I found...

- Что между вами произошло? Голос Коё негромкий, мягкий, приятный слуху. Присев рядом с Чуей, она расправляет складки кимоно и ласково зарывается пальцами в его растрёпанные волосы. Это приятно: забота; несущие тепло прикосновения; запах жасмина от тонкого запястья. Повернув голову, Чуя вглядывается в её лицо, пытаясь понять, считает ли она его слабым или жалким из-за того, как он раскис после возвращения Дазая. Нет. Конечно, нет. Это ведь анэ-сан. Она всегда на его стороне, а ещё у неё есть эта чудная женская интуиция. Однажды Коё сказала Чуе, что он ещё хлебнёт горя, связавшись с Дазаем, и что ж, она оказалась права. Дазай - шарада, которую у Чуи никогда не было возможности разгадать. Они возненавидели друг друга с первого же взгляда. Постоянно дрались, подначивали и подставляли друг друга, обмениваясь оскорблениями и унижениями. Между ними не было места нежностям, дружеской привязанности. Чуя до сих пор не понимает, что изменилось за пролетевшие три года, что толкнуло их с Дазаем на скользкую дорожку. Хотя обоих ли? Чуя помнит, как Дазай впервые пригласил его выпить, а после ластился котом, обтирая задом его колени; помнит, как сказал наутро, что ничего не помнит, хотя это было не так, и Дазай тихо хмыкнул, повернулся к нему разукрашенной засосами и следами зубов поверх шрамов спиной и бесшумно исчез из квартиры. Чтобы после вернуться вновь и вновь развести на распитие алкоголя и то, что следует за ним. И ещё раз. И ещё. Когда Чуя в очередной раз заявил, что не помнит, как брал его всю ночь напролёт, Дазай впервые обхватил его лицо ладонями, заглянул в глаза и припечатал твёрдое, полное уверенности «врёшь». На следующий раз он не позволил Чуе выпить больше двух бокалов. Избавиться от неловкости утром не получилось, как бы Чуя ни пытался. Чуя понятия не имел, зачем Дазаю всё это. Сам он никогда не интересовался мужчинами, да и на девушек времени не было с его-то работой, но Дазай будто приучил его к своему телу, к своему запаху, к своему теплу, и жить без всего этого, потеряв, стало как-то пустовато, неправильно. Чуя не особенно ценил внимание Дазая, но после в жизни последнего появились Ода и Анго, и Дазай начал отдаляться. Тогда Чуя впервые почувствовал ревность. До этого Дазай всегда был сосредоточен только на нём - не было ни единой свободной минуты, которую он не потратил бы на игру на нервах Чуи. Но в какой-то момент Чуя осознал, что за окном поздний вечер, а Дазай не у него. Позвонить не позволила гордость, ведь Чуя до последнего был уверен, что эти непонятные секс-отношения ему не нужны, но потом Дазай начал пропадать всё чаще и чаще. Постепенно Чуя отошёл для него на второй план. Ревность постепенно сменилась раздражением. Чуя занял себя работой, перестал отказываться от командировок, которые всегда изматывали его до полного опустошения, и в целом с головой окунулся в мафиозные распри. Чем вне миссий «Двойного Чёрного» занимался Дазай, он понятия не имел, а после и эти миссии отошли на второй план, потому что Мори стал всё чаще отсылать его прочь не просто из штаба, а из страны. Где только Чуя ни побывал за год своей насыщенной командировками жизни. Из одной такой он вернулся месяца за четыре до переломных событий и неожиданно обнаружил чужую обувь на пороге своей квартиры. - Тебя долго не было, - заметил сидящий на диване в его гостиной Дазай, будто они не стали почти чужими друг другу людьми, видевшимися в последний раз чёрт знает когда. - Какого чёрта ты забыл у меня дома? - раздражённо поинтересовался Чуя, слишком уставший, чтобы