I found...

Акутагава в бешенстве. Все считают, это его перманентное состояние, и не то чтобы это неправда. Разве что с поправкой на то, что вместо бешенства он испытывает не исчезающее острое раздражение, постоянно подпитываемое нерасторопными подчинёнными, издёвками со стороны Дазая и навязчивым вниманием Хигучи. Все в Порту знают, что он нервный, мрачный и замкнутый. К нему не суются без дела, и с коллегами у Акутагавы чисто деловые отношения. У него нет друзей и нет приятелей, и его вполне это устраивает. Для него одиночество есть полный покой и отсутствие раздражителей. Всё, что ему нужно для счастья - здоровая сестра с улыбкой на губах под боком. Этого хватает, чтобы наполнить свой маленький мирок умиротворением. Проблема в том, что судьба не любит Акутагаву. Сначала у него было дерьмовое детство в трущобах. Потом на его голову свалился Дазай, и в настоящем Акутагава даже не уверен, было ли всё это на благо. Конечно, находиться под началом Руководителя Исполнительного комитета считается очень престижным, но Акутагава не только ученик, но ещё и груша для битья по совместительству. Любимая. Иногда он даже думает о том, что лучше бы Дазай никогда не объявлялся в его жизни, никогда не затаскивал в Порт. При таком раскладе Акутагава, вероятно, не дожил бы до своих лет, да и у Гин судьба сложилась бы куда печальнее, но... Но. Злополучное «но» есть в любой истории. Есть оно и у Акутагавы. Он терпел издёвки и шепотки за спиной, когда его только привели в Порт. Он терпел жестокое обучение и делал всё, чтобы ему и Гин жилось хорошо. Он утопил в себе желание держать сестру под боком, никогда никуда не отпускать от себя, и поэтому в настоящем Гин является лейтенантом «Чёрных ящериц», что весьма неплохо для молодой девушки, и неважно, что все принимают её за парня. Так даже лучше, а то чует Акутагава, неугомонный Тачихара и вовсе бы из кожи вон вылез. Но чем он заслужил происходящее в настоящем, он понятия не имеет. Вероятно, стоит всё-таки вернуться к изначальной мысли о том, что это Дазай так изощрённо мстит за то, что Акутагава каким-то неведомым образом оказался в любимчиках Чуи, и тот предпочитает на все миссии - если не требуется взаимодействие «Двойного Чёрного» - отправляться с ним. Дазай очень жадный, очень собственник и очень не любит делиться. Проблема стоит прямо перед Акутагавой. Белая шевелюра с чёрной прядкой в длинной чёлке. Высокая щуплая фигура, относительно широкие плечи, бесконечно длинные ноги и цепкие узловатые пальцы. У проблемы необычный цвет глаз, смешавший в себе золото и аметист, выразительная мимика лица и растянутые в противной елейной улыбочке губы, что явно подцеплено у Дазая, который проблему и привёл. Проблему зовут Накаджима Ацуши. Он на два года младше, на два сантиметра ниже и тяжелее на сто килограмм своей непомерной наглости. Он Акутагаву раздражает, бесит, выводит из себя до рвущегося из грудной клетки несдержанного рычания, до красной пелены перед глазами, но избавиться от него не представляется возможным, к огромному сожалению. - Надеюсь, вы подружитесь, - пропел Дазай, подпихивая новичка в спину поближе к Акутагаве, и удалился, эффектно взмахнув полами плаща. Акутагава своего нового подопечного, впихнутого насильно, честно попытался убить. Вот только способность Ацуши позволяет ему рвать «Расёмон» в клочья, а мгновенное исцеление оберегает его тело. Один раз Акутагава оторвал ему ногу, но насладиться воплем боли ему не позволили. На волю вырвался тигр, загонявший его до полного изнеможения, а после скрылся внутри своего носителя, который вновь твёрдо стоял на обеих ногах и смотрел на Акутагаву с вызовом и издёвкой, отчего мгновенно захотелось вырвать ему светящиеся звериные глазища. Вот и сейчас Накаджима Ацуши неторопливо прохаживается вокруг по кругу, изрядно нервируя, да только поделать с этим ничего нельзя. Акутагава на самом деле вымотан, окончательно. Он выжат как лимон и даже не