Исполнение желаний

      — Что же вам такое снится? — голосок не отступался. Небольшие руки, похоже, детские, перехватили Лорканна вокруг головы. Давно забытое ощущение.       Рядом раздалось какое-то зудение, отчего маленький обладатель большого любопытства поспешил распрощаться:       — Ой, извините, сейчас обед, я должен бежать, но я вернусь!       Каблуки пристукнули о каменные колени Лорканна, потом прошуршал песок, и все стихло.       Сны и воспоминания зазвучали в тишине яснее.

***

      По счастью, у Шайлих не было привычки как-то развлекать того, кого она кормит с ложечки, Лорканн опасался, что не выдержал бы позора, если бы бунтовщики смогли наблюдать его, умильно реагирующего на каждое «ложечку за маму, ложечку за папу, ложечку за господство над миром». А то, что он реагировал бы умильно, секретом для него теперь не было. Очень трудно было не придвигаться к Шайлих и не тянуться к ней навстречу всем телом.       Грифон лихорадочно подыскивал предмет для беседы, который помог бы ему завязать знакомство прочнее, а Шайлих — осознать, что её место не возле бунтовщиков.       Сложная задача. Пусть простые задачи он не любил, сейчас его нервировала возможность ошибиться. Просчитаться в таком важном вопросе! Он никогда себе не простит.       Лорканн, в мыслях о перспективах, сердито выдохнул в сторону, одновременно пережевывая овощи и тонкую полоску мяса, а когда поднял глаза, неожиданно встретил взгляд синих очей Шайлих.       — Потерпите, тут осталось всего на пару ложек, — удивительное дело, но она не собиралась надеть тарелку на голову предположительно неблагодарного пленника.       Лорканн воодушевился и приветливо улыбнулся опять:       — Ну что вы, меня не тяготит ни общество горячей пищи, ни, тем более, ваше, — с удовольствием пронаблюдал легкий румянец на щеках. — Меня трудно победить, но я рад, что эта честь выпала действительно достойной ши! Поначалу я думал, что мне придется вызвать своего победителя на еще один, решающий бой, но вы оказались победительницей…       Шайлих зарумянилась больше, одновременно сердито поджимая губы и чуть не ткнув деревянной ложкой Лорканну прямо в зубы. Ох, эта женщина знает, как заставить его замолчать! Против воли и против плана грифон заулыбался, не отводя глаз от её лица. Сама Шайлих, похоже, нашла куда более интересный предмет для разглядывания — порванный рукав его, Лорканна, рубашки.       Рубашка у него, разумеется, была прекрасная, плотная и крепкая, но узорчатая и красивая, песчано-горчичного цвета, скроенная лично для Лорканна и удобно охватывающая руки, легкий дублет без рукавов, обычный, кожаный, темно-коричневый, с медными застежками, так же ловко облегал и его торс… Но Лорканн тешил себя надеждой, что он сам все-таки в разы интереснее собственной одежды.       — Победительницу вызывать на бой мне хочется не настолько горячо, как победителя, однако, как я уже говорил, желание дамы для меня закон, — синие глаза недоверчиво поднялись от разрыва на ткани, — так что если прекрасная победительница желает, — галантный кивок, — то получит приглашение.       — Вы смеетесь надо мной! — румянец залил щеки Шайлих полностью, глаза засияли гневом, а Лорканн ощутил, что тает. Проклял все на свете и прислушался, стараясь не упустить и слова. — Вы тоже думаете, что раз женщина, то слаба! Раз женщина, недостойна победы! Раз женщина, не имеет права выбирать свою свободу!       Ложка обвиняюще уперлась грифону в грудь, прижимая оба слоя веревки, заставляя Лорканна настороженно застыть — его путы опять рисковали порваться. Впрочем, подвижный или неподвижный, а сосредоточен он был на своей победительнице, которая, похоже, чувствовала себя весьма неловко. Разрумянилась пуще, опустила свое грозное оружие, отодвинулась от очевидно ошарашенного грифона, пересела, пряча взгляд.       — Простите, думаю, раз это неинтересно даже Онгхусу, то вам и подавно, — каштановая макушка склонилась, демонстрируя ровный пробор, а в опустевшую тарелку сорвалась пара сердитых слез.       — Вы меня явно недооцениваете, — Лорканн пересел, старательно не приближаясь к Шайлих больше, чем того требовал разговор. — Довольно распространенная ошибка, — просиял, стоило ей несмело поднять взгляд. – То, что я умудрен опытом, не значит, что мне не нужен новый, — желтые глаза разгорелись жаждой заполучить знания и вознаграждение в виде просветлевшего лика Шайлих.       Одна из наград не заставила себя ждать, девушка слабо улыбнулась сквозь слезы:       — И это говорит, — напоказ задумалась, — Древнее Зло, спеленутое по рукам и ногам волшебными веревками? Свой плен вы тоже воспринимаете как новый опыт?       — О, безусловно, — Лорканн принял настолько беззаботный вид, насколько мог, откинулся на ствол дерева в расслабленной позе, ощутил напряжение в веревках и тут же застыл на середине движения, немного неловко. Поморщился, осознавая, что оказался меж двух огней — Шайлих заметит или сползающие веревки, или колдующего Лорканна. Поэтому грифон постарался улыбнуться как можно безмятежнее, но решил позу впредь не менять.       Обеспокоенный голос девушки стал для него сюрпризом.       — Не шевелитесь! Я понимаю, что для вас выказать хоть малейшую слабость — невыносимо, но я обещаю, что никому не скажу, если вы ради сохранения своего здоровья посидите немножко неподвижно, не как больной, о нет, но как выздоравливающий собеседник!       Очевидно, все эти неловкие жесты истолковывались Шайлих в сторону нанесенных травм, беспокоящих избитого и поверженного противника. Этим можно было воспользоваться, и Лорканн, добавив во взгляд капельку подозрительности, мол — правда не скажешь? — аккуратно кивнул.       Девушка странным образом обрадовалась, так что грифон мысленно себя похвалил, но решил не останавливаться на достигнутом, даром что его именно теперь осенил напрашивающийся вывод:       — Так вот почему вы стояли во втором ряду! Так вот почему моего победителя не чествовала вся банда! Так вот почему!.. — часовой, стороживший лошадей, обернулся, Лорканну пришлось понизить голос и примолкнуть на момент.       Чем Шайлих и воспользовалась.       — Да, именно поэтому, моя заслуга считается заслугой для общего дела и не имеет собственной ценности, — кривоватая улыбка исказила прелестные черты, а грифону захотелось в это же мгновение разорвать бунтовщиков на очень-очень много маленьких-маленьких бунтовщиков.       — А ещё вы явно наказаны моим обществом, — поджал губы в извиняющейся улыбке и постарался смирить желтое кровожадное пламя в глазах. — Вас приставили к вашему собственному пленнику в качестве наказания за дерзость с вашим самопровозглашенным королём, — голос против воли исказился, пламя все же вырвалось на волю. — Королём, который не в состоянии ни оценить преданность, ни почтить заслуги!       — Нет, не говорите так про Онгхуса! Он повел себя столь низко лишь потому, что вы вывели его из себя! — Шайлих подалась вперед и горячо зашептала, выразительно выговаривая слова, всем лицом стараясь донести смысл, убеждая грифона в том, в чем явно теперь не была полностью убеждена сама.       Такие нюансы Лорканн чувствовал отчетливо: одна нотка фальши, вздох сожаления невпопад…       — Он повел себя так потому…       — Потому, что увидел перед собой того, кто слабее, — Лорканн подхватил и договорил фразу легко, бесстрастно, делая вывод и подводя итог. Онгхус объективно был приличной сволочью и оказал грифону этим большую услугу. — Пусть я весьма лакомая добыча, поставить короля Неблагого Двора на колени уже унижение, однако некоторым мало победить, надо растоптать!       Узкая ладонь несмело похлопала Лорканна по плечу, отвлекая от воистину кровожадных планов, утишая желтое пламя в глазах, явно принятое за благородное негодование. Не иначе как ради разнообразия, в этот раз Шайлих не ошиблась. Грифон с трудом взял мимику под контроль, натянуто улыбнулся, вгляделся в приблизившиеся синие очи и улыбнулся живее, печальнее.       — Впрочем, если оставить меня в покое, почтить ваши заслуги вчерашним днем и вечером Онгхусу ничто не мешало, очень жаль, что он этим шансом не воспользовался…       Шайлих удивленно приподняла забавные брови, изогнутые нетипично и все равно красиво, Лорканн понял, что слегка заговорился и поспешил объяснить удобоваримо:       — Видите ли, победительница Древнего Зла, — девушка закатила глаза и чуть усмехнулась, на что грифон не обратил никакого внимания, продолжая менторским тоном, — Древнее Зло, — сделал круглые глаза, слегка подсветив их желтым огнем в сгущающейся темноте, девушка хохотнула, немного испугавшись от неожиданности, — то есть меня, побеждали не так уж часто, следовательно, событие следует отметить!       Каштановые кудри терялись в сумерках, но обозначившиеся отблески огня освещали милое личико Шайлих, веселящейся от его, Лорканна, небольшой шалости Шайлих, и крошечные язычки пламени, отражавшиеся в синих глазах, делали девушку вовсе неотразимой.       Надежда засияла в груди свободной птицей, и впервые в жизни Лорканн ощутил полет, будучи привязан к земле.