От перемены мест слагаемых

Битва кипела на Пустоши, даже когда на землю опустились густые чернильные сумерки. Орки прекрасно видели в темноте, так же как гномы и эльфы. Тяжело приходилось лишь людям, но Бард подстраховался, немного ранее, во время подготовки к обороне, приказав сложить на протяжении всей полуразрушенной городской стены несколько больших кострищ и полить их смолой. Когда стемнело, кострища подожгли. Смола вспыхнула моментально и очень ярко, дежурившие у костров воины непрерывно подносили и подбрасывали дрова — благо среди руин Дейла можно было найти немало деревянных бревен и балок. Теперь на подступах к разрушенному городу было достаточно светло, чтобы люди могли сражаться наравне с врагом. Торин не знал, способны ли видеть в темноте хоббиты, но, глянув на Бильбо, понял, что это неважно — ее меч в разлившейся вокруг темноте полыхал ярким голубым свечением, озаряя и слепя противника. Маленькая юркая Взломщица двигалась так шустро, так быстро размахивала своим Жалом, отражая и нанося удары, что Торину на мгновение показалось, будто вокруг него вьется смертоносная голубая молния. Орков было очень много, Торин едва успевал убивать одних, как на их месте тут же появлялись другие. И он рубил направо и налево, стараясь убить как можно больше. Поэтому Дубощит очень удивился, когда бегущая на него пара орков неожиданно лишилась голов без его, Торина, непосредственного участия, а на их месте вдруг появился вернувшийся из разведки Леголас. Лицо у эльфийского принца было удрученное, и Торин, машинально отрубив голову очередному бросившемуся на него врагу, шагнул навстречу эльфу, уже догадываясь, что вести, которые принесли Леголас и возникшая за его плечом Тауриэль, совсем не порадуют. Однако все оказалось еще хуже, чем Торин даже мог предположить: к оркам шла подмога. Леголас рассказал о многочисленных проходах в земле, которые вырыли гоблины, чтобы по ним, скрываясь от солнечного света, дойти до Эребора. — Они уже здесь и вот-вот ударят с тыла, — отрапортовала Тауриэль. — Их сотни! — Эти трусы собираются зайти со спины, потому как знают, что лицом к лицу им против нас не выстоять! — почти прорычал Даин, отшвыривая мощным ударом молота подобравшегося к нему орка. — Они специально не стали нападать одновременно с орками, — согласилась с ним Бильбо. — Выжидали, чтобы солнце село и наступила ночь, а наши воины, сражаясь несколько часов подряд, устали и измотались, — Гэндальф оглушил посохом очередного противника и быстрым взмахом меча отсек ему голову. — Откуда нам ждать нападения? — спросил Торин Леголаса, отбивая летящий в голову вражеский кинжал. — Они придут со стороны Северного отрога, — откликнулся эльф, уклоняясь от ринувшегося на него с мечом орка, которого тут же убила Тауриэль. — Нам нужно развернуть воинов, — обратился к Торину Балин. — И встретить врага лицом к лицу, — кивнул Двалин. — Это не так-то легко сделать во время битвы, которая в самом разгаре, — хмуро возразил Даин. — Выбора нет. Придется постараться, — сурово ответил Гэндальф. — Мы пойдем с тобой, дядя! — Фили и Кили немедленно оказались рядом с Дубощитом. — Нужно спешить, — торопила Тауриэль. — Фили, Кили, Балин и Двалин пойдут со мной, — скомандовал Торин. — И мисс Бэггинс тоже, — добавил он после секундного раздумья. — Попробуем отбить эту атаку. — Мы тоже пойдем с вами, — тут же отозвался эльфийский принц. — Удачи! А мы с ребятами пока займемся теми, кто так отчаянно хочет попасть в гору, — Даин поудобнее перехватил свой молот, весь перепачканный в черной орочьей крови. — Сомкнуть ряды! Путь к Северному отрогу пришлось прорубать мечом. Изрядно помогал Гэндальф, который шел вторым после Торина и время от времени использовал свой посох не только для того, чтобы бить врагов по голове, но еще и ослеплять лезущих в схватку орков вспышками яркого белого света. За разношерстным отрядом, прущим напролом следом за Торином через поле боя, увязалось еще с десяток гномов и пара эльфов. Когда Северный отрог оказался в прямой видимости, стало понятно, что