Кровь Эльфов

И когда охотники достигли подножия Одинокого холма, они не нашли ничего, След их добычи исчез, как если бы у Народа Были крылья.

Шумит праздник Midinvaerne*, самый короткий день в году. Огонь танцует в камине — чувствуются зимние холода. Немного отдыха не помешает, как и глоток подогретого вина. Вспоминается Халамшираль, ночь переговоров, пышный бал, на котором танец опаснее поединка — такая знакомая обстановка. Солас мысленно возвращается дальше назад, в Элвенан, в мир до Завесы, до войны, до «Фен’Харела». Он видит тысячи путей, которые не привели бы к тому, что произошло с Народом — призрачные возможности, упущенные навсегда. Было всё это чередой трагических случайностей или чем-то бóльшим, высшим, чем-то, что разгадала только Митал? У Рианнон своя точка зрения: «В богов верить проще: кажется, будто их можно уговорить. Я никогда на них не надеялась и, как видно, оказалась права. Есть вещи, которые не изменить никому. Предназначение. Я верю, что всё было не просто так». Солас поднимает бокал: «Тогда за Предназначение, если оно привело нас к этому моменту. И за тебя, vhenan». Она смотрит вниз и улыбается: «Следующую зиму встретим втроём». Кругом жизнь: постепенно Ban Dareth превращается в целый город. Иногда из уголков доносится срывающееся сгоряча «Фен’Харел то, Ужасный Волк это», но они уже отвыкают браниться его именем — он надеется, это займёт не слишком много времени. Другое имя, к которому эльфы меняют своё отношение — Лара Доррен аэп Шиадаль. Первой правду узнаёт Фиона, а под её умелым руководством подлинная история распространяется. Она говорит: «Это меньшее, что я могу, Ard Rhena, после того, что вы сделали для меня». Рианнон тщательно изучает возможности врат, разрывающих границы миров, и Долина Цветов становится общей мечтой. Однажды даже Часовые предлагают ей свою помощь: «Ты ведь понимаешь, зачем Абелас этим интересуется?» — спрашивает она. Солас понимает, но не собирается его останавливать. Есть мечты, которым не сбыться, и Aen Undod — одна из таких. Он в силах дать им свободу, а что с ней делать — каждый решает сам. Остаётся самая непростая задача: Тевинтер — приговор для эльфа. Но появляется неожиданный союзник, преследующий схожую цель: дать своему народу мир, которого он достоин. Совместная работа продвигается быстро, и к весне Солас отзывает часть шпионов. Угроза кунари на время отходит на второй план, и Империя готова к переменам. Приходит день, когда он отправляется в Тевинтер лично — события такого масштаба нужно держать под контролем. Рианнон говорит: «У нас над окном ласточки свили гнездо. К твоему возвращению будут птенцы». И потом, провожая его у элювиана: «Передавай привет Дориану». Лорд Павус, теперь магистр, становится намного более значительной фигурой после Инквизиции и смерти отца: та часть имперской элиты, что не боится его, опасается Мэйварис Тилани. Их люцерны повсюду, а чего не узнать им — мастера могут сболтнуть при остроухом рабе. Дориан не удерживается от щегольства даже на тайной встрече: — Что в этом мире всегда неизменно, Солас, так это твой сомнительный внешний вид. Великая Чародейка пришла бы в ужас. — Меня мало волнуют оскорблённые чувства мадам Вивьен. Всё готово? — Разумеется. «Manaveris revas» — да здравствует свобода. План рискованный, и никто не может быть уверен в успехе до конца, но откладывать больше нельзя. Последние детали оговорены, и Дориан спрашивает перед уходом: «Как моя дорогая подруга? Уже не носит поясá на шнуровке? Надо же, в такой ответственный момент остаться не у дел. Впрочем, видит Создатель, если кто и заслужил немного покоя, так это она». На короткий срок Тевинтер погружается в хаос и приходит в себя другим государством. Власть в руках люцернов, а встретить эльфа в пределах страны почти невозможно. Те, кто не уходит в Ban Dareth, ищут убежища на время смуты. Столица оправляется от потрясения, и в стенах Серебряного Шпиля утверждается новый порядок, главная цель которого — полная и окончательная ликвидация рабства. «Manaveris revas» — жестокой ценой, но больше всего крови — на руках целителя. Дориан передаёт несколько эльфийских реликвий в знак признательности: «Живите счастливо в новом мире, а я постараюсь