От перемены мест слагаемых

Через три дня на Пустошь вышла армия Трандуила. Сам лихолесский владыка ехал впереди и, в отличие от Барда, настроен был явно недружелюбно. Гэндальф только вздохнул, понимая, что убедить упрямого эльфа принять участие в битве со злом будет не так-то просто – не зря ведь Трандуил столько времени носа не казал из своих владений, предпочитая бороться с наступающими силами тьмы только лишь в пределах собственного королевства, совершенно не заботясь об участи остального Средиземья. Что было непростительной глупостью, по мнению Гэндальфа, ведь если зло победит, то тьма накроет всех. Никому не удастся остаться в стороне и избежать ужасной участи. Эльфы стояли на подступах к Эребору ровными шеренгами, их шлемы блестели в лучах тусклого зимнего солнца, а волосы развевались по ветру. Гэндальф услышал восхищенный вздох стоящей рядом с ним Бильбо и мрачно подумал о том, что понадобится приложить немало усилий, дабы заставить всю эту красоту принять участие в битве. Тем временем Трандуил выехал вперед, остановился напротив забаррикадированного входа в гору и поднял голову, разглядывая стоящих на дозорной площадке гномов и Гэндальфа. Торин вежливо поприветствовал правителя эльфов, стараясь не слишком громко рычать сквозь зубы. Трандуил поприветствовал его в ответ, одарив самой ледяной улыбкой из своего арсенала, которая сменилась искренним удивлением, когда сквозь открывшийся в баррикаде проход, навстречу Трандуилу вышел Леголас. Переговоры прошли крайне неудачно. Как и предполагал Гэндальф, владыку Лихолесья совершенно не беспокоили ни судьба Средиземья, ни тайно возродившееся зло. Все, чего хотел Трандуил – получить самоцветы, что белее света звезд, хранящиеся в сокровищнице Трора, которые Торин, разумеется, отдавать не собирался ни при каких условиях. Увещевания Леголаса тоже не имели положительного результата. Тауриэль, отправившаяся вместе с эльфийским принцем и также сделавшая попытку вразумить своего короля, была и вовсе изгнана из Лихолесья с волчьим билетом, правда, к вящему удивлению Гэндальфа, рыжая воительница совершенно не выглядела расстроенной таким поворотом событий. Поразмыслив немного, Гэндальф решил присоединиться к Леголасу и попытаться помочь склонить упрямого эльфийского правителя к противостоянию со злом. Однако ни появление Митрандира в шатре Трандуила, ни его пламенная речь положительного эффекта не принесли. Более того, Трандуил не только не изъявил желание выступить союзником в борьбе со злом, но еще и попытался настроить против Торина явившегося в эльфийский лагерь Барда, заведя речь о том, что гномы чрезвычайно жадные и самодовольные, что им нельзя доверять. Бросив быстрый взгляд на Барда, Гэндальф слегка улыбнулся уголком рта: может, до встречи с отрядом Торина наследник Гириона и поверил бы эльфам, как давним союзникам Эсгарота, но теперь все изменилось. Сейчас Бард стоял перед эльфом, одетый в первоклассный военный доспех, изготовленный гномьими мастерами; вооруженный превосходным мечом и идеально сбалансированными метательными ножами, а в сапоге был припрятан длинный и острый, как бритва, кинжал. Все это – щедрый подарок тех самых «жадных и самодовольных» гномов. И ведь Барду даже не пришлось просить о помощи, потому что Торин сам предложил и доспехи, и оружие как для Барда, так и для пришедших с ним озерников, ничего при этом не попросив взамен. Торин отплатил добром на добро, и Бард верил гномьему королю, когда тот говорил, что желает видеть их народы добрыми друзьями и соседями. Поэтому вместо союзника против гномов Трандуил получил еще одного ярого сторонника борьбы со злом, жаждущего убедить его выступить в битве против орков и гоблинов. Пока шли переговоры с Трандуилом, Торин не поленился отыскать в сокровищнице те самые самоцветы, что так жаждал заполучить эльфийский владыка. Разглядывая переливающиеся холодным белым цветом камни, Торин испытывал двоякое чувство: с одной стороны, приятно было осознавать - ты владеешь тем, что так дорого твоему врагу, а с другой – касаться этой эльфийской святыни отчего-то было неприятно. Даже немного раздражало. Вероятно, дело было в том, что она все же была создана