Карибы и ром

— Да-а, редко кого можно встретить в такой дали от берега, — капитан торговца с неверием смотрел на дрожащего паренька, укутанного в плед и с чаркой горячего чая. Уилл дрожал, все еще потерянно оглядываясь. — Чем скорее уберемся отсюда, тем лучше, — Тернер глотнул горячий напиток, осматривая каюту, в углу на кресле он заметил знакомое платье, слишком пристально на него посмотрев. Точно такое же была на Элизабет в день их свадьбы, и он не мог ошибаться, это было оно. — А кто Вас преследует? — слегка обеспокоенно уточнил капитан. Уилл отставил чарку и решительно встал с кресла, подойдя ближе, проигнорировав вопрос. — Это платье… Откуда оно? — Обнаружилось на судне, члены команды думают это призрак неупокоенной души невесты, что сулит беду, — сказал старпом, указав на платье, — Сначала мы думали, это плохой знак, хотели выбросить его. — Чушь полнейшая. — Конечно, ведь этот призрак велел нам зайти на Тортугу, где мы неплохо подзаработали, неофициальной, конечно, — гораздо тише закончил капитан, словно их мог кто-то услышать. — А после? Вы не досчитались кого-то из команды… — вопрос остался риторическим, Уилл и так все понял, и меньше всего он хотел, чтобы его милая Элизабет снова связывалась с Джеком, только не с ним. Он знал, чем это может обернуться. — Почему Вы решили?.. — Капитан! На горизонте судно! — в каюту заскочил запыхавшийся матрос, кажется, он был напуган. — Под каким флагом? — капитан искренне не понимал, почему матрос так взволнован. — А флага нет. — Пираты, — сделал заключение капитан. — Или хуже… — Уилл помчался на верхнюю палубу, чтобы подтвердить свои догадки, а за ним капитан и старпом. На горизонте появился Голландец, капитан отчаянно всматривался в подзорную трубу, пытаясь понять, что за корабль, а вокруг матросы шумно спорили. — Я смерть принес… — Уилл вскочил на грот-мачту, сразу узнав Летучий Голландец. Неожиданно торговцев качнуло, будто что-то ударило в киль. — Кажется мы налетели на риф, капитан! — воскликнул один из матросов, а Уилл еле удержался на канате, чтобы не разбиться об палубу. Внизу уже вовсю бегали матросы, пытаясь исправить положение, как из воды начали появляться гигантские щупальца, утаскивая членов экипажа под воду, одного за другим.

***

Жемчужина шла полным ходом, а Элизабет была далека от этого, погрузившись в свои мысли. Дело шло к вечеру, матросы уже ходили навеселе, а она думала о судьбе Уилла. Думала, что поступает очень мерзко по отношению к нему, ведь они как родственные души, они были поддержкой и опорой друг-другу. Уилл мог начать фразу, а Элизабет ее закончит, словно они думали в унисон. А Джек… Нет, с ним сложнее: никогда не знаешь, что на уме у этого пьяницы и дамского угодника. Его развязная походка сбивала с толку, непонятно, пьян он или трезв, сурьма отвлекала от его глаз, так что прочитать что-то в его бездонных омутах не представлялось возможным. Его речи, такие соблазнительные… И поступки, порой такие отталкивающе, но одновременно притягивающие. Видимо, правду говорили горничные, тихонько перешептываясь тогда в своей каморке, что чем наглее ведет себя мужчина, тем больше нравится женщине. Элизабет тогда подумала, что за небылицу они говорят, представляя, что каждый мужчина должен быть галантным, уважительным и любящим. Но теперь она понимала, что даже будучи нахалом и чурбаном, мужское сердце может любить. Она хотела в это верить, иначе сломает этот чертов компас к чертовой бабушке, если он еще хоть раз укажет ей на Воробья. Послышались приближающиеся шаги, Элизабет сразу узнала походку Джека, только он мог так ходить. — Интуиция и знание женской натуры говорят мне, что ты… В раздумьях, — пират сел рядом на ступеньку ниже, держа в руке початую бутылку рома. Элизабет посмотрела на уже нетрезвого Воробья, думая, продолжить издеваться, или нет. — Не думала, что свадьба сорвется, — капризно произнесла она, глуповато посмотрев