вести спокойные конструктивные разговоры. - Я соскучился, - обронил Дазай и поднялся, подходя ближе. Чуя на это только вскинул брови и окинул его цепким взглядом. - Я не настроен на секс. - Я пришёл не за сексом. Я пришёл к тебе. Чуя никогда не был мягкотелым. Совсем наоборот. Он всегда был жёстким, злопамятным и мстительным. Людей, которые использовали его, а после оставляли в одиночестве, всегда ждала незавидная участь. В самом начале, будучи подростком, Чуя, может, и был наивен, но работа в Порту, продвижение по карьерной лестнице и осознание, что даже свой человек может ударить в спину, обострили паранойю и уплотнили защитные стены вокруг его души, сердца. Когда Дазай втянул его в свою непонятную игру, Чуя ослабил бдительность и позволил себе поверить, что стал значить для него хоть что-то; что, несмотря на их продолжающиеся перепалки и попытки прибить друг друга, Дазай стал им хоть немного, но дорожить. Но Дазай отвернулся от него, как только нашёл себе две новые игрушки. Он позабыл о нём, отошёл в сторону, а потом вот так просто объявился со своим «тебя долго не было», да ещё таким тоном, будто Чуя в чём-то виноват; будто это он бросил Дазая на произвол судьбы, оборвал все личные отношения и забросил того в зону игнора. Разумеется, вся эта ситуация взбесила Чую на раз, но выставить Дазая за порог он не успел. Тот вдруг встал вплотную и обнял так крепко, будто действительно скучал. Склонившись к нему, вжавшись носом в висок, Дазай обнимал его так бережно, но цепко, будто и в самом деле не желал уходить, не хотел отпускать. А ещё он приготовил ужин, который даже не успел остыть, что дало Чуе понять: Дазай интересовался датой и временем его возвращения у Мори. Просто немыслимо. - Какого чёрта, Дазай? - в конце концов, не выдержал он, когда Дазай предложил подготовить ему перед сном расслабляющую ванну. - Я просто соскучился, - пожал плечами Дазай; а после заглянул в потемневшие от раздражения голубые глаза и криво улыбнулся. - Без тебя совсем пусто, Чуя. Чуя не растаял. Чуя не простил. Чуя забрал сделанный тайком дубликат ключей от своей квартиры из чужого плаща. Но Дазай всё равно приходил, всё равно раздражал, всё равно заполнял всем собой его личное пространство. Чуя не понимал, какого чёрта происходит, почему Дазая так мотает из стороны в сторону, но тот не спешил ничего объяснять. А потом объяснять что-либо стало поздно, потому что, вернувшись из очередной деловой поездки, Чуя узнал о том, что Анго предал Порт, Ода погиб, а Дазай сбежал. Не то чтобы мир Чуи был уничтожен в момент открытия правды, но... Что-то изменилось. Он смотрел на Мори, пытался вслушиваться в его объясняющую случившееся речь, но смысл слов проскальзывал мимо его сознания; смотрел, а в памяти вереницей всплывали все воспоминания, в которых был замешан Дазай. В ушах звучал его елейный голос, тянущий «Чу-у-уя» словно клейкую жвачку, а кончики пальцев покалывало от эфемерного ощущения мягких каштановых кудрей. Чуя смотрел в глаза Мори, а видел коньячно-карие глаза Дазая, сонно смотрящие на него ранним утром из-под взъерошенной чёлки; смотрел и слушал, но не видел и не слышал. Ему казалось, он погрузился в полный вакуум. Научиться жить, работать, дышать без Дазая было не то чтобы невозможно или чертовски сложно, но определённо трудно. Пришлось отказаться от «Порчи». «Двойной Чёрный» развалился. Некому больше было работать над планами операций, и Чуе пришлось взять это на себя, а вот уж что-что, а лишнюю ответственность за чужие жизни он никогда не любил. Дазая не хватало: и по