От перемены мест слагаемых

Победа досталась дорогой ценой: вся Пустошь была усыпана телами павших в битве воинов и - хотя орков и гоблинов среди погибших было гораздо больше, чем гномов, эльфов или людей - все же потери, как и предрекал Трандуил, были велики. Это придавало сладкому слову «Победа» привкус горечи. - Теперь твое имя навсегда останется в истории, как имя героя, который повел за собой армию добра и уничтожил зло на Пустоши Смауга у подножия Одинокой горы, не дав темным силам захватить Средиземье, – громко и пафосно произнес Гэндальф, оказавшийся, откуда ни возьмись, рядом с Фили на берегу Долгого озера, где были разбиты и обращены в бегство остатки огромного войска орков и гоблинов. - На моем месте должен был быть Торин, - покачал головой Фили. - Твой дядя отправился в долгий и полный опасностей путь через все Средиземье, чтобы освободить Одинокую гору, и его поход увенчался успехом – Торин вернул гномам их давно утерянный дом, а потом поверг в честном бою Азога Осквернителя и выжил после ранения моргульской стрелой, - не меняя пафосного тона ответил Гэндальф. – Вполне достаточно подвигов для одного гнома, даже если он – сам Торин Дубощит, - подытожил маг, хитро подмигнув Фили. - Наверное, - хмуро вздохнул тот, с содроганием вспомнив бледное лицо Торина, лежащего в лекарской палатке. - Твой брат – тоже герой, - не унимался Гэндальф. – Он рискнул жизнью и спас своего короля, победив Больга, и тем самым окончательно лишил армию тьмы их главнокомандующего. Чувствовать себя героем, конечно, было приятно. Но Фили как-то некогда было особенно наслаждаться славой. Сейчас, когда Торин ранен и, несмотря на то, что пришел в себя, все же остается в лекарской палатке под бдительным присмотром Элронда, именно на плечи Фили ложатся все обязанности Короля-Под-Горой – как на прямого наследника трона и как на героя Битвы Пяти Воинств – так окрестил сражение на Пустоши Смауга Гэндальф. Разумеется, на помощь Фили пришли и Даин Железностоп, и Бард – наследник Гириона, и даже Трандуил, хотя выражение его лица ясно показывало, какое огромное одолжение делают эльфы, помогая смертным обустраивать госпиталь и лечить раненых. Но среди раненых воинов было немало представителей дивного народа, так что выказывать свое недовольство вслух Трандуил не стал. После непродолжительного совещания, было решено собрать все временные госпитали, представляющие из себя разбросанные за пределами поля боя лекарские палатки, стоящие группками по пять – десять штук, и передислоцировать их в Эребор. Фили предложил развернуть в большом колонном зале, что располагается недалеко от главных ворот, один общий госпиталь для всех раненых – ведь так все лекари смогут работать сообща, подменяя друг друга, и, если вдруг закончатся бинты или какая мазь, то не придется бежать за ними через всю Пустошь, теряя драгоценное время. В исполнении этого плана очень полезны оказались орлы, которых Гэндальф, по просьбе Фили, уговорил помочь с транспортировкой раненых: птицы подхватывали своими огромными лапами и лежанки, и палатки, и целые обозы, в которые лекари перенесли своих пациентов и весь лекарский скарб. Особенно актуальны и незаменимы такие перевозки на орлах были для тяжелораненых, ведь долгая тряска по бездорожью могла сильно ухудшить их состояние, а так без всяких потрясений и спустя всего пару минут они уже оказывались в Эреборе. Тех, чьи ранения были не слишком тяжелыми, но кому трудно было идти самому, подвозил Беорн. Оборотень сам предложил помощь: он впрягся в большую телегу с низкими бортами, подцепил к ней еще две таких же. Приспособив их одну за одной и прихватив в помощь пару эльфов, отправился обходить поле боя в поисках раненых. Звериное чутье помогало ему находить среди павших тех, кто был еще жив, хоть и потерял сознание. Эльфы же, имея тонкий слух, улавливали, если среди лежащих на земле тел