Искра и Ко. Сборник драбблов

Кто сказал, что в Адских Клещах можно побывать только на том свете? Можно и на этом. Особенно если это политические клещи. (Из воспоминаний Дариуса Хэмфиля, друга Искры)

POV Дариус Меня иногда спрашивают, каково это, вживить контролирующий чип в мозг, который перестраивает твое тело и разум? Больно ли это? И что происходит после? Ведь при его наличии, по сути, ты уже не являешься тем, кем был раньше. Ты становишься просто механическим солдатом без собственных мыслей и эмоций. Правда ли это? И правда ли, что при перестройке ты теряешь все свои воспоминания? Отвечу. Нет, не столь больно, однако и приятного в этом мало. Хотя, боль – вещь относительная. Как говорится, вся жизнь – это боль, а боль нужно терпеть. Предел боли – тоже штука субъективная, что для одних – смерть, для других – новое рождение. Хотя это рождение может быть таким, что думаешь, уж лучше смерть. То, что больше не принадлежишь себе – это верно, и то, что становишься солдатом – тоже. Иного пути просто нет. Теряешь ли память? Хм… на этот вопрос не ответить однозначно. Кто-то теряет все, кто-то часть, а кто-то остается в уме. Зависит от генетики и насколько устойчив образец к психическому вторжению. Я помню почти все, но с радостью бы избавился от своих воспоминаний, поскольку ничего хорошего в них нет. Правда, есть одно… то, которое всплывает чаще других… тот день, который можно назвать началом конца…