времени для маневра нет совсем: гоблины уже выбирались из тоннелей и собирались броситься в атаку, внезапно ударив с тыла, как и предупреждал Леголас. А Даин, разумеется, был прав, когда говорил, что не так-то просто в разгар битвы развернуть увлеченных боем воинов и заставить их смотреть в противоположную сторону. Само собой, они пытались. Пытались перекричать царящий вокруг звон оружия, полные ярости и боли крики, вопли раненых и умирающих. Отчаянно и почти безуспешно старались привлечь внимание сражающихся с орками гномов и эльфов, чтобы повести их за собой. Кто-то откликался, другие же, если и слышали, не имели возможности высматривать по сторонам причину отвлекающих криков, чтобы не пропустить удары противника. В конце концов вокруг Торина, помимо его племянников, сыновей Фундина, Гэндальфа, Бильбо, Леголаса и Тауриэль собрался небольшой отряд, который Торин и повел в бой против все возрастающего количества новоприбывших врагов. Гоблины, конечно, не орки, и в сражениях гораздо менее сильны и искусны, но зато всегда нападают большой оравой и не стесняются пускать в ход наравне с мечами зубы и когти. Стараться остановить гоблинов столь малочисленным отрядом было не самой хорошей идеей. Но Торин уповал на то, что мерзких тварей из тоннелей пока что выбралось не слишком много, и есть хороший шанс уничтожить всех тех, кто на поверхности, а остальным просто не дать возможность вылезти наружу. Например, можно поставить по паре воинов у каждого выхода, и убивать каждого гоблина, что попытается выцарапаться из-под земли. Или же залить в тоннели смолу и поджечь ее — таким образом лишив гоблинов возможности выбраться и оставив силы зла без подкрепления. Торин первый врубился в нестройные ряды гоблинов, яростно работая мечом, не давая возможности навалиться на себя всем гуртом. Рядом молнией засверкал меч Бильбо, звонко запела под ударами тонкая эльфийская сталь в руках своих хозяев, племянники методично прорубали себе путь сквозь толпу визжащих под ударами тварей, Балин и Двалин почти достигли входа в один из тоннелей. Гоблины дрались яростно, кишели вокруг, словно тараканы, и Торин только надеялся, что им хватит сил и времени, чтобы перекрыть тоннели и остановить атаку. Ни в коем случае нельзя позволить врагу ударить в спину. В то же время, когда Торин выслушивал безрадостные вести от Леголаса, Рубин насторожился на дозорной площадке — острому драконьему зрению не мешала ни ночная тьма, ни всполохи костров, ни дробящиеся огненные блики на оружии — в тени Северного отрога собиралась совершенно неправильная, непроглядная тьма. Дракончик, шустро переступая лапами по перилам, переместился на самый край площадки, уцепившись когтями, перевесился в пустоту, вытянул шею и вгляделся в неправильные тени еще пристальнее. Золотые глаза сощурились, гребень прижался к голове и шее совсем плотно — все усилия Стража Эребора были сосредоточены на защите королевства и его жителей. Рубин подошел к работе тем более ответственно, что внизу сейчас сражались и находились в настоящей смертельной опасности его родичи — оттуда явственно для драконьего нюха тянуло кровью орочьей, человеческой, эльфийской, но главное — гномьей. Стоило Рубину разглядеть, что, вернее, кого скрывает тень Северного отрога, как гребень мигом встопорщился, крылья распахнулись, а коготки полоснули воздух — в тени скрывались до поры, подкапливая ударный отряд, исконные жители подземелий и противники всякого света, гоблины. Рубин закрутил головой, стараясь обнаружить на поле битвы Торина, обрадованно подскочил, когда увидел, что небольшая группа, возглавляемая королем, уже двинулась на перехват. Впрочем, радость Рубина была недолгой — вслед за Торином, кроме той группы, не шел никто, а с земли не было видно скоплений в тени отрога, если король поспешит запечатать тоннели, то попадет в горлышко бутылки — его вместе с отрядом отрежут от подкреплений и задавят числом! Дракончик заверещал в полную силу своих легких, стремясь предупредить, но куда там! Его голос затерялся в завывании ветра