на Джека, словно кукла, хлопающая глазами. Но на нем это не сработало. Поэтому Воробей протянул ром девушке, усмехнувшись, но его усмешка быстро уступила место волнительно поджатым губам. Элизабет взяла бутылку, отпивая из нее, Джек не отрывая взгляда наблюдал за этим, сомневаясь, что его предположения верны и что она и впрямь расстроена из-за свадьбы, — Так замуж хочется… Все тем же капризным тоном пролепетала мисси, отдавая бутылку капитану. — Ну что ж… — Джек прочистил горло, и выпрямил осанку, немного напрягшись, — Лиззи. Я сам, — он взмахнул рукой, — Капитан корабля, и… Будучи капитаном имею право обвенчать молодых, хоть… — он приблизился к ничего не понимающей Элизабет, — Здесь, на Жемчужине. Хоть сейчас. Элизабет подавилась воздухом, поняв, что только что произошло. Она еще девочкой читала книжки об этом пирате, и понимала, что несмотря на все его достижения конька-горбунка он еще никогда не был так близок к женитьбе. — И ты отдашь свою свободу, — на лице Лиззи заиграла ухмылка, — бедовой дамочке? — она встала со ступеньки, обойдя пушки и устроившись на фальшборте. — А что? Нас многое роднит, меня и тебя. Нас, — прошептал последнее слово Джек, подойдя вплотную к аристократке, что с озорством в глазах смотрела на него. Кажется, у них одновременно пронеслись в мыслях моменты с необитаемого острова, чувства, которыми они были охвачены там, живые образы и безграничное наслаждение. — О, да… Пожалуй, если исключить честь, совесть и чувство юмора, у тебя оно убогое, — Элизабет припомнила утренний инцидент с одеждой, но уже не злилась. — Про какую честь ты ведешь речь, милочка? — Джек подошел еще ближе, заглянув прямо в янтарные глаза. Лиззи никогда не могла выдержать этот взгляд. — Про ту, которая не подвергается сомнению, если только жизни не угрожает смертельная опасность, — Элизабет нагло возразила, понимая, что несет какую-то чушь про честь, которой у нее нет, а если бы была, она отдала бы ее еще разок. — Чепуха, мы с тобой сойдемся… Уж я то знаю, — они стояли совсем рядом, не сводя глаз друг с друга, что определенно было тяжело из-за нарастающего напряжения между ними, в хорошем смысле этого слова. — С чего ты так решил? — в словах все еще был какой-то протест, но в душе Элизабет уже продала, все, что имела, лишь бы он перестал болтать и поступил как грубый нахальный чурбан — сделал все силой, так, как он хочет. — Любопытство, вот твоя черта. Жажда свободы, тебя подмывает сделать то, чего хочется, — Лиззи вот-вот готова была все подтвердить, ведь он будто читал ее, как открытую книгу, выявляя все ее мысли и слабости, — Эгоистично, не раздумывая. Ты жаждешь испытать это? — Джек отошел на шаг, не прерывая зрительного контакта с мисс Суонн, уже предвкушая победу, — Однажды… Тебя так и потянет и ты не сможешь устоять. — Почему твой компас отказал? — спросила девушка, словно пропустив мимо ушей все то, что сказал пират. От ответа на этот вопрос будет напрямую зависеть ответ на предложение. — Мой компас в порядке, Лиззи, и если ты так жаждешь узнать, я тоже считал какое-то время, что он неисправен, когда эта чертова стрелка, — он вновь подошел вплотную, — раз за разом показывала на Порт-Роял. Довольна? — Более чем. Мы и вправду схожи, — Элизабет юркнула под рукой пирата, повернувшись к нему спиной, собираясь с мыслями, что то и дело разбегались от правильности и неправильности происходящего. — Так твой ответ?.. — С ним все в порядке, — ответила Лиззи, исковеркав фразу Джека с компасом. Между ними повисла пауза: Джек снова думал, что бредит, взглянув на бутылку рома, но та была наполовину полной, значит он не мог так сильно напиться. — Что ж, тогда… Сыграем свадьбу? Прямо здесь, дождемся заката, я лично из своих запасов выделю столько рома, что его хватит на неделю. — Ты уже и забыл, что наша цель — сундук мертвеца? — усмехнувшись, спросила девушка, ощущая нескончаемую власть над этим