(Don't) panic

Скоро новый день. Как бы ни умирал — дыши, оставляй вчерашнему его тень, доставай себя из-под одеяла: ты не можешь больше стенать и плакать — времени очень мало. (с)

***

      Это происходит постепенно, почти незаметно даже. Питер начинает все чаще появляться в Башне, проводя там сначала лишь время после уроков, а после и вообще все свободное время. Старк, почти сразу узнавший из отчёта Пятницы о том, что произошло с Мэй, выделяет тому свободные комнаты (и то, что Питер попросил себе апартаменты на тридцать третьем этаже, — само собой, чистое совпадение). Питер чувствует облегчение и затаённую радость, потому что знает, что иначе свихнётся от одиночества в их доме в Куинсе. Он ходит в школу, навещает тетю Мэй, патрулирует город, а все остальное время находится в Башне.       После того случая на минус пятом этаже что-то изменилось. Приступы всё еще случаются, но уже реже. И ему помогают. Каждый раз, когда он снова слепнет и глохнет от нарастающего страха, крепкие руки тесно притирают его к чужому аномально горячему телу. Зимний ничего не говорит кроме ставшего уже привычным "Дыши. Медленно", но и этого хватает. Питер цепляется за сильные руки, тянется ближе, потому что это помогает оставаться в сознании. Он чувствует опору и поддержку, и уже от одного этого страх отступает. Ему не нужны слащавые заверения в том, что все будет хорошо, не нужна напускная обеспокоенность — почти равнодушный взгляд серо-голубых, по-волчьи диких глаз излечивает в разы лучше. Он не один. И эта мысль приносит столько облегчения.       Когда однажды Питер, полыхая ушами от смущения, просит разрешения посидеть в комнате у Барнса, тот лишь молча отходит от двери, позволяя пройти. После этого случая Паркер становится здесь частым гостем. Ему по душе чуть мрачная, в темно-синих тонах обставленная комната, рассеянный полумрак и тишина. Они почти не разговаривают, но пару раз Питер подбивает Барнса сыграть в Марио Карт, и это оказывается невероятно занимательно: Зимний перестает казаться безэмоциональным мудаком, наоборот, он ухмыляется, схватывая правила буквально на лету, и забавно наклоняется всем телом в стороны на особенно крутых поворотах, словно это поможет. Питер хохочет и выигрывает четыре гонки из семи.       Питер навещает Мэй в больнице почти каждый день, и она радостно замечает, что он выглядит лучше. Он отшучивается и трёт шею, смущенно бормоча о том, что, кажется, нашел нового друга. Мэй счастливо улыбается и желает ему не потерять этого человека, потому что Питер рядом с ним оживает. Паркер смотрит на нее увлажнившимися глазами и думает, что Мэй ему послали небеса. Они долго разговаривают обо всём подряд, и Питер уходит из больницы обновленным и полным радостных ожиданий.       В следующий раз Питер продувает в Супер Смэш Брос восемь раз, тогда как выигрывает всего единожды. У сукиного сына Барнса нечеловеческие способности.

