От перемены мест слагаемых

Часа через полтора, на протяжении которых Фили не знал, что и думать, хоббитянка вновь появилась на пороге лекарской палатки, а за ней по пятам следовали Гэндальф и Элронд. Фили невольно встрепенулся: Бильбо уже не раз доказывала, что способна на многое и, судя по ее уверенному поведению и даже некоторой задорной торопливости движений, у мисс Взломщицы явно появилась какая-то идея. Фили обеспокоенно поднялся с бочки, на которой опять сидел в ожидании, и шагнул навстречу эльфу и магу, но был остановлен коротким взмахом руки последнего. Гэндальф слегка покачал головой, словно просил не мешать, и Фили лишь коротко кивнул в ответ - он не ошибся: у Бильбо, действительно, появилась какая-то идея и, возможно, не все еще потеряно. Фили оставалось только на это и уповать, ведь если на поле боя он знал, что делать, и был опасным противником для своих врагов, то здесь, глядя на Кили и Торина, Фили чувствовал себя совершенно беспомощным и растерянным. Он ничем не мог им помочь, и это было хуже всего. Поэтому Фили был очень рад и благодарен, что Тауриэль присматривает за Кили, а Бильбо, которая, по сравнению с самим Фили, гораздо лучше осведомлена о последствиях ранения моргульской стрелой, не впадает в уныние, не складывает беспомощно руки, а пытается найти выход. Разгоряченная и лохматая после пробежки по полю боя до Эребора и обратно, Бильбо при виде все так же лежащего пластом Торина тяжело вздохнула – только бы не было слишком поздно. Только бы успеть вовремя. Она покрепче сжала заветные листья ацеласа в руке и шагнула ближе. Гэндальф подошел за ней, а Элронд присел на край ложа. Несколько пассов руками, плавная эльфийская речь, а потом требовательно протянутая за ацеласом ладонь - и Бильбо безропотно отдала почти весь букетик, оставив себе только один крохотный белый цветок. Эльфийский лорд позвал Торина по долгому родовому имени, с перечислением предков на гномьем языке, но добился только того, что безнадежно серый гном чуть порозовел и задышал ровнее. Сколько бы раз Элронд ни повторял попытки, гномий король демонстрировал свои особые, королевские стандарты упрямства и не отзывался на клич самого талантливого целителя Средиземья. Наконец уставший Элронд с горечью взглянул на Торина, с трудом встал, перекинулся словом с помрачневшим Гэндальфом и двинулся на выход. Бильбо понимала, что должна поблагодарить сиятельного лорда за помощь, но пока даже сосредоточиться на этом не получалось. Проходящий мимо Элронд ободряюще потрепал разведчицу по плечу, и она ощутила, что ещё один жест сочувствия - она попросту разрыдается. Полноценно так разрыдается. Поэтому Бильбо вывернулась из-под руки собиравшегося утешить её Гэндальфа, нашла в себе силы вежливо отблагодарить их с Элрондом и дрожащим голосом заявила, что останется с Торином до конца. Слова редко расходились у неё с делом: хоббитянка решительно прошла к изголовью импровизированной постели так и не коронованного Короля-под-Горой, присела на краешек и снова взяла гнома за руку. Пока бьётся его сердце, Бильбо Торина не отпустит. Элронд и Гэндальф вышли, и сердце Фили словно бы пропустило удар: не получилось. Он подошел к ложу Торина, где Оин и Бильбо молча глядели на своего короля. Торин дышал хрипло и тихо, но Фили сейчас казалось, что этот звук набатом отдается у него в груди. Оин ссутулился и как будто стал еще старше, а Бильбо... Бильбо очень боялась, как и сам Фили. Непривычно было видеть бесстрашную бойкую разведчицу такой притихшей и подавленной. Фили осторожно положил руку ей на плечо, выказывая свою молчаливую поддержку, и Бильбо печально улыбнулась ему в ответ. - Фили! - вдруг раздался в повисшей тяжелой тишине мелодичный голос Тауриэль. Он обернулся и увидел, что Кили, наконец, пришел в себя, приоткрыл глаза и пытался оглядеться по сторонам. Фили почувствовал, словно тиски, сжимающее его сердце, немного ослабли, и он смог сделать глубокий вдох. - Иди, - шепнула Бильбо, качнув головой в сторону койки Кили. - Я останусь с Торином. - Хорошо, - также шепотом ответил ей Фили и поспешил к брату. - Где Торин? - первое, что спросил, точнее, прохрипел Кили, едва смог говорить. - Он здесь, рядом, - мягко ответила Тауриэль, при этом легко, но настойчиво укладывая попытавшегося было подняться Кили обратно на