кто-то дышал. Врагов добивали, а раненых воинов осторожно укладывали на телеги. Орлы, закончив с транспортировкой всех отдельно стоящих госпиталей, тоже принялись помогать отыскивать раненых. Маленькие юркие хоббиты быстро сновали по полю боя и, найдя тех, кто не погиб, подзывали лекарей, которые вышли на поиски выживших с небольшими тележками, запряженными лошадьми или горными козлами, что привел Даин. Несмотря на такие слаженные действия и целую толпу добровольцев, поле боя все равно обыскивали целый день до самых сумерек. И только после того, как все раненные были перевезены в Эребор, на Пустоши вспыхнули погребальные костры. Фили, Даин, Бард вышли из ворот Эребора, чтобы поклониться героям, отдавшим свои жизни в битве со злом. Трандуил, сменивший напыщенное выражение лица на печальное, искренне скорбел вместе со всеми. За его плечом молча стоял Леголас. Вокруг королей столпились верные воины. Все они оплакивали своих павших товарищей, отдавая дань уважения, и обещали чтить их память. А потом Бард-лучник, закатив глаза, неграциозно рухнул в обморок. Леголас быстро среагировал и успел подхватить наследника Гириона, пока тот не приложился затылком о каменный помост. Фили расстегнул ворот сюртука, в котором остался Бард, после того, как снял кольчугу, и подоспевший вслед за Фили Даин громко выругался: под сюртуком обнаружились насквозь пропитавшиеся кровью бинты, повязанные явно в спешке, как попало и не достаточно туго, чтобы остановить кровотечение. - Я отнесу его к лекарям, - Леголас осторожно подхватил Барда на руки и в сопровождении Фили и Даина отправился в большой колонный зал, где сейчас располагался госпиталь. Трандуил остался стоять у ворот, склонив голову, как и остальные, в память о павших в этой ужасной битве. Уходя, Фили обернулся взглянуть на эльфийского короля, а увидев поникшую в печали голову и опущенные плечи даже почувствовал некоторую симпатию к владыке Лихолесья. Барда тем временем доставили в госпиталь, расположившийся в большом колонном зале Эребора, и Фили на мгновение замер у входа, оглядываясь по сторонам. Сначала ему показалось, что вокруг царят паника и хаос: между лежанок, отгороженных кое-где ширмами, беспрестанно сновали лекари в перепачканных кровью фартуках. Среди них были и люди, и гномы, но, конечно, больше всего эльфов. Все лекари почти одновременно что-то говорили и перекрикивались. Откуда-то справа слышался голос Элронда, четко отдающего приказы, где-то неподалеку командовал Оин. Мимо то и дело пробегали незнакомые Фили гномы - воины из войска Даина, которые тащили на спине большие тюки. Загадочные тюки принес в лапах орел, на спине которого сидел хорошо знакомый Леголасу молоденький хоббит. Пока Фили с Леголасом обменивались недоуменными взглядами, приземлился еще один орел - похоже, птицы залетали прямо через разрушенные ворота, минуя холл, и попадали прямиком в госпиталь. Откуда ни возьмись, появился Ори с блокнотом, и прилетевший на орле хоббит быстро отрапортовал ему: "Подорожник - четыре тюка, корень лопуха - два тюка, дурман-трава - три тюка" Ори кивнул, быстро вычеркнул что-то в своем блокноте, и тут к нему подошел один из человеческих целителей. Фили услышал, как тот перечисляет Ори названия разных лечебных трав. Эти названия были смутно знакомы Фили еще с тех пор, как Оин обучал их оказывать первую помощь. Едва закончив записывать за целителем, Ори продиктовал свои записи хоббиту, тот кивнул, вскочил на спину одного из орлов и огромная птица выпорхнула прочь. Следом за ней вылетела вторая, на спине которой также сидел хоббит, успевший получить от Ори свой список лекарственных трав. В этот момент Фили понял, что в огромном госпитале царит идеальный порядок, и каждый четко занимается своим делом: кто-то лечит, кто-то делает перевязки, кто-то следит, чтобы запасы лекарственных трав не истощились, кто-то эти самые лекарственные