Повадки

Адриан тоскливо вздохнул и отложил контроллер. Плюхнувшись обратно на кровать, он уставился на крышу. Снаружи было темно, но усталости не чувствовалось; он кипел от затаённого нервного желания вырваться на свободу. К кровати его приковали на три дня, хотя на то, чтобы прийти в норму, понадобился всего один. Предостаточно времени, чтобы обдумать и взвесить всё на свете. Отец бросил на него, расчихавшегося и страдающего от котовникового похмелья, один-единственный взгляд и сразу послал за врачом, который вынес вердикт: переутомление. Внимание отца Адриан воспринял с благодарностью, но диагноз означал, что заботиться о нём опять будут издалека. Отец по-прежнему работал и проводил большую часть времени в офисе, хоть и отменил поездку, чтобы остаться в городе. Не имея возможности пойти на занятия, на фехтование или повидаться с друзьями, Адриан быстро извёлся в четырёх стенах. Телефон хранил молчание. Нино писал, когда мог, но между школой, домашней работой и другими делами сообщения приходили нечасто. Плагг по-прежнему вёл себя вяло, поэтому Кот Нуар не появлялся. Ледиблог заметил его отсутствие и передал, что Ледибаг по этому поводу вроде бы не беспокоилась. Хоть бы Маринетт не волновалась тоже. Плаггу был нужен покой, и Адриан не мог его торопить. Ледибаг сбила его с толку. В последнее время он, кажется, только и делал, что пребывал в состоянии беспрерывного недоумения. Не понимал он ни Ледибаг, ни Маринетт. Маринетт была чем-то новым и волнующим, и хотела быть с ним. Ледибаг, как и прежде, жила в его сердце, и любить её было безопасно; она не хотела ничего менять, так что если бы у них ничего не вышло, то и больно бы не стало. Вряд ли она предложила рассекретиться с недобрым умыслом. Адриан расценил это как жест доверия. У неё были люди, которых она должна была защищать, у неё была любящая семья. Она просто старалась найти себе место в его сердце, пока он предлагал его другой. И она была права насчёт слаженного взаимодействия: они должны доверять друг другу безоговорочно, или всему придёт конец. И всё же… предложение ударило под дых. По-хорошему, он не представлял, как бы сложились отношения с Маринетт в долгосрочной перспективе, но и просто отказываться от неё не собирался. Когда они увидятся в следующий раз, нужно будет повременить с поцелуями, чтобы успеть хотя бы попросить у неё номер. — Хочешь с ней повидаться, да? — спросил Плагг, растянувшись на кровати рядом с Адрианом. — Что? — Ты всё вздыхаешь и смотришь в никуда. Не так сложно понять, что ты сохнешь. Адриан призадумался. — Не знаю, влюблён ли я. — Но ты сохнешь, — ухмыльнулся Плагг. Адриан прожёг его взглядом. — Отстань. Плагг хрюкнул. — Ты когда-нибудь влюблялся? — Адриан нахмурился и погрозил пальцем: — В кого-нибудь. Не в сыр. — Я же не бессердечный, — отозвался Плагг, недобро косясь. Он вздохнул, вытянул перед собой передние лапы и повилял задницей, потягиваясь, как обычный кот. Зевнул, потоптался по кругу и свернулся клубком. Когда стало ясно, что вдаваться в подробности Плагг не будет, Адриан подал голос: — Квами? Плагг выразительно глянул на него, зарылся в подушку и прикрыл глаза. — Само собой. — Что с ней случилось? — Глаза Адриана распахнулись шире. — Или с ним. Или… — Ничего, — оборвал его лепет Плагг. — Всё с ней в порядке. У неё свой долг и своя подопечная, у меня — свои. — Она тоже с камнем чудес? У Ледибаг? Или вас больше? — Нас больше. Намного больше, только это не для твоих ушей уже. Адриан сел на кровати, скрестив ноги, весь внимание. — Расскажи о ней. Плагг театрально вздохнул. — Человеческая речь слишком топорна и скудна, чтобы описать нас. Она — недостающая половинка меня, а я — половинка её. Вместе мы куда большее, чем поодиночке, но объединяемся мы редко. — Он постучал себя по груди. — Она всегда здесь. Адриану вдруг стало грустно. Он не видел Маринетт всего три дня, а уже истосковался. А каково было Плаггу? — Но ты же её не видишь совсем. Плагг рассмеялся. — Она всё время из-за сыра недовольна. Куда