Возвращение давно забытого прошлого

      День оказался вовсе бесполезным, несмотря на все мои многочисленные ожидания. Насколько я наслышан, Кирк пытается что-то предпринять, но ему либо мешают, либо он действительно приторможен реакцией. Если б эта девчонка была ему дорога, если б он был с ней знаком ни один день, думаю, я бы уже убил Джима Кирка. Он прилетел бы за ней один, без заранее спланированных действий, без помощи, без мыслей о поражении. И тогда бы я застал его врасплох, схватил и убил.       Лара мало говорит со мной, о Кирке и вовсе умалчивает. Похоже, история тут ещё более запутанная и сложная, чем я предполагал. А это наводит на ряд рассуждений, которые чужды мне, ведь они совсем нелогичны и размыты. Обычно я могу обдумать все свои действия, сделать вывод о человеке или любом другом существе за минуту, может, и того меньше. А вот с Ларой так не получается. Я сижу уже не первый день, перебирая в голове все возможные её мотивы, её историю, повод для лжи. Если она и не врёт, то что с ней произошло? Кому было выгодно послать её ко мне, если она ничего не делает. Не пытается выведать информацию, не выгораживает Кирка, не убивает меня и моих людей. Истерики – это дело поправимое, мне они не особо страшны.       Эти мысли напрягают меня, а я и без того в постоянном напряжении. Мне совсем не нужно отвлекаться от цели, а я думаю о всякой ерунде, кто и когда потерял память и чем это грозит мне? Зато есть явные перемены: я стал думать об убийствах меньше. Если та же Ирма пала от моей неудержимой злобы, и я совсем не думал о последствиях и о том, что забираю жизнь ни в чём не провинившегося человека, то теперь я задумываюсь о том, стоит ли ударить. Стоит ли запугать до смерти? Это мне совсем несвойственно, и я найду причины этого помутнения рассудка.       Решаюсь немного почитать, но почему-то усталость берёт надо мной верх. Я медленно погружаюсь в страну, которой никогда не верил. Страну, которую я не могу уничтожить, но имею полное право игнорировать её существование. И страна эта зовётся снами.       Никогда не был в этом месте, такого огромного праздничного зала я не видел. Здесь у меня нет мыслей о Кирке, о моей мести. Я его ещё не знаю. У меня другие мысли, они более приземлённые, в чём-то простые, а в чём-то пошлые. Люди вокруг готовы поклоняться мне, не знаю, искренне ли или от страха перед смертью? Обстановка довольно простая, никаких новейших изобретений, прозрачной стеклянной мебели и прочих современных изысков. Я подхожу к каждому, здороваюсь, говорю что-то простое, но очень невнятное. А где-то там, на балконе, стоит фигура, которую я так долго искал. Именно туда я и держу путь. Фигура смотрит на бокал, тот каким-то чудом ещё не упал с перил, на которые был поставлен. Это женская фигура, на ней чёрное платье в пол, но, судя по виду, счастья это платье приносит мало.       — Тебя невозможно не заметить. С твоим появлением люди перестают думают о себе, о близких, о глобальных проблемах. Все думают только о тебе, — с горечью произносит девушка, когда я появляюсь на балконе.       — А о чём думаешь ты? Я сбил твои глобальные мысли?       — Я всегда думаю о тебе, поэтому ты ещё больший ублюдок, чем можешь предполагать.       Я ухмыляюсь и подхожу ближе. Теперь я могу рассмотреть девушку лучше. Прекрасно осознаю, что знаю её, но что-то внутри не позволяет мне произнести её имени. Она берёт свой бокал, с грустью смотрит на него и делает глоток.       — Не стоит злоупотреблять алкоголем, — советую я.       На самом деле мне просто не хватает её внимания, как же сосредоточенно она высматривает огни города через стекло бокала.       — Ты же злоупотребляешь мною.       — Я – другое дело.       — Нет. Ты ничем не выше нас.       — Я лучше.       — Нет.       Я бы мог ударить эту дерзкую девушку, но вместо этого слегка приобнимаю её, становясь за её спиной.       — Всё, что ты строишь, скоро рухнет. Тебя предадут, тебя снова используют.       — Плевать, давай не будем сегодня об этом?       — Как ты можешь думать о чём-то ещё, как не о своей безопасности, Хан?       Девушка поворачивается ко мне, а я кричу, причём, кричу, похоже, в реальности. Во сне я спокоен. А ведь передо мной Лара Уолт!       — Я в безопасности.       — Вовсе нет.       Слышу дикие крики и шум. Всё резко меняется, и вместо музыки и смеха теперь крики и слёзы. Лара толкает меня в сторону, а сама летит с балкона вниз, так далеко, что я не могу разглядеть, где же кончается эта бездна городской жизни.       