травы добывает. И, будто в подтверждение догадки Фили, к нему, Даину и Леголасу, стоящему с Бардом на руках, подошел один из многочисленных эльфийских целителей. Заглянув в расстегнутый ворот рубахи раненного, эльф, совершенно не смутившись тем фактом, что прямо перед ним стоят короли и принц Лихолесья собственной персоной, бегло осмотрел Барда и быстро резюмировал: - Рана от меча, довольно серьезная, потерял много крови. Плюс мелкие порезы и глубокие царапины на руках. - Верно, - кивнул Фили. - Пройдите до первой колоннады, возле нее поверните направо и затем идите вперед до упора, - указав рукой в нужном направлении, эльф повернулся к вошедшему в госпиталь гному, у которого, похоже, была ранена рука. Прежде чем уйти, Фили увидел, как целитель быстро осмотрев гнома коротко бросил: "Перелом" и повел гнома куда-то вперед, ловко маневрируя между лежанок. Тем временем Фили, Даин и Леголас, по-прежнему держащий на руках бессознательного Барда, пришли, куда указывал целитель, осмотревший раненого на входе в госпиталь, и немедленно оказались в центре внимания сразу двух лекарей - гнома и эльфа. Барда уложили на лежанку, быстро избавили от рубахи и принялись обрабатывать рану. Когда лекари закончили, то, прежде чем уйти, сунули Барду под нос какую-то маленькую скляночку, и тот моментально пришел в себя. Фили, Даин и Леголас немедленно подступили к Барду, чтобы узнать о его самочувствии. Убедившись, что жизни наследника Гириона больше ничто не угрожает, Леголас пожелал ему скорейшего выздоровления и откланялся. Вместе с ним как-то незаметно испарились оба лекаря, а вместо них появилась симпатичная пухленькая хоббитяночка с пушистыми медовыми кудрями на голове и в белом передничке. Она принесла большую кружку горячего свежезаваренного травяного настоя, отдала ее Барду, подложив ему под спину подушку, чтобы раненый расположился полусидя, уселась на край лежанки и принялась обрабатывать и перевязывать многочисленные раны и ссадины на его руках. - Не кривитесь, молодой человек, - строго сказала хоббитянка Барду, который скорчил физиономию, едва отпив из принесенной хоббитянкой кружки. - Это специальный травяной сбор, способствующий кроветворению. Он поможет вам быстрее поправиться. - Спасибо, - вздохнул Бард, делая еще один глоток. - Мое имя Бард, - представился он, - это принц Фили и король Даин, - представил он своих спутников. - Знаю, - кивнула хоббитянка, не переставая тем временем обрабатывать ссадину на локте Барда. - Рада познакомиться. Мое имя Мириам. - И нам очень приятно с вами познакомиться, - ответил за всех Даин, поспешно пригладив бороду. - Мириам... - задумчиво протянул Бард, а затем легонько улыбнулся какому-то воспоминанию. - А вы случайно не любите выращивать розы? - весело спросил он. - Откуда вы знаете? - удивленно изогнула брови хоббитянка. - Мои розы неизменно занимают первые места на всех конкурсах в Шире, Бри и его окрестностях. Тут до Фили, наконец, дошло, кого именно им посчастливилось встретить: тетушка Бильбо. Та самая, которая стала их прикрытием во время пребывания в Озерном городе. Та самая тетушка Мириам, восхищенными рассказами о которой Бильбо отшибала у Барда всякое желание общаться и задавать неудобные вопросы о странном маршруте их отряда. Судя по тому, как вытянулось лицо у Барда, тот тоже понял, кто перед ним. Сама тетушка Мириам, однако, выражение лица своего пациента истолковала совершенно по-другому: - Вы что, не любите розы? - строго спросила она. - Люблю, - обреченно вздохнул Бард. - Очень люблю. - Я розы просто обожаю! - неожиданно вклинился Даин. - Да ты их даже на картинках никогда не видел, - тихим шепотом изумился Фили, и тут же получил тычок локтем под ребра. - Я думаю, это самые прекрасные на свете... э -э -э, - замялся Даин. - Цветы, - одними губами подсказал Бард. - Самые прекрасные на свете кусты! - не расслышал