лучше дозировать общение. Мы целое тысячелетие провели вдвоём, так что пара десятков лет порознь там и сям творит чудеса. Как говорится, разлука закаляет чувства. Адриан застыл. — Я для тебя просто мимолётное мгновение, да? Плагг открыл глаза. — Адриан… — У тебя было столько Котов, как хоть один из нас мог тебе запомниться? — Каждый Кот Нуар особенный. Каждый избран. — Ты живёшь тысячи лет, у меня, если повезёт, есть восемьдесят. Моргнул, и нет меня. — Он щёлкнул пальцами для наглядности. — Ты знаешь, почему я люблю сыр? Адриан вскинул голову. — Потому что у тебя затратные прихоти? — Его изобрела одна из моих подопечных. Это было… М-м… семь тысяч лет назад. Тогда сыр был примитивным. Безвкусным. Но для меня он был божественным, потому что его сделала именно она. Я помню каждого. — Плагг сел, серьёзный, как никогда. — Я привязываюсь к вам, я проживаю с вами жизни, я горюю, когда вы уходите. Я существую в кольце, пока снова не становлюсь нужен, а после живу снова. Мы тоскуем по каждому из наших подопечных, но и я, и Тикки навсегда храним их в сердце. И тебя тоже, Адриан. Адриан растрогался до глубины души. — Плагг… Тот приложил ко лбу лапу и плюхнулся на спину. — Да у меня никак бред. Все эти серьёзные разговоры меня доконают. — Он приоткрыл глаз. — Если добудешь мне ещё сыра, то, может быть, сможем превратиться ненадолго. — Плохо играешь, — сказал Адриан, поднимаясь на ноги. — Но ладно. — А в Египте меня почитали, — горестно сказал Плагг. — В Египте приносили в жертву людей, — сообщил Адриан, направляясь к двери. — Только в Первой династии!.. На кухне трудился полный основной состав ночной смены. Неудивительно: отец остался дома и зачастую работал допоздна. Кто-то должен был всегда быть на месте, чтобы обеспечить любой его каприз. Стоило Адриану войти, и работа на кухне приостановилась, но он решил, что не станет никого дёргать ради еды. Он направился к холодильнику, вытащил заранее заготовленную тарелку фруктов и брусок сыра. Чтобы не пришлось разговаривать, он щедро откусил от сочного красного яблока, прежде чем вынырнуть из холодильника и захлопнуть дверцу ногой. Улыбаясь с набитым ртом, он кивнул повару и понёс добычу к себе. — Аппетит к тебе явно вернулся. Адриан замер на пороге своей комнаты и сглотнул. Яблоко упало в желудок, как кусок свинца. — Да, отец. — Тебе лучше? Может, отцу не понравились фрукты, которые он прихватил, чтобы взять сыр тайком? — Да. Прямой и несгибаемый, со сложенными за спиной руками, Габриэль кивнул. — Прекрасно. Я дам Натали знать, чтобы она начала распределять твои обязанности. Сегодня была пятница, значит, завтра занятий не будет. Ждать встречи с друзьями до понедельника не хотелось. — Я могу выйти из дома завтра? Я бы хотел встретиться с друзьями. — Не можешь. Тебе всё ещё требуется отдых. В понедельник ты продолжишь посещать школу и сможешь увидеться с теми, кого считаешь своими друзьями. Адриан прикусил язык. — Благодарю. — Раз тебе лучше, я перенесу вылет на завтрашнее утро. На показе в Берлине хаос. Склонив голову, Адриан ответил: — Мне жаль, что моё недомогание стоило тебе драгоценного времени и твоих планов. Габриэль вскинул бровь и посмотрел на него. — Спокойной ночи, — сказал Адриан и сбежал. Привалившись к закрытой двери своей комнаты, он неодобрительно покачал головой. — Это было глупо. — Ты мой сыр принёс? — спросил Плагг, развалясь на кровати. Сытый Плагг наконец дал добро на превращение, и Кот Нуар вышел в ночь. После домашнего заточения каждый взлёт и прыжок сквозь темноту был в радость. У Маринетт свет не горел. Ночное зрение подсказало, что в нижней части комнаты никого нет, но со своего места на крыше он не мог разглядеть её кровать. Обидно. Он так надеялся увидеть её сегодня, а не ждать до понедельника. Перемахнув на террасу, он собирался заглянуть в крохотный лофт, где стояла кровать, но обнаружил люк открытым. Вот теперь он просто не мог уйти. Не мог бросить её беззащитной. Ей нужно было проснуться и закрыть люк. Маринетт