I found...

I'm the cause of my every sorrow. I don't even recognize the face I hide. Will you take me? - The Birdsongs (Will you save me?).

Когда Чуя узнал, что Дазай сбежал из Портовой мафии, то... Очень удивился этому известию, потому что эта новость была очень неожиданной и загоняла в тупик только сильнее от того, что в штаб Порта он вообще-то приехал в компании самого Дазая. Началось всё с того, что они с Дазаем столкнулись на парковке возле аэропорта. Чуя только вышел на улицу, радуясь, что долгий перелёт из Франции наконец-то окончен, а Дазай шёл ему навстречу со стороны парковки такси. Разумеется, они столкнулись лицом к лицу, и Чуя первым делом широко ухмыльнулся и стрельнул в резко остановившегося Дазая ехидным взглядом. - Надо же, - протянул он. - Ты так по мне соскучился, что сорвался встречать? Как ты вообще узнал, что я возвращаюсь раньше? Я даже Боссу не стал говорить, хотел выбить себе пару выходных потом на месте. - Чуя... Стоило сразу заметить, как непривычно растерянно выдохнул его имя Дазай и как потерянно смотрел, будто не знал, что ему делать, как поступить. Но Чуя не заметил. Впихнув в его руки свою сумку, он направился к ближайшему свободному такси. После окрика застывший на месте Дазай обернулся к нему и спустя несколько томительных секунд направился следом, забираясь на заднее сиденье и устраивая сумку Чуи на своих коленях. Не спихнул на пол, не бросил до этого на тротуаре и даже не попытался впихнуть обратно Чуе с заявлением, что это Чуя - его пёс и должен таскать его вещи. Но Чуя слишком устал после перелёта, чтобы акцентировать на всём этом внимание. К тому же, мало ли, что могло выбить Дазая из колеи. Вопреки всеобщему мнению он вовсе не был таким уж непрошибаемым, это Чуя за годы партнёрства и целый год отношений успел узнать хорошо. А потом они приехали в Порт, поднялись на этаж «Чёрных ящериц» и оказались под прицелами многочисленных пистолетов. Чуя хорошо так подохренел от таких поворотов, но задействовать «Смутную печаль» не успел, потому что вперёд выплыл Акутагава и холодно поинтересовался, что предатель Дазай делает на территории штаба и кто его вообще пропустил. От этого вопроса, как и от кривой улыбочки Дазая, как-то резко начала болеть голова. Забрав у него свою сумку и швырнув её в грудь Акутагавы с требованием оставить где-нибудь в кабинете, Чуя развернулся на каблуках и направился к лифту, ведущему в кабинет Мори, прихватив с собой и послушно поплётшегося следом Дазая. - Босс, что происходит? - первым делом спросил он, как только слух уловил разрешение войти. - Здравствуй, Чуя-кун. Ты рано, - улыбнулся ему Мори; и вскинул брови, заметив стоящего за его спиной Дазая. - И ты не один? Неужели нашлась пропажа? - Босс? - подошёл ближе к его столу Чуя, хмуро глядя то на прищурившегося Мори, то на отвернувшегося Дазая. - Что случилось, пока меня не было? - Произошло много всего, Чуя-кун, - помедлив, ответил Мори и сладко улыбнулся, отчего по спине Чуи побежали мурашки. - Но я думаю, Дазай-кун и сам может рассказать тебе обо всём. Он во всей этой истории принимал непосредственное участие и в курсе всех деталей. Чуя как чувствовал, что ничего хорошего не узнает, и оказался прав. Дазай предложил прогуляться, обсудить всё вне стен Порта, и привёл его в итоге на кладбище к совсем свежей могиле. Прочитав имя на надгробии, Чуя поджал губы и вскинул взгляд на сверлящего пустыми глазами плиту Дазая. - Рассказывай, - приказал он. И Дазай рассказал. О том, что Анго оказался предателем. О том, как и почему погиб Ода. Всю правду о заварушке с организацией «Мимик» и предысторию, в которой оказался замешан Мори, планом которого изначально и являлось всё произошедшее. Рассказал Дазай и о том, как решил последовать совету Оды - как решил уйти из мафии и попытаться стать хорошим человеком; как полторы недели назад сбежал с совместной с Акутагавой миссии и как поехал этим утром в аэропорт, желая ненадолго исчезнуть из Йокогамы. - Ну ты и свинья, - рявкнул