Даин. - Цветы, - тихо исправил Фили. - И цветы! - поспешно добавил Даин. - Цветы просто великолепные! - О, вы правда так считаете? - воодушевленно промурлыкала Мириам. - Несомненно! - закивал Даин, улыбаясь до ушей. Фили и Бард обменялись удивленными взглядами. В этот момент подошел один из воинов Даина и передал, что Владыку Железных холмов и принца Фили ждет Трандуил. Поэтому гномы поспешно распрощались с Мириам, пожелали Барду скорейшего выздоровления и покинули палату. - Так, молодой человек, - снова обратилась Мириам к Барду, и от ее мурлыкающего тона, которым она говорила с Даином не осталось и следа, - немедленно допивайте ваш отвар и не отлынивайте! Бард, разумеется, не стал перечить и тут же подчинился - что он, сам себе враг, что ли? - Гадость какая, - все же пожаловался он, прикончив содержимое кружки. - Конечно гадость, - кивнула тетушка Мириам. - Но придется пить эту гадость несколько дней, чтобы восстановить кровопотерю. Вот и будет вам впредь наука: нельзя так несерьезно относиться к боевым ранениям. - Да некогда было... - попытался оправдаться Бард. - Что значит "некогда"? - возмутилась Мириам. - Надо уметь просчитывать последствия своих поступков. А ну как упали бы без чувств прямо на поле боя? Совсем себя не бережете! - Да я не то чтобы... - опять попытался Бард. - Вам ведь есть, к кому возвращаться, - продолжила нотации Мириам. - Вы нужны своим детям живой и здоровый. Да вы и молодой еще совсем. Второй раз жениться можете. - Да я не... - слабую попытку Барда снова проигнорировали. - Хотите, я вам невесту подберу? - оживилась Мириам. - Вот в Рохане, например... - Не надо! - взбунтовался Бард. - Только не говорите, что стесняетесь, - начала было Мириам. - Или у вас уже есть кто на примете? - прищурилась она, наблюдая за выражением лица своего пациента. - Есть, - вздохнул Бард, слегка улыбнувшись. - И как же зовут вашу избранницу? - решила посекретничать тетушка Мириам. - Ингрид, - признался Бард и на этот раз действительно засмущался и отчего-то даже слегка покраснел. Постели Торина и Кили разделяло только небольшое расстояние, обоим надо было из раза в раз убеждаться, что другой в порядке, да и Фили - Герою Битвы пяти воинств, наследному принцу Эребора - гораздо удобнее было навещать их обоих, когда требовался совет или просто выдавалось свободное время. О приближении Фили Кили с Торином узнавали задолго до того, как сам измученный царским делом брат и племянник появлялся возле их огороженного, как и остальные составленные на скорую руку "палаты", ширмами пятачка: вместе с Фили к ним приближалась обычно и волна восторженных, одобрительных восклицаний, он поднимал боевой дух даже в тех, кто был ранен тяжело, одним своим видом доказывая - бороться важно и нужно даже в самое темное время, тогда можно добиться-дождаться рассвета. Торин и Кили гордились им. Конечно, Фили был не единственным посетителем королевской палаты, отличавшейся от прочих только названием да тем, что находилась в не особенно удобном тупичке. Насколько мог судить Торин, Фили приходилось миновать каждый раз почти весь госпиталь. Кроме старшего племянника и почти всегда бывшего при нем Балина, частыми гостями у Торина и Кили были Бильбо и Тауриэль, которых можно было бы назвать и полноправными обитательницами палаты, но, по счастью, ранены хоббитянка и эльфийка не были. Они покидали выздоравливающих только на время обеда или особо важного совещания по государственным делам, когда Балин требовал покинуть гномье собрание особенно очаровательным, но острым ушкам. Под размытое определение попадала и Бильбо, так что выходить приходилось и ей. В другое же время и эльфийка, и хоббитянка находились здесь неотлучно. Бильбо несколько раз тут даже находила тётушка, в такое время Торин малодушно притворялся спящим, вот выздоровеет, тогда и пообщается от души. Потому что общаться иначе тётушка Мириам, похоже, не