Исполнение желаний

      — Знаете, из вас вышел бы чудесный собеседник, если бы вы еще отвечали, — задумчивый голосок раздался неожиданно близко.       Старый грифон ощутил, что маленькое настырное создание оккупировало его каменные колени и, похоже, развлекалось чем-то магическим — воспоминания в парке подрагивали хрустальным звоном.       Стоп, Искажение же еще не кончилось?       Значит, ему все кажется, значит, это несущественно, значит, можно спать дальше…

***

      Третий день от знакомства с Шайлих начался для Лорканна нетипично — не было пробуждения от беспамятства, не мучила пересохшее горло жажда, не ныла разбитая накануне челюсть… В общем, день сразу показался прекрасным!       Еще более прекрасным его делало снова обозначившееся присутствие девушки рядом: судя по склоненной над мелкой работой голове, она старалась что-то починить. Проморгавшийся со сна Лорканн с изумлением разглядел в её руках тот комплект сетей, который носил уже два дня и несколько раз укреплял магией. Руки, конечно, все равно были связаны, а поверх опять было нечто, больше всего похожее на издевательство над здравым смыслом, но факт оставался фактом. Шайлих чинила его поизносившиеся путы.       Видимо, Лорканна перепеленали, пока он спал, впрочем, ситуацию в целом это не спасало: эти веревки были такими же крепкими, как их предшественницы. Иначе говоря — никакими. Грифон шумно вздохнул, щурясь на рассветное солнце и стараясь не напугать увлеченную своим занятием девушку. Шайлих, правда, все равно вздрогнула и резко оборотилась к нему лицом.       Лорканн почти удержал порыв улыбнуться. Почти. За что был вознагражден смущенным взглядом и румянцем в придачу.       — Похоже, ваш подвиг заслуживает самого сурового наказания, дорогая победительница, — прищурился больше, вглядываясь в её глаза против света, не щадя свои, давно пострадавшие, — иначе как объяснить, что вы мой бессменный страж, да ещё и с тележкой другой работы вдобавок?       Шайлих сердито насупилась, а Лорканн пообещал себе быть впредь поаккуратнее, её явно задела формулировка.       — Всё равно я сейчас не могу заниматься своими прямыми обязанностями, раз вынуждена за вами следить, — от взгляда на помятого грифона Шайлих чуть смягчилась, — вот и трачу время с толком, волшебные путы сами себя не починят.       Смена часовых прошла в опасной близости, едва не пнув грифоновы ноги. И пусть Лорканн допускал, что ноги у него изрядно длинные, это было невежливо, вынуждать его лихорадочно их подтягивать! Поэтому тон его стал зловеще задумчивым, когда он протянул:       — Что верно, то верно, — как на охотничий силок, напоролся на острый взгляд Шайлих, прибавил примирительно, — время нужно тратить с толком, — и для пущей убедительности пожал плечами.       Девушка, нахмурившись, пригляделась к желтым глазам Лорканна, в свете прямых лучей солнца, как он знал, кажущимся бесцветными, однако не отвернулась в ужасе, отвращении или презрении, а будто постаралась заглянуть ещё глубже, оценить, какой смысл прятался за всеми словами, что стояло у Лорканна за душой.       Сам Лорканн с огромным удовольствием прямым текстом поведал бы Шайлих, что стояло за его сердцем, но подобное признание скорее шокировало и оттолкнуло бы девушку. Поэтому Лорканн продолжал свой неблагой спектакль.       — Сегодня, я полагаю, мы тоже двинемся в путь, развейте мои сомнения, благородная победительница, мы едем в сторону столицы? — в этом вопросе почти не было никакой подоплеки, и, как нарочно, именно тут Шайлих насторожилась.       — А откуда вы знаете, что мы движемся и в какую именно сторону? — подозрение напополам с искренним интересом. Грифон похвалил себя за отлично выбранное направление движения.       — Догадаться, что мы едем, вовсе нетрудно, — выразительно обвел круг глазами, — поляны каждый день разные, на живое воображение это не спишешь, к тому же, — к выразительному взгляду прибавилось не менее выразительное кряхтение, — тело может болеть как избитое, если оно правда избитое либо если его перевозили, не слишком заботясь о целостности. Больше о скорости.       Шайлих покраснела и кивнула, подтверждая его опасения — побить его тоже успели.       — А куда можно торопиться, свергнув предыдущего короля? Исключительно в столицу, чтобы трон не успел забыть, кого именно ему предстоит принять, — прикрыл веки, уставший от проговаривания простых фактов, а ещё вдруг усомнившийся, что Шайлих он может быть интересен. — Всё просто.       Разнывшееся с утра тело требовало разминки, поэтому подошедших вчерашних без-чувства-юмора-стражников Лорканн встретил практически с радостью. Его подняли на ноги и снова повели, судя по всему, разговаривать. Хотя грифон не исключал полностью и возможности пересчитывания ребер. Как будто со вчерашнего дня ситуация с ребрами могла радикально перемениться. Портило общий настрой также и то, что Шайлих, похоже, осталась чинить его бесполезные сети.       Лорканн постарался приободриться, несмотря на то, что больше всего ему хотелось находиться возле своей очаровательной победительницы, и найти в происходящем те положительные стороны, за которыми он шел изначально. Разговор с бунтовщиками по душам. Разведка боем (в частности опять, видимо, ребрами). Тренировка стойкости и терпения без траты сил на Окно до Мидира.       Мысли, своенравно перескочившие на благого волчару, заставили Лорканна собраться вернее, чем любые другие. В конце концов, он, Лорканн, даже королю благих кротости нрава не демонстрировал и не сдавался. Уж тут-то с чего? Онгхус даже близко не Мидир.       Что лидер бунтовщиков не преминул тут же доказать: едва выведенного на небольшую полянку Лорканна ударили древком копья под колени, вынуждая упасть.       Не растерявший, несмотря на это, свою царственную осанку, грифон поморщился и огляделся. Сегодня повторять представление для широкой публики Онгхус явно не планировал: возле него мрачными изваяниями застыли трое ши-подручных, плюс два стража и сам Лорканн, итого семь присутствующих.       — Вот теперь, грифон, поговорим всерьез! Тут тебе выделываться не перед кем, можешь даже скулить от ужаса, я пойму! — усмехался Онгхус весьма нехорошо.       У Лорканна мелькнула стремительная мысль, что этой ночью подлечился он как никогда вовремя. В ответ на подобные заявления смолчать не мог никогда.       — Что-то, прости, бунтовщик, не припомню, когда это я говорил не всерьез, — напоказ задумался, хмыкая и словно бы действительно прикидывая, когда такое было. — Однако, я полагаю, бывает трудно разобраться в светских манерах с непривычки, поэтому скажу сразу, — грифон серьезно подобрался, подпуская в свой облик кровожадного безумия, известного и славного среди многих, — я вообще редко шучу!       И грозно нахмурился. Желтые глаза при свете яркого солнца, конечно, не производили очень пугающего впечатления, но в сочетании с манерой свое дело сделали: грифон увидел в их глазах страх. Проняло и Онгхуса, пусть тот опомнился быстрее прочих.       И как настоящий лидер поспешил взять ситуацию под свой контроль.       — Поздно пугать, грифон, ты уже пойман в свою самую надежную клетку! Волшебную! — скрестил руки на груди и склонился вперед, приближая свое лицо, чтобы показать, что нисколько Лорканна не боится. — И в твоих же интересах рассказать по-хорошему, что за ловушки нас ждут в столице и как правильно взять предусмотрительно оставленную тобой дома корону!       За густыми кустами громко хрустнула ветка, но Онгхус шарахнулся от Лорканна с приличной скоростью. Грифон улыбнулся с неприкрытым превосходством:       — Боюсь, моя клетка не настолько прочна, как ты пытаешься мне внушить, мой наивный преемник, иначе не отскакивал бы от меня столь неважным образом! — Лорканн сознательно выматывал терпение Онгхуса, чтобы разговор не затягивался. — Так что, прости уж, трепетать я погожу. Или биться в панике, — усмехнулся, явно давая понять, насколько он далек от паники.       Разговор с Онгхусом наскучил Лорканну, не успев толком начаться. Этот ши метил в короли, полагал, что все решает сила и наблюдал высших неблагих венцом творения. С Шайлих и её идеями о свободе-не-свободе женщин общаться было в сотню раз интереснее. И не потому, что об этих идеях вещала Шайлих. Лорканн на самом деле надеялся услышать от неё ещё что-нибудь свежее, ранее не приходившее ему в голову, неиспытанное, неиспробованное, интересное.       В конце концов, про свою страсть к новому опыту он ей не врал!       Онгхус тем временем принялся испытывать свое и его терпение.       — Ты упертый старый сумасшедший король, грифон, твое время прошло, пора признать и склониться перед новым поколением, которое оказалось сильнее тебя, свободного, магически полноценного тебя, лишь вооружившись сетями!       К слову о сетях: эти были все-таки покрепче предыдущих, но все равно не внушали доверия. Лорканн в подобные путы и цыпленка бы заматывать не стал. Уверенный в себе и веревках Онгхус наводил на мысль о своем сходстве с тем же цыпленком. Где-то в районе оценки действительности они были, наверняка, очень похожи.       — Ты прав в одном, наивный бунтовщик, — Лорканн прищурился, спасая глаза от бликующего прямо из леса солнечного луча, — ты очень даже прав, однако лишь в одном, — улыбнулся, насмешливо поднимая брови, — я всё ещё король!       Древко копья снова напомнило ребрам, что они как раз не железные, в отличие от выдержки их хозяина — Лорканн и не пикнул, вздохнул лишь, задирая гордо голову.       — Вот уж дудки! Ты бывший король, грифон! Мы победили тебя! Спеленали! И тащим в столицу, на обозрение всего честного народа! — Онгхус воодушевился, отчего его подручные перестали быть настолько мрачными, расслабились, опустили скрещенные до того руки. Марионетки. — Ты предстанешь перед неблагими ши в своем истинном облике!       Лорканн захохотал — весело, заливисто, не обращая внимания ни на тычки, ни на удары, ни даже на то, что его опять опрокинули. Остановить свой смех, более оскорбительный оттого, что искренний, грифон попросту не мог. Наконец, стража оставила его в покое, позволяя отсмеяться, видимо, на этот раз ведро с водой они не захватили.       — Ты? — Лорканн не мог сдержать улыбку, светил глазами и изо всех сил сжимал руки, сцепленные в замок, чтобы не порвать путы. — Ты полагаешь, что можешь показать меня? Меня? — опустил голову, приподнимая брови, чтобы осознать услышанное. — Меня в истинном облике? Ты? Меня? В истинном облике?       Побуревший до кирпичной красноты Онгхус злобно испепелял Лорканна взглядом, но отвечать пока было не на что, поэтому ши молчал. Ну хоть на что-то ему ума хватает!       — Ты уверен, бунтовщик, что вообще хочешь видеть меня в истинном облике? — глаза Лорканна заполнил кровожадный свет. — Ты уверен, что хочешь видеть свирепого грифона? Ты уверен, — Лорканн выговаривал слова медленно, подчеркивая их значимость, — что ты сумеешь справиться со свирепым грифоном, укротившим Семиглавого?..       Онгхус слегка подался назад, тут же опомнился и навис над Лорканном, занося тяжелую руку, однако страсть к балагану не дала ударить сразу:       — Ты слишком болтлив, стар и беззуб, бывший король! Если бы твои угрозы были не пустыми, мы бы не разговаривали! — выражение удовлетворения на лице не понравилось Лорканну сразу. — Впрочем, мы и так не будем! В клетку его!       Стражники прочувствованно подхватили грифона под руки, не гнушаясь лишний раз ткнуть его промеж лопаток кулаком или копьем. Чего-то подобного грифон ожидал. Как и того, что клетка — временная мера, пока лагерь опять не тронется в путь, там пленника удобнее всего оглушить и перекинуть через коня, подобно седельным сумкам.       Чего Лорканн не ожидал, так это что клетка окажется настолько крошечной — чтобы уместиться, пришлось согнуться в три погибели. Никакого особенного возмущения, впрочем, выказывать он этим фактом не стал: странное убежище отчасти спасало уставшие от яркого света со всех сторон глаза, а если устроиться набок, то можно было даже вздремнуть.       Тем более — Шайлих не было видно, а без синеглазой ши смотреть тут было вовсе не на кого. Не на Онгхуса же, право слово. Чтобы задремать быстрее, несмотря на неудобную позу, Лорканн стал прикидывать — чем она занималась в отряде, пока не была приставлена к нему стражем. По всему выходило, Шайлих была разведчицей: бесшумный шаг, ловкие движения, настолько ловкие, что не шевелились даже ветки, манера закрывать лицо капюшоном и платком, ради полного растворения в листве и ветвях.       Какая-то мысль пыталась последовать за этим откровением, но уставший от местного общества Лорканн попросту уснул.       Что бы это ни было, он успеет разобраться и позже.       Наброшенный на клетку плащ, защитивший глаза от яркого света, ему наверняка показался.