Повадки

Маринетт дома не было. Кот Нуар присел на подоконнике, вертя в пальцах красную гвоздику. Окно было приветливо распахнуто — наверное, она просто отошла на минутку. Или спустилась в пекарню. До сих пор моросило; не могла же она выйти под дождь. В своей нерешительности он стал осторожнее. Сел на подоконник, опираясь спиной об оконную раму и свесив одну ногу. Можно было написать записку. Оставить гвоздику там, где она точно заметит, и вернуться после патруля. Бесполезно было ждать, не зная наверняка, когда она возвратится. Так что он соскользнул с окна и подошёл к её столу. Листы бумаги валялись повсюду, многие — с набросками разных предметов одежды; среди них точно должен был лежать хотя бы один чистый. Найдя ничем не изрисованный лист, он занялся поисками ручки. — И по какому поводу мы докучаем этой бедной девочке? Кот Нуар вскинул голову от неожиданности. Затем спешно завёл руку за спину и заткнул стебель цветка за пояс, чтобы она не увидела. Ледибаг висела вниз головой за окном, заглядывая в комнату Маринетт. — Миледи! — выпалил он и бросился к ней. Взяв предложенную руку, Ледибаг спустилась ниже, перекувырнулась и встала ногами на подоконник. — Что-то случилось? — Я проходил мимо и просто решил заглянуть. Ледибаг упёрлась рукой в бок. — Большинство людей не любит, когда в их комнатах роются, пока их нет дома. — Я не рылся! — Кот Нуар глупо ткнул в свою записку. — Я собирался… — Ясно. — Она побарабанила пальцами по бедру. — Ну давай, шевелись. Ты галантный, конечно, но без присмотра я тебя не оставлю. Кот Нуар зашарил в поисках ручки. — Миледи не возражает? — спросил он, выводя извинение перед Маринетт и обещание увидеться с ней позже. Он чувствовал взгляд Ледибаг, но спину ей не подставлял. — Маринетт милая, да? — Маринетт чудесная, — ответил он, вспоминая, что услышал сегодня днём. — А ты считаешь, что я галантный? Он почти физически ощутил, как она закатывает глаза. — Нос только не задирай. Ты считаешь, что Маринетт чудесная? Он бросил на неё взгляд, оценивая реакцию. — Бесспорно. Добрая и заботливая, храбрая и печёт лучшее на свете печенье. Ледибаг улыбнулась. — Ну, она же живёт над лучшей в Париже пекарней. Снизу раздались шаги, и Кот Нуар с Ледибаг на пару запаниковали. Если поднималась Маринетт, то, наверное, она бы не сильно возмутилась появлению двух супергероев в своей спальне, но если это не она… Ледибаг подскочила к нему и пихнула вверх, туда, где стояла кровать. — Люк, живо! Цветок на кровать Маринетт он уронил как можно незаметнее, отталкиваясь и прыгая в люк вперёд ногами. Убегая, он успел увидеть, как приоткрывается дверь в полу. — Маринетт! — окликнула Алия. — Я принесла сюрприз для котика! Приземлившись на террасу, Кот Нуар обернулся помочь Ледибаг. Сгрёб её за руку, вытащил из люка, раскрыл шест, и вдвоём они вознеслись ввысь, оттуда спрыгнули на соседнее здание и бросились по крышам прочь от пекарни. — Сюрприз для котика, — пробормотала Ледибаг себе под нос. — Ещё бы чуть-чуть… Она разогналась и взяла курс на следующий широкий зазор между зданиями. — Не для тебя случайно сюрприз, а, котик? Лицо залило жаром на бегу. От неё он не отставал ни на шаг. — Не могу знать. Она бросила на него проницательный взгляд и перемахнула на следующую крышу. — У тебя за поясом цветок был. Пойманный врасплох, он запнулся на полушаге и, прыгнув, не долетел до края. Не успел даже прикинуть, как будет спасаться, а йо-йо Ледибаг уже метнулось вниз и обмотало его запястье. — Ты цел, котик? — спросила Ледибаг, втаскивая его обратно. — Спасибо, что выручила, миледи. От дождя всё такое скользкое, — пробормотал он, отряхиваясь. — Ясно. — Встречаемся у Нотр-Дама? — Спорим, я закруглюсь с патрулём быстрее, чем ты? Не расслышав в её голосе никакой радости, Кот Нуар кивнул и отсалютовал ей