Просыпаюсь. Этот сон заставил меня поволноваться. Вытираю выступившие слёзы и не понимаю, отчего так сильно трясёт мои руки. Глупости. ГЛУ-ПОС-ТИ! Нет, ничего подобного не было и быть не может. Я не знаю эту Лару, ведь если знал, я бы не забыл… Никогда я бы не забыл столь дивного и очаровательного образа, какой видел во сне.       Днём хочу поговорить с Ларой, но вот доктор Блэк не позволяет мне и приблизиться к ней. Она тоже, похоже, хочет вырваться из его тисков, но что она может? Ничего. Весь день я как на иголках, очень сложно держать в себе такое тяжёлое впечатление, какое осталось у меня от этой ночи. В тебя залили расплавленный свинец, ты не можешь пошевелить ни рукой, ни ногой. Так себя и чувствую. Всё настолько тяжело для тебя, что… хочется просто умереть. Такое со мной впервые, я никому не сознаюсь. Даже себе признать боюсь, но приходится.       Очередная ночь приносит за собой не только тьму и спокойствие, тихое посапывание и громкий храп. Нет, не только это. Ночь приносит мне страх заснуть. Я вспоминаю то страшное ведение, какое пришло ко мне в отражении окна. До сих пор не могу забыть этот молящий взгляд, эти глазницы… Они были будто пусты. Я не верю в мистику, но тут сложно не поддаться искушению.       Достаю из ящика стола то, чем уже давно не пользуются. Многие вовсе забыли, что это раньше выручало всех от мрака и грусти. Свечка, обычная свечка, которая осталась у меня с незапамятных времён. Счастливец тот, кто знает, что такое огонь свечи. Он куда теплее, живее, да и роднее нынешнего огня, получаемого с помощью различных приборов, подаваемого по трубам, которые протянулись на тысячи километров во все стороны. Долго гляжу на играющие языки пламени. Пламя меркнет от моего дыхания, настолько близко я сижу к свече. Она напоминает мне о прошлом, о том времени, когда я ещё не был сверхчеловеком, о том, когда я…       Стою на краю обрыва. Есть надежда, что с моим шагом, который непременно ознаменуется моим падением, не будет кончена жизнь. Там внизу тёмная вода, которая готова принять в свои объятия любого оступившегося. Никакого желания прыгать нет, но вот другого выхода я не вижу. А как ещё поступить, если нужно действовать? Я не могу вечно стоять тут, на пороге жизни и смерти, на пересечении уже прожитой известности и несуществующего будущего. Настаёт тот самый момент, когда вы точно не можете сказать, что вами движет. Просто берёте и делаете.       — Хан! Не вздумай! – кричит кто-то за моей спиной, голос женский, крайне взбудораженный.       Оборачиваюсь. Оказывается, и позади меня есть мир. А я-то думал, что мир только там, внизу, в бурлящих водах тёмного царства.       — И долго ты за мной наблюдаешь?       — Я могу смотреть на тебя вечно. Ты же знаешь.       — Знаю. И я этим крайне недоволен.       Сжимаю кулаки от досады, которая вдруг посещает моё сердце. Ничто не может сравниться с чувством, которое перебивает все твои планы, все твои мысли. Я, видимо, очень хотел прыгнуть, думал об этом не один день, и тут появляется персона, которая рушит всё. Она одним своим появлением перевернула весь мир, открыла мне то, чего я не хотел видеть. Ведь нужен ли был мне мир там, за мной? Нет, конечно. Я желал видеть только воду, эти манящие потоки, которые уходили куда-то неимоверно далеко, туда, где я ещё не был. И тут она, она всё испортила. Всё изменила, если быть точным. Я не могу злиться, но и обиды не держать не выходит.       — А когда ты вообще был доволен? – ухмыляется она.       Я приглядываюсь и снова вижу в нарушительнице моих грёз Лару.       — Отойди, Хан. Там красиво, но небезопасно.       Отхожу от обрыва, и он тут же исчезает в небытии. Ощущаю, насколько мне близок этот человек. Сделай я шаг не в ту сторону, скажи одно лишнее слово – и всё, я потеряю её. Она исчезнет. Нет, не могу этого допустить! Я чувствую какое-то обязательство, а вот где-то в глубине моего сознания разум просит свободы, требует пробуждения.       — Пора идти, Хан. Тебя ждёт много дел, — Лара кладёт мне на плечо свою нежную руку.       — Нас, — поправляю я её.       — Нет, — резко отвечает она, голос её, до этого спокойный, срывается на крик, — тебя.       Расставание приходит вместе с пробуждением. Ко мне в комнату кто-то стучит, стук очень громкий и частый.       — Капитан! Вы кричали? Откройте, пожалуйста!       Открываю. Рут вбегает ко мне, смотрит по сторонам, наготове у него пистолет.       — Вы кричали?       — Да, Рут, видимо, — пытаюсь отдышаться.       — Что не так?       — Я… я знаю её, Рут.       И откуда же мне было предугадать, что в своей комнатушке Лара Уолт проснулась полная ужаса и страха, перед ней открылось что-то из её прошлого. Она поджала подушку под ноги и прошептала лишь одно:       — Я знаю его…