От перемены мест слагаемых

После того, как отряд миновал Пустошь, с её унылыми пейзажами и все реже, к некоторому возмущению Торина, попадающимися камнями, идти стало легче: земля непосредственно под стенами Эребора не так сильно пострадала от пламени дракона и кое-где даже до сих пор облетали поздние осенние цветы. Пустошь начинало потихоньку заносить за их спинами снегом, и оставалось лишь порадоваться, что удалось пройти чуть раньше, без препятствий в виде лютого зимнего холода и сугробов. Вот теперь пригодились и самые теплые куртки из тех, которые им приобретал Бард - до Эребора было еще прилично, а укрыться от северного ветра стало совсем негде. Любопытная и неугомонная разведчица теперь постоянно куталась в свою шерстяную маскировочную эльфийскую шаль, но та, к удивлению Торина, не спешила демонстрировать свои волшебные свойства - может быть, подчиняясь желанию владелицы, а может быть, не наблюдая соприкосновения с какими-нибудь элементами местности. Маскироваться шаль сейчас могла бы только под курточку Бильбо или элегантно обтянувший её грудь жилет, но, видимо, почитала это ниже своего достоинства. Торин пытался не наблюдать за Бильбо настолько пристально, но их прогулки-почти-свидания закончились вместе с особенностями пейзажа, в которых можно было, не вызывая особых подозрений, затеряться, и Торин сам не заметил момент, когда в душе зашевелилась тоска: он банально скучал по ощущению разведчицы рядом с собой. Конечно, она все еще устраивалась на ночлег поближе к нему и неизменно обнаруживалась под боком с утра, но Торину отчаянно недоставало и её самой: азартного блеска глаз, мягких неслучайных объятий, жарких поцелуев. За распространенными думами о том, как вернуть себе возможность тайных встреч и свиданий, Торин привел свой отряд уже к самым северным отрогам Одинокой горы. Сверившись с картой и посовещавшись с Балином, Торин объявил Компании, что теперь им необходимо смотреть в оба - где-то здесь спрятан потайной ход прямо в сокровищницу Эребора. При этих его словах Бильбо взволнованно подалась вперед, шагнула ближе и ухватилась за его локоть - лично заглянула в карту, пытаясь определить, куда именно на склоне горы стоит смотреть - а Торин почувствовал, как внутри словно ослабла напряженная и уже гудящая от напряжения пружина. Дышать и думать стало чуточку легче. Торин, поглощенный своими чувствами, а потом разговором с любопытной разведчицей, уже сунувшей нос в карту и теперь домогавшейся ответа о пути до сокровищницы от главных ворот (видимо, пыталась прикинуть, как внутреннее расположение пещер может соотноситься с внешней географией Эребора) - не заметил, как многозначительно переглянулись Балин и Двалин. Определенно, эта мисс Взломщица имела на их короля волшебное действие: только что бесконечно уставший, даже будто посеревший Торин встряхнулся, вздохнул привольнее и засверкал глазами вполне живо, уже похоже на себя. Такими же понимающими взглядами обменялись и Бофур с Бифуром: королю явно шло на пользу общение с хоббитянкой. Дори тихонько вздохнул о напрашивающемся сравнении Бильбо с ромашковым чаем - только от Бильбо, похоже, эффект безотказный. Нори так же тихо ответил, что просто разбавлять Торинов травяной отвар ромашковым чаем надо было в другом соотношении. Ори попытался заинтересованно прислушаться, но старшие мгновенно, как по команде, замолчали.