двумя пальцами. — Договорились. Проводив его озадаченным взглядом, Ледибаг отбыла куда менее поспешно. Патруль прошёл без происшествий. Дождь распугал и преступников, и одержимых, так что Кот Нуар прибыл на крышу Нотр-Дама, сел рядом с горгульей, повторяя её позу, и окинул взглядом Париж внизу. Йо-йо обернулось вокруг каменной шеи, затем Ледибаг приземлилась рядом. — Ты меня обогнал. — Сегодня заметно тише обычного, — заметил он. — Мелкие воры и хулиганы, — отозвалась она и погладила горгулью по лбу. Вода капала с завязанных в хвосты волос и стекала по плечам. — Никто в здравом уме надолго не высунется сегодня. Кот Нуар вытер ладонью лицо и помотал головой, отряхиваясь от воды хоть немного. — Выходит, мы не в здравом уме. — Такова геройская жизнь. Я бы сейчас не отказалась от горячего шоколада и хорошей книжки в кровати. Он кивнул и задумался, дома ли уже Маринетт. — Звучит заманчиво. Похоже, сегодня внимание Ледибаг занимал скорее он, чем Париж. — Так. Что случилось-то? Кот Нуар поднял голову. — А? — Ты упустил замурчательный момент для каламбура. И вообще ни разу не скаламбурил за вечер. Он даже не запомнил, о чем она говорила. — Котострофа. — Хорошая попытка, плохо получилось и не увиливай от ответа. Кот Нуар ничего не сказал. Она наклонилась, укладывая локти на горгулью, и подпёрла ладонями подбородок. — Кот? — Тебе никогда не кажется, что ты носишь маску в обеих жизнях? Что никто не знает настоящую тебя? Она задумалась. — Нет. — Ты другая, когда ты… ты? Она прищурилась, разглядывая его. — А ты другой? — Я не думаю, что хоть кто-то меня знает по-настоящему. Даже я сам. — Он встряхнулся. — О чём я вообще? Мы же так не делаем. — Не делаем? — Не разговариваем. Ледибаг рассмеялась. Она протянула руку и почесала его за ушами. — Глупый котик. Конечно же, мы разговариваем. Отозвался Кот Нуар сразу: прикрыл глаза и вжался в её ладонь. Он навалился на горгулью боком, закинув на неё обе руки. Его подбородок упёрся в каменную макушку, грудь прижалась к боку. Прикосновения рук к ушам превратили его в раба чувства. В груди зарокотало, и он подался вверх, бодая Ледибаг макушкой под подбородком. Её пальцы зарылись в его волосы, под таким углом голова в её руках непроизвольно откинулась, и он смог потереться щекой о её щёку. Она сдержала смешок, опустила руку и стала водить двумя пальцами вверх-вниз по его горлу. Как же она была хороша. Он уже согласен был влезть ей на колени и свернуться клубочком. Маринетт в самом деле знала, как с ним обращаться. Маринетт. Кот Нуар отшатнулся и свалился на навес. Так, на спине, он и пополз прочь. С широко распахнутыми глазами, сердцем, ушедшим под ложечку, а потом и в самые пятки, и головой, которая пошла кругом. Озадаченная, Ледибаг свесилась с горгульи. — Кот? — Я — я — нужно бежать, — пролепетал он и сорвался с места. На всех четырёх он соскользнул по навесам Нотр-Дама, пока ноги не согласились слушаться. Он сбежал по крышам Парижа, не зная, куда бежит и зачем, пустив в ход все способности, которыми его одарил Плагг. Он мчался, прыгал, подскакивал и перемахивал на шесте, пока не вымотался за гранью того, что мог вынести обычно. И только тогда он привалился наконец к кирпичному дымоходу и съехал по нему, уставившись в серое небо и хватая ртом воздух. Кольцо пискнуло, превращение сошло на нет, и он подставил сложённые лодочкой ладони, чтобы поймать Плагга. — Вот обязательно тебе было? — заныл тот, театрально распластавшись в пригоршне. — У меня теперь живот болит! Дождь стекал по лицу Адриана. — Прости. — Я думал, мы идём к Маринетт, а не патрулировать. — Прости. — Так что. Почёсывания от Ледибаг, а? Адриан потянулся к карману рубашки, достал экстренный запас сыра, развернул упаковку и подал кусочек своему квами. Плагг подхватил сыр на лету. — Ты, похоже, не