Повадки

Маринетт посерела. Мгновение назад она смотрела ему в глаза с участием, сейчас в её взгляде плескалась паника. Глаза Адриана распахнулись шире некуда. Предательское мурлыкание запнулось и стихло. Они застыли в минутном отрицании, повисли на обрыве реальности над расселиной абсолютного отчаяния. Понимание озарило её лицо — кошмарная, кошмарная правда о том, кем он был на самом деле. Маринетт приоткрыла рот; рот Адриана всё никак не мог произнести правильные слова. Он не мог пошевелиться. Если он пошевелится, то мгновение разрушится, и она сбежит. Он не мог пошевелиться, не мог думать, не мог дышать. Может, получится соврать что-то? Сделать вид, что это был телефон. Да. Это телефон вибрировал. Она бы поверила? Голова Маринетт дёрнулась едва заметно, из стороны в сторону, и её глаза наполнились слезами. Все мысли о том, чтобы отпираться, испарились. Он сжал кулаки, усилием воли заставляя руки не дрожать. — Нет-нет, тш-ш-ш. Ну же, всё хорошо. Её губы дрогнули, но с них не сорвалось ни звука. Адриан слишком остро ощущал присутствие Нино и Алии, которые дальше бурно умилялись рыбам неподалёку.  — Всё хорошо, — повторил он. Она пискнула, но он расслышал своё имя. Своё второе имя. Может, всё было не так плохо. Может, теперь, когда она знала, они могли поговорить. Никаких больше тайн. Но сначала нужно было, чтобы она успокоилась. — Пойдём со мной? Едва заметное отрицательное покачивание головой. — Пожалуйста? Просто поговорим. Прошу. Она не ответила, но и не сказала нет. Как можно тише он перекатился, вставая на колени, и протянул ей руку. Маринетт, шмыгнув носом, посмотрела на неё, затем вложила свою ладонь в его. Адриан помог ей подняться с тихим облегчённым вздохом. Он осторожно потянул её за собой, уводя прочь от аквариума, через обеденный зал и к лестнице; он ступил на первую ступеньку, когда она одёрнула руку. — Я не могу! Он развернулся к ней лицом. — Пожалуйста. Пять минут. Всего лишь. Стоявшие в её глазах слёзы потекли по щекам. Она чуть повернулась к дверям, затем снова посмотрела на Адриана, не решаясь. — Почему именно ты? Кто угодно мог быть, но это именно ты. Он поник, разделяя её боль. — Мне жаль. Вытирая глаза, она снова глянула сначала на двери, потом на него. — Мне нужно идти. — Мне нужно объяснить… Она задрожала, будто едва держалась, чтобы не рассыпаться на части. — Твоя тайна в безопасности. Я никому не скажу. — Я не за это волнуюсь, — быстро вставил он и постарался объяснить как можно больше на одном дыхании: — Пожалуйста. Ты расстроена. Зайди ко мне. Я не буду к тебе подходить. Не буду говорить. Не буду прикасаться. Просто дай мне убедиться, что он не доберётся до тебя. Она нахмурилась сквозь слёзы. Затем, сосредоточив взгляд на впадине у него между ключиц, она кивнула. Он снова протянул ей руку, предлагая хоть какое-то подобие утешения, но она не взялась за неё. Вместо этого она рванула вверх по лестнице, прямиком в его комнату. Адриан глянул в сторону обеденного зала, проверяя, не идут ли за ними их друзья, затем последовал за Маринетт. Она нашлась у самой дальней стены, как можно дальше от него. Съёжившись, спрятав лицо в коленях и накрыв голову руками, она плакала. Руки Адриана опустились, и он сделал единственное, что мог — запер за собой дверь и уставился в угол. Что теперь, он не знал. Больнее всего ранили тихие рыдания. Сдавленные всхлипы и тихое шмыгание носом. Хотелось обнять Маринетт покрепче и поддержать, пока она не выплачется, но Адриан сдержал слово, не пересекая границу на своей половине комнаты. На плечо легла крохотная лапа. — Ты поступил правильно, — пробормотал Плагг. — Я пригляжу за