***

Я шел по улице, засунув руки в карманы, и старался не глядеть по сторонам. Ибо видеть происходящее вокруг было мерзко, неприятно. Да и что может быть приятного в умирающем мире практически высушенной планеты? Начнем с того, что несколько столетий назад здесь полностью выродилась природа. То, что называли деревьями и травой, было ничем иным как искусственным продуктом био-инженерии. Ну, чтобы создать хоть какую-то видимость того, что не все так плохо. Оригинальная флора уже давно не выдержала столь интенсивного засорения атмосферы. Фауна погибла еще раньше. С ее воссозданием вообще не стали заморачиваться, нет, животных не клонировали, их просто заменили полуроботами. Те оказались даже полезнее. Например, кибернетические собаки запросто могли чуять несколько тысяч запахов, а может, и больше. По крайней мере, атмосфера вокруг стала настолько однообразной, что большего и не требовалось. Ряд однотипных высоковольтных вышек на пожелтевшей траве находился метрах в двадцати справа от меня, сухие деревья с плавящимися стволами вдоль жилого дома – слева. А впереди, чуть левее стоянки с разбитыми машинами – одна из многочисленных атомных станций. Этой отдали центр города. Огромная, обнесенная металлическим забором с колючей проволокой, она светилась в темноте и отравляла своими выбросами то, что с трудом можно было назвать воздухом. Возле стоянки, кстати, любят собираться протестанты или мятежники, как их называют. Славные ребята. Горстка отчаянных полусумасшедших людей, которые думают, что еще могут что-то изменить в этом мире. С недавнего времени правительство стало запрещать такие несанкционированные сходки, отлавливать нарушителей и жестоко карать их. Эти коррумпированные ублюдки хотели установить тотальный контроль над планетой, пресекая любую, даже незначительную деятельность жителей, противоречащую их планам. А планы у них были простые: выжать все до последней капли с планеты, превратив ее в сырьевой придаток. Сами они при этом обосновались на других планетах в соседней галактике, лишь изредка прилетая для разграбления немногочисленных оставшихся ресурсов и полезных ископаемых. Люди здесь были чем-то вроде биологического мусора, с которым в целом не считались, но изредка применяли концепцию «кнута и пряника», дабы те окончательно не взбесились и не вымерли. Сейчас государственный патруль курсировал по особо важным улицам на небольших мотодрезинах. Многие из инспекторов держали поводок, выгуливая робо-псов, бегущих рядом и разнюхивая врагов народа и прочих подозрительных лиц. Я приближался к автостраде, стараясь переступать жирные грязные следы от колес, рассекающие асфальт и обочину. Когда дом слева стал заканчиваться, и я почти вышел на небольшое открытое пространство между ним и следующим, слева показалась огромная глубокая грязная лужа. Мне надоело месить грязь, и я с помощью специального устройства вызвал воздушную платформу, на которой поднялся на высоту крон деревьев и решил осмотреться. Мой «взлет» не остался незамеченным: псы внизу загудели, и несколько инспекторов остановилось, а через пару мгновений показалась еще одна платформа, побольше и с вертолетным винтом. Человек на ней притормозил и остановился метрах в десяти от меня и на уровень выше. Я узнал одного из местных депутатов, мелких политиканов, по рангу не намного выше патрулирующих. Отличались они, как правило, большой охотой совать нос в чужие дела и доносить потом куда надо. Имени его я не знал. Не люблю, когда на меня смотрят свысока, поэтому нажав пару раз рычаг, я поднялся на пару уровней, оставив депутата внизу. Он, заметив это, тоже чуть поднялся, так что мы почти выровнялись, и заговорил вкрадчивым, немного визгливым голосом: – А, да это же сам Орел! Что ты здесь делаешь, Дариус, позволь полюбопытствовать? – Гуляю, – мрачно ответил я. – Или это тоже запрещено? – Да, нет, что ты. Хотя… свободное перемещение по городу и самопроизвольные подъемы… да, ты прав, здесь нужно будет внести кое-какие поправки… Позволь спросить, что ты делаешь возле пункта сбора мятежников? Уж не хотите ли вы сказать… – депутат называл меня то на ты, то на вы, и это меня даже немного забавляло. – Нет. И вы это знаете. Здесь я чист, можете меня даже пробить по вашим базам, если не верите. – Ты груб, Дариус. Ты считаешь себя законопослушным гражданином? Не спорю, возможно, это и так. Но что мешает вам мысленно поддерживать тех… людей… что идут против Системы? – Не думаю, что читать мысли – это хорошая идея. Вы – телепат? Думаю, нет. С чего мне поддерживать их? – То есть вы всецело доверяете Системе? – Я этого не говорил, – мой ответ, кажется, вызвал небольшой шок у политикана, а за ним последовала улыбка, с какой они обычно ловят нарушителей. – Вы неглупый парень, Дариус, – продолжил он еще более вкрадчивым и фальшивым елейным тоном. – Зачем ставите себя под удар? – Ставлю под удар? С чего бы это? Я уже говорил, что я чист перед законом, и вы можете это проверить… Депутат немного помолчал, видимо, обрабатывая информацию, а затем тихо спросил: – У вас есть семья, Дариус? Ведь вы ставите в неловкое положение и подставляете не только себя. Друзья, близкие? Никого? Или есть, но не здесь? А как же тот старичок, с которым вы так мило общаетесь, кажется, сосед по лестничной клетке? Что бы он сказал на такое заявление? Я невразумительно пробормотал в ответ, что он мне никто. Политикан тем временем завел двигатель и стал медленно отдаляться, напоследок он крикнул: – Помните, Дариус, мы следим за вами! За всеми вами! Каждый ваш шаг нами отслеживается, помните это… «Да уж, за всеми, – хмыкнул я про себя. – Глаз не хватит, да и кишка тонка».

