I found...

Ода взволнованно расхаживает по гостиной своей съёмной квартиры и не в первый раз задумывается о том, что знакомство с Дазаем в своё время явно было своеобразной карой небесной за все те грехи, что уже висят на его душе, и за те, что Ода, будучи мафиози, ещё на эту самую душу повесит. Но куда больше в настоящем его заботит сам Дазай, вляпавшийся в очередные проблемы. Причём, вляпавшийся и даже этого не заметивший. Вероятно, постарались враги Порта, и Ода будет в числе тех, кто ринется по следу, найдёт крысу и шкуру с неё живьём сдерёт за своего друга. Повезло, что приложивший к произошедшему руку эспер не натворил ничего критичного и непоправимого. В том смысле, что будь этот эспер способен убивать, Дазай, вероятно, был бы уже мёртв. Дверь ванной распахивается, и из неё наконец-то показывается щеголяющий с самого утра непривычно яркой для него внешностью Дазай. Ода перестаёт наворачивать круги вокруг кофейного столика, останавливаясь по центру гостиной, и заглядывает в его задумчивые голубые глаза. - Ну что, ты позвонил ему? - спрашивает он, кивая на пролетевший мимо на него и упавший в подушки дивана телефон. - Сказал, что хотел? - Да, - кивает Дазай; и медленно поглаживает себя по груди. - Ну и как? - настойчиво уточняет Ода, стараясь абстрагироваться от зрелища перед ним. - Как? - задумчиво тянет Дазай и вскидывает на Оду удивлённый взгляд. - Знаешь, Одасаку, я на самом деле верил, что Чуя красит волосы, потому что никогда не видел таких ярких волос. Но нет. Он рыжий везде. - Дазай, - вздыхает Ода, потирая переносицу. Это явно не то, что он хотел знать о Накахаре Чуе. - Я говорю о вашем обмене телами. Ты сказал ему об этом? Дал наводку на места, где был, и рассказал, где тебя искать? - А, да, - встряхивает головой Дазай и наконец-то перестаёт трогать свои грудные мышцы сквозь привычную белую рубашку. - Он сначала наорал на меня из-за того, что я разбудил в его выходной, а потом ещё пришлось убеждать его, что это не шутка. В конце концов, он соизволил подойти к зеркалу, и, по-моему, я даже слышал, как он упал. Эй, Одасаку, я голодный. - Но ты не ешь по утрам, - удивлённо вскидывает брови Ода; а после бросает взгляд на пусть и невысокое, но крепкое и хорошо тренированное тело Накахары Чуи и кивает сам себе. - Но этот желудок явно привык к нормальной жизнедеятельности, а не как твой. - Нормальный у меня желудок, - обиженно бубнит Дазай, дуя губы. Смотрится это на лице Накахары Чуи очень непривычно и оттого не мило, а жутковато. Передёрнув плечами, Ода направляется на кухню и позволяет себе шлёпнуть по рукам Дазая, опять потянувшимся к грудным мышцам. Не то чтобы шикнувшего Дазая это останавливает, конечно. Пробравшись вслед за Одой на кухню и засев на угловом диване, он ставит перед собой прихваченное из ванной небольшое переносное зеркало и начинает на себя... Пялиться. Иного слова тут не подберёшь. Ода давно заметил одержимость своего друга напарником. Если Дазай не говорит о Чуе, то... Впрочем, такого не бывает. Хоть пару раз, но он обязательно упомянёт его в разговоре, будь то шутка, шпилька или хорошо завуалированное восхищение. Ода - человек наблюдательный, поэтому знает, как внимательно Дазай смотрит на Чую, как задерживает дыхание, если