ней. — Спасибо. Плагг пролетел по комнате и втиснулся в пространство между коленями Маринетт и её грудью. Адриан отвернулся, вцепился в волосы на затылке одной рукой и начал ходить туда-сюда. Потерянный, одинокий и расстроенный, он не представлял, что делать. Как себя вести. Как говорить с ней. Как её успокоить. В груди жгла жажда действий, заставляя его двигаться. Его взгляд метался между полом, окнами и Маринетт. Если бы только его мама была здесь. Она бы точно знала, что делать. Он то и дело дёргался и вздрагивал, и то и дело ловил себя на том, что его беспорядочное вышагивание увело его в сторону Маринетт. То и дело он одёргивал себя и отходил. Минуты шли, но Нино с Алией не поднялись следом. Наверняка нашли, чем себя занять. Адриан не знал. Адриану было всё равно. Чёрная бабочка не появилась тоже, хотя Адриан был так уверен, что она обязательно прилетит. Маринетт была глубоко несчастной сейчас, а одержимыми становились и за меньшее. Может, присутствие Плагга как-то помогло предотвратить беду, и за это Адриан был ему безгранично благодарен. Всего сыра в мире не хватило бы, чтобы отплатить ему. Рыдания начали затихать. Вскоре в комнате стало слышно только шаги самого Адриана и сдержанные, глубокие вдохи и выдохи Маринетт. Наконец она подняла голову и уставилась на свои колени. Адриан застыл на месте, выжидая. Плагг всплыл в воздух и опустился на руку Маринетт. Когда она заговорила, голос у неё был хриплый и безрадостный: — Я могу идти? Достаточно времени прошло? У Адриана подкосились колени. Пол оказался холодным и равнодушным. — Но… — Я не могу, — просипела она, вытирая щёку. — Не сейчас. — Пожалуйста… Она подняла на него раскрасневшиеся глаза и тут же опустила голову. — Я не готова. Мне нужно… подумать. Он не отступил, потому что не мог отступить. Не мог позволить ей уйти, не получив от неё хоть какого-то подтверждения. — Я — это он, правда? Слепой принц. Идиот, который настолько туп, что не видит того, что у него под носом. Она вздохнула, и другого ответа ему не потребовалось. — Я не хотел сделать тебе больно… — Я знаю. — Нужно было сказать тебе, но я думал, что собой тебе не нравлюсь. Ты всегда убегала или… так стеснялась… но… но ведь сейчас — это хорошо, разве нет? Маринетт подняла голову и посмотрела на него. — Если твой принц — я, тебе не нужно разбираться, к кому у тебя чувства. — Он рассмеялся, потому что иначе отчаяние захлестнуло бы его с головой, и он бы разрыдался. — Ха. Представь, если бы ты ещё и Ледибаг оказалась, было бы совсем идеально! Он хотел, чтобы это прозвучало саркастично. У него не получилось, и он пожалел о своих словах, как только они скатились с языка, разливаясь в воздухе. Её лицо, и без того страдальческое, исказилось от боли, и она передёрнулась. — Прозвучало как-то неправильно. Она медленно моргнула — совсем не так, как моргала для него раньше. Её веки будто оттянуло душевной усталостью. В горле застрял ком, мешающий говорить. — Я тебя увижу снова? — Мы учимся вместе, — сказала Маринетт, обращаясь к полу. — Это неизбежно. — Нет, я имел в виду… Что я сделал не так, Маринетт? Она помотала головой. Плагг протянул крохотную лапу, гладя её по щеке. — Всё шло так хорошо. У нас всё складывалось, а потом я сделал что-то не так, и я не знаю что именно, и не понимаю, как это исправить или загладить вину. Слёзы снова покатились по щекам, капая на и без того мокрую футболку. — Не в тебе дело. Он уставился на неё. — А кажется, будто во мне. — Адриан… — Ты просто не хочешь… меня? Её лицо исказилось и разбило ему сердце. — Пожалуйста, я не могу. Не сейчас. Позже. Я обещаю. Но не сейчас. Он опустил голову