лежала на боку, закутавшись в одеяло. Он спрыгнул на кровать мягко, стараясь её не потревожить. Благодаря ночному зрению он заметил, как Маринетт вздрогнула, как дёрнулся вверх уголок её рта. Глаза она упорно держала закрытыми, так что Кот Нуар ухмыльнулся. Игра! О, в эту игру он играл отлично. Он опустился на кровать, обрамив коленями её тело с боков. — Маринетт, — протянул он, касаясь её плеча. Молчание в ответ. Он пробормотал её имя снова и боднул в плечо, затем потёрся о него щекой. — Маринетт. Просыпайся. Она не шевельнулась. Позволив мурлыканью разнестись в тишине комнаты, он принялся мять её плечо обеими руками. — Я хочу внимания. Она отвернулась, пряча лицо в подушке. Дёрнула на себя одеяло, укрывая шею. Он оседлал её бедро и принялся мять ещё усерднее. Когда Маринетт не отреагировала и на это, он наклонился и потёрся носом о её ухо, затем лизнул в щёку. — Я сейчас не удержусь и лягу тебе на голову, пока ты притворяешься, что спишь. Уголки её глаз дрогнули. — И я вижу в темноте, — пропел он, ведя носом по её щеке. — Я всё вижу. Она выдала себя, широко распахнув глаза и тут же зажмурившись обратно. Он рассмеялся. — И это я тоже видел! Ты ждала меня, принцесса? — Т-ш-ш, я сплю. — Она очень старалась говорить недовольно, но в её голосе явственно слышался смех. — Мне одиноко. Любви мне. — Бедный, несчастный котик. — Если бы я знал, что ты спишь с другим котом, — сказал он, игриво замахнувшись на огромную подушку-кота в изголовье кровати, — то пришёл бы отстоять мою территорию раньше. — Главное, не меть ничего, — пробормотала Маринетт. Он сполз ниже и пихнул лбом её локоть, пытаясь забраться под него. — Я бы никогда. — И хорошо, иначе мне пришлось бы на тебя водой брызгать. Он подался ближе, мурлыча и настырно пытаясь влезть под её руку, пока Маринетт, наконец, не поддалась. Плюхнувшись на подушку головой, он приобнял Маринетт за талию. — Я скучал. Её глаза снова широко распахнулись, её рука стиснула его плечо. — Как ты? Ты пострадал ведь. — Передозировка котовником, — успокоил он. — Я в порядке, просто под домашним арестом на какое-то время. Сбежал, чтобы повидаться с тобой. Ледибаг тебе сказала, что я пострадал? На её лице мелькнула паника. — Э-э. Ага. — Очень мило с её стороны. — Передозировка котовником? — Акума, контролирующая растительность. Вырастила кучу кустов сразу. Было… малоприятно. Она чуть-чуть выпятила нижнюю губу; похоже, на котовник у неё были свои планы. — Как жаль. Я слышала, что он творит с котами чудеса в малых дозах. — Ну, сначала было неплохо, но похмелье после? Спасибо, обойдусь. Хорошего понемножку. — Я рада, что ты в порядке. Она не видела в темноте — смотрела стеклянными глазами куда-то в его левую щёку; ему, в свою очередь, выражение её лица было видно в мельчайших подробностях. Он придвинулся ближе, так, чтобы их носы соприкоснулись. — Это теперь всегда так будет? Я буду просыпаться посреди ночи оттого, что ты пялишься на меня и требуешь поглаживаний? — Если будешь оставлять люк открытым, да, так и будет. — Она прижалась крепче, но он пока не наговорился. После заточения в пустом доме в компании Плагга он рвался пообщаться. — Как твой день прошёл? Она нахмурилась, будто вопрос сбил её с толку. — Нормально. — Её лицо просияло в темноте. — Нет, хорошо! Объявили конкурс дизайнов для Габриэля Агреста. Пиджаки. Нужно сделать сочетающуюся пару, женский и мужской. У меня столько идей, что выбрать не могу. Он ухмыльнулся. — Ты прошлый конкурс выиграла вроде? Она улыбнулась, довольная тем, что он помнит. — Выиграла. — Она высвободила руку, чтобы постучать пальцем по губам: — Интересно, а Адриан будет носить пиджак, который победит? Если Маринетт собралась участвовать, уж он-то устроит, чтобы носил. — Главное, никаких перьев. У него аллергия. — Она моргнула. — Как у тебя. Мысленно скривившись, он ответил: — Не такая и редкая аллергия. — Пожалуй. — Она придвинулась ещё ближе. — Будет здорово победить. Он уже носил мою шляпу и мой шарф, вот бы увидеть его в пиджаке