они оказываются слишком близко, и как едва заметно передёргивает плечами от мелкой дрожи, стоит их рукам соприкоснуться. Когда эти двое находятся рядом, весь мир для Дазая перестаёт существовать. Да, он издевается, подкалывает, задевает и в целом делает всё, чтобы вывести Чую из себя, но Ода знает - так Дазай проявляет внимание. Может, не умеет по-другому. Может, стесняется, что вряд ли, ведь Дазай довольно решительный и безрассудный, когда дело касается его личных желаний. А может, просто считает свои чувства слабостью или думает, что Чуя только посмеётся, не примет всерьёз. - Дазай, пожалуйста, - устало вздыхает Ода, обернувшись к столу, чтобы поставить на него прозрачный чайник с заваривающимся чаем. - Ничего не могу с собой поделать, - искренне отвечает Дазай и продолжает пальцами одной руки ощупывать свой бицепс, а второй - перебирать вьющуюся рыжую чёлку. - Это так удивительно, Одасаку. Я всегда считал, что Чуя тот ещё хлипкий коротышка. То есть, у меня есть глаза, верно? Я всегда считал, что он использует часть своей способности, чтобы делать свои удары настолько сильными. Но оказалось, это не так. Чуя пусть и коротышка, и плечи у него узкие, и рёбра проступают, но у него столько мышц... И у него есть пресс! Можешь себе это представить? - Вот уж нет, спасибо, - бормочет Ода; проигнорированный, впрочем, начавшим расходиться Дазаем. - А он есть, этот пресс, - припечатывает Дазай так довольно, будто имеет к этому хоть какое-то отношение. - У Чуи вообще всё тело - мышцы. Они не бугрятся, но он весь такой... Крепкий. А ещё у меня в этом теле странное ощущение, что я могу согнуть фонарный столб руками и что смогу пробежать милю без остановки и не собью дыхание. А ещё оно очень лёгкое. Кажется, если оттолкнуться ногами сильнее, я смогу взлететь, и... - Это потому что Чуя живёт в тренировочном зале, если не занят работой, - обрывает Ода, чувствуя себя неловко из-за поглаживающего себя ладонями по щекам Дазая, бормочущего что-то о проклятых перчатках, прячущих «такие пальцы, ничего себе» руки Чуи. - Поэтому у него есть мышцы. Поэтому его тело закалено. Поэтому у него нет проблем с ощущением и полным контролем своего тела. Тебе бы всё это тоже не помешало, Дазай. Прыжки в реку может и закаляют здоровье, но не прокачивают мышцы. - Мне не нужны мышцы, - отмахивается Дазай, зарываясь пальцами в свои волосы и прикрывая глаза от удовольствия. - Моя сила в мозгах. К тому же, я способен с лёгкостью избавиться от отряда головорезов в двадцать человек и без всяких тренировок. Мне нет нужды тратить время на то, чтобы обниматься с боксёрской грушей. О, завтрак! Одасаку, ты - лучший! Ода только вздыхает и ставит перед Дазаем тарелку с едой; подумав, переставляет на стол и чашу с рисом - больно уж активно Дазай набивает щёки. Непривычно. Ещё непривычнее видеть сидящего на своей кухне Накахару Чую с повадками Дазая Осаму, но Ода находит утешение в том, что пусть Дазай и пользуется ситуацией, облапывая чужое тело, по крайней мере, при обмене телами заблокировались эсперские способности «Двойного Чёрного», и Ода может не беспокоиться за сохранность своего дома. Обожающий эксперименты Дазай не преминул бы активировать «Смутную печаль», и чёрт знает, чем бы всё это закончилось.