***

После поисков, растянувшихся на несколько выматывающих дней, Компании наконец удалось обнаружить невзрачную каменную галерею, замаскированную под старый обвал, которая привела их на открытую лишь сверху и со стороны входа площадку, где ожидала пришельцев зачарованная дверь. Разумеется то, что это именно дверь, могли бы понять только те, кто пришел сюда с целью её открыть - не особенно ровный срез каменной стены очень напоминал естественный скол породы, никаких отверстий, хотя бы отдаленно напоминающих замочную скважину, тоже не было видно. Чтобы найти, необходимо было знать. Бильбо задумалась, насколько это типично для подгорного народа: подразумевается, что ты уже в курсе всего, никаких подсказок по пути, никаких видимых знаков поощрения, мол, направление выбрано верно, привет, потомок! Ничего такого, только непоколебимость собственной уверенности, которую демонстрировали сейчас все гномы, даже ни разу не бывавшие в Эреборе. Бильбо украдкой вздохнула - им с Торином не удалось воспользоваться поисками и особенностями пейзажа в личных целях, так как время поджимало, День Дурина неотвратимо приближался и необъявленная гонка торопила всех нещадно. Но главным для Бильбо утешением служило то, что они все же успели - и теперь Торин мог хотя бы выспаться. Дни, которые приходилось коротать на площадке рядом с дверью всей Компанией, проходили одинаково и как-то на удивление быстро, несмотря на разлитое в воздухе ожидание. Гномы поисковыми партиями по двое-трое успели облазить все окрестности, разглядеть уцелевшую макушку Западной дозорной башни, разбитый остов башни Восточной, кружную дорогу по склону от одной до другой, которую было видно только благодаря повреждениям, нанесённым когда-то Смаугом Ужасным. Всё же одной из непреложных черт в традициях гномьей архитектуры всегда была незаметность. Из этой традиции выбивались разве что главные ворота, уже больше сотни лет печально зияющие черным провалом. Возможно, будь эти ворота так же хорошо скрыты, размышляла Бильбо, дракон попросту и не нашел бы хода в Одинокую гору. Мысли разведчицы постоянно крутились вокруг двух вещей - проникновения в Эребор и невозможности потихоньку ото всех пообщаться с Торином: он один сидел в лагере постоянно, как приклеенный, ибо этого требовал его долг. На короля не действовали даже разумные доводы про фазу луны и закат солнца - хотя бы первую половину дня он мог посвятить чему-то другому. Но королевский долг вкупе с Ториновой ответственностью перед несколькими поколениями гномов, в том числе - и перед поколениями собственной семьи - пришпиливали Дубощита к месту надежнее цепей. Бильбо тяжело вздыхала, наблюдая такую картину, уходила на разведку, возвращалась и неизменно приносила Торину какие-нибудь занятные вести: то за ближним отрогом обнаруживалась еще по-летнему зеленая полянка, то она находила гнездовья дроздов, то огромный ворон был замечен закладывающим вираж над всем северным отрогом с площадкой. Торин благодарно улыбался и не без удовольствия пускался в разговоры с Бильбо, не забывая, впрочем, время от времени бросать взгляды на дверь. Как поняла хоббитянка, его изрядно радовали и сам факт разговора, и возможность рассказать кому-то о своей родине. Эребор, такой близкий - всего-то за стеной!.. - и одновременно такой далёкий - если что-то сорвется и волшебство не сработает - бередил душу Торина, постоянно тревожил разум и заставлял чаще биться сердце. Но нельзя сказать, что эта тревога была приятной. Бильбо, всю дорогу внимательно приглядывавшаяся к гномьему королю, его манерам и способам выражения чувств, сейчас уверенно могла сказать, что в настроениях у Торина царили тоска и горечь, которые только усугубляло длящееся ожидание. А это в свою очередь заставляло Бильбо активнее искать для своего короля хорошие новости, новые темы для разговоров, повод подсесть поближе и сократить дистанцию до самой короткой. Осень постепенно перетекала в зиму, ночь сменял день, за днем снова приходила ночь, и вот, наконец, настал праздник гномьего Нового года. В этот ещё