умела. Выздоравливать что у Торина, что у Кили получалось гораздо медленнее, чем хотелось, хотя и быстрее, чем ожидали лекари. Раненого моргульской, как он теперь знал, стрелой Торина несколько раз навещал Элронд, вытягивавший остатки темного колдовства из раны, но даже при этом не обещающий, что беспокоить она не будет. Пока что нога свирепо болела, несмотря на все припарки и мази, но со временем боль утихала, обещая, впрочем, иногда возвращаться. Из-за все того же темного колдовства медленнее подживали и другие раны, вывихнутая рука шевелилась с трудом, подвижность возвращалась таким маленькими шажками, будто рука была сломана. Ободранные бока продолжали беспокоить, битая (да сколько можно уже?!) голова иногда тревожила, зато спал отёк с левой половины лица. Багрово-красные разводы ссадин выглядели, конечно, немного жутко, как он углядел в зеркале, но Торин был рад избавиться от бинтов и смотреть на мир - на Бильбо! - обоими глазами. Кили тоже едва шевелил руками - трудно было напрягать разодранные бока, потеря крови и тяжкие раны делали свое дело, младший принц сейчас был слабее котенка. И примерно так же ловок. То есть носом в Тауриэль, конечно, не тыкался, но был к этому близок. В первые дни даже гордо пытался есть бульон самостоятельно, сверкая глазами и угрожая кое-как удерживаемой ложкой, но после того как эльфийка едва поймала тарелку, не давая Кили опрокинуть её на себя, присмирел. Новые попытки, гораздо более осторожные, ни к чему не приводили - лучник, который здоровым легко бил белке в глаз, сейчас не мог попасть ложкой в собственный рот. Тауриэль, как выяснил Торин, наблюдая за этой парочкой, обладала довольно крутым нравом, не зря, очевидно, являлась и капитаном стражи: отобрала у Кили и ложку, и тарелку, крепко обернула одеялом руки, чтобы не сопротивлялся, а потом, не слушая бурных возмущений поднесла ко рту первую ложку. Поначалу Кили фыркал, отворачивался и всячески демонстрировал невытравливаемое ничем гномье упрямство. Тогда Тауриэль решительно нахмурилась, закусила губу, а потом, просиявшая какой-то идеей, быстро склонилась над Кили, безо всякого стеснения целуя прямо в губы. Торин поперхнулся своим бульоном, Бильбо не донесла ложку до рта. Против поцелуев Кили в любом состоянии ничего не имел, особенно против таких долгожданных поцелуев с Тауриэль, но стоило ей оторваться от него, а ему - вздохнуть свободно, как у него во рту оказалась ложка с бульоном. От неожиданности Кили сопротивляться не стал. Второй ложке опять был объявлен бойкот - и вновь преодолен коварной эльфийкой с помощью того же метода. Торин обалдело переглянулся с Бильбо. Тауриэль, тем временем, продолжала перемежать поцелуи с бульоном, так что Кили отпустил упрямство и теперь одинаково ждал что одного, что другого. Торин доел свою порцию, задумчиво облизал ложку, поглядел на неё, мимолетно пожалев, что одинаково ловко управляется со столовыми приборами и правой, и левой рукой (королевское, будь оно неладно, воспитание!), когда обнаружил заметно приблизившуюся Бильбо. Хоббитянка самым деловым образом отобрала у него тарелку и ложку, составила со своими, чтобы позже отнести на помывку, склонилась над Торином, поправляя подушки и помогла улечься пониже. Торин вздохнул, ожидая, что нависшая над ним Бильбо сейчас гибко разогнется обратно и уйдет уносить тарелки, но разведчица подозрительно хмыкнула вблизи, а стоило ему в неверии распахнуть глаза, наклонилась ещё ниже и поцеловала. Одна подушка, поставленная на бок, удачно скрывала их от Кили и Тауриэль, делая поцелуй незаметным, азартным и очень личным. Торину вспомнилось, как они с Бильбо целовались под её волшебной шалью на Пустоши, по телу разлилось мягкое тепло, в груди, отвлекая от боли, снова разгорелась нежность. От этого поцелуя не перехватывало дыхание - Бильбо берегла его - но вернулось ощущение