и подтянул к себе колени, обнимая их. Он не хотел видеть, как она уходит. Не хотел чувствовать. Не хотел этой зияющей пустоты в груди. У них ведь только всё начиналось. Он был в восторге. Был счастлив. Он должен был догадаться, что ему никогда не повезёт с кем-то вроде неё. Он был Котом Нуаром, чемпионом неудач. Урок он усвоил. Ледибаг была права. Стоило держаться на расстоянии. Не стоило привязываться. Глядя в никуда, он принялся старательно, тщательно возводить обратно эмоциональные щиты. Ему хорошо давались маски, он умел прятать свои истинные эмоции, притворяясь образцовым мальчиком, и этот раз ничем не отличался от предыдущих. Налепив на лицо фальшивую улыбку, он сошёл вниз и помешал Алии и Нино, заявив, что Маринетт ушла домой, а ему самому стало хуже, ничего, если они свернутся на сегодня? Сон пришёл не сразу, а когда наконец пришёл, то принёс безумные видения. Над его кроватью парило крошечное существо, обращаясь к Плаггу на чуждом мелодичном языке. Были слёзы, объятия и утешения, которых он не находил во сне. Он видел бесконечный тоннель, полный запертых дверей, к которым не мог подобрать ключ. Отца в странном фиолетовом костюме, стоящего перед круглым окном. Белых бабочек, так много белых бабочек. Винтовую лестницу во тьму. Воскресенье принесло паучью акуму. Работник, обозлённый тем, что ему регулярно приходилось разбираться с нашествиями насекомых вместо своих прямых обязанностей, заплёл в паутину своих начальников и коллег. Командная работа у Ледибаг и Кота Нуара не заладилась. Кот Нуар всё время попадался ей под руки и сводил на нет каждую её атаку. Она не могла даже посмотреть на него, а он был слишком подавлен, чтобы об этом волноваться. Она тоже на него злилась. Вообще замечательно. Наконец Ледибаг взорвалась и победила одержимого одна: используя беспощадные удары ногами и кулаками в сочетании с его собственной паутиной против него самого, оторвала с его рубашки именной бейдж. — Я теперь понимаю, почему, — сказал Кот Нуар после. Его уши поникли, хвост распластался по земле. — Нужно было… — Дай ей время. Он вскинул голову. — Ты её видела? Она в порядке? Она что-нибудь говорила про… Не дав ему договорить, Ледибаг метнула йо-йо и ускользнула прочь. Понедельник наступил тихо. Он ни словом не обменялся с прислугой, и никто, похоже, не обратил внимания и не заинтересовался, почему. Даже с Плаггом, спрятанным в нагрудном кармане, Адриану было кошмарно одиноко. Сложно было не выискивать Маринетт взглядом, выходя из машины. Она жила так близко к школе, но он не повернул голову, чтобы посмотреть на её дом. — Адриан! — окликнул кто-то, и у него осталась пара жалких мгновений на то, чтобы подготовиться. Хлоя обвила руками его шею и поцеловала в щёку. — Ты так страшно разболелся. Я бы пришла тебя навестить, но я же знаю, что ты бы не хотел, чтобы я заразилась. Он снял её руки со своей шеи и сделал шаг назад. — Само собой, Хлоя. В своё время Хлоя была его единственным другом, и между ними существовала крепкая верность. В дружбе с Хлоей нужно было помнить, что за неё придётся платить. Теперь, когда Адриан знал о том, какой разной дружба вообще бывает, что люди умеют разделять, а не только брать, эта связь ослабла. В голову пришла надрывающая душу печальная мысль. Дружба, которую предлагала Хлоя, приносила меньше всего эмоциональной боли, потому что её привязанности основывались на том, какую выгоду человек мог ей принести, не на том, что они могут дать друг другу. С Хлоей он всегда чётко знал, как обстоит дело. За ней, в общем-то, не водилось коварства: она всегда прямо давала понять, чего и от кого хочет. Дружить с ней