лежанку. - Как он? - взволнованно прохрипел Кили, пытаясь заглянуть за Фили, который, подойдя, заслонил ему обзор на лежанку дяди. - Он... - запнулась Тауриэль и вопросительно посмотрела на Фили. - Он еще не очнулся, но с ним все будет хорошо. Сам Элронд лечил его и сказал, что не о чем переживать, что Торин скоро поправится, - Фили совсем не хотел врать брату, но еще меньше Фили хотел, чтобы и Кили тоже боялся. Во взгляде Тауриэль не было осуждения. Она понимала. И Фили так и остался стоять, загораживая Кили обзор и уверяя его, что Торин вот-вот очнется и его раны заживут. Как бы он и сам хотел, чтобы это было правдой! Фили старался выглядеть веселым - у него даже получилось, в конце концов, он ведь был очень-очень рад, что Кили очнулся, что с ним все будет хорошо. И глядя, как Кили проваливается в сон - просто сон, не забытье, Фили понимал, что поступил правильно. Но даже когда брат крепко заснул, Фили оставался рядом с ним, не спеша возвращаться на свой пост у постели Торина, решив дать Бильбо немного времени, чтобы проститься. Все же она и Торин связаны любовью, даже если и не плели друг другу кос, даже если Бильбо и не гномка. Тауриэль, стоящая рядом, вдруг осторожно взяла Фили за руку и тихонько сжала, сочувствуя, разделяя его скорбь, и Фили сжал ее пальцы в ответ, пытаясь отблагодарить за поддержку и за заботу о Кили. Через некоторое время Оин, поглядывавший из-под кустистых бровей то на короля, то на хоббитянку, видимо решил не смущать ее своим присутствием и, отговорившись болью в спине, отправился поразмяться на свежий воздух, настоятельно наказав, если что, громко звать его - услышит, вернется сей же миг. Бильбо слабо улыбнулась, отдав должное скорости передвижения засидевшегося пожилого гнома, а когда тот покинул палатку, у неё в душе словно рухнула опора для видимого спокойствия: сдерживать себя стало совершенно невозможно, Бильбо прилегла на кровать возле Торина, пристроила ему в здоровую ладонь последний цветок ацеласа, а потом накрыла своей, уткнулась в плечо неподвижному гному и совершенно непрофесионально и не по-разведчицки, зато очень по-девичьи заплакала. Едва слышные всхлипы перемежались несвязными репликами и обращением к Торину по имени, обрывками воспоминаний и просто ласковыми словами - Бильбо очень бы хотелось услышать ответ, но она пользовалась и шансом просто сказать ему, как она его любит, пока Торин жив. Девушка подняла голову, чтобы взглянуть гному в лицо, и застыла от ужаса - на секунду, невероятно долгую секунду ей показалось, что он умер, таким уставшим было лицо - но стоило Торину сделать очередной вдох, как Бильбо отмерла и сильнее сжала его руку в своей, горячо зашептала доводы в пользу решения остаться на этом - таком невеселом конкретно для неё без него - свете. После своей тирады Бильбо снова уткнулась покрасневшим и распухшим носом Торину в плечо, а потому не сразу заметила некоторые свершившиеся перемены. Например, сжавшиеся в кулак незафиксированные шинами пальцы его правой руки, приоткрывшиеся для более полного вдоха губы, ещё сильнее сошедшиеся на переносице брови - Бильбо плачет?.. - и, наконец, шевельнувшиеся ресницы. Впрочем, мисс Бэггинс не была бы разведчицей, если бы не уловила через пару секунд сменившийся ритм дыхания и не вскинула голову, чтобы найти взглядом подтверждение свершившемуся чуду. Ей не показалось: Торин в самом деле смотрел на неё необыкновенно тёмными, очень синими глазами, узкой полоской блестевшими из-под его ненормально густых ресниц, и если бы не легкий намек на улыбку, если бы не чуть сжавшаяся в ответ его ладонь, Бильбо все же решила бы, будто это обман зрения. Свободной рукой девушка потянулась к его лицу, погладила по щеке, продолжая всхлипывать, глядя на Торина совершенно круглыми от удивления и боязни поверить глазами. - Ты?.. - голос Бильбо сильно охрип и изрядно сел от волнения, пришлось прокашляться и повторить: - Ты вернулся?.. Правда? Вместо ответа Торин только сильнее сжал её руку и почти кивнул, но поморщился на середине движения и ещё утвердительно моргнул на всякий случай - уж больно бледной была хоббитянка, явно следовало её успокоить. - Фили! - занятый своими тяжелыми мыслями Фили даже не сразу понял, что Тауриэль обращается к нему и настойчиво тормошит за руку. А подняв на эльфийку взгляд, Фили