нужности, необходимости, жизненной важности. Бильбо попросту напомнила Торину, что он любим. И даже когда подушка вернулась на место, открывая вид на все ещё милующихся и обедающих Кили с Тауриэль, и даже когда Бильбо, заговорщицки улыбнувшись, ушла с грязной посудой, и даже когда Глоин пришел отчитываться о сокровищнице - Торин ни капельки не жалел о том, что его любовь идёт долгими и странными путями. Потому что это его любовь. Леголас с трудом ориентировался в госпитале, когда его перенесли внутрь горы, поэтому быстро найти полуживых после лечения Элронда (а не полумертвых, как до лечения) гномов не смог. Если бы не Рубин, отчаянно верещащий, вытянувшийся в струну, как стрелка компаса, и удерживаемый приговаривающим "Да дай ты Торину хоть отлежаться!" Двалином за хвост, принц Лихолесья имел все шансы так и не заглянуть в очередной непримечательный тупичок. По счастью, направление Рубин задал, так что можно было спокойно проведать ставших так по-разному симпатичными Торина и Кили. Заглянувший за ширму Леголас обнаружил, что цели свой достиг - король и его племянник были тут оба, тут же обретались Тауриэль, прикорнувшая возле спящего по режиму Кили, и Бильбо, которая возле отдыхающего Торина вовсе не спала, а, кажется, то ли дергала, то ли разбирала волосы, приговаривая какие-то загадочные слова. Врываться в какой-нибудь неподходящий момент принцу не хотелось, поэтому Леголас прислушался: - Похоже это на серьезные ухаживания? Да нет, вряд ли, Кили другому плетению учил... Но ведь первый раз там совсем без изысков было! - хоббитянка тяжко вздохнула и немного подвинулась, так что Леголасу стала видна вычурная косичка, заплетенная на темечке отвернувшегося во сне Торина. Бильбо повела плечом в сомнениях. - Так, ладно, допустим, заплету. А что я ему скажу? "Я тут кое-что заплела с самыми серьезными намерениями"? "Я хочу, чтобы именно ты был моим заплетенным"? "Бежать поздно, все уже заплетено"? "Теперь мы официально друг за другом ухаживаем"? Леголас покачал головой - проблему разведчицы он принял очень близко к сердцу. Его, правда, поразило, что именно девушка пытается начать ухаживания, но с гномами ни в чем нельзя быть уверенным. Может, Торин её уже звал, а она отказалась, а может, Торин еще хуже Тауриэль - готов отшивать влюбленных в него по три раза в день? Вот только на жертву неразделенной любви гномий король больше похож не был. Бильбо чуть впереди опять вздохнула, пробурчала что-то вроде "Да теперь-то я, наверное, Королю-под-Горой вовсе и не нужна" и потянулась расплести косичку, которую удерживала одной рукой все это время. Бильбо слегка, а Леголас очень заметно вздрогнул, когда Торин перевернулся на спину, а левая, почти здоровая его ладонь накрыла руку Бильбо и сжала вокруг уцелевшей косы. - Только, пожалуйста, не опять, - тон короля был спокойным, но синие глаза блестели весельем. - Мне хватит слов "Я люблю тебя, Торин", а можно и без слов вовсе. Судя по заалевшим кончикам ушей, Бильбо залилась краской, поэтому для привыкшего к другому проявлению у девушек смущения Леголаса стало сюрпризом, что хоббитянка наклонилась к королю и крепко его поцеловала. Не отпуская косы. Выпрямилась и добавила: - Я тебя очень люблю, Торин! - огляделась в поисках чего-то, чем можно удержать косичку, не нашла, но Торин свободной правой рукой с трудом расцепил одну из традиционных королевских кос, добывая зажим. Бильбо застыла от удивления и Леголас тоже: так легко распрощаться с частью традиционной прически для гнома являлось подвигом на грани отказа от своей сути или роли в обществе, если прическа несла какое-то значение. У Торина несла, но обесчещенным или недостойным своего титула гномий король не выглядел. Наоборот - смотрелся очень счастливым. Зажим тем временем нашел свое новое законное место, Торин с большим облегчением улыбнулся и распустил вторую свою официальную королевскую косу. Бильбо