то чтобы рад. — Не рад. — Тебя могут одновременно двое гладить, ты же понимаешь. — Плагг коварно похлопал по сыру, будто показывал на примере. — Просто ешь уже. — Мы снова превращаемся? Адриан вздохнул и уложил руки на колени. — Мне нужно увидеть Маринетт. — О, отлично. Я хотел ей спасибо за сырный хлеб сказать. Адриан внимательно глянул на своего крохотного друга. — Она что-то с чем-то, раз ты готов ей на глаза показаться. Плагг заухмылялся, будто знал все тайны мира. — Её сырный хлеб что-то с чем-то уж точно. — Если пошевелишься, я попрошу у неё ещё. Плагг подкинул сыр в воздух и проглотил целиком. — Ам! Как и в большинство его визитов к ней, Маринетт сидела на кушетке, держа на коленях блокнот. Кот смотрел сквозь стекло, как она вытирает полотенцем волосы. Неужели она всё же выходила на улицу? Он присел на подоконнике отпертого окна и продолжил наблюдать. Взволнованный и встревоженный, он не мог понять, что же чувствует. Не знал, что можно говорить, а что — нужно. Отец не учил его кадрить девушек, а Нино был не лучшим примером для подражания. Смотреть, как она повязывает заново хвосты, успокаивало. Дело спорилось, и хвосты легли, будто Маринетт с ними родилась. Закончив, она взялась за блокнот. Может, она не хотела, чтобы её тревожили, но не мог же он просто сидеть и подглядывать. Это было бы стрёмно. Нужно было или дать о себе знать, или уйти. Он вздохнул и прикрыл лицо ладонью. На стене её комнаты появилась красная точка. Кот Нуар дёрнулся. Точка приковала всё его внимание. Кроме него и точки, в мире не существовало больше ничего. Точка шевельнулась. Кот Нуар задрожал. Точка съехала по стене и начала описывать неспешные круги на полу. Точка. Моё! Он ударил хвостом и прыгнул, направив все четыре конечности на крохотное пятно. Замахнулся, но точка улизнула, утанцевала прочь и задёргалась вне досягаемости. Приземлиться туда, где точка остановилась, было несложно, но двигалась она слишком быстро, ускользая раньше, чем он касался пола. Он заметался по комнате. Руки и ноги никак не хотели работать слаженно, будто каждая конечность рвалась добраться до точки быстрее другой. Он вертелся, влетая то в стены, то в кресла, и не прекращал погоню. Вверх по стене, через всю комнату, под стол и наконец на ковёр, который сбился и уехал из-под рук и ног, когда Кот снова прыгнул, так что он проехался по полу. Он взвыл, подхватился на четвереньки и навалился обеими руками на застывшую у основания кушетки точку. Когда он отнял ладони, на полу было пусто. — Ай, серьёзно? Я же поймал. С кушетки свесилась рука и почесала его за ушами. — Такой глупый котик. Он моргнул и поднял взгляд на Маринетт. — О. — Не вставая со своего места на полу, он опёрся локтями о кушетку у неё в ногах, безуспешно прикидываясь учтивым. — Привет. Она захихикала. — Привет. — Лазерная указка? Маринетт бросила ему маленький цилиндр. — Я уже подумала, что ты решил не заходить. Он рассмеялся. — Хитро. — Мне показалось, что это ты оценишь больше, чем мышку с пищалкой или нитяную кисточку. — У тебя есть мышка с пищалкой? — оживился он. Она нажала пальцем на кончик его носа. — Алия целую кучу игрушек принесла. Можем потом проверить всё, если хочешь. Пришлось делать вид, что он ничего не знает. — Зачем Алия тебе их принесла? — Я… немножечко упомянула вскользь, что ко мне ходит один бродяжка. Она принесла подарки. Он ухмыльнулся. — Ты собираешься меня подобрать? А живот чесать мне будешь? Её щёки залило румянцем, и она отвела взгляд. — В Париже спокойно? — В Париже мокро. Ни один уважающий себя человек из дома носа не высунет. — Протянув руку, он несильно дёрнул её за один из хвостов. — Ты куда-то ходила? — Нужно было сделать доставку, — объяснила она. — Не ожидала, что ты придёшь так рано. Спасибо за цветок. Он накрыл ладонью её