именно для эльфов и только им принадлежала по праву. Трандуила Торин упорно продолжал воспринимать как своего врага, да и остальных эльфов особо не жаловал, и в то же время сын владыки Лихолесья не вызывал у гнома таких отрицательных эмоций. Если бы Леголас попросил Торина отдать ему эти самоцветы, то возможно - только лишь возможно! - Торин и задумался бы об этом всерьез. Но Леголас не просил вернуть камни, нет. Более всего эльфийский принц желал дать бой надвигающимся силам зла. И Торин не мог не уважать его за это. Разумеется, Торин не собирался отдавать Трандуилу самоцветы – даже предполагать подобное нелепо. И совершенно не жаждал видеть эту эльфийскую рожу в числе своих союзников против сил зла, но Гэндальф ему уже плешь проел своими рассказами о том, насколько же велика армия тьмы и как сильно может им пригодиться любая помощь. Торин скрипнул зубами от досады, пренебрежительно захлопнул ларец с самоцветами и оттолкнул его в сторону. Стоящий рядом Двалин хмыкнул и вопросительно поглядел на него. - Ты же не собираешься уступить этому напыщенному индюку? - на всякий случай уточнил он. - Еще чего, - фыркнул Торин. Они с Двалином оба развернулись и пошли к выходу из сокровищницы. Торин вышел первым, а Двалин уже в дверях обернулся и вдруг замер, явно рассматривая что-то. Торин заглянул обратно и тоже удивленно уставился на ларец с самоцветами: его крышка была откинута, а внутри, поблескивая красными боками, очень активно копошился дракончик. Гномы поспешно вернулись в сокровищницу и принялись наблюдать, как Рубин, старательно пыхтя, разгребает самоцветы когтистыми лапками. Вырыв ямку, он принялся усаживаться над ней, недвусмысленно задрав кверху хвост. - Это он что, собирается?.. - Двалин расхохотался в голос, глядя на то, как Торин за шкирку вытаскивает из ларца устроившегося по нужде, а теперь возмущенно верещащего дракончика. - Ты зачем безобразничаешь? – строго вопросил Торин. Рубин перестал возмущаться, уставился на короля круглыми золотыми глазами и радостно закурлыкал. Торин возвел очи горе, снова захлопнул ларец, потом с сомнением посмотрел на подвижные драконьи пальчики, вздохнул, посадил Рубина себе на плечо, а ларец взял подмышку. Пока они шли рядом по коридору, дракончик, потоптавшись на плече Торина, улучил момент и перепрыгнул на плечо Двалина. Тот в первое мгновение напрягся, но то ли забавная выходка Рубина, пытавшегося подпортить требуемые Трандуилом камни, развеселила сурового воина, то ли мерное урчание малыша действовало успокаивающе, но Двалин вскоре совсем перестал переживать по поводу угнездившегося у него на плече пассажира. Торин и Двалин спустились в холл, где как раз собрался весь отряд и вернулись с переговоров Гэндальф, Леголас и Тауриэль. Новости у них были неутешительными: Трандуил ни в какую не соглашался идти на компромисс и едва ли не угрожал начать осаду горы, если Торин не передумает и не вернет самоцветы. Торин поставил ларец на один из обломков ворот, разбросанных по всему холлу, и принялся медленно расхаживать туда-сюда, сложив руки за спиной. - Почему он так не хочет вступать в бой? – спросил у Гэндальфа Торин. - Почему не хочет понять очевидного? – Бильбо тоже воззрилась на Гэндальфа. - Ведь если зло победит нас, то потом он в одиночку тоже не сможет выстоять! - Отец говорит, что наш народ и так уже понес слишком большие потери в предыдущих войнах, - ответил за Гэндальфа Леголас. - Поэтому собирается запереться в своих владениях и защищать только их, - печально подтвердил Гэндальф. - Неправильно это, - покачал головой Бофур. - Беда ведь одна на всех, - поддержал его Дори, - вот и бороться с ней надо всем вместе. - И то верно, - удрученно кивнул Глоин, - если уж враг объединиться решил, нам и подавно нужно собраться вместе да отпор ему дать! Гномы согласно загудели поддерживая говоривших. - И совсем не время сейчас ссориться между собой, - подытожил Гэндальф. Казалось, что все присутствующие это понимали, вот только сделать ничего не могли. Оставалось только развести руками. После долгих обсуждений, бесплодных попыток предложить какой-никакой разумный выход из ситуации, обсуждений уже этих предложений так ни к чему