I hate you. I love you.

- Ты делаешь это так захватывающе, безумно. Безнаказанно... - Харли проговаривала каждое слово с наслаждением, упоением, сходя с ума с каждым новым взрывом Джокера. Она совсем еще чистенькая, невинная еще, пока. Он сделал ее себе, такой, как и сам не знал. Просто не смог бросить там, на заводе. Черт знает,почему. Его в ярость бросало от одной мысли об этом и злодей тут же судорожно нашаривал взглядом ее глаза, чтобы убедиться, что поступил тогда верно. И не жалел никогда, когда ее пара глазенок с сумасшедшей искрой, совсем свежей, передавалась в его темные очи. И он улыбался. А она смеялась в ответ. - ... и я хочу. - прошептала. Разрешения эта дерзкая девчонка не просила ни у кого и никогда, даже когда была более адекватная. Здесь на крыше еще и взыграл адреналин, который слетел с катушек у нее еще месяц назад, когда она сорвалась и поехала за ним. а потом родилась она новая. Его. Блондинка сорвала с пояса мужчины целую связку гранат с ядовитым дымом и жадно разорвала на отдельные снарядики-сердечки. С Днем Всех Влюбленных, Готэм! Гори к чертям! Задыхайся. Из ее рук посыпался обстрел. Она была меткой, попадала розовыми гранатами прямо в людей, убегающих в пурпурном дыму и отчаянно закрывающих воротниками лицо. Крики и взрывы возбуждали, сводили с ума, отправляли сознание прямо на месте в космос. Так, что чеканутая девчонка уже едва держала равновесие на краю крыши, громко смеялась, от чего наклонялась игриво вперед, пошатываясь, пьянея от того, что она рядом с ним делает все эти вещи и никто не смеет им мешать. Джей обернулся, раскинув руки в стороны. Его упоенный, скрипящий раскатистый смех разнесся по всей крыше. Но глаза в миг стали бешеными, психопат пришел в ужас. В небе мышь. - Вон. - скомандовал он сам себе под нос и ей. Сумасшедшая давилась смехом, беспорядочно закидывая людишек ядовитым газом. Бледное лицо в свете луны и фонарей здания, все та же рваная прожженая кислотой синяя рубашка, брюки. Паленые белые волосы со смешавшимися позади прядями двух цветов. - Поцелуй меня, поцелуй еще раз! - в припадке она схватилась за его воротник тренча, требуя снова того психоделического поцелуя, которым он вернул ее к жизни. - Живо отсюда, Квинн! - он зло встряхнул ее, сжав в кулак обрывки одежды на ее спине вместе с разноцветными волосами, рванув на себя, помыкая ею грубо и властно. У Бэтса нет выходных и праздников. Он придет за ним и, еще чего хуже - увидит ее снова с ним.

***

Они свалили. Но девушка не могла успокоиться. Совсем сумасшедшая. Это первые месяцы. Так и должно быть, Харли, да. ему нравится. Но с тобой будет куча проблем для него. Смешки срывались с ее уст, как судороги после ударов тока тогда в Аркхеме. Джей завелся с пол оборота, злость подгоняла его, подстегивала нервы с каждой усмешкой этой маленькой дряни. Он должен показать ей, что она не с тем связалась. - Иди сюда, во-от так, - проговаривал он, словно маньяк-одержимый, сжимая ее белое чистое лицо в стальных пальцах с кольцами, которые врезались в нежную кожу. Силой он усмирил ее брыкания и безумный смех, осталась только улыбка. Она ожидала участи, такой же сумасшедшей, как и все вокруг сегодня. В этот день. Это же их день. Она должна быть сегодня полностью его, всем телом, душой и разумом, которые не могла собрать в кучу с разных дорог в космос и небытие. Что он хотел сделать? Кажется, где-то совсем близко в этой темной чужой комнате с горящей лампой у стола с какими-то штуками, зажужжала машинка. - Ти-ихо, тихо. - бормотал он, сдерживая нервное дыхание, мстительно поворачивая ее лицо к себе и голову, до боли стискивая в руках. Свет лампы ударил в глаза, она косилась на его руку и жужжащий предмет. И оба замерли: Харли все еще чуть задыхаясь от приступа смеха на той крыше, а он - чувствуя все безумие и прекрасность момента, что он сейчас с ней сделает. Это уже навсегда. Она сама этого хотела, глупая девчонка, как же ты попала. Зачем только поехала за ним тогда... - С Днем Влюбленных, Харлин... Харли. - прошептал он, выдыхая слова, как мантру, зрачки его расширились, будто гипнотизируя ее саму. Рука не дрогнула, он стал внимательным и осторожным зверем, рассматривающим дрожащую перед смертью дичь. Он целился в глаза иглой, приближался, крался. Уже ослабив хватку. Что-то нашло на него в этот момент. Сердце застучало. Она сама все поняла, дыхание прерывалось, девушка так воспылала любовью к этому монстру, что импульс передался ему. Может, и не передался, но с силой ударился о железные стенки его оболочки, пробуждая в нем незнакомые мысли и ощущения. Зеленоволосый наклонил голову, вдохновленно приоткрыв рот, дыша громко ей на ухо. Она сама подставила ему свою шею, щеку и губы, прикрыла страстно глаза, убрав улыбку. Но он уже придумал рисунок, будто это был его особенный план, цель, к которой он долго шел и готовился. Игла начала оставлять проколы, выпуская из-под кожи вместе с черной краской кровь. Глаза Харли распахнулись и зрачки задрожали, слезы выступили на глазах. Но Квинн поняла, что это значит для него, что он делает. Он делает ее своей. Прямо сейчас. Так же как и тогда в Аркхеме, на столе. На заводе, в чане с кислотой. В ремнях с электрическим током в висках. Она не издала ни звука, не шелохнулась, чувствуя дикое жжение на скуле, как щиплет кожу краска и безжалостно мучает игла. Снова и снова в одно и то же место. Это был маленький рисунок. Даже символ. Символ их связи. Джокер завороженно и небрежно стер рукой выступившую кровь, от чего она громко втянула воздух сквозь сжатые зубы и скривилась от боли. На пальцах психопата были масти карт. Все кроме... червей. Сердечко. Маленькое черное сердечко, червоное, ядовитое и острое теперь на ее лице. Все, что он испытывал сейчас к этой прилипшей к нему сумасшедшей. Все, что было нужно ей от него. Даже больше.