мужчиной, такую пьянящую власть… — Мистер Гиббс! — громогласно воскликнул капитан, даже не поворачиваясь к штурвалу, — Скажите, когда мы прибудем на остров креста? — К завтрашнему вечеру, кэп! Если продолжим с такой же скоростью, — крикнул старпом с капитанского мостика, чувствуя, что не к добру все это. Капитан и мисс Суонн стояли слишком близко друг к другу, не отрывая взглядов и для этого сейчас, черт возьми, не самое подходящее время. — Что ж, тогда прикажите коку готовить ужин пороскошнее, мисс Суонн согласилась стать моей женой, и я, как капитан, обвенчаю нас этим же вечером! — Джек наконец развернулся к своему помощнику, с довольной улыбкой посмотрев на него, — Мистер Коттон, замените Гиббса. Где-то что-то упало, послышался грохот об доски. Все разговоры, которые велись резко стихли, а Пинтел и Раджетти переглянулись, покрутив пальцами у висков. А затем раздался грубый басистый смех Норрингтона. — Я бы так не радовался, капитан, — он от смеха даже подтер слезинку, почему-то зная, что так и будет. Ну, зато он не упустит момент посмотреть в очумевшее лицо Тернера, когда тот узнает. — А тебя никто не спрашивал! — явно поняв намек Джеймса, Воробей приобнял Элизабет, — Уж я не упущу такого шанса.

***

К вечеру Жемчужина совсем ненадолго замедлила свой ход из-за всеобщего веселья: матросы пили, впрочем, как и всегда, но теперь был веский повод — порадоваться за капитана. Гиббс все еще осуждающе относился к этому всему, но видел в глазах мисс Суонн уверенность в своем решении. Наверное, уверенности было даже больше, чем когда она говорила, что хочет спасти Уилла. Камбуз был переполнен: пираты были из тех людей, что сначала отмечали, а потом проводили само событие, собственно по которому они и собрались. Отовсюду раздавались смех и громкие истории про удалого капитана, каждый в этот вечер старался расхвалить жениха в глазах невесты, которая, к слову веселилась со всеми, находясь рядом с Джеком и все еще не веря, что она смогла принять это решение. Замуж и правда хотелось, и она уже точно знала, что не за Уилла, а за капитана Воробья. — Я безумно рад этому событию, господа, и хочу, чтобы оно свершилось скорее, поэтому мы вынуждены вас покинуть, — сказал Джек, серьезно взглянув на Элизабет. Та завороженно последовала за ним, под одобрения всей команды. Они вышли на палубу, направляясь к кают-компании, чтобы заключить союз официально, так, как того требовали пиратские обычаи. Капитан провел свою невесту в каюту, усадив ее за стол. Они оба были в предвкушении чего-то грандиозного и такого невозможного, сердце билось, как ненормальное, готовое выпругнуть наружу, и от этого руки немного дрожали. — Лиззи, — Джек достал из какого-то ящичка ножик, маленький, имеющий острые концы с двух сторон, — этот союз будет крепче того, что заключается перед самим богом, он связывает души, и я искренне верю в то, что ты действительно этого желаешь. Джек ни в чем не сомневался, он уверенно смотрел в глаза девушки, к которой его безумно влекло, до такой степени, что он готов связать себя узами брака. И его мотивом было не отдавать никому Элизабет, чтобы она была его, а никак не Тернера или Норрингтона. — Джек, я уже дала свой ответ, если хочешь убедиться в его искренности, — Лиззи достала компас, который все еще хранила у себя, и положила его на ладошку, развернув к Джеку. Стрелка сделала всего один круг, остановившись, четко указала на юг, прямо на Воробья. Тот удовлетворенно посмотрел на смущенную Элизабет, которая, поспешно убрала вещицу обратно в карман. Она явно была в смятении, показав свою слабость. Сомнений не оставалось и девушка уверенно протянула левую руку капитану. Тот нежно обхватил ее притянув ближе к себе. — Элизабет, согласна ли ты стать законной женой пирата? — трепетно спросил Джек, глядя в глаза мисси, предвкушая что-то совершенно новое и неизведанное. Его разум трепетал от предстоящего