изменить свой». Солас возвращается, когда на небе загораются звёзды, и в дверях наталкивается на Мерриль с окровавленными тряпками в дрожащих руках. Ледяной пот по спине — нет, не может такого быть. Она едва шепчет: «Это Фиона». Он начинает понимать, что происходит, уже когда слышит голос Рианнон: «Мы оба целы», — она говорит о себе и ребёнке. На другом конце комнаты — острые обломки каменного изваяния. Откуда они? Здесь никогда не было статуй. Она рассказывает по порядку: — Мы с Фионой засиделись допоздна, обсуждали разные мелочи. Через минуту после ухода она позвала меня снаружи по имени. На пороге я столкнулась с ним. — Показывает на разбитое изваяние. — У него был кинжал по рукоять в крови. Кажется, я что-то спросила, но он только замахнулся для удара. И Рианнон защищалась. Призрак Лары Доррен неосторожно касается её жизни, едва всё не разрушив. Солас спрашивает: — Как его звали? — Фалгард, — отвечают ему. — По-тевинтерски значит «гном». Хозяин назвал его так из-за роста. История складывается по частям: мальчик-долиец собирает с сестрой ягоды в лесу, а возвращается на пепелище — нет больше клана Шиадаль. Он видит её, виновницу, беловолосую колдунью, уходящую куда-то прочь. Прячет сестру, но сам попадает к людям, и жизнь ломается напополам. Спустя годы рабства он оказывается «там, где безопасно» и вдруг встречается с прошлым лицом к лицу. Здесь говорят, что Лара Доррен не была чудовищем, но из него она сделала монстра. Ban Dareth скорбит по Фионе: многие обязаны ей жизнью и свободой. Солас был не согласен с некоторыми её прошлыми решениями, но уважал их — в своей отчаянной борьбе они с ней были похожи. Рианнон держится, только иногда вздрагивает по ночам. Где сейчас сестра Фалгарда, та, от которой долийцы узнали о клане Шиадаль? Он не держит зла, но его долг — устранить опасность. Поиски заканчиваются, едва начавшись: обнаруживаются свидетели трагической гибели одной охотницы, поведавшей о своём чудесном спасении от обезумевшей ведьмы — несколько лет назад её разорвал медведь. «Не могу отрицать, что испытываю облегчение, — говорит Рианнон. — В этой истории всё основано на страхе. Церковь боится магов и посылает храмовников. Хранитель боится храмовников и посылает маму избавиться от мага. Выжившие боятся мамы, а я — их. Столько крови, пролитой от ужаса, и жизней, погубленных по незнанию». Солас думает: «Это не только история Лары Доррен. Это история мира от самого начала времён». Мерриль остаётся с Рианнон, если он не может, и Солас благодарит её за это. Чародейка кивает: «Я всегда здесь. Ей понадобится помощь, когда родится ребёнок, трудно ведь… то есть, мне кажется…» Он понимает, что Мерриль хочет сказать: «Трудно без одной руки». В такие минуты не избавиться от давящего чувства в груди, к которому невозможно привыкнуть. Не слишком ли высока цена? Никто не даёт ответа. Они дожидаются тех, кого задержали морозы, и незадолго до исхода Абелас исчезает с большинством Часовых. Солас знает, что старшие элвен находят себе пристанище в прекрасном мире, на тихой реке, которой дают имя Easnadh* — в самом подходящем месте для Скорби. Избравшие собственный путь, они потеряны для него навсегда, но он отпускает их с надеждой на лучшее: «Живите и будьте свободны — такими вы были созданы». Те немногие, что не пошли за Абеласом, остаются последними, кто помнит Арлатан, и их нарекают новыми Aen Saevherne — Знающими, хранителями истины. Молодые эльфы становятся их учениками, и Солас чувствует, что его долг перед Народом почти исполнен. Приходит время решающего шага: Dol Blathanna уже заждалась. Врата открыты в день летнего солнцестояния. Земля дрожит под ногами, когда пространство разрывается, чтобы позволить им навеки покинуть Тедас. Рианнон говорит: «Жаль, Фиона этого не видит». Солас сосредотачивает всю силу, чтобы поддержать врата, и думает: «Митал оценила бы красоту этой магии». Она была первой из них, кому открылись такие возможности, и её Предназначением стало сделать их достоянием элвен. Теперь, спустя десятки веков в страхе и неведении, Народ, вынесший все испытания, стоит на пороге новой жизни, и в едином порыве тысячи эльфов идут навстречу своей судьбе. Но первой границу миров пересекает ласточка.