вполне осенний день солнце долго не показывалось из-за тяжелых серых туч, что немало нервировало Торина, а с ним и весь отряд. Однако к вечеру все же распогодилось, и в тот момент, когда после крика дрозда восходил бледный месяц, а солнце закатывалось за горизонт, ничто не мешало ему дотянуться последним лучом до места предполагаемой скважины. Проблема была только в том, что последний луч оказался весьма широким, а разглядеть за сколами на стене - в их тенях - скважину для очень даже небольшого, но такого важного ключа, на расстоянии не представлялось возможным. Поэтому Бильбо, не теряя ни мгновения, подлетела в три шага к озарённой светом неровной поверхности и принялась внимательно и быстро изучать: ощупывать, осматривать, принюхиваться, прислушиваться, пробегать чувствительными пальцами по глубоким теням... Исследовать, одним словом, заниматься своей прямой работой - Взломщица взялась за дело серьезно. Торин, сначала растерявшийся и застывший от неожиданного солнечного коварства, теперь не мог сдвинуться с места, потому что его гипнотизировала подвижная разведчица: сама попавшая в широкий луч, она постоянно была в движении и оторвать от неё взгляд сейчас было просто невозможно. Гибкая, она наклонялась почти к самому полу, просто пополам, отчего аппетитная округлость, спрятанная под походной юбкой, обозначалась явно, узкую спину обтягивал пёстрый жилет - для удобства она скинула шаль и курточку - кудряшки, и без того рыжеватые, подпрыгивали и вспыхивали старым золотом при каждом движении Бильбо, ловкие руки легко скользили по поверхности камня - Торин кое-как совладал с собой и судорожно перевел дыхание. Чтобы отвлечься от Бильбо, он сосредоточился на точке, которая была сейчас прямо рядом с золотыми кудряшками Взломщицы... На очень занятной точке... На такой правильной формы точке... Торин окликнул Бильбо, чтобы она замерла так, как стоит; не глядя на неё, не отводя взгляд от точки в тающем солнечном свете, подошел к разведчице, положил руку ей на плечо - она почему-то вздрогнула - и все ещё не отрывая взгляда от предполагаемой скважины, слитным движением поднес к ней ключ и вставил его туда. По скале прошла дрожь. Торин повернул - на удивление легко - ключ, и врата в его родной Эребор распахнулись ровно тогда, когда солнце окончательно скрылось за горизонтом, мигнув на прощание последним лучом. Теперь Торин, наконец, перевел дыхание, почувствовал, как под его рукой расслабилось и плечо Бильбо, посмотрел на свою Взломщицу и наткнулся на ошарашенный, но счастливый взгляд в ответ. Торин поймал себя на ощущении, что напряжение, достигшее апогея за эти дни ожидания, отпускает его, что Эребор - вот он, что они дошли, что все случилось так, как должно было - и во многом благодаря именно ей, его чудесной Взломщице, Бильбо Бэггинс из Шира. Поначалу Бильбо, отыскивавшая скважину, даже не поняла, что именно крикнул ей Торин, но потом проследила направление его взгляда и послушно застыла. А когда тяжелая рука гнома, подошедшего вплотную, внезапно опустилась на её плечо, Бильбо ощутила два совершенно противоположных чувства: так ей было спокойнее, но напряженный Торин заставлял подобраться и её. Впрочем, за все тревоги последних дней и отдельно ближайших пяти минут наградил её тоже сын Трайна, и наградил с лихвой: стоило воротам открыться, а солнцу окончательно спрятаться за горизонт, Торин, наполовину стоящий в синеватой тени скальной стены и наполовину озаренный уже мягким лунным светом, поглядел на неё, а потом улыбнулся. И не просто так улыбнулся, как улыбался тогда, когда она приносила хорошие новости или передавала ему тарелку с едой, уголками губ, а по-настоящему, широко и открыто! Сначала улыбка лукаво заплясала в синих глазах, потом заставила Торина прищуриться - и от его глаз потянулись лучиками тонкие морщинки - подчинила себе губы, разомкнувшиеся и наконец расплывшиеся в совершенно искренней счастливой улыбке! Бильбо готова была смотреть на Торина вечно, но к ним прихлынула гомонящая Компания, и пришлось разбираться, что же делать дальше.