уверен, что сможет встать, потому что колени ноют и почти отваливаются, а голени сотрясаются конвульсивной дрожью в мышцах от долгого бега, прыжков и перекатов. «Расёмон» хорош в поддержке, в бою на дальней дистанции, но вот так лицом к лицу с противником иной категории сложно удерживаться на нужной планке. Дазай заявил, что Акутагава должен хорошо натренировать новичка, но что-то ему подсказывает, весь план наставника состоит в том, чтобы планомерно и - главное - чужими руками загнать вставшего на пути к полному захвату внимания любви всей своей жизни ученика в гроб. Как будто Акутагава виноват в том, что Чуе спокойнее во время заданий с молчаливым напарником, а не с постоянно издевающейся и меняющей любой план боя в угоду своим прихотям и скуке острой на язык язвой. Но кого бы это волновало. Ацуши наконец-то перестаёт кружить голодной акулой и встаёт перед Акутагавой, всего в двух метрах от него. Активировать бы «Расёмон» и разодрать его в который раз на куски, но Акутагава действительно пересёк рубеж. Поверженный, он сидит на полу, и даже кипящие в нём злость, ненависть и презрение к собственной слабости нисколько не помогают сдвинуть хоть один палец, напрячь хоть одну мышцу. А вот проклятый Накаджима Ацуши выглядит так, будто только что пришёл, а не гонял Акутагаву целых три часа по тренировочному полигону. Растрёпанный, конечно, и глаза шало блестят, весь подёргивается в желании продолжить из-за бурлящего в крови адреналина, но у него разве что джинсы немного порезаны, да на свободном вязаном свитере виднеются разводы крови из давно затянувшихся ран. Опустив голову, Акутагава смотрит на своё одеяние и едва слышно выдыхает сквозь сцепленные зубы. Застёжки плаща сорваны. Почти вся ткань порезана когтями тигра на ленты. Рубашка пропитана кровью из-за оставленных на рёбрах кровоточащих борозд: всего долю секунды упустил в попытке отклониться от атаки и не успел. Воротник весь в складках и тоже залит кровью. В последний раз Акутагава выглядел так потрёпанно... Никогда. Никогда в жизни его не доводили до такого состояния. Никогда за всё время тренировок - если это вообще можно так назвать - с Дазаем он не чувствовал себя таким уставшим, вымотанным, готовым просто лечь и умереть к чертям. Что ж, великое дело его мучителя продолжил притащенный им найдёныш и продолжил весьма успешно. Кое-как взяв своё тело под контроль, Акутагава поднимается-таки на ноги и встряхивает головой, будто это поможет избавиться от звона в ушах. Хорошо же он приложился затылком при последнем падении. Одёрнув плащ - его жалкие остатки - он задирает подол рубашки и впивается взглядом в борозды от когтей на коже. Рана выглядит чудовищно, но Акутагава знает: промыть, зашить, намазать мазью авторства Мори-доно, забинтовать, и недели через две уже можно будет позабыть. Судорожный выдох в стороне заставляет вскинуть взгляд, и Акутагава едва сдерживает порыв отшатнуться, потому что Ацуши сверлит его таким взглядом, будто перед ним ароматный кусок мяса. Шикнув на взвизгнувшее чувство опасности, Акутагава хмуро смотрит на свой разодранный бок, а после вновь поднимает взгляд на Ацуши. - Эй, джинко. Ты куда уставился? - Уставился? - переспрашивает Ацуши и расплывается в сахарной улыбке. - На вас, разумеется, Акутагава-сан. - Какого чёрта, джинко? Что ты... Отшатнуться Акутагава не успевает - Ацуши в мгновение ока оказывается к нему вплотную и, вцепившись загребущими лапами в бёдра, хрипло шепчет в самое ухо: - Скажите спасибо, что только смотрю, а не трогаю. Пока. Оказывается, какие-то силы в Акутагаве всё-таки остались. «Расёмон» тонким чёрным штырём пробивает чужой бок. Задохнувшись от слепящей вспышки боли, Ацуши отшатывается, инстинктивно схватившись за него ладонью, и впивается глазами в начавшую пропитывать свитер кровь. Взгляд, которым он одаривает Акутагаву, снова будит у последнего радар на опасность, но предпринять Ацуши ничего не успевает. Он только чуть