вдруг увидел, что та улыбается и показывает кивком головы ему за спину. Понадобилось несколько мгновений, чтобы осознать, а потом поверить, что чудо все же свершилось. От навалившегося облегчения и сумасшедшей радости на мгновение закружилась голова. Торин был бледен и слаб, но, определенно, жив и, судя по решительному блеску синих глаз, умирать он ни в коем случае не собирался. Фили не удержался и сгреб Бильбо в крепкие объятья, а потом весело и легко рассмеялся, разбудив своим задорным хохотом Кили. А Торин... Торин улыбался. Едва заметно, уголком рта, но все же улыбался. И Бильбо улыбалась тоже. Улыбалась, глядя на Торина блестящими от слез и радости глазами. Потом Бильбо обняла его, ещё позже - позвала Оина, и тот появился, как обещал, на удивление быстро, потом вернулись Элронд и Гэндальф, которые подтвердили, что теперь-то дело пойдет на лад, и все это время Бильбо не отпускала руку Торина. Только в конце этого долгого, перенасыщенного событиями дня, когда Торин более-менее смог контролировать голос, Бильбо услышала долгожданный ответ: - Я всегда возвращаюсь домой. Страх исчез без следа. Ушел, оставив после себя пьянящее чувство свободы, головокружительной легкости и еще жгучее желание сделать все, чтобы пережитый кошмар никогда больше не повторился. Фили очень хотелось вернуться на поле боя. Он улыбнулся брату и потрепал его по плечу, затем повернулся к дяде. Торин понял все без слов и легко кивнул, благословляя. Фили подхватил свое обмундирование с оружием, одарил улыбкой Бильбо и Тауриэль, а затем вышел из лекарской палатки. Доспехи легли на плечи знакомой тяжестью, и Фили, подумав мгновенье, не стал надевать шлем - отложил его в сторону. Мечи будто сами скользнули в руки, и старший племянник Торина Дубощита пошел вперед с высоко поднятой головой навстречу едва заалевшему над Долгим озером рассвету, жадно вдыхая морозный, сладкий воздух, приправленный легким металлическим привкусом крови. Пока Фили шел между лекарских палаток, вокруг царила почти что тишина, лишь изредка прерываемая тихими мучительными стонами боли. Фили не останавливался. Тут и без него есть те, кто могут помочь, а его цель - победа над врагом. И Фили не собирался останавливаться, пока не уничтожит тех, кто причинил боль и страдания его близким, кто принес горе его народу. Потом в легендах будут рассказывать, что наследника рода Дурина благословили Валар, что Махал вел его на битву, а сам Фили будет говорить, что просто был полон решимости вышвырнуть врагов со своей земли, навсегда прогнать прочь от родной горы. Как бы то ни было, но воины шли за ним, словно был брошен клич. Те, кто привел к лекарям раненых, тут же разворачивались и бодро шагали обратно на поле боя вслед за Фили, те, чьи ранения были не слишком серьезны, также шли следом, едва перевязав рану и забыв про боль, вдохновленные одной простой мыслью: Фили ведет их к победе над врагом, и вместе они уничтожат зло. Оказавшись на поле боя, Фили не убавил скорости. Он все так же целеустремленно продвигался вперед, расчищая себе путь мечами. Вокруг него по-прежнему кипело сражение, правда, основные силы противника удалось оттеснить ближе к озеру, но орков и гоблинов по-прежнему хватало на всех - слишком уж на стороне врага был большой численный перевес. Уставшие воины держались на чистом упрямстве, понимая, что другого способа, кроме как выстоять, у них просто нет. Появление Фили резко изменило расстановку сил. Его спокойная решимость и уверенность будто передавались другим, подстегивали, раззадоривали всех, кто оказывался рядом и видел упрямо идущего вперед гномьего принца. И этот боевой задор оказался чрезвычайно заразительным. Решимость вкупе с уверенностью словно бы поспособствовали открытию у воинов второго дыхания - они стали биться яростней, жестче и безжалостней, словно уже чувствовали, что враг, хоть и огрызается, но все же сдает позиции, отступает. Небольшие разрозненные отряды орков и гоблинов, отставших от основного войска, быстро окружали и добивали, а потом воины вставали в шеренги и следовали за Фили, не чувствуя усталости и не испытывая страха. Над головами, оглашая поле боя протяжными криками, кружили орлы, которым вторил яростный рев медведя-оборотня, нагнетая на противника страх. Орков и гоблинов все настойчивей теснили к