***

      Питер оглядывается вокруг в немом ужасе: взрыв разнёс почти все здание кафе, и вокруг все усыпано осколками стекла и бетонным крошевом. Питер пришел в эту закусочную с Гарри, на нем нет костюма, висок у него мокрый и саднит. Питер ищет друга среди притрушенных пылью столиков, пытаясь избавиться от звона в ушах. Спустя четыре минуты тщетных поисков и растущей паники он находит того у стены, придавленного обломком стойки. Питер поднимает ее, отшвыривая и почти не заботясь о том, как это может выглядеть, переворачивает Гарри на спину со всей аккуратностью, попутно стараясь не волноваться и вспоминая, как нужно делать непрямой массаж сердца.       Но в этом нет необходимости.       Потому что у Гарри между рёбрами засел огромный кусок стекла, и глаза у него — мутные и застывшие. Потому что весь подбородок у него залит кровью, а грудь не движется от дыхания. Потому что Гарри мёртв.       Питер задыхается и кричит.       Питер просыпается.       Он распластан на постели чьим-то телом и пытается вырваться. Лежа на спине, дышать еще труднее, но ему не дают право выбора, потому что Зимний придавил его собой и держит руки Питера за запястья, прижимая их к кровати. И Питер продолжил бы истерить, но в этот момент Барнс опускает голову, вжимаясь лицом Питеру в шею, и медленно, влажно выдыхает, отчего волоски на руках тут же встают дыбом. Питера словно кипятком обдаёт. Он шумно сглатывает, задерживает дыхание, и дышать тут же становится легче. Зимний не двигается с места, только продолжает посылать мурашки Питеру по спине, а его ладони скользят выше, заводя руки Паркера тому за голову.       У Питера сводит низ живота. Он прижат к постели мужиком — охуенным, горячим мужиком — и полностью ему подконтролен. Он дрожит, как от лихорадки, шумно вздыхает, кусая мокрые губы, и понятия не имеет, что делать. Зимний решает за него: опускает одну руку Питера вниз, тянет с плеча подростка лямку майки, в которой тот предпочитает спать, и с силой кусает его в чувствительное место, где шея переходит в плечо. Питера продирает сладкой дрожью вдоль позвоночника, отчего его почти выламывает в спине, выгибает, притискивая ближе к Барнсу. Питер вымученно стонет в голос, потому что ему больно, потому что ему хорошо, как никогда. Зимний держит крепко, не размыкая зубы, но через минуту отпускает, широко и мокро проходясь по укусу языком. Смотрит дикими, почерневшими глазами — голодно, жадно, словно сожрать целиком хочет, — и уходит. Оставляя Питера одного в ворохе одеял, мокрого, возбужденного, с шальным взглядом и пальцами, скользящими по следу от зубов.       На утро Питер встречает Зимнего в тренировочном зале, где тот оттачивает, знаете, свои убийственные навыки убийцы, и Паркер заворожен смертельной грацией, которую не ожидал от столь большого и массивного существа. А еще он пялится. Потому что, сами понимаете, там есть, на что посмотреть. Потому что Солдат в одних темных камуфляжных штанах — босой, с растрепавшимися волосами и смуглой, влажной от пота кожей. И вау, его кубики — это нечто, а от вида механической руки у Питера поджимаются пальцы на ногах. Зимний ухмыляется ему — мягко и без насмешки — и зовет присоединиться. Питер громко сглатывает, прежде чем понимает, что речь идет о тренировке, а затем соглашается. Даже несмотря на то, что он без костюма, у него все еще есть нечеловеческие рефлексы, паучье чутьё и сверхсила, так что предложение звучит заманчиво.       Следующие полтора часа они дерутся. Ну как, дерутся, скорее, это похоже на избиение младенца. Зимний валяет Питера по полу, как нашкодившего щенка, но при этом он так довольно блестит глазами, что Паркер согласен на продолжение этого фарса до самого вечера. Он и не думал поддаваться, наоборот, но даже всех его сил не хватает, чтобы сражаться с Барнсом на равных в открытом противостоянии. Только сейчас Питер понимает, что ему чертовски повезло тогда, в ангарах, потому что у него был эффект неожиданности и потому что Зимний намеренно старался его не убить — тогда надежды на нормальный исход уже точно бы не предвиделось. В итоге, Питер в очередной раз оказывается под Зимним, с прижатыми к полу руками, красный, загнанно дышащий и облизывающий пересохшие губы. Барнс скользит по его лицу взглядом, чуть ухмыляясь, затем плавно встает и протягивает ему ладонь. Питер, позволив себе на секунду залюбоваться диким хищником, хватается за крепкие пальцы и поднимается следом. — А теперь я взгрею тебя еще и в Легенде Зельды, детка, — скалится Зимний, продолжая сжимать ладонь Питера.       От утренней неловкости не остается и следа.