можно было, не рискуя. — Надо попросить отца, чтобы издал закон, запрещающий дождь, — сказала она, улыбаясь ему. Её специфическое чувство юмора снова давало о себе знать. Адриан улыбнулся. — Спасибо. Она сощурилась. — Знаю я это выражение лица, — сказала она. Он знал, что она заметит. Она помогла Адриану научиться его держать. У него были свои щиты, у неё — свои. — Что он в этот раз натворил? — Не бери в голову. Это неважно. Хлоя вздёрнула подбородок и упёрла руку в бок. — Надо попросить отца, чтобы издал закон, запрещающий отцов. — Вот это было бы достижение. — Я настаиваю на том, чтобы устроить терапию шоппингом. Я прикажу, чтобы молл закрыли, а Сабрина может носить… — Я в порядке, Хлоя, — сказал Адриан и похлопал её по плечу, обходя её. — Спасибо. Когда он вошёл в класс, Нино оживлённо заигрывал с Алией, которая сидела за ним. Место Маринетт пустовало. — Адриан! Чувак, — сказал Нино, когда Адриан скользнул на своё место. — У тебя в гостях потрясно. Отлично оторвались. Алия опёрлась локтями о стол и подпёрла подбородок ладонями. — Ваш аквариум потрясающий. Ты себя лучше чувствуешь? Адриан кивнул. — Да, я в порядке. — Он продолжил поддерживать светскую беседу, вставлял слово, когда счастливая болтовня Нино и Алии затихала, но в основном он помалкивал и следил за дверью. Маринетт ворвалась в класс через пять минут после начала занятия. Она остановилась на пороге и упёрлась руками в колени, переводя дыхание. — Простите! Простите, мадам Бюстье, — выдохнула она, и её взгляд метнулся к Адриану. — Простите. Адриан посмотрел на неё, затем уткнулся взглядом в парту. Маринетт вздрогнула и снова посмотрела на преподавательницу. — Мне пришлось задержаться у мадам Лефевр, и ей нужно было помочь с цветами, и я собиралась прийти пораньше… — Всё в порядке, Маринетт, — сказала мадам Бюстье, поднимая руку. — Садись. Маринетт прошла к своему месту, и Адриан почувствовал на себе взгляд, пока она садилась. Прямо у него за спиной. Между лопаток жгло; ему потребовалась вся его выдержка, чтобы не обернуться. — Опять Лефевр? — прошептала Алия. — Ей нужно было переставить петунии, — прошептала в ответ Маринетт, вынимая из рюкзака вещи. — Она вечно держит их в тени, и они начинают чахнуть. А потом просит, чтобы я всё утро горшки переставляла. Я правда собиралась пораньше прийти. — То есть это у тебя совсем не ткань из текстильного магазина рядом с её домом, которую ты чисто по случайности заметила, проходя мимо. Зашуршал бумажный пакет. — Вот. Потрогай. — Ох, потрясающе. — Она идеальная, — сказала Маринетт. — Стёганный атлас для подкладки.Так сложно было найти чёрный, но когда я увидела этот, я поняла, что вот оно. — И стоил прилично, наверное. Адриан едва удержался, чтобы не повернуть голову и посмотреть, чем они там восторгаются. Какая-то особенная ткань, похоже, для пиджаков на конкурс. — Вот поэтому я и подрабатываю. — Пакет зашуршал снова, когда она отставила его в сторону. — То доставка, то всякое по мелочи. Мы бы иначе не смогли себе этого позволить. — Я думала, ты над дизайнами вчера работать собиралась? — прошептала Алия. — Разве ты не планировала закончить с ними? — Я… отвлеклась. Алия фыркнула. — Да представляю. Адриан наклонился вперёд и поставил локоть на парту, чтобы подпереть голову рукой. Время едва ползло. Начинало казаться, что стрелки часов идут вспять. Адриан витал мыслями где-то далеко, изо всех сил стараясь не обращать внимание на сидящую у него за спиной Маринетт. Голос мадам Бюстье, обычно нежный и успокаивающий, сегодня звучал так, что Адриану было сложно сосредоточиться. Французский и литература сменились алгеброй и