказал Азирафаэль, взяв флейтиста, сделавшегося внезапно податливым и слабым, за грудки и притянув к себе.
– Иди к чёрту.
— Это самое я и собираюсь сделать. Но сначала скажи, где ведьма, – он снова потряс ставшее безвольным тело, стараясь "выбить" из него нужные сведения.
— Не меня ли ищешь, странник?, – спросил мелодичный женский голос. Обернувшись, но не выпуская при этом из рук крысолова, Азирафаэль увидел ту женщину, что стояла на холме возле зарослей красных цветов, когда он решился пересечь барьер.
— Весьма возможно. Ты ведь ведьма?, – на этот раз он решил не заморачиваться с выбором выражений.
— Можно и так сказать, – польщённо улыбнулась та, – Но я не из тех женщин, что дают сжечь себя во благо науки. Я хранитель настоящей, необузданной силы, передавшейся мне от предков. Скажи, что мешает мне убить тебя, как это собирался сделать мой сын? Я не буду играть с тобой, как кошка с мышью. Я никогда не любила зеркала – слишком многое в них можно разглядеть, если умеешь смотреть. Я просто убью тебя, – и она вытянула вперёд руку. На её пальце Азирафаэль разглядел красное кольцо.
— У меня в руках твой сын. Я убью его прежде, чем ты успеешь пошевелиться, – второй раз за сегодняшний день он нагло блефовал. Но, по счастью, для нечистой силы наши мысли – закрытая книга, если только они не слишком явно отражаются на лицах.
— Ну так убей. Ангел, я достала его из Преисподней, неужто ты думаешь, не смогу сделать это вторично?
Азирафаэль посмотрел в глаза колдунье.
— Не тебе, презренная женщина, называть меня так.
Его вдруг охватила злоба, смешанная с задором. А да будет известно нашим читателям, это сочетание – одно из самых опасных, какие только есть на свете.
— Возьми сына, мать, – крикнул он, швырнув с необычайной силой крысоловом в колдунью. Они повалились на пол, как мешки с зерном. Азирафаэль тоже не устоял на ногах, но, просим прощения за игру слов, это оказалось ему на руку. Упав на колени, он схватил дудку, о которой в пылу перепалки все забыли, и поднёс её к губам, успев предварительно с брезгливостью отереть о полу туники. Поднося инструмент к губам, он старался припомнить всё, что слышал об игре на нём, однако это оказалось излишним. Музыка полилась будто по волшебству, а со всех сторон послышался топот сотен маленьких ножек по деревянному полу.
— Крысы!, – взвизгнула колдунья, вскочив с пола.
— Увы, мадам, – сочувственно подтвердил Азирафаэль, на секунду прерывая игру.
Роли переменились. Ангел, несмотря на огромную усталость, держал в своих руках ключ к силе, во много раз превосходящей ту, что могла противопоставить ему ведьма. Крысолов же, кажется, потерял всякий интерес к происходящему с того момента, как Азирафаэль назвал его имя.
Женщина пыталась было сопротивляться, но, как и самому ангелу пятнадцать минут назад, ей нечем было ответить. Вся троица переместилась на улицу. Теперь, когда зеркальная магия пала, это было нетрудно. Выбравшись на свежий воздух, Азирафаэль почувствовал себя увереннее. Он не переставал играть, и музыка, казалось, лишала силы воли не только грызунов, но и людей, что слышали её.
Ангел медленно двинулся в сторону дома, расположенного неподалёку. Вся процессия последовала за ним. Дойдя до крыльца он остановился, отняв от губ флейту. Потребовалось некоторое время, чтобы люди пришли в себя.
— А теперь, – очень спокойно сказал Азирафаэль, – мне нужно узнать о рыжеволосом демоне, что не без вашей помощи попал в руки графа.
***
