Исполнение желаний

      — Надо же, как быстро прошел дождь, — детский голосок рядом с его ухом раздался неожиданно.       Лорканн тем не менее не спешил разгибаться, по опыту зная, что заполучить последние холодные капли за шиворот неприятнее всего.       Возле того же уха сосредоточенно и несчастно засопели:       — Большое спасибо, я не знаю, как вас зовут, но я вам очень благодарен, Памятник Лорканна, — ребенок опять устроился поудобнее на коленях, завозился, уселся, поджав ноги. — И вы теплый. В дождь с вами очень уютно.

***

      Проснулся грифон оттого, что Шайлих заворочалась, отнимая голову от его плеча, зато приникая в поисках тепла гораздо ближе всем телом. Одной рукой она перехватила его за дальнее плечо, другой неожиданно ловко залезла за шиворот, освежая ледяным прикосновением: как бы то ни было, девушка замерзла.       Её голова оказалась напротив его сердца, она завозилась, пытаясь игнорировать веревки, как-то их подвинуть, пробормотала неразборчивое «Онгхус», которое Лорканн больше додумал, чем услышал. Это укололо достаточно больно, но грифон хорошо умел держать себя в руках (и даже в связанных руках!), а потому не вздрогнул, не вздохнул невпопад, не отстранился.       Вполне логично, что девушка пыталась найти опору в том, кто до сегодняшнего утра, видимо, опорой всё-таки был.       Впрочем, как бы ни был осторожен Лорканн, предусмотреть реакции самой Шайлих он не мог, а чуткая разведчица, ощутившая особую структуру волокон его оригинальных, чтобы не сказать идиотских, пут, сквозь сон сопоставила ощущения и открыла глаза.       В белых отблесках воды, серебрящейся в лунном свете, синие глаза Шайлих выглядели черными, она вздрогнула, убрала руки, отвернулась, отодвинулась, не глядя на Лорканна, всячески пытаясь, видимо, укротить чувство неловкости. Поплотнее запахнула плащ и поправила капюшон, отгораживаясь от грифона всеми возможными барьерами.       Когда он почувствовал, что она и отсесть от него собирается, внутри проснулась обида: ну уж не настолько он смутителен и ужасен!       — Вы воистину непредсказуемая, бунтовщица, охотно признаю, но прямо сейчас ваша непредсказуемость все же должна иметь рамки по объективным причинам, — голос звучал обыкновенно, хотя слегка надтреснуто от долгого молчания, — иначе говоря: отсаживаться тут попросту некуда.       Шайлих поддернула капюшон еще более нервно, на что Лорканн вздохнул тяжелее:       — Не порите горячку, победительница Древнего Зла, воды кругом много и она холодная, сейчас все-таки ранняя весна, вы рискуете своим здоровьем и немного репутацией!       На этот раз ему удалось пронять собеседницу, не ожидавшая подобных слов Шайлих обернулась и вскинула глаза, озадаченно разглядывая его лицо в таких же холодных серебристых бликах. Лорканн просиял желтыми глазами, разбавляя графику ночи ярким янтарным отсветом.       — Что вы имеете в виду? — голос её звучал тоже глуше, от невыплаканных рыданий он стал слегка хриплым, в интонации таилось самое настоящее непонимание.       Чем Лорканн не преминул воспользоваться: загадочно подвигал бровями, возвел очи к небу, повздыхал, а когда Шайлих уже отчетливо нахмурилась и приготовилась отчитать его за баловство и увиливание, смилостивился, снисходя до ответа.       — Я имею в виду, что сопливая победительница Древнего Зла явно будет не такой грозной, как здоровая и внушающая трепет Древнему Злу настолько, что оно ежедневно теряет сознание!       Шайлих слегка фыркнула и опять придвинулась ближе, прихватывая за рукав несколько несмело и, видимо, неосознанно.       — А мне казалось, что Древнее Зло теряет сознание по несколько иным причинам, — придвинулась еще чуть ближе, стараясь заглянуть в его лицо, оперлась одной ладонью о плечо, а второй перехватила за локоть. — И как, кстати говоря, поживает ваша голова? Не кружится? Не болит?       Грифон подавил неуместные слова, что кружится у него голова в основном, похоже, от любви, быстро прикинул возможный ответ, но не нашел ничего лучше, чем просто обрисовать действительное положение вещей.       — Нет, с головой, как ни странно, все в порядке, то ли Онгхус прав, и страдать внутри уже нечему, а вы имеете сомнительное удовольствие общаться с сумасшедшим, то ли мне на самом деле лучше.       На имени главаря бунтовщиков девушка немного отстранилась, а Лорканн не успел отругать себя последними словами, когда она приложила уже знакомую на ощупь узкую длинную ладонь к его лбу, пробормотала:       — Странно, голова, вроде, не горячая, — поймала его взгляд и приподняла иронично бровь, проговаривая яснее. — Чтобы вы допустили возможность правоты Онгхуса, пусть и с оговорками, должно было случиться что-то воистину ужасающее. И самое удивительное, вы, похоже, даже не бредите! — синие глаза сузились несколько мстительно.       Грифон поймал себя на очередном восторге не по делу: Шайлих не терпела неаккуратного обращения со своими душевными ранами и легко возвращала удар. Особенно тем, кто способен был его вынести, Лорканн бы уверен, что нащупай она и впрямь лихорадку, никаких пояснений бы не последовало.       — Жаль вас разочаровывать, — грифон хмыкнул, — возможно, так на меня влияет ненастье или излишне полная луна! Видимо, переобщался с одним благим волчарой!       Шайлих улыбнулась, позволяя этому выпаду остаться без ответа, вместо этого нащупывая ладони связанного грифона. Лорканн подивился, насколько девушка успела замерзнуть, задумался о причинах, когда разведчица озвучила их сама, сильнее приваливаясь к легко одетому Лорканну, сидящему даже без плаща, в поисках тепла.       — И как вам только удается быть таким теплым посреди ненастья! — ткнулась холодным носом в плечо, что ощущалось и сквозь рубашку. — С вами хорошо коротать время в дождь!