физикой, которые Адриану обычно нравились — но опять же, сегодня он не мог сосредоточиться, что мадам Менделеев заметила тотчас. Обычно он был одним из лучших на её занятиях, и всерьёз злился на себя за то, что отвлекается. Интересно, намного ли лучше справлялась Маринетт. Пришло время ланча, и Адриан остался сидеть, делая вид, что ищет что-то в сумке, пока остальные выходили из класса. Нино заговорщицки посмотрел на них с Маринетт, затем позвал Алию перекусить с ним. Подмигнув и ухмыльнувшись Маринетт, Алия последовала за Нино вприпрыжку. Дверь закрылась, и в классе настала удушающая тишина. Адриан ждал. Маринетт не заговорила. Он смотрел прямо перед собой, но знал, что она не ушла. Слышал, как она ёрзает. Тянет пальцы. Сжимает и разжимает кулаки. Открывает рот и закрывает. Сглатывает — неестественно громко в тишине. Но она молчала. Его телефон пискнул, оповещая, что за ним приехали, и Адриан вздохнул, доставая его. Открыл сообщение, затем преувеличенно неспешно спрятал телефон обратно. — Ну что же, — сказал он пустому помещению и оттолкнулся от парты. — Думаю, это отвечает на мой вопрос. — Я не знаю, что сказать. Он остановился в шаге у двери, продолжая стоять спиной к Маринетт. — Ничего не говорить — не выход. Если бы он оглянулся, он бы сломался. Если бы он обернулся, он бы простил ей всё на свете, лишь бы она улыбнулась ему. — Я репетировала, — сказала она едва ли громче шёпота. — Я репетировала, и записала всё, но теперь не могу вспомнить ни слова. Он так хотел посмотреть на неё. — Так вот ты где! — сказала Хлоя, врываясь в класс. — Идём, Адриан. Угощу тебя обедом. Я уже договорилась с твоим водителем. — Взгляд Хлои скользнул по Маринетт, и её улыбка стала недоброй. — Не нужно нам на неё время тратить. Адриан так хотел сбежать. Хотел оказаться подальше. Хотел оказаться там, где больно не будет. В присутствии Хлои Маринетт не заговорила бы снова, а в текущем своём состоянии он не знал, как попросить Хлою уйти. Поэтому он сказал: «Да, пойдём», и вышел с ней. Хлоя взяла его под локоть, болтая по дороге вниз. — Поедем в отель. Отец организует нам столик, совсем как раньше. Представляешь, Роуз считает, что сны что-то значат. Будто в них есть какое-то скрытое значение или какая-то чепуха в этом духе. — М-хм. — Типа, если тебе снится щенок, то на тебя нападёт собака. Если ты видишь во сне пчёл, то у тебя аллергия на мёд, про которую ты не знал. Я сказала ей, что вестись на такое тупо. А Макс! Макс в это верит, защищает её и разозлился из-за этого, а Джулека такая: «Сны крутецкие», серьёзно, у неё в лексиконе других слов вообще нет? Как бы я хотела, чтобы папуля отправил меня в школу, где учатся люди поэрудированнее, но тогда я бы не смогла учиться с тобой и Сабриной, и… Взгляд Адриана скользнул по ступенькам у выхода впереди. Хлоя дальше держалась за его руку, продолжая ругать их одноклассников, а у Адриана не было никаких сил, чтобы дать отпор. По ступенькам у них за спиной звякнул, катясь вниз, крохотный металлический шарик. Адриан бросил на него один взгляд и рванул вперёд, увлекая Хлою с собой. Шарик раскололся, выпуская жёлтый газ. В школьном дворе лопнули ещё несколько таких же шариков, выпуская такой же газ, и Адриан бросился вместе с Хлоей на землю, надеясь уберечься. Они проехались по земле и врезались в дальнюю стену у входа; большую часть удара Адриан постарался принять на себя. По всему двору застигнутые врасплох преподаватели и ученики валились с ног. Те, до кого газ не достал, кричали и бежали прочь, унося тех, кого успевали подхватить. Сверху раздался хохот, и Адриана парализовало одной-единственной мыслью: Маринетт.