***

Проснувшись от телефонного звонка, мелодия которого сразу обозначила, кто решил разбудить его утром выходного дня, Чуя собирался поклясться оторвать Дазаю голову. Это желание только возросло, когда Дазай начал нести какой-то несусветный бред о том, что Чую ждёт неожиданный сюрприз, и что лучше бы тому поскорее подниматься и собираться, ведь выходной отменяется, и им предстоит насыщенный денёк. Попутно Дазай издавал невнятные подозрительные звуки и бросал бессмысленные замечания вроде «вау, кожа такая мягкая» и «ух ты, а я и не замечал, что у тебя веснушки». Понял Чуя, в чём дело, только после того, как в самом конце разговора Дазай соизволил сообщить о том, что накануне где-то наткнулся на какого-то неизвестного эспера, и их обменяли телами, что произошло во сне. Чуя отказался поверить в этот бред, но зеркало в его спальне не было волшебным и едва ли было способно показывать воплощения чьих-либо кошмаров. Или же Чуя чего-то о нём не знал, потому что именно это и увидел в зеркале, когда приблизился к нему: тело Дазая, стоящее посреди его, Чуи, спальни. Не то чтобы Чуя испугался, ведь в его жизни чего только не происходило, но увиденное его изрядно ошарашило, и он отшатнулся от зеркала так резко, что запутался с непривычки в своих конечностях и грохнулся на задницу. Ауч! В настоящем Чуя чувствует себя разбитым. Его новое тело - бесполезный мешок с костями! Когда-то давно ему даже было интересно увидеть тело Дазая, узнать, что же скрывается под многочисленными бинтами, но, похоже, все раны и шрамы то ли исчезли без следа, то ли остались при Дазае, неразрывно связанные с его способностью, толкающей хозяина на хождение по краю: Чуя не знает. В любом случае, он рад, что не пришлось заматываться в бинты, потому что делать это было откровенно лень. У него есть проблема куда более насущная и не требующая отлагательств - нужно отловить эспера, который всё это сотворил, потому что если Чуя пробудет в этом обтянутом кожей скелете ещё дольше, то свихнётся. Не сказать, что Дазай совсем уж костлявый. За исключением излишней худобы у него достаточно гибкое и подвижное тело, но оно ощущается хрупким, ломким. Чуя смотрит на свои руки и может легко представить, как ломает запястья, просто сжав пальцы своего настоящего тела сильнее; как пробивает грудную клетку, не используя при этом «Смутную печаль»; как оставляет синяки на бёдрах, просто сжав пальцы чуть сильнее положенного. От последнего Чуя судорожно отмахивается, мысленно пинками вышвыривая нарисованные воображением картины из головы. Но те упорно возвращаются назад, потому что кожа у Дазая светлая, тонкая, и на ней наверняка очень легко оставить синяки. Любого рода. Необязательно в драке. - Так, хватит, - встряхивает головой Чуя и пинает попавшийся под ноги камень. В доках, где они с Дазаем договорились встретиться, на него пялятся. Чуя не сразу понимает, почему, а после замечает краем глаза перчатки на пальцах и вздыхает. Вероятно, Дазай Осаму в одежде Накахары Чуи - восьмое чудо света для шестёрок вокруг, но ему наплевать. Чуя не собирается изменять своим привычкам. К тому же, в недрах его шкафа нет костюмов офисного пингвина. Повезло, что он вообще смог откопать хоть какие-то вещи, которые без труда налезли на тело этой шпалы. Поэтому Чуя только и делает, что недобро зыркает по сторонам, отчего все стараются раствориться в воздухе. Настроение у него скверное. Застрял в теле Дазая. Застрял в слабом теле Дазая. Застрял в бесполезном теле Дазая. При этом ещё и способность не ощущается внутри. Она не исчезла, Чуя чувствует связь души и ядра эспера, но гравитация не откликается, как бы он ни звал. Впервые за всю свою жизнь он чувствует себя слабым и незащищённым. И это его чертовски злит. Поэтому Чуя более чем рад, когда в месте назначенной встречи в пустом складе в отдалении от порта на самой границе территории Портовой мафии его окружают рассыпавшиеся бисером головорезы. Чуя узнаёт нашивки на их одежде, подтверждающие принадлежность к группировке, которая портит кровь Порту уже как полгода, и неторопливо разминает пальцы. Плевать, какое у него тело и отзывается ли способность. Чуя не выспался. Его выходной полетел ко всем чертям. Он застрял в теле Дазая. Вокруг него люди, имеющие к этому непосредственное отношение. Чуя отдохнёт душой, выбивая из них всё дерьмо, а после найдёт среди них нужного эспера или получит его координаты, и вот тогда начнётся самое веселье.