щиколотку. — Нам нужно поговорить. Она отложила блокнот с набросками, чтобы сложить руки на колени. — Почему? Он погладил её лодыжку большим пальцем и заставил себя смотреть только на розовый лак на пальцах её ног. — Я… э-э… Ледибаг почесала меня за ушами сегодня. Маринетт непонимающе нахмурила брови. — Ты разве не этого хотел? Он помотал головой. — Это неправильно. — Она просто тебя погладила… — Для меня это важно. Она моргнула. — Правда? Он склонил голову. — Ты думаешь, я по всему Парижу шатаюсь и даю хорошеньким девушкам меня чесать? Замешательство ей так шло. — Но… — Принцесса, — ухмыльнулся он, — когда ты меня гладишь, я через раз на тебя влезаю в итоге. Это весьма личное. Я этого ни с кем другим не делаю. Её щёки вспыхнули. — Ой… Я думала… — Больше никто не знает. Я не мог позволить ей гладить меня, не зная наверняка, что у нас с тобой. — Ты же её столько ждал. — Но поцеловал тебя. Маринет покачала головой. — Это я поцеловала тебя, ты просто поддался. — Я мог остановиться, если бы захотел. Я не захотел. Её улыбка была такой печальной. — Это всё не обязательно что-то значит, если… — Я не такой. Маринетт вытянула руку и провела пальцами по его лицу. — За таким красавчиком, как ты, столько девушек упадает, наверное. Ледибаг в том числе. Он развернулся и поцеловал её пальцы. — Меня волнуешь только ты. Её рот приоткрылся, и Маринетт побледнела. — Я? Я, когда есть Ледибаг? — Её грудь почти не вздымалась, но заговорила она, словно ахнула на вдохе. Её потрясённое и такое чудесное лицо навсегда отпечаталось у него в сердце. Заверить её для него было сущей радостью. Так что он поднялся с пола, сел на кушетку перед ней, и его рука соскользнула по её лодыжке вверх, к колену. — Мы с Ледибаг напарники. Друзья. Но она ясно дала понять, что я её не интересую. Я не могу вечно по ней сохнуть. Я… Маринетт, я тебя обожаю. Ты милая и чудесная, и я хочу узнать тебя получше. — Он позволил голосу зазвучать ниже, чуть хриплее. — Я о тебе весь день думал. Ты в моих мыслях так часто появляешься, что затмеваешь всё остальное. Я бы хотел тебя снова поцеловать. Пока он говорил, Маринетт зажала рукой рот. Он часто заморгал, видя, как её лицо страдальчески кривится. Он сглотнул. — Ты жалеешь об этом, да? Ты хочешь дождаться своего принца? Она уронила руку. — Кот, это не — я не жалею ничуть, просто… Как это будет? — спросила она. — Мы не сможем встречаться. Мы не сможем идти по улице, взявшись за руки. Ты будешь рад дальше целовать меня, но только тайком? На это у него не было ответа. — А ты? — Я не могу ставить под удар мою семью. — Я бы никогда!.. — возмутился он. — Ты бы никогда, а твои враги? Пресса? Поклонницы. Они мне шагу ступить не дадут. Кот Нуар съёжился. — Ну да. — Он не нравился ей в своём альтер-эго, так что даже предлагать не было смысла. Он даже не знал, можно ли раскрывать другим, кто он. Он спустил ноги на пол и отвернулся. Маринетт подобралась поближе, встала на колени за ним и зарылась рукой в волосы, чтобы почесать, позволила привалиться к своему плечу. — Я не хочу тебе больно сделать, — пробормотала она. Перед глазами поплыло. — Я знаю. Почёсывая его за левым ухом, она уткнулась носом за правое. — И я знаю, что ты не хочешь делать больно мне. Прикрыв глаза, он не поддался порыву замурлыкать. — Никогда. Она потёрлась щекой о его щёку. Может, она тоже была наполовину кошкой. — Я не представляю, как это может быть чем-то помимо маленькой стыдливой тайны. — Это было бы несправедливо по отношению к нам обоим. Её пальцы прошлись по его ушам, и настоящим, и от костюма. — Несправедливо. Жажда взяла своё: с рокотом замурлыкав, он расслабился и прижался к ней. — У тебя надо мной преимущество. — Хочешь, чтобы я остановилась? — Её голос тоже стал хриплее. Он поднял голову и дал губам оказаться совсем близко к