и не пришли. Единственной достойной идеей было признано предложение Леголаса отправить его и Тауриэль на разведку к Барад Дуру – от темных сил всегда следовало ждать подвоха, поэтому Гэндальф принял предложение эльфийского принца крайне благосклонно. Эльфы решили отправляться немедленно, и Торин не мог не заметить долгий взгляд, которым обменялись Кили и рыжая эльфийка, прежде чем выскользнуть через открытый в баррикаде проход и бесшумно исчезнуть в темноте вслед за Леголасом. - Что это он делает? – неожиданно подала голос молчавшая до этого Взломщица. Торин обернулся и глянул туда, куда указывала Бильбо. Крышка ларца снова была открыта, а Рубин опять самозабвенно копал ямку в самоцветах. Торин, как и в первый раз, вытащил дракончика из ларца, закрыл крышку и, пожурив недовольно курлычащего малыша, отдал его Кили. Тот перестал, наконец, тоскливо созерцать закрытый уже проход, через который вышла эльфийка, и принялся азартно тискать вновь радостно верещащего дракончика. Остальные тем временем вернулись к обсуждению насущной проблемы. Торин ждал Даина со дня на день и не хотел иметь с Трандуилом никаких дел. Гэндальф же упорно настаивал на том, что без помощи эльфов им никак не обойтись. В самый разгар споров Фили заметил, что Рубин снова открыл ларец и опять копается в самоцветах. Торину снова пришлось спасать камни от поругания. - Он уже в третий раз пытается это проделать, - поделился Двалин с Гэндальфом. – Чем ему, паршивцу, самоцветы не угодили? - Хммм... – глубокомысленно изрек Гэндальф. – Думаю, что эльфийские самоцветы на самом деле раздражают Торина, а поскольку у них с Рубином определенная связь, то дракона они раздражают не меньше, вот он и старается как-то выместить свое раздражение. - Прятать их теперь, что ли? – Балин погрозил пальцем Рубину, который опять потихоньку подбирался к ларцу. Рубин застыл, сделал вид, что просто гулял, и развернулся на пятке ровно в противоположную сторону. - А и вправду раздражают, - задумчиво кивнул Торин. – Может, и впрямь, Трандуилу их отдать? Не просто так, конечно, - улыбнулся он. - Предлагаешь позволить Рубину… сделать его черное дело? – не поверил Фили. - А потом отдать Трандуилу? – восхитился идеей дяди Кили, а Ори тихо прыснул в кулачок, видимо, представив лицо эльфийского владыки, когда тот обнаружит сюрприз. - Оболтусы, - вздохнул Торин. – Нет, я подумал, что, может, стоит отдать их ему после битвы, при условии, что он согласится в ней участвовать. - Дело говоришь! – закивали гномы. - А что? – хитро улыбнулся Гэндальф. – Может, и впрямь сработает! Уверен, Трандуил захочет поговорить с тобой завтра, прежде чем начать осаду, - обратился волшебник к Торину, - тогда ты и сможешь… - Балин! – перебил воодушевленную речь Гэндальфа громкий окрик Двалина. – Он опять в ларец забрался! Вытаскивай скорее!.. Как и предполагал Гэндальф, Трандуил появился утром следующего дня перед воротами Эребора. Изобразив глядящим на него с дозорной площадки Торину и Гэндальфу слегка пренебрежительный приветственный кивок, эльф снова потребовал вернуть самоцветы, угрожая в случае отказа взять Эребор в осаду. Торин и другие члены отряда, вооруженные и одетые, как и эльфы, в полную боевую амуницию, столпились рядом на дозорной площадке и очень постарались запечатлеть в памяти, как вытянулась физиономия Трандуила, когда он услышал встречное предложение. Торин вполуха слушал все возмущения эльфа по поводу того, как недостойна и оскорбительна попытка его таким образом купить, используя ему же принадлежащие по праву камни, и даже не собирался ничего отвечать. Он ограничился лишь тем, что официально дал Трандуилу слово вернуть ему самоцветы после окончания битвы, если лихолесский владыка поведет своих воинов в бой против надвигающейся армии тьмы. И если Гэндальф и поглядывал неодобрительно, видимо, ожидая от Торина, что тот станет уговаривать капризного эльфийского короля, то Торин совершенно не собирался ничем подобным заниматься. И не только потому, что, мягко говоря, недолюбливал этого конкретного эльфа, а еще и потому, что в этот самый момент на плечо Торина опустился старый ворон. Ворон принес добрую весть: Даин и его армия были на