озеру, а за Фили теперь следовала целая армия - огромная и разношерстная. Гномы шагали бок о бок с эльфами, хоббиты и люди шли вперед вместе, единой непобедимой силой надвигаясь на беспорядочно отступающих врагов. За правым плечом Фили шел гордый и широко ухмыляющийся в бороду король Железных холмов Даин, за левым шагал Бард - наследник Гириона, лезвие его меча было сплошь покрыто черной орочьей кровью. За их спинами возвышались владыка Лихолесья Трандуил в отполированных до блеска доспехах и принц Леголас. На плече эльфийского принца, болтая выкрашенными сажей ногами, воинственно размахивая крошечным мечом и лихо сдвинув на бок бороду из мочала, восседал совсем молоденький хоббит, которого, казалось, совершенно не смущал тот факт, что кудри на его макушке колышутся вовсе не от ветра, а от дыхания огромного медведя - Беорн шел в атаку вместе со всеми. Орки и гоблины пятились, отступая, и, наверняка, отступали бы и дальше, но путь им преградило Долгое озеро. Оказавшиеся зажатыми между бескрайней водной гладью и решительно напирающей армией гномов, эльфов и людей, силы зла оказались почти в безвыходном положении, у них не осталось другого выхода, кроме как дать отпор и попытаться прорваться к Лихолесью. Они поспешно занимали оборонительную позицию, выставив вперед лучников, которые, понимая всю безысходность положения, отчаянно стреляли, поливая приближающихся воинов градом стрел. Люди, гномы и хоббиты прикрывались щитами, эльфы сбивали стрелы прямо на лету мечами, и только Фили шел вперед, совершенно не обращая внимания на вражеских лучников. Стрелы облетали его, словно он был заговоренный. Когда до врага оказалось рукой подать, Фили поднял свой меч вверх, и родовой перстень на пальце ярко полыхнул, отразив лучи восходящего солнца. - В бо-о-о-ой!!! - зычно крикнул Фили - наследник Дурина, и этот призыв вслед за ним подхватили и короли, и командиры, и простые воины. Силы добра и зла схлестнулись вновь. Битва закипела с небывалой силой. Вслед за Фили в ряды противника врубились Даин и Бард, за ними, разметывая и расшвыривая гоблинов, спешил Леголас, за которым, ощетинившись мечами и оставляя за собой лишь мертвые тела врагов, несся маленький, но на удивление смертоносный отряд хоббитов. Эльфы, люди, гномы - все смешались и дрались, ведомые одной общей целью: уничтожить врага, что пришел к ним на порог. Фили казалось, будто все его тело, напряженное и скованное ожиданием новостей о тяжело раненном брате и лежащем при смерти дяде, сейчас, наконец, оживает, обретая легкость и плавность, но при этом смертоносную скорость и четкость движений. Тело Фили пело, искрило от желания сражаться, победить врага. И Фили, не задумываясь, продвигался вперед, яростно орудуя мечами, мысленно отсчитывая свои шаги поверженными врагами. Беорн же последовал за Фили, прикрывая его со спины, расшвыривая орков мощными ударами огромных лап, а гоблинов просто втаптывая в прибрежную гальку. И враг не выдержал напора, дрогнул, отступая назад, пятясь и заходя в воды озера сначала по колено, а затем и вовсе по пояс. И тут над Пустошью, озаренной восходящим солнцем, вновь грянул яростный драконий рев. Среди орков и гоблинов началась паника: они беспорядочно метались, кидали оружие и пытались удрать вплавь, но тонули - не зря же Долгое озеро носит такое название, кто-то бросался прямо на вооруженных воинов, в попытке прорваться, проскользнуть и сбежать через Лихолесье, и тех, кому это все-таки удалось были единицы. Большинство же погибали, напарываясь на мечи и боевые топоры, когда метались по берегу в панике, а орлы, возобновившие свои быстрые смертоносные атаки, лишь добавили этой бессмысленной панике безысходности. Солнце еще не успело достигнуть зенита, когда над Пустошью Смауга воцарилась тишина. Фили забрался на большой валун и осмотрел окрестности - вся земля, сколько хватало взгляда, была усеяна мертвыми телами и то, что в большинстве своем это были тела врагов, только подтверждало, что они смогли, справились вместе. - Победа, - выдохнул Фили, ощущая, как пьянит его это слово. - Победа-а-а! - поддержал его Даин. - Побе-е-еда-а-а-а-а!!! - подхватили воины, и их голоса грянули над Пустошью, словно раскат грома. Им вторил драконий рев - мелодичный и переливчатый - подозрительно напоминающий довольное мурлыкание.