***

      — И не только в дождь, — ребенок сидел теперь на шее у склонившегося памятника и беззаботно болтал ногами.       Лорканн успел поразиться нахальству мелкого неблагого создания, но сердиться сил не было. Зато была возможность приоткрыть немного глаза и изучить белые с голубым небольшие туфли с серебристыми пряжками, бессовестно болтающиеся по бокам от его лица. Видимо, какой-то паж, а может просто ребенок его Дома — цвета Четвертой стихии перепутать было бы невозможно, слишком долго Лорканн за них боролся.       Сбрасывать расшалившееся создание не хотелось, уж больно несчастно мальчишка сопел чуть раньше, поэтому Лорканн переместил поудобнее руки и опять провалился в сон.

***

      Шайлих опять задремала на плече грифона, но сон её не продлился долго: ледяные порывы ветра с мелкими брызгами пробирали ее, очевидно, и через плащ, сейчас не верилось, что это та же самая девушка, которая прошла сквозь белую стену ливня, оставшись сухой и незапятнанной.       Вероятнее всего, в этом было виновато особое эмоциональное состояние Шайлих, задействовавшее все ее способности для защиты организма, чуть не ухнувшего в сон-жизнь. Значит, способности были! Другое дело, что их следовало развивать, дабы применение талантов по назначению диктовали не случайности или стечения обстоятельств, а сама Шайлих.       В голову Лорканну пришла мысль сделать какие-нибудь особенные курсы для магов: начинающих и продвинутых, иначе, если знания будут по-прежнему передаваться исключительно в пределах Дома, маги рискуют не развить свои способности до настоящих пределов.       А после долгой борьбы с Семиглавым, и особенно — после нежданного финала схватки Лорканн хотел быть уверен, что его спину смогут в случае чего прикрыть сильным тылом. Странно, что эта мысль посетила его только сейчас. Видимо, опять благотворное влияние Шайлих.       Той самой Шайлих, которая жалась к нему все более жалко и тесно, скручиваясь каким-то вовсе невообразимым калачиком под теплым вроде бы плащом. И тут Лорканна, наконец, осенило: пережившая большое душевное потрясение неслабая магичка и серьезная разведчица, Шайлих расплачивалась за душевный надлом плохим самочувствием. В таких случаях помогает только живое присутствие рядом. Которое Лорканн как раз мог ей обеспечить.       Проблема: преподнести предложение так, чтобы своенравная водяная согласилась!       Видимо, удары по голове все-таки не прошли даром, грифон никак не мог сообразить, с какого конца тут лучше подступиться. После нескольких минут размышлений вариант, однако, образовался. Уж не настолько Лорканн был безнадежен!       — Если вы, уважаемая победительница Древнего Зла, срочно не воспользуетесь хоть каким-то преимуществом своей победы, то рискуете так и проворочаться до утра, — грифон проворчал это недовольно, чтобы дополнительно подстегнуть ее принять предложение тем, будто она мешает ему спать. — Все же теплее меня сейчас вокруг нет никого и ничего, а если вы не согреетесь, вы не уснете.       Шайлих сердито вздохнула, отчасти раскаиваясь, отчасти смиряясь, но по большей части — негодуя. В основном, конечно, на себя, но и ему, за сварливый тон, наверняка, перепало.       — И что вы предлагаете? — деловой тон разведчицы не оставлял вариантов, она прильнула к боку грифона чуть ближе, освободила руки и растерла лицо. — Страстно вас расцеловать? Убить и снять шкуру?       Лорканн не удержался от фырканья: судя по всему выматывающий холод давался Шайлих с трудом. В сочетании с невозможностью уснуть он превращал девушку в опасного собеседника!       Ну, не для Лорканна, конечно.       — Мне, определенно, нравится ход ваших мыслей, победительница Древнего Зла, — при этих его словах она залилась краской, осознавая, что именно и кому она только что сказала. — Возможно, мы с вами не такие уж и разные, — еще раз фыркнул, давая понять, что шутит, а то она еще оскорбится. — Однако у меня была немного другая идея: вы воспользуетесь моими коленями как сиденьем, поверьте, они хоть и костлявые, но много теплее стылой земли и тонкого плаща.       — Вы! Да вы! Ах вы! — как он и ожидал, первой реакцией было возмущение. — Да что вы!       И прежде чем она набрала воздуха в легкие снова, Лорканн поспешил вклиниться, настроения выслушивать многословные возмущения у него не было.       — Я, да я, ах я и да что я, — покивал, соглашаясь, отпуская эту часть возмущений с бесполезным ответом, вроде как состоявшимся, но не провоцирующим протестовать дальше. — Я именно такой, вы кругом правы, уважаемая победительница! А ещё я тёплый. И сижу рядом. И вы все равно то и дело ошарашиваете меня ледяными прикосновениями, так что садитесь уже и грейтесь толково!       Желтые глаза полыхнули особенно ярким светом - да, ледяные ладони за шиворот или под рукав заставляли его на самом деле испытывать массу удивительных ощущений, поэтому хотелось уже согреть Шайлих так, чтобы она не огорошивала его, заставляя грифона, неблагого короля, могущественного чародея всякий раз душить рвущийся из горла вскрик, почти взвизг. Да, голос у Лорканна и так был высокий, если он ещё и визжать начнет как девушка…       В общем, это стоило прекратить тоже!       Шайлих, похоже, немного устыдилась, потому что проворчала, по-прежнему негодуя, но далеко не так сильно:       — И как вы себе это представляете? Как я на вас сяду? Вы связаны! И развязывать вас, разумеется, я ради этого не собираюсь!       Это была самая очаровательная оговорка, что Лорканн слышал за последнее время, его так и подмывало спросить — а ради чего она собирается его развязывать? — но грифон сдержался. Не время!       — О, на самом деле это очень просто, ноги-то у меня не связаны, а руки только на запястьях, сеть не в счет, — увидел, как мгновенно напряглась Шайлих, договорил так, будто и не заметил, — она тут не помешает. Хотя вам, конечно, придется пролезть в кольцо моих рук, поверьте, я бы сам обнял вас с большим удовольствием, но веревки…       Лорканн улыбнулся шире и просиял глазами, не собираясь окончательно списывать свои нынешние слова на шутку. Обнимать Шайлих ему правда очень хотелось.       Девушка насмешливо хмыкнула, сверля его недоверчивым взглядом:       — Я все же не понимаю…       — Сейчас поймете! — грифон подтянул ноги чуть ближе, подвернул их, скрещивая, а потом поднял руки, предлагая садиться. — Вы не позволили мне утонуть и околеть после купания, это меньшее, что я могу сделать для вас в ответ.       Как он и ожидал, после этих слов Шайлих перестала улыбаться, вздохнула поглубже, привстала, заматываясь в плащ, и наконец села, откидываясь на грудь Лорканна, опутанную веревками, оказываясь в кольце его рук — стоило ему их опустить. Все такие же ледяные ладони прижались к груди, но сквозь дублет и рубашку ощущение было не таким будоражащим, Лорканн осторожно глубоко вздохнул, надеясь не напугать её внезапной близостью, прижал к себе, склонил голову на её капюшон, чувствуя напряжение Шайлих.       Ну конечно, как бы добра ни была она сама, как бы дерзко ни отвечала грифону, теперь она — буквально! — была в его руках. Довольно сложное переживание.       — Я ничего плохого вам, Шайлих, не сделаю, уверяю вас, — ответом ему был такой же напряженный вздох, на что Лорканн хмыкнул. — Но я слишком многим вам обязан, чтобы хоть не попытаться согреть! Если вы не верите и этому, считайте, что я возвращаю услугу!       Она, как по заказу, задрала голову, пытаясь рассмотреть его лицо и определить, врет грифон или не врет — и на этот раз Лорканн посмотрел особенным взглядом, завораживающим, гипнотическим.       — Спи, Шайлих, дочь Дома Второй стихии, спи и восстанавливай силы, — её веки тяжелели, взгляд туманился. — Когда ты проснешься на рассвете, твоя душа будет спокойна. Когда ты проснешься на рассвете, твое тело будет отдохнувшим. Моя королевская воля.       Против такого приема противодействия не существовало — и Шайлих уснула, расслабляясь в его руках. Ну вот, другое дело, а то все подозрения, напряжение, пикировки! Против воли короля-грифона ничего в его королевстве произойти не могло! Правда, почему-то это применение магии воли его немного обеспокоило — а ну как она обидится? Расстроится? Решит, что безразлична ему, раз он способен применить к ней магию без разрешения?       Лорканн досадливо выдохнул, сетуя, что у него нет зеркала загипнотизировать себя так же. Впрочем, Шайлих забормотала во сне, прижалась к груди больше, расслабилась и что-то пробормотала.       И, возможно, грифону только показалось.       Но больше всего это было похоже на одно знакомое-знакомое слово.       «Лорканн»!