подступах к Эребору. Торин всегда был искренне рад видеть своего кузена, который, к слову, испытывал ничуть не меньшую антипатию к эльфам Лихолесья в целом и Трандуилу лично после того, как эти самые эльфы трусливо бросили бежавших из Эребора гномов на произвол судьбы, хотя Трандуил и Трор были союзниками и соседями. Сам Даин, разумеется, помогал потерявшим кров сородичам. Торин и скитающиеся с ним гномы какое-то время жили в Железных холмах, прежде чем отправиться в Синие горы и обустроить там свой новый дом. И вот теперь Даин вновь явился на помощь, едва Торин его позвал. Все же семейные узы очень важны для подгорного народа, и искренняя привязанность родичей друг к другу не раз сослужила добрую службу, но сейчас Торин немного переживал: кто знает, как Даин воспримет новость о том, что Торин хочет жениться на Бильбо. Гномы не привыкли впускать в свой мир чужаков, и тот факт, что Торин отдал свое сердце хоббитянке из Шира, а не представительнице собственного народа, вряд ли вызовет у Даина восторг. Хотя ни члены его отряда, ни собственные племянники вовсе не были против кандидатуры Бильбо в качестве жены их узбада и королевы Эребора. Наверное, это потому, что за время похода они смогли хорошо узнать ее и по достоинству оценить и ум, и преданность, и храбрость, и смекалку, и находчивость, и боевые навыки, и… Торин мог бы перечислять достоинства Бильбо бесконечно, но, как говорится, лучше один раз увидеть. Возможно, Даин одобрит выбор своего кузена, если лично пообщается с мисс Бэггинс? Пока Торин был погружен в свои думы, Гэндальф пытался убедить Трандиула принять участие в битве уже с учетом того, что столь страстно желаемые эльфом самоцветы были ему твердо обещаны. Однако Трандуил по-прежнему и слышать ничего не хотел о том, чтобы воевать. Торин, вынырнувший, наконец, из раздумий, понял, что переговоры снова не принесли результатов, и собирался было не слишком вежливо, но зато правдиво обозвать Трандуила трусом, однако в этот момент вдалеке раздался знакомый напев горна. Все присутствующие дружно повернулись в ту сторону, откуда доносился звук, а затем воздух сотрясли радостные крики и боевые кличи гномов, стоящих на дозорной площадке над главным входом в Эребор и с такой высоты лучше других видевших, как ровными колоннами выходит на предгорья армия Даина Железностопа. Сам Даин ехал впереди на борове и помахивал своим боевым молотом. Заехав на небольшое возвышение, Даин остановился и оглядел стоящих под воротами Эребора эльфов, после чего, не особо церемонясь, предложил им немедленно убраться восвояси, пригрозив, что иначе битвы не избежать. Судя по тому, как повинуясь легкому кивку Трандуила, ряды эльфийских воинов ощетинились копьями, король Лихолесья был совсем не против вступить в схватку. Даин, казалось, этому обстоятельству только обрадовался. Торин проигнорировал укоряющий взгляд Гэндальфа и одобрительно хмыкнул, когда Даин назвал Трандуила трусливой лесной феей и пообещал размозжить ему голову. Повинуясь зычным приказам своего короля, гномы Железных холмов пошли в атаку, прикрывшись щитами и выставив вперед копья. Эльфы, едва услышав короткий окрик Трандуила, заняли оборонительную позицию. Где-то на задворках сознания Торин, вообще-то, понимал, что происходит нечто неправильное – не пристало им обращать оружие друг против друга, когда враг на подходе. Но давно затаенная обида на вероломного эльфа мешала прислушаться к здравому смыслу, и, глядя на то, как сближаются две армии, внук Трора чувствовал мрачное удовлетворение, приправленное желанием оказаться там, внизу, вместе со своими соплеменниками и обнажить меч против Трандуила. Торин услышал, как Бильбо, стоящая рядом с ним, высоким тревожным голосом окликает волшебника по имени в надежде, что Гэндальф не позволит случиться этому безумию. Но майа лишь стоял, крепко держась за свой посох, и смотрел вниз. Гномов и эльфов разделяло уже не больше пары десятков шагов, когда резко и тревожно затрубили со стороны Дейла. Дозорные, которых Бард расставил на уцелевших башнях и вышках, подавали сигнал, предупреждая о приближении врага: из ближайшего ущелья сплошным черным потоком появлялись полчища орков.