I found...

День рождения Босса Портовой мафии - это всегда событие. Мори Огай устраивает приём, пышный банкет, на который собираются все соратники Порта, все помощники, видные деятели политики и просто известные сливки общества, имеющие и не имеющие отношение к теневой стороне «Mori Corporation». Пятизвёздочный ресторан, элитный алкоголь, изысканные закуски, живая музыка, обилие ароматных цветов и леди и джентльмены в роскошных нарядах от известных дизайнеров. Каждый хочет блеснуть. Каждый хочет выделиться из толпы. Каждый надеется произвести впечатление своим подарком. - Неловко вышло, - улыбается Дазай, слизывая глазурь с пальцев. - Я напишу это у тебя на надгробии! Чуя от души бьёт ладонью по его руке и едва сдерживается от того, чтобы схватить десертный нож для нарезки торта и воткнуть его в чужую грудную клетку; раз двенадцать, а лучше все двадцать для верности, а после стоять и смотреть, как белоснежный жилет и брюки Дазая заливает ярко-алая кровь. Но, к сожалению, всё, что ему остаётся в реальности, это переводить взгляд с взорвавшегося торта на явно пребывающего в восторге Дазая, а с него - на самого себя. Точнее, на собственный прекрасный синий элегантный костюм, который Чуе пошили на заказ, и в котором он даже не успел выйти в свет, потому что они с Дазаем решили выделиться по идее последнего и самолично приготовить торт на сорокалетие Мори, а тот рванул, стоило только Чуе начать зажигать свечи. Теперь он весь перемазан в креме, и это просто... Просто... - Я убью тебя, - цедит сквозь стиснутые зубы Чуя и всё-таки хватается за десертный нож. - Я убью тебя прямо сейчас. Расчленю, запихну твои останки в тележку и вывезу через чёрный ход ресторана, а потом вывезу на пустырь, закопаю в безымянной могиле и до конца жизни буду приезжать туда в годовщину твоей смерти и плевать на мёрзлую землю! - Ах, Чуя! - восторженно восклицает Дазай, нисколько не опасаясь его гнева. - Это так страстно! Сцепиться они не успевают - в малый зал заглядывает Коё, которую они попросили оповестить о моменте, когда стоит вывозить торт. Взглянув на своего красного от злости подопечного с зажатым в побелевших от силы хватки пальцах ножом и его счастливого, буквально сияющего напарника, она только вскидывает в изумлении брови, а после устало вздыхает. Её взгляд так и кричит: «Вы ведь уже не дети!», и Чуя полностью разделяет её мнение, но у Дазая что в шестнадцать, что в восемнадцать, что в двадцать, что в двадцать два ветер в голове, и Чуя уверен, так будет всегда. Дазай наверняка и в тридцать, и в сорок, и в пятьдесят будет таким же невыносимым идиотом, любимой маской которого является маска клоуна. «Почему я не подумал об этом сразу?» - с тоской думает Чуя, отбрасывая нож и с брезгливым выражением стирая салфеткой крем с рукава сапфирового пиджака, будто это хоть что-то исправит. - «Я же знаю его! Почему я не предусмотрел запасной вариант?!». На самом деле он в ужасе и панике, пусть и показывает только гнев и раздражение. Сорок лет - круглая дата - и столь значительный праздник - не тот случай, когда можно оплошать. Изначально Чуя собирался заняться выбором торта вместе с Коё, чтобы идеален был и внешний вид, и вкусовые качества, ведь Мори не то чтобы очень любит сладкое в отличие от Элис, но Дазай настоял, что будет необычно сделать торт самим, и что такой презент Мори оценит намного больше. И если бы всё с этой чёртовой глазурью было хорошо, подарок действительно вышел бы на славу, потому что получившийся пятиярусный торт в виде высотки-штаба Порта и прилегающей территории - даже с дурацким колесом обозрения близлежащего парка! - получился грандиозным, восхитительным благодаря профессиональным кондитерам, которые