***

На следующий день меня ждал сюрприз от этого пресловутого демагога в виде записи моего с ним разговора и показа его в новостях. «А сейчас небезызвестный Дариус 'Орел' Хэмфиль даст нам интервью, он любезно согласился ответить на несколько наших вопросов. Итак, Дариус, что вы думаете о Системе в целом?» Всего несколько минут, и эта тема была на слуху у каждого в моем районе. Меня… нет, не жалели, но и не осуждали, скорее, нечто среднее. Но держаться предпочитали подальше. Что ж, мне это даже на руку. Поднявшись на платформе над крышей дома, я стоял на том же самом месте, где вчера «давал интервью», и наслаждался солнцем. Снизу доносились голоса моих знакомых. Один из них сочувствовал по-своему: – Дурак ты, Дариус. Сказал бы, что за Систему и все было бы нормально, как раньше. А теперь что? Что-то будет... Второй был на редкость лаконичен: – Попал ты, Орел. Они этого точно так не оставят. «Пусть делают, что хотят, – думал я. – Хотя, иногда моя привычка отвечать честно играет против меня». Выражать свои мысли вслух я не стал – ушей наверняка было больше, чем обычно. Настроение у меня отчего-то испортилось, поэтому я поспешил в единственное место, где чувствую себя уверенно и защищенно от злых глаз и ртов. Хотя бы частично. Нет, я пошел не домой. Темные серые стены маленькой квартирки, где я уже долгое время жил один, не внушали спокойствия, скорее там мое чувство безысходности лишь усиливалось. Я направился в мастерскую. Сборочный центр. Там, где я всегда мог перевести свою энергию в конструктивное, творческое русло. А еще там мы обычно встречались с моей девушкой – единственным человеком, которая позволяла мне не пасть духом в этой серой реальности. Джессика 'Искра' Уайт – подруга с непростой судьбой и темным прошлым. Искра одна из тех, кого патруль не может вычислить и идентифицировать так просто, как, например, меня. Она постоянно использует маскировку личности и может передвигаться и перемещаться быстрее обычного человека, используя свои технические приспособления. А еще Джессика всегда поддерживает меня в моих даже самых нелепых и абсурдных идеях. Моя Джессика! В центре сборки мы обычно занимаемся модификацией, перенастройкой или деструкцией разных правительственных машин и механизмов, обычно для своих личных целей. Поскольку все подобные центры являются собственностью государства, то первое, что мы делаем перед работой – надеваем защиту, маскирующую личность. Я рассказал Искре о произошедшем, и мы решили сегодня ускориться. Теперь я всерьез хотел работать против правительства, а не для себя лично, как раньше. Моей первой идеей было – перепрограммировать часть их машин для начала. Это желание играло во мне давно. Джессика согласилась помочь. Я достал два маскировочных костюма, приготовленных заранее. В собранном виде они представляли собой большую плитку на ремне с датчиками внутри. Надевать ее нужно на грудь, предварительно обнажившись по пояс. Костюм синхронизируется с ДНК и развернет вокруг тела броню с маскировкой личности, так что все будут видеть нас парочкой строительных ботов. Делали мы это уже многократно и без осечек. Не одна машина перешла в наши руки при такой «работе под прикрытием». Я в очередной раз смотрел, как Джессика обнажает верх и перекидывает через плечо плитку. Хоть она и попросила отвернуться, но я все равно украдкой любовался ее упругим красивым телом и улыбался. На правой руке у девушки был голубовато-серый браслет неизвестного мне происхождения. Браслет закрывал часть руки от запястья до середины предплечья. Его она никогда не снимала. – А нас здесь точно никто не найдет? – вдруг спросила Джессика, поправляя браслет, пока броневой корсет разрастался на ней. – Кто нас здесь может найти? Сколько раз мы это уже делали? – улыбнувшись, ответил я, взял вторую плитку и задумчиво посмотрел на нее, не спеша надевать. Тут меня кто-то окликнул. Мы стояли близко к забору, поэтому я обернулся и сделал пару шагов к нему. Какой-то мужчина то ли попросил курить, то ли спросил, кто я такой. Я уже заученным жестом на автомате показал, что «ничего у меня нет, и вообще я тут не причем». Доходяга повернулся и шатающейся походкой пьяницы отправился прочь вдоль забора. Обычный маргинал, подумал я, но что-то в нем заняло мое внимание. Вскоре я понял что: значок патруля, который был виден даже со спины. Понял я это не раньше, чем увидел, что ко мне направляется еще один такой же, «трезвый». Глаза мои наполнились ужасом, все, что я успел – повернуться к девушке и одними губами прошептать: «Искра, беги!»

***

В общем, меня поймали. Взяли, что называется «тепленьким». Уже сидя в плену, в темной камере, я не думал о каре, которая мне предстоит. Я думал лишь об одном. Хоть бы Искра успела воспользоваться нужным моментом и телепортироваться отсюда. В этой броне она хорошо летает, но теперь целый город у нее на хвосте, если не целый мир. А бороться с этим миром в одиночку, находясь внутри его, теперь практически бессмысленно. И она успела…