***

Когда Ода и Дазай врываются на склад, картина им представляется впечатляющая. Вокруг царит хаос. Пол усеивают тела. Крови из перерезанных глоток натекло столько, что ноги скользят по едва засохшей корке. И посреди всего это в центре самой гущи событий крутится волчком Чуя, чей дикий разъярённый оскал смотрится на лице Дазая ещё более жутко, чем капризно надутые губы Дазая - на лице Чуи. Все гости этого мероприятия оборачиваются на грохот выбитых дверей и тут же открывают пальбу. Оттолкнув Дазая за ближайшие ящики, Ода уже прикидывает, как быстро разобраться со всей этой шайкой, когда Дазай кричит «Чуя!» и выбегает из своего укрытия. Чертыхнувшись, Ода достаёт пистолеты и срывается следом, чтобы прикрыть непутёвого друга, который так всполошился из-за того, что одна из крыс подобралась к Чуе со спины и полоснула ножом по рёбрам. Впрочем, промедление действительно чревато, это Ода понимает сразу, стоит ему оказаться рядом с Чуей и подхватившим его Дазаем. Потому что Чуя плох. Его руки трясутся, колени подкашиваются, грудная клетка ходит ходуном, и дышит он так, будто у него вот-вот начнётся приступ астмы. - Одасаку, надеюсь на тебя, - бросает Дазай и тащит Чую в ближайшее укрытие из груды ящиков. Там он усаживает его в самую тень и срывает с руки часть бинтов, в которые замотался из-за того, что все его шрамы неожиданно отпечатались на теле Чуи, и которые использует для того, чтобы перевязать на скорую руку чужой окровавленный бок. Окинув собственное содрогающееся тело цепким взглядом на предмет других повреждений, Дазай касается руки Чуи, крепко сжимая его пальцы. - Посиди здесь, - просит, понимая, что это чужой лимит. - Я не собираюсь, - хрипит, кашляя, Чуя, пытаясь подняться на дрожащие ноги, - отсиживаться здесь, как бесполезный кусок мяса. - Ты не бесполезный кусок мяса, Чуя, - качает головой Дазай и убирает пальцами измазанные в крови каштановые кудри с взмокшего лба. - Ты хорошо постарался. Выжал из моего тела всё, что оно могло дать. - О, правда? - криво улыбается Чуя. - Тогда печально вдвойне. Твоей выносливости хватило всего на двадцать шесть человек. Жалкое зрелище. - Ну, будь уверен, её точно хватит на несколько раз за ночь, - бросает Дазай. Из-за волнения за Чую, в которого уже долгое время вроде как влюблён, он совсем не контролирует свою речь. Вот только удивляет больше реакция Чуи, который сначала широко распахивает глаза от удивления, а после криво усмехается и окидывает своё тело насмешливым взглядом. - Да ладно? Этот мешок с костями хорошо, если один-единственный раз выдержит. - Хочешь поспорить? - парирует Дазай, внутренне умирая от того, в какую сторону их завела вся эта нелепая история. Может, когда он отловит вражеского эспера, даже не будет загонять ему иглы под ногти. - Как только всё это кончится, - сверкает глазами Чуя, - я из тебя всю дурь вытрахаю. И теряет сознание. Улыбнувшись и в последний раз проведя ладонью по чужой щеке - видеть своё тело со стороны так странно - Дазай забирает из второй руки Чуи нож и поднимается с корточек, покидая укрытие и заодно подхватывая с пола валяющийся тут и там огнестрел. Не то чтобы Одасаку не справится с этими идиотами в одиночку, но некрасиво сбрасывать на друга всю работу после того, как тот накормил завтраком и чёрт знает сколько времени терпел под боком облапывающего самого себя Дазая, который просто не мог упустить возможность исследовать и прикоснуться к вожделенному телу. - Как он? - перекрикивая грохот выстрелов, спрашивает Ода, когда они встают спина к спине. - Отключился, - отвечает Дазай, отстреливаясь от кретинов, решивших, что из-за обмена телами «Двойной Чёрный» превратится в лёгкую мишень. - А ещё у нас, кажется, намечается секс-марафон. - Боги, Дазай! - громко стонет Ода под его звонкий смех, и оба одновременно бросаются вперёд.