события. — Да. Согласен ли ты стать законным мужем… Пиратки, — пути назад нет, Джек поместил ножик между их ладонями: его рука была сверху. — Да, — он сжал их руки, ощущая горячую кровь, что стекала на деревянный стол: крови было много, а нож неимоверно острый, он оставил два одинаковых глубоких пореза. Элизабет закусила губу от боли, а рука ее задрожала, когда Воробей изъял ножик, снова взяв руку девушки, соприкасаясь ранами, смешивая свою кровь и соединяя свои жизни. Пиратский обряд на крови, старинный обычай, связывающий судьбы моряков навечно. Элизабет смотрела на сплетенные руки, ощущая непередаваемый трепет и дрожь во всем теле, она была так потрясена, чувствуя создающуюся связь между ней, Джеком и морем. Она впервые ощутила себя там, где дóлжно, это место, где она должна быть, и Джек — тот с кем она должна быть. Не Норрингтон, не Уилл, не сам морской дьявол, а Джек. Все еще не разжимая руки, капитан притянул Элизабет к себе, впиваясь в ее губы судорожным, болезненным поцелуем, а кровь продолжала стекать по рукам. Губы сминались под грубыми отчаянными ласками, они цеплялись друг за друга, словно только что получили новую жизнь, шанс на то, чтобы теперь вместе писать свою историю, а не порознь. Это было своеобразное чувство свободы, пусть они теперь и повязаны нерушимыми узами крови. Они отстранились друг от друга, не открывая глаз, со сбитым дыханием и безумно дрожащими руками. Губы обоих были растянуты в сладковатой блаженной улыбке, которую нельзя просто так стереть с лица. Это совершенное счастье перед совершенным и наконец облегчение от чувства, что все встало на свои места. Джек и Элизабет не сказали друг-другу ни слова, зная, что слова излишни. Наконец руки были освобождены, крови было гораздо меньше, непонятно, где чья, теперь это их общее, и сердце бьется в унисон, как одно на двоих. Джек озаботился тем, чтобы перевязать свежие раны чистым лоскутом, поэтому уже заканчивал перевязывать свою руку, после Элизабет, конечно. — Что ж… — пират был настолько охвачен переполняющим его чувством трепета, что просто не мог вымолвить ни слова, впервые ощущая себя безоружным перед женщиной, — Ты стала миссис Воробей. Настоящей пираткой, и теперь это у тебя в крови. — Я знаю, и верю, что так должно быть, что это действительно правильно, Джек. Ты тот, кто дал мне свободу впервые в жизни и тот, кто сделал ее частью моей жизни, — Элизабет смотрела в черные глаза, как завороженная, впервые чувствуя легкость и наконец окончательную свободу. — Что, даже совесть не мучает? — Джек постепенно возвращался к своему обычному поведению, сейчас гаденько ухмыляясь, — А как же любимый papá? Ох, а что же скажет Тернер? Так и знай, тебе теперь придется прикрывать мой зад от этого моралиста с саблей, ты же не бросишь своего мужа своему бывшему? Лиззи? Элизабет просто тихонько посмеивалась, ощущая себя самой счастливой девушкой на свете, пусть она и стала пираткой, а ее муж самый бездарный фехтовальщик из всех, самый бедный из пиратов, но самый удалой из всех, о которых она слышала. — Тебе смешно? Решила овдоветь побыстрее? — Джек поддержал настрой Элизабет, тоже не сдержавшись рассмеялся, заливисто и откровенно. Смех Лиззи он не слышал уже как год, все такой же чистый и искренний, какой он запомнил там, на острове. — Думаю, мы просто обязаны вернуться в камбуз, чтобы порадоваться всем вместе, — предложила девушка, вставая со стула. Она незаметно потеребила узелок на ладони, мягко улыбнувшись. Джек поравнялся рядом с ней, оттопырив локоть, явно в приглашающем жесте. — Ну уж нет, — миссис Воробей вышла на палубу, оставив капитана в кают-компании, ошарашенным и совсем чуть-чуть одиноким. — Лиззи! Вот же бедовая дамочка, — Джек последовал за ней, такой живой, светящейся от счастья и искренности. Он ничуть не жалел о содеянном, осознавая, что это самое верное из всех принятых решений, и не важно, что оно может за собой повлечь.