помогали Чуе и Дазаю создавать этот сладкий шедевр. Но, по всей видимости, стоило Чуе отвернуться, и Дазай тут же добавил что-то в крем - стоило начать зажигать свечи, поднести огонь к глазури, как всё рвануло, будто внутри находилась бомба. И теперь на тележке развалины, у Чуи испорчен костюм и настроение, изначально державшийся подальше Дазай всё пытается урвать побольше наверняка ядовитого из-за добавленного горючего - или что он туда добавил, придурок! - крема, а зашедшая подать сигнал Коё смотрит на них двоих так, что Чуе становится стыдно за то, что он вообще появился на свет. Он - ответственный, предусмотрительный и внимательный - так хотел, чтобы праздник Босса удался, что теперь на ресницах едва не собираются злые слёзы от разочарования и злости на Дазая, которого - кто бы сомневался - случившееся не волнует совершенно! - Чуя! Чуя, дорогой, дыши! Лицо Коё, обеспокоенное и побледневшее, вдруг оказывается очень близко. В ту же секунду запястья касаются цепкие пальцы, и в воздухе вспыхивает прозрачно-голубое свечение. Только когда вспышка слепит глаза в полумраке зала, Чуя осознаёт, что так разнервничался, что и не заметил, как от резкого эмоционального скачка непроизвольно задержал дыхание и активировал «Смутную печаль». Шумно глубоко вдохнув, он с силой отталкивает Дазая от себя и зарывается пальцами в волосы, наплевав на то, как долго укладывал их так, чтобы нормально лежали и не примялись синей шляпой с шёлковой лентой по краю в тон праздничному костюму. - Я не знаю, что делать, - только и может бессильно выдохнуть Чуя, всё глядя на разрушенный торт, миниатюрная высотка Порта которого на его глазах окончательно доламывается пополам и со шлепком падает мимо тележки прямо на пол. - Я не... Я не знаю, что делать, анэ-сан. Я... - Всё хорошо, - обхватывает его лицо ладонями Коё, заставляя посмотреть себе в глаза, сфокусировать внимание на себе. - Ты слышишь меня, Чуя? Всё хорошо. Я знала, что Дазай обязательно что-нибудь такое устроит, и обо всём позаботилась. - Как грубо, анэ-сан, - притворно негодует Дазай, вытирая липкие пальцы о плечо Чуи; и едва успевая отдёрнуть руку, чтобы не отправиться в травматологию со сложным переломом лучевой кости. - Это было спонтанное решение! Я подумал, будет забавно устроить шоу для гостей! Под одинаково раздражёнными взглядами Дазай вскидывает ладони и на всякий случай отходит в сторону. Коё, конечно, уступает по вспыльчивости Чуе, но это тот случай - тот день - когда «Золотой демон» может порубить на одинаковые кусочки любого неугодного. Хотя Дазаем Коё не поленилась бы заняться сама. Чуя же повинуется и следует за ней к дальнему углу, где за ширмой обнаруживается точно такой же торт, какой только что взорвался у Чуи на глазах вместе с его лопнувшим терпением и всеми барьерами, препятствующими порывам убить Дазая. Когда Коё достаёт спички и начинает зажигать свечи, Чуя малодушно жмурится, боясь повторения истории, но ничего не происходит. Облегчения в его выдохе хватило бы на группу деактивировавших бомбу сапёров. - Вот так, - улыбается Коё и помогает Чуе снять заляпанный пиджак, попутно расстёгивая верхние пуговицы ворота его тёмно-красной рубашки. - Давай, Чуя. Теперь твой выход. Вскинув подбородок, Чуя с независимым видом проходит мимо Дазая к выходу из зала, толкая перед собой тележку с тортом. Может, к этой сладкой декорации они с Дазаем и не приложили руку, но зато это целый торт, выглядящий презентабельно и необычно. Что внешний вид оценили все присутствующие, Чуя с довольной улыбкой понимает, когда по залу проносятся восхищённые вздохи. Искренние или нет, наплевать. Главное, что Мори, перед которым Чуя в итоге останавливается, смотрит