подаётся корпусом вперёд для рывка, когда входная дверь распахивается, и в зал заходит Чуя. - Надеюсь, вы уже закончили, потому что у нас с Акутагавой миссия через полтора часа, и к ней нужно подготовиться, - бросает он, подходя ближе. - Не думаю, что Акутагава-сан в состоянии отправиться с вами, - лучезарно улыбается Ацуши, мгновенно преображаясь в божий одуванчик. - Он так вкладывается в наши тренировки, что сегодня совсем выбился из сил. Может, вам лучше отправиться вместе с Дазаем-саном? - Как-нибудь без тебя разберусь, - зыркает на него не купившийся на слащавую маску - опыт - Чуя и переводит взгляд на Акутагаву. - Ты как? - Сколько до точки? - закашлявшись, уточняет Акутагава, запахивая плащ, насколько это возможно, потому что Ацуши снова начинает пялиться. - Около сорока минут на дорогу. - Тогда всё в порядке. - Отлично. Эй, шкет, - оборачивается Чуя к Ацуши. - Сделай хоть что-то полезное и передай Хироцу-сану, чтобы подобрал людей в отряд поддержки. - Конечно, Накахара-доно, - кивает Ацуши и, окинув Акутагаву ещё одним жадноватым взглядом, покидает зал. Как только дверь за ним закрывается, Акутагава облегчённо выдыхает. Это не проходит мимо внимания Чуи, и он похлопывает его по плечу, цепким взглядом проходясь по истерзанному телу и оценивая повреждения. - Дазай притащил этого пацана не просто так. - Знаю. - Ясно, что он задумал, но я не могу помочь. Дазай уже все уши Боссу прожужжал на тему нового дуэта, который будет так же эффективен, как «Двойной Чёрный». - Понимаю. - Я вижу, как этот пацан на тебя смотрит; так, будто хочет сожрать с потрохами. Не избавишься от него сейчас, влипнешь на всю жизнь, как я с Дазаем. Не в силах сдержаться, Акутагава нервно передёргивает плечами. Заметив это, Чуя негромко смеётся и убирает руки в карманы брюк, перекатываясь с пятки на носок. - Что будешь делать? - Не знаю, - помедлив, признаётся Акутагава. - Изначально хотел его на куски разорвать. Так и сделал, да только это животное непомерно живучее. Потом хотел оторвать голову, так он точно не смог бы выжить, но решил повременить - впервые встретил достойного противника. Было... Не так уж плохо. Сначала. Сейчас я бы оторвал ему голову с превеликим удовольствием, но теперь у меня связаны руки. Если Мори-доно рассчитывает на нашу парную работу, я не имею права подвести его. - Дерьмо, - в раздражении цедит Чуя и бьёт каблуком об пол. Было бы что - а лучше, кого и вполне определённого - пнуть, пнул бы. - Я бы извинился, если бы это хоть как-то помогло, но это будут лишь пустые слова. Я не собираюсь отказываться от работы с тобой, а Дазай не успокоится, пока не заполнит всё моё время собой. Этот ревнивый придурок, тц. Когда уже хоть одна его попытка суицида увенчается успехом? - Разве не вы были тем, кто расплющил гравитацией все органы главаря шайки Макуми, подохшего в жуткой растянувшейся агонии, из-за того, в каком состоянии мы вытащили Дазая-сана из плена в позапрошлом месяце? - Ещё бы я не запытал этого ублюдка до смерти! Ты был там и знаешь, как Дазаю досталось! Направляясь вслед за продолжающим возмущаться Чуей к выходу, Акутагава думает о том, что, вероятно, никогда не поймёт, как тот может встречаться с таким человеком, как Дазай; как может терпеть его выходки; как может жить с разрывающими на части противоположными желаниями уберечь от всех бед и собственноручно на живую расчленить. Это просто в голове не укладывается. Шестнадцатое чувство нехорошо так подёргивается, как будто Акутагава вскоре прочувствует все прелести подобных отношений на себе, но он от него отмахивается. Если бесячий джинко ещё хоть раз полезет к нему, ещё хоть раз зажмёт со своим идиотским «вы так вкусно пахнете, Акутагава-сан» - теперь-то понятно, куда всё это ведёт - Акутагава пробьёт ему грудную клетку и вырвет сердце, а труп на руках спишет на превышение защиты. Что поделать, работа у него тяжёлая, и нервы ни к чёрту. Мафия - и не такое случается.

|...|