***

- Это нечестно, - жалобно скулит Дазай, не в силах пошевелить и пальцем. - Ты знал, что так будет, и специально поставил это дурацкое условие. - Разумеется, - усмехается Чуя, продолжая стаскивать с себя бинты. Среди взятых пленных нашлось двое, знающих об обменявшем «Двойной Чёрный» телами эспере и расколовшихся под пытками Дазая. Благодаря полученной от них информации Ода вместе с небольшим отрядом поддержки нашёл и схватил этого эспера, притащив в Порт, где Дазай провёл ещё один незабываемый час, полный чужой агонии и воплей боли. В процессе допроса пленный эспер пообещал отменить способность, только бы Дазай перестал превращать его тело в бесформенный кусок мяса. Изначально Дазай подумывал просто пристрелить его, но способность этого эспера заблокировала его собственную, и он опасался, что даже смерть ничего не исправит, поэтому решил не рисковать. Способность свою эспер аннулировал сразу, на месте. И хорошо, что он отключился от болевого шока раньше, чем увидел, как Дазай во вспышке яркого света рухнул на залитый кровью пол не менее бесполезным куском мяса, чем пытаемый. Выжать-то всё из его тела Чуя выжал, а терпит последствия разрываемый изнутри болью в мышцах Дазай. Откуда у него вообще столько мышц? У каждого человека их столько? Хотя о чём речь, если Дазаю кажется, что у него болят даже волосы. - Ты надругался над моим телом, - хнычет Дазай, валяясь бревном на диване в гостиной квартиры Чуи и не смея пошевелить и пальцем. - Пока ещё нет, - усмехается Чуя, отшвыривая снятые ленты бинтов и начиная стаскивать с себя стрёмные мятые брюки от костюма офисного пингвина, в который запаковал его тело Дазай. - И, думаю, не в ближайшее время точно. Сейчас я приму душ и поужинаю, а потом сделаю тебе массаж, чтобы ты перестал скулить. После этого ты отмоешься от крови, тоже поужинаешь и ляжешь спать. А с завтрашнего дня я буду гонять тебя ежедневно в тренировочном зале до тех пор, пока ты не перестанешь задыхаться и пищать от боли во всём теле только из-за того, что бой затянулся дольше, чем на десять минут. И только после этого, возможно, я прикоснусь к тебе. Когда не буду бояться сломать тебя пополам только тем, что обнял чуть крепче необходимого. Боги, я в состоянии «Порчи» более выносливый, чем ты против превосходящего тебя числом противника, прущего напролом. - Поэтому мы и работаем в паре, - продолжает ныть Дазай и всё-таки находит в себе силы, чтобы повернуть голову лицом к Чуе и одарить его обиженным взглядом. - Ты - сила, а я - мозг. Из нас двоих ты должен выносить прущих напролом противников, а не я. Моя задача - координировать и направлять. - Тёмный гений Порта - неженка, - насмешливо тянет Чуя, радуясь раздраженному цыканью Дазая, на которого наконец-то нашёл своеобразную управу. А после подходит к дивану и садится на корточки; смотрит какое-то время в измученное лицо, рассматривает по-детски надутые губы, а после отводит растрёпанные кудри со лба и прижимается губами к щеке переставшего дышать Дазая. - Эй, Дазай, - бросает тихо. - Спасибо, что позаботился обо мне. И за то, что прикрыл. Как и всегда. «Да, точно. Никаких иголок под ногти», - думает Дазай о пленном эспере на нулевом этаже Порта, из которого Мори приказал выбить всю информацию о вражеской организации, до последней крупицы. Пусть вся эта история и помотала и ему, и Чуе нервы, да ещё и Ода из-за его восторженных излияний заработал нервный тик, это того стоило. Вся эта идиотская ситуация того стоила, ведь в настоящем Дазай находится дома у Чуи, и тот смотрит на него неприкрыто ласково, его пальцы перебирают кудри Дазая, и он благодарит его за помощь и даёт понять, что всегда доверит свою спину. От этого даже боль отходит на второй план. В груди разливается тепло. - Не за что, - так же тихо отзывается Дазай; и прячет лицо в подушке, не в силах выносить пристальный взгляд таких красивых голубых глаз. Чуя негромко усмехается, в последний раз оглаживает его по затылку и уходит в ванную. Дазай позволяет себе сдавленный стон. Если бы не его тело, бесполезным мешком с костями валяющееся на диване, он мог бы пробраться в душевую к Чуе, и что-то ему подсказывает, его бы не выгнали. Но Дазай не может пошевелить даже пальцем, поэтому ему остаётся только лежать и страдать, представляя сладкие картины и надеясь, что его обаяния хватит, чтобы развести Чую на несколько свиданий, даже если тот и в самом деле задастся целью добиться от него какого-то толка в тренировочном зале, прежде чем зайти в их явно изменившихся отношениях хоть немного дальше. Уж пальцы-то Чуя ему точно не сломает, если Дазай возьмёт его за руку, верно? После всего произошедшего Дазай очень хочет верить, что это так.

|...|