её, приглашая. — А ты? Их голоса говорили: не стóит, но ни он, ни она не пошевелились и не отстранились. Здравый смысл говорил «нет», их сердца огласили «да». И где-то среди остекленелых взглядов и почесываний за ухом они без слов договорились. В конце будет больно, но он пошёл на это, глядя в будущее широко распахнутыми глазами. Он потянулся положить ладонь на её шею, чтобы притянуть к себе и объявить её губы своими. То, как она мигом растаяла, означало, что она этого ждала. Не отрываясь от губ Маринетт, он встал и повернулся, чтобы обнять её — одной рукой за затылок, другой за талию, — чтобы подобраться к ней ближе и уложить на кушетку. Она знала, как заставить его мурлыкать. Она почёсывала и вела ногтями, гладила и ласкала. Теперь, касаясь ещё и губами, он рокотал бесперебойно, как мотор. В ответ она только что не жужжала, прижимаясь к нему, и её сердце трепетало, как крылья насекомого. В игру осторожно вступил кончик её языка; Кот ответил на это, закусив её губу. Маринетт провела ногтями вверх по его бокам и вцепилась в плечи. У Плагга, извечного обломщика, истёк заряд, и кольцо пискнуло. Маринетт взяла себя в руки. Кот Нуар не смог. — Я хочу поцеловать тебя, когда буду собой. Она тихо застонала. — Кот, нам нельзя… — Повязка. Пожалуйста. Ещё чуть-чуть. Она закусила губу, и он поцеловал её снова, чтобы сделать это самому. Она заскулила и протянула руки, зарываясь под подушки. От вида Маринетт с запрокинутой головой и вытянутыми над головой руками сердце подскочило и сделало сальто, и он улучил миг, чтобы провести ладонями по её рукам и поцеловать шею. Хихикая, Маринетт дёрнула плечом, прижала его к шее и выдохнула его имя. И приложила к глазам полоску ткани, спрятанную под подушки накануне. Когда она приподняла голову, завязывая полоску на затылке, Адриан чмокнул её в губы. — Что-то в этом есть сексуальное. Она улыбнулась. — Сильно не мечтай. Это всего лишь для того, чтобы не поддаться соблазну. — Только так ты ещё соблазнительнее. С побегом Плагга мурлыканье затихло, и Маринетт расстроенно замычала. Адриан был целиком согласен; он хотел бы и дальше показывать ей своё обожание через ровный рокот. Он сидел где-то в груди, приглушённый и далёкий. Что им нужно было сделать, чтобы выманить его обратно? Адриан готов был проверить. Квами шлёпнулся ему на спину и заныл, но на него не обратили внимания. Плагг вполз Адриану на плечо и воззвал уже к Маринетт. — Сырный хлеб, — прошептала она между поцелуями и махнула рукой в сторону стола. — Маринетт, ты сокровище! Казалось нечестным целовать её в собственной личине, когда он знал, что не нравится ей, но со здравым смыслом уже можно было попрощаться. Он хотел пробовать на вкус, кусать и вылизывать. Касаться и гладить, и находиться как можно ближе. Он хотел дать рукам волю и касаться её беспрепятственно вместо того, чтобы сдерживаться и позволить ей изучать его на ощупь. Он слышал шёпот. Почему Плагг вдруг решил поговорить с хлебом? Адриан потерялся в ней. Вдохнул и позволил её запаху пробраться в самое его нутро. От ощущений закружилась голова. Внизу звякнул колокольчик, а следом… — Маринетт! Можешь мне помочь? Маринетт ахнула и заёрзала. — Это мама! Адриан отпрыгнул прочь, пятясь в другой конец комнаты. — Я… Маринетт села, прижимая повязку к глазам, и махнула в сторону окна. — Беги. Бросаясь к столу, чтобы забрать Плагга, Адриан бы поспорить мог, что увидел мазок чего-то красного, исчезнувший слишком быстро, но его голову занимало совсем другое, когда он вскарабкивался на подоконник. — Осторожно, — предупредил Плагг и вцепился в его плечо. — Осторожно, скользкое! — Не волнуйся, — сказал Адриан и, цепляясь за стену, спустился на улицу внизу. — Раз плюнуть. Втянув голову в плечи, чтобы спрятаться от дождя, Адриан побежал вперёд, широко улыбаясь.