и шуме битвы. Рубин попробовал еще раз — рыкнул так, что чуть не свалился с перил, помогая себе крыльями и закидыванием головы вверх. На сей раз оглянулись те, кто сражался непосредственно под воротами. Однако это было безумно далеко до упорно движущегося почти на верную смерть Торина. Рубин лихорадочно заозирался в поисках решения, чего-то такого, чтобы Торин точно услышал, дошел, нашел и понял! Как назло ничего полезного вокруг не виднелось. Уже почти отчаявшийся дракончик кинул взгляд на козырек дозорной площадки, прямо за которым виднелся большой такой раструб… Рубинчик заверещал от восторга, подпрыгнул, чуть не сверзился с перил опять, нашел взглядом уже почти совсем добравшегося к гоблинам Торина, заполошно замахал крыльями, взлетел к раструбу, спланировал, следуя его очертаниям, внутрь горы и оказался возле громадного эреборского рога, в который не так давно сигналил атаку Бомбур. Рубинчик чихнул, примерился, набрал воздуха в грудь и что было сил рыкнул в трубу!.. По небу над Пустошью разнесся, дробясь эхом в скалах, настоящий драконий рык — мощный, сотрясающий горы до основания, бросающий народы Средиземья в панику. Рубин выдохнул (все ещё в трубу) и внезапно услышал только тишину — казалось, весь мир в один миг перестал существовать. Дракончик в волнении сорвался с места, взвился в небо и камнем упал на перила дозорной площадки, напряженно вглядываясь — где Торин? Поначалу Рубинчику даже показалось, что на Пустоши наколдовал что-то не то подозрительный старик с серой палкой — настолько неподвижными оказались все внизу. Люди, эльфы, гномы, орки и даже забившиеся в тень гоблины — все застыли с поднятыми к небу головами, выглядывая, похоже, тот Ужас Средиземья, который так впечетляюще рычал и вздыхал, словно пробуждаясь ото сна. Впрочем, кое-кто воспользовался заминкой по-своему: Рубинчику очень хорошо было видно, как Тауриэль подхватила Кили под руки, подняла на уровень своего лица и смачно принялась облизывать! У дракончика отвисла челюсть. Рубинчик раскрыл глаза пошире, пригляделся, но картина осталась прежней: та высокая рыжая, с острыми ушами и острыми локтями, что приносила вкусный суп и ворковала иногда на странном языке, зачем-то облизала лохматого чернявого гнома - может, у того на лице до сих пор осталось немного супа? При воспоминании о еде у Рубинчика заурчало в животе, но он даже не подумал покидать свой пост, ввереный ему самим Торином, ведь он теперь Страж Эребора! Рубин сложил крылья, приосанился, воззрился на происходящее свысока, ожидая, что сейчас сцена с облизыванием прервется... Вот сейчас... Сейчас-то точно!.. Да сколько можно там облизываться?! Страж Эребора недоумённо-недовольно зашипел: супа теперь хотелось неимоверно. Рубинчик вздохнул, припоминая, что те, кто приносил еду - вон-вон та кудрявая и мягкая и сама высокая рыжая - пытались как-то облизать его нос, но он гордый дракон и не дался! И никакого супа на морде у него тогда не было! А когда суп на морде был, то гном в смешной шапке веселился и вытирал нос и рот Рубина салфеткой! В общем, облизывание представляло собой совершенную загадку! Наконец эти двое расцепились-таки, причем чернявый лохматый гном немного неловко был опущен на землю - то ли от того, что рвался избавиться от столь страстной любительницы супа, то ли наоборот. Звук поцелуя в этой абсолютной тишине привлек к себе всеобщее внимание — и первыми оглянулись, как водится, самые заинтересованные — весь арьергард гномьего войска обернулся как один гном и как один же гном в унисон ахнул. Однако предаваться осознанию падения нравов у местной молодежи (не то что в Железных холмах!..) войску не дали: Торин безошибочно почувствовал переломный момент и во всю мощь своих легких гаркнул: — Гоблины с севера!.. При этом возгласе сами гоблины заверещали, почуяв, что рассекречены, и рванули вперед — ни у кого даже тени сомнения в словах гномьего короля не возникло. Арьергард грамотно выстроился авангардом, а Рубинчик испытал законную гордость хорошо выполнившего свою работу Стража Эребора.