на торт с улыбкой. В его тёмно-лиловых глазах мелькает тепло. - С днём рождения, Босс, - склоняется в глубоком поклоне Чуя перед тем, как протянуть ему нож для нарезки десерта. - Спасибо, Чуя-кун, - легко улыбается Мори, принимая прибор и с интересом осматривая торт. - Кажется, что-то пошло не по плану? Чуя невольно оборачивается к дверям соседнего зала, из которого как раз выходят раздражающе счастливый Дазай и как всегда невозмутимая Коё, а после смотрит на посмеивающегося Мори. - Вы слышали взрыв? - взволнованно спрашивает он, уже представляя, какие сплетни пойдут между гостями и за пределами этого праздника по всему городу. - Даже так? - вскидывает брови Мори и будто невзначай придвигается к Чуе, мимолётно касаясь его шляпы пальцами, в которых Чуя секунду спустя видит крошечную бледно-жёлтую корзинку с колеса обозрения, сделанную из мастики. - Теперь понятно, откуда это украшение на твоей шляпе. Полагаю, Дазай-кун хотел устроить для гостей небольшое шоу? - Из-за него взорвался торт, который мы приготовили вместе, - краснея щеками от стыда за Дазая, признаётся Чуя, склоняя голову и пряча глаза в тени полей шляпы. - Этот торт - копия, которую Коё-анэ-сан заказала, как только узнала о том, что мы задумали. Она как знала, что Дазай что-нибудь выкинет. Эта сволочь! - Ну-ну, Чуя-кун, - улыбается Мори, укладывая первый кусок торта на тарелку и вручая ему. - Всё ведь обошлось? К тому же, это было бы неподражаемо и эпатажно. Может, даже захватывающе. Атмосфера на этой вечеринке точно стала бы более оживлённой. - А я о чём! - восклицает незаметно подобравшийся к ним Дазай и выхватывает из рук Чуи тарелку с тортом. - Но Чуя такой зануда! И надо было ему раньше времени полезть зажигать свечи! - Захлопнись, мумия, - шипит сквозь зубы Чуя, нанося точный и резкий удар острым локтём по чужим рёбрам, из-за чего Дазай давится воздухом: явно наполовину притворно, оттого особенно громко и раздражающе. - Мальчишки, - посмеивается Мори и вручает вторую тарелку с куском торта покачавшей головой Коё. - Время идёт, а вы совершенно не меняетесь. - Душа не стареет, Мори-сан. Вам ли не знать, - подмигивает имениннику Дазай. И ловко подхватывает Чую под локоть, утаскивая за собой. Чуя до последнего упирается, потому что хочет быть рядом с Мори - просто на всякий случай, мало ли идиотов, которые посмеют напасть, и праздник им не помеха, только прикрытие - но когда Дазай чего-то хочет, он неумолим. Поэтому как бы Чуя ни упирался, а из банкетного зала его всё равно утаскивают, ведь при гостях пинать преемника Босса как-то несолидно и вообще грубое нарушение субординации. О которой Чуя забывает сразу же, как только за ними захлопывается ведущая к коридору запасного выхода дверь. Правда, дальше одного пинка и пары крепких слов дело не заходит, потому что Дазай зажимает его в ближайшем тёмном закутке, неожиданно жадно и напористо целуя и сжимая в своей хватке так сильно, что начинают ныть рёбра. И как бы Чуя ни брыкался и ни вырывался, а превратившийся в репейник Дазай не отцепляется от него до тех пор, пока губы не оказываются искусаны, волосы - растрёпаны, дыхание - сбито, а на щеках обоих не загорается кривыми пятнами румянец. Только тогда Дазай наконец-то отстраняется и, перехватив его взгляд, Чуя вместо того, чтобы начать-таки ругаться, неожиданно смущается. - И чего ты пялишься на меня, как Тачихара на Гин, когда впервые увидел её в вечернем платье? - хрипло интересуется он. - Потому что ты восхитительно выглядишь, Чуя, - улыбается Дазай и склоняется, проводит носом по его щеке, ластясь и легко целуя в скулу. - Я так рад, что ты снял пиджак. А может, и нет. Все в зале только и делали, что пялились на тебя. Ах, это