работе, и без неё. Не хватало его голоса, его прикосновений, его надоедливого присутствия и кисло-стерильного из-за вечных бинтов запаха. Но Чуя справился, потому что всегда умел преодолевать трудности. Да, ему было неожиданно одиноко, скучно и - в глубине души он не стеснялся это признать - тоскливо, но это не имело значения. У него всё ещё была работа, была верность Порту, был титул Руководителя Исполнительного комитета и появился ещё и свалившийся на голову Акутагава. Всё было не так уж и плохо. Серо только. Уныло и безлико. Но не плохо. - Чуя? - негромко зовёт Коё и слегка тормошит за плечо. - Чуя, что между вами произошло? Тонкие губы кривятся в ломаной улыбке. Прикрыв глаза, Чуя вспоминает вечер накануне, после которого приехал в её квартиру и провёл всю ночь в гостиной за распитием алкоголя, за чем его и застала вернувшаяся в пятом часу ночи из штаба Коё. Конечно, она знает о возвращении Дазая, поэтому и строит свой вопрос именно так. И Акутагава наверняка узнал заранее благодаря Хигучи. Хироцу-сан тоже наверняка знал обо всём ещё вчера. И Мори-доно, которому Чуя перед отправкой домой принёс подготовленные отчёты о зачистке на севере Йокогамы, уж точно был в курсе того, что его блудный преемник объявился вновь спустя полгода своего отсутствия и готов продолжить работу на Порт. А вот Чуя понятия не имел о том, что произошло, потому был весьма и весьма удивлён, когда припарковался перед домом и через лобовое стекло увидел вышедшую из тени высокую фигуру. Дождь лил как из ведра, видимость была ни к чёрту, но Чуя сразу понял, кто к нему пожаловал. Наплевав на стену воды, он выбрался из салона машины, на автомате закрывая дверцу и включая сигнализацию, а после решительно направился к бывшему напарнику. Дазай и сам сделал несколько шагов навстречу. Он не строил из себя клоуна, не улыбался до ушей и не спешил рассыпаться в привычных насмешливых колкостях. Нет, вместо этого он подошёл к сжавшему кулаки подобравшемуся Чуе вплотную и долго смотрел в его глаза, защищённые от дождя полями шляпы, после чего как-то робко, кривовато улыбнулся и перекатился с пятки на носок и обратно, с головой выдавая свою нервозность. - Эй, Чуя, - сказал негромко, едва различимо за шумом дождя. - Я вернулся. Фыркнув, Чуя садится прямо. Ладонь Коё соскальзывает по его загривку и опускается на лопатку, слегка поддерживая покачивающееся тело. Чуя выпил прилично. Достаточно для того, чтобы запить горечь, злость и раздражение. Достаточно для того, чтобы перед глазами начало плыть. Но недостаточно для того, чтобы на утро не подняться с постели и не иметь возможности выглядеть презентабельно на рабочем месте. А очень бы хотелось. Очень бы хотелось прихватить бутылки три вина, а то и чего покрепче, и уехать за город к заливу, чтобы нажраться там, как свинья, и уснуть прямо на песке; чтобы проснуться потом от головной боли и тошноты и понадеяться, что всё случившееся лишь привиделось в пьяном бреду. - Знаешь, анэ-сан, - выдыхает Чуя, растирая слипающиеся глаза и массируя переносицу. - Я когда-то где-то прочитал, что нет ничего хуже пощёчины. Что кулаками бьют по болевым точкам, бьют по телу, а вот ладонями хлещут по достоинству, ранят гордость. Хочешь знать, что между нами произошло? Я ударил его. Впечатал ладонь со всей силы так, что казалось, она загорелась. У Дазая, наверное, отпечаток от моих пальцев на лице остался и нескоро ещё сойдёт. - А он что? - уточняет Коё, неизвестно откуда доставшая графин с водой и протягивающая Чуе полный стакан, чтобы хоть немного пришёл в себя. - А он - ничего, - устало отзывается Чуя и выпивает воду залпом, со звонким стуком опуская стакан на столешницу низкого чайного столика, будто выпил шот. - Ничего не сказал. Никак не отреагировал. Взял меня за руку, которой я его ударил, и повёл домой. - Тогда почему ты здесь? - Потому что не смог. Стоило ему открыть дверь квартиры повторно сделанным дубликатом моих ключей, и я сорвался. Оттолкнул его, сбежал вниз по лестнице, запрыгнул в машину и уехал. Поступил, как чёртов трус. - Ты не трус, Чуя, - вновь ласково поглаживает его по спине Коё, а после и вовсе притягивает к себе, заставляя улечься тяжёлой головой на свои колени. - Просто оказался не готов. Чувства - такая сложная материя. Ты можешь любить человека, но не делать ничего ради этой любви, а можешь ненавидеть человека и осознавать, что при этом не можешь жить без него. У вас всегда были очень запутанные, сложные, неоднозначные отношения. Ты однолюб, Чуя, а у Дазая ветер в голове. К тому же, я уверена, что он из тех людей, что считают привязанность к кому-либо слабостью, местом, на которое могут надавить. Но он всё равно вернулся. - Вернулся после того, как ушёл. - Ушёл, потому что использовали небезразличных ему людей, но - вернулся, потому что ты дорог ему, и он не смог оставить тебя в прошлом. Это многое говорит о Дазае и о том, как ты важен для него. Перевернувшись на спину, Чуя ёрзает затылком по чужим коленям, устраиваясь поудобнее, и заглядывает в лицо Коё, пальцы которой заботливо отводят с его лица лезущие в глаза растрёпанные пряди отросшей вьющейся чёлки. - И что мне теперь делать? Простить его? Сделать вид, что никакого ухода не было? Что он не сбежал, предав Порт? Закрыть глаза на то, что пришлось учиться работать и жить без него? Придумать красочную ложь о том, что невидимая рана на моей спине от неудачного падения, а не от воткнутого в спину его рукой ножа? - Ты пьян и поэтому драматизируешь, - улыбается Коё и легко щёлкает его по носу. - Я знаю, как это тяжело и больно - потерять любимого человека. Поверь, Чуя, я знаю. И именно поэтому предлагаю тебе взглянуть на всё случившееся с другой стороны. Дазай ушёл, оставив тебя, но ради тебя же и вернулся, не смог жить без тебя. Тебя оставили, но это не сломило тебя, а закалило, сделало ещё сильнее. Это тоже своеобразный плюс. А ещё вы оба всё ещё живы. Дазая не объявили предателем, потому что Босс всегда видел его насквозь и знал, что случится нечто подобное, когда правда о плане с «Мимик» откроется. Поэтому мальчишка ещё жив. И ты тоже всё ещё жив, Чуя. Вы можете разобраться во всём, решить все свои проблемы и двигаться дальше вместе, начать с чистого листа. Мне такой возможности не предоставили. Не думаю, что вообще много людей может похвастаться полученным вторым шансом при подобных обстоятельствах. Так что не руби сгоряча, обдумай всё хорошенько. Ведь ты до сих пор в него влюблён. - И ничего я не влюблён. Было бы там во что влюбляться, - закатывает глаза Чуя и снова переворачивается на бок, скрывая взгляд за ширмой ресниц. Коё ничего не говорит, только негромко смеётся - перезвон колокольчиков на ветру - и зарывается пальцами в растрёпанные рыжие пряди. Под эту незатейливую ласку и чужое равномерное дыхание Чуя постепенно проваливается в дрёму. Слова Коё до последней секунды меркнущего сознания эхом отдаются в его ушах. Что ж, в одном она точно права. Где-то в глубине души, так глубоко, что и заметить сложно, Чуя действительно рад тому, что Дазай вернулся. А что со всем этим делать... Об этом он подумает как-нибудь позже. Потом.

|...|