от меня тоже. Шарф? Какой ещё шарф?.. Впрочем, теперь ему открылась возможность разузнать, что же она думает о его альтер-эго. — Адриан Агрест? Он с тобой учится, да? Она согласно замычала. — Сидит передо мной. — Повезло тебе. Она скривилась и досадливо застонала. Ничего хорошего эта гримаса не значила. — Он тебе не нравится? — Я не могу заставить мой рот произносить связные слова, когда Адриан рядом. Стыдно до ужаса. Я бы всё отдала за то, чтобы хоть раз с ним поговорить и не выставить себя дурой при этом. Поможешь мне с пиджаками? Кот Нуар моргнул, удивлённый резкой сменой темы. Он собирался расспросить, почему же она думает, что выставляет себя в неприглядном свете, но мозг уже отвлёкся, увлечённый мыслями о том, как ей помочь. Просьба означала, что они смогут проводить больше времени вдвоём. А ещё это означало, что она хотела видеть его, даже занимаясь будничной работой. — Как? — У тебя грудь отличная. — Для наглядности она раздвинула пальцы на обозначенной груди веером. — Я могла бы на тебе посмотреть, как пиджак будет сидеть. — Только на мне костюм надет, и снять его не то чтобы получится. По-моему, перчатки и остальное тебе мешать будут. Она провела пальцами по его плечам, поглаживая армированный материал. — Может, надеть тебе на голову бумажный пакет? Он ухмыльнулся. — Ты пытаешься меня без рубашки увидеть? Она округлила глаза. — Ну… Пиджак нужно надевать на что-то, так что… Он пихнул её носом. — Сказать «да» тоже можно. — Тогда да. Безусловно. Мурлыканье зазвучало раскатистее; он помял пижаму на её талии, затем скользнул пальцами под ткань, проверяя границы допустимого. — Тогда я буду счастлив помочь тебе с пиджаком. — Осторожнее, — пробормотала она. — Или мне придётся ткнуть тебя булавкой. Сможешь прийти в воскресенье? Черновой дизайн будет готов уже. — Конечно. — Он ухмыльнулся, и взгляд соскользнул на её губы. — Тебя никогда не удивляло, что большая часть нашего класса уже была одержимой? Он помедлил с ответом. — Я… об этом не задумывался, на самом деле. — Сердце вдруг сдавило от ужаса, мурлыкание запнулось и затихло. — Ты никогда не становилась акумой. — Я нет. Нас несколько человек, кто ещё не становился. Но я тут подумала… Не знаю даже… Как думаешь, может, вы с Ледибаг для них как магнит? Он замер, обдумывая это. В её словах был смысл. Бражник рвался заполучить камни чудес; может, он чувствовал, где примерно они находятся, а потом выжидал, пока кто-то поблизости не становился уязвимым. — Может быть. Думаешь, Ледибаг в твоей школе учится? — Ну… У Алии есть рабочая теория, что да. В теории всё складывается. Если только… ну… Она не договорила, но он понял, что имелось в виду. Как её успокоить, не выдав при этом себя, он не представлял. — Интересная мысль. Я обсужу её с Ледибаг. Звучит очень вероятно. — Накатила паника, и он прижался к Маринетт всем телом. — Не становись акумой, пожалуйста. Маринетт моргнула. — Кот… — Я вряд ли смогу сразиться с тобой. Не поддавайся. Скажи, что не поддашься. — Хорошо. Он притянул её ближе, пока они не оказались на одном уровне. — Обещай мне. — Обещаю. — Пальцы, прочёсывающие его волосы, успокаивали. Он обнял её, зарываясь лицом ей в шею. Глубоко вдохнул её пьянящий запах и счастливо вздохнул. Маринетт оцепенела. — Ты меня обнюхал только что? Он поцеловал её в уголок челюсти. — М-м. — Почему? — Мне нравится, как ты пахнешь, — пробормотал он и поднялся поцелуями к её губам. — Очень… бодрит. Она застыла в его руках, прямая как доска, и её губы не поддались. Кот Нуар отстранился. — Что случилось? — Не… нечестно, — простонала она, выпутываясь из его объятий и отодвигаясь прочь. — Маринетт?.. — Тебе лучше уйти. Его сердце оборвалось. — Что? Она скатилась с кровати и села, схватившись за голову. — Какая же я дура была, думая, что дело во мне. — Маринетт? — Уйди, пожалуйста, — сказала она, и разбила ему сердце этим голосом. — Я не понимаю. Что я сделал не так? Она обхватила себя руками, отвернулась в угол и прижалась лбом к стене. — Не возвращайся.