так раздражает! Может, мне выбить на твоём лбу моё имя? Чтобы все знали, кому на самом деле принадлежит преданный портовый пёс Чу-у-уя! - Кто ещё тут кому принадлежит, - фыркает Чуя, накручивая галстук Дазая на пальцы и дёргая его на себя, прикусывая и оттягивая его нижнюю губу. - Это ты - мой, смекаешь? И я сломаю тебе парочку костей, если хоть кто-то из приглашённых леди пожалуется на идиота, пристающего к ним с предложениями о двойном суициде посредством прыжка с крыши этого ресторана, усёк? - Но это так романтично! - наигранно дуется Дазай. - Прелестная леди, праздник, огни города и двадцать шестой этаж! Что может быть лучше? - Целые кости, Дазай, - припечатывает Чуя, плотнее затягивая галстук на его шее. - Целые кости для человека, ненавидящего боль - вот, что может быть лучше. - Пожалуй, ты прав, - придушенно выдавливает из себя Дазай, с улыбкой вскидывая раскрытые ладони в знак признания поражения. - Но тогда я требую танец, Чуя. - Нет, - мгновенно отрезает Чуя. - Либо так, - шкодливо сверкает глазами Дазай, - либо я прямо сейчас отправляюсь искать жертву для своих «непристойных» поползновений. Цыкнув и закатив глаза, чтобы показать, как Дазай на самом деле его раздражает, Чуя хватает его за запястье и тащит за собой обратно в зал. Намётанный взгляд сразу находит небольшой закуток в тени за колонной прямо позади живого оркестра, и, ловко лавируя среди гостей и улыбаясь направо и налево, отчего вокруг только и слышатся восхищённые вздохи дам всех возрастов, Чуя затаскивает Дазая в найденное укромное место, нетерпеливо притопывая каблуком натёртых до блеска туфель. Дазай будто не верит в то, что Чуя согласился, но мгновенно оказывается рядом и подхватывает его под руку. Ведомая роль Чуе не нравится, потому что, подобно любому мужчине, он привык вести в танце партнёршу, но спорить с Дазаем нет никакого желания - тот и так успел за каких-то полчаса вымотать нервы так, как не успевает порой за неделю. Не хватало ещё новых стычек и склок. Поэтому Чуя послушно подстраивается под его шаг и позволяет вести себя, прижимаясь к тёплой груди и закрывая глаза на то, что Дазай буквально лучится самодовольством; даже пристраивает голову на его плечо, вжимаясь в него виском и находя лёгкое успокоение в чужом парфюме, приятный ненавязчивый запах которого ласкает обоняние. - Успокоился? - шепчет Дазай спустя несколько минут. - Когда ты молчишь, нравишься мне намного больше, - выдыхает Чуя и запрокидывает голову, смотря в довольные карие глаза, - так что закрой рот. - Неправда, - усмехается Дазай и шепчет ему в самое ухо. - В спальне ты только и делаешь, что просишь меня быть громче и не сдерживать голос. Мой открытый рот определённо нравится тебе намного больше и... Ауч! Я понял, понял! Чуя, отпусти! Дёрнув для верности за каштановые кудри ещё раз, Чуя выпутывается из хватки надувшегося подобно пятилетнему ребёнку Дазая, поправляет галстук и сбившуюся на бок шляпу и делает шаг к выходу из их небольшого убежища. Но на полпути он разворачивается на каблуках, подходит к подозрительно прищурившемуся Дазаю и дёргает его за галстук на себя, втягивая в ещё один поцелуй, подобный тому, каким Дазай наградил его ранее. Но стоит только горячим ладоням опуститься на его бёдра, а чужому телу прильнуть ближе, Чуя разрывает поцелуй, вытирает влажные губы тыльной стороной ладони и с довольной ухмылкой удаляется. Ему в спину летит негромкий смех и едва слышное «ты не умеешь признавать поражений», но Чуе наплевать. Он чувствовал, как Дазай дрожит в его руках, так что «1:1». А на следующее утро будет «2:1», потому что этой ночью Чуя сделает что угодно, но заставит Дазая сорвать голос, и будет ему наконец-то счастье.

|...|