завороженно поглядела на это, а потом подставила голову - ухаживательное плетение, видимо, было обоюдным. Торин с трудом мог совладать с пальцами, но его никто не торопил, Бильбо краснела и счастливо вздыхала, приткнувшись рядом, и косичка выходила ровной. Кудрявые волосы Бильбо даже завивались будто под форму косы. Торин доплел, защелкнул, но подняться и посмотреть хоббитянку не пустил, приобняв за плечи здоровой рукой и счастливо вздыхая. Что изумило Леголаса больше всего - норовистая разведчица это стерпела, завозилась, уткнулась в Торина поудобнее и приготовилась спать. Явно ощущая себя тут лишним, Леголас наказал себе вернуться позже, благо, теперь знал куда, но не в такой знаковый момент. Судьба, однако, любит играть со своими любимцами достаточно злые шутки - второй раз дорога привела Леголаса в королевскую палату тогда, когда косичку решили заплести друг другу Кили и Тауриэль. Эльфийский принц не сразу это понял, поздоровался с Бильбо и Торином, улыбнулся выздоравливающему королю, передал прошение о встрече от Трандуила, что, на удивление, ни капли не омрачило настроения присутствующих монарших персон. Решивший подойти к изголовью ближе, чтобы пожать Торину руку в знак их личной, почти невозможной, дружбы, Леголас едва не налетел на высунувшегося из-под кровати Рубинчика, похоже, нашедшего сюда дорогу и, возможно, скрывающегося от строгого Двалина. Рубин зашипел, выплюнул маленький язычок огня в сторону Леголаса и гордо спрятался обратно под кровать, считая это место, видимо, самым безопасным. - А я-то думаю, кажется мне, что ли! - Торин явственно обрадовался дракончику. - Вылазь, Рубин! Давай наверх! Любопытно высунувшаяся опять голова на длинной гибкой шее неверяще повернулась в сторону Торина, задумчиво пыхнула пламенем опять (чуть не подпалив Леголасу сапог), а в следующий момент весь Рубинчик выкатился из-под кровати с радостным курлыканьем. Забавно переваливаясь отошел, неуклюже помахал крыльями, тяжело вспорхнул на кровать, важно прошествовал к Торину, переваливаясь больше обычного, ткнулся в медленно восстанавливающуюся правую руку мордой. Бильбо счастливо улыбалась, удерживая здоровую ладонь Торина в своей и глядя на то, как он возится с дракончиком. Выглядел Торин при этом, вопреки всем обстоятельствам, очень, просто очень бодрым. Рукой разворачивал то одно крыло Рубина, то другое, ласково увещевая дракона, что так тяжело ходить и неуклюже махать крыльями не в его, драконьей, природе. Рубин позволял, хотя смотрел с удивлением. На предложение поесть Рубинчик так тяжко вздохнул и так неуверенно переступил с лапки на лапку, что сразу стала ясна причина более неуклюжей, чем обычно, походки - маленький дракон очень здорово наелся. Похоже, кормили Рубина все без разбору, а так как суп подавали вкусный, по хоббичьему рецепту, то отказаться от еды Рубинчик был не в силах. Наблюдающий маленького дракончика настолько близко Леголас потянулся и впервые погладил это невероятное создание. Рубин строго зыркнул, скосив правый глаз вбок, но не отстранился, позволяя эльфу осторожно коснуться гребня и шеи. Подвижные коготки в это время нервно цеплялись за пальцы Торина - похоже, дракончик призвал всю выдержку Стража Эребора, чтобы не сорваться на эльфа. Потом рукопожатие Торина и Леголаса все-таки состоялось, Рубинчик успокоился, Бильбо просияла... А когда они все повернулись к Кили и Туариэль, то обнаружили, что прическа эльфийки сильно переменилась - широкая и длинная ухаживательная косичка как раз доплеталась самым хвостиком, в то время как Тауриэль уже удовлетворенно приглаживала на чуть менее лохматой голове Кили результат своих трудов. Леголас решил, что это судьба - застать плетение всех косичек в этой палате, но искренне поздравил лучника и капитана стражи. Теперь, наконец, стало понятно и то, почему Тауриэль настаивала, что изгоняет Трандуил её навсегда.