Чуя, когда Дазай замолчал, и набросился на него разъярённым ягуаром. Пропустивший первый удар по лицу Дазай очень быстро вернулся из своих мыслей в реальность. Сцепившись, они в итоге рухнули на землю и скатились по пригорку прочь от кладбищенской земли, сваливаясь под конец в заросли кустарника, но это не мешало Чуе от всей души оставлять на теле Дазая всё новые и новые синяки, цепляться пальцами за его глотку, расцарапывая кожу ногтями, и пинать его коленями по рёбрам. Дазай тоже не отставал. Будто впервые за долгое время вновь почувствовав вкус к жизни, он дрался и дрался яростно; качественно приложил Чую лбом по переносице, отчего у того хлынула кровь из носа и в глотку, заставляя закашляться и отпрянуть. На этом моменте Дазай подмял его под себя, играя на рёбрах как на металлофоне, а после Чуя извернулся и шибанул его ногой по голове, сбрасывая с себя на мгновение оглушённым и наваливаясь после всем телом, прижимая острое лезвие ножа к горлу. - Только дёрнись, скотина, - прошипел Чуя, сплёвывая кровь в сторону. - Я твою шкуру на ремни порежу, крыса. Как ты посмел? Как ты только посмел даже задуматься о том, чтобы уйти? - Что такое, крошка Чу? - оскалил розовые от кровяной слюны зубы Дазай, сверкая дикими потемневшими почти до черноты глазами. - Бесишься, что тебя чуть не кинули? - Завались! - рявкнул Чуя, от всей души врезая ему по скуле. - Заткнись, Дазай, лучше бы тебе просто заткнуться! - А то что? - рассмеялся Дазай, подаваясь вперёд, вжимаясь горлом в лезвие, отчего на коже появилась кровоточащая полоса. - Перережешь мне глотку? - Да что в твоей голове? - встряхнул его Чуя за порванный ворот рубашки. - Ты хоть думаешь, что творишь? Уйти из Порта? Стать хорошим человеком? Что за чушь? Ты сам не раз говорил, что Ода не от мира сего, что ему не место в мафии. Ты же сам смеялся над его идиотскими правилами и только и болтал о том, что такие наивные чистоплюи долго не живут! И оказался прав. Неважно, Босс стоял за этим планом или нет, Ода подох потому, что был идиотом. Он сам выбрал месть, сам пошёл на верную смерть, сам выбрал свой конец. Что за бред он наговорил тебе перед смертью? Сам по этой дорожке на самое дно скатился, подохнув в итоге, и тебя решил в ту же яму столкнуть? Куда бы ты пошёл? Чем бы ты занялся? Дазай, чёрт побери, Порт - твоя семья! - Мори-сан убил его, - выдохнул, обмякая и скатываясь в привычное безразличие, Дазай. - Он с самого начала знал, чем закончится его план. Он затеял всё это только потому, что узнал о способности лидера «Мимик». О такой же способности, как у Одасаку, и об одержимости этого человека смертью, которой тот боялся, но которую всё равно так сильно хотел найти. - И что тебя удивляет? - вновь встряхнул его Чуя, пристально глядя в пустые глаза. - Босс ничего не делает просто так. Раз он решил пустить кого-то в расход, значит, так было нужно. Ты прекрасно знаешь правила Порта, знаешь девиз: «Всё на благо организации». Чтобы Порт процветал, Мори-доно в любой момент может пожертвовать любым из нас, будь это хоть рядовой, хоть Коё-сан, хоть мы с тобой, хоть Акутагава. Не смей делать вид, что не знал этого. Не смей делать вид, что не понимаешь. Не смей делать вид, что твои руки чисты, и ты сам никогда не пускал в расход отряды поддержки только потому, что так было нужно для твоих планов. Не смей лицемерить, чёртов Дазай! Ты прекрасно знаешь, что у многих в Порту есть семьи, дети, любимые люди и близкие друзья, но тебя это никогда, чёрт побери, не волновало! И вот дело коснулось тебя лично, и ты развёл сопли и решил сбежать? Как жалко! Удар в скулу оказался резким и сильным. Чуя отшатнулся, теряя равновесие, и его тут же опрокинули на спину. Выдранный из вывернутого до боли в мышцах запястья нож оказался прижат к собственному горлу, тогда как на отбитые рёбра обрушился вес чужого тела, выбивая весь воздух. - Не смей обвинять меня в трусости, - прошипел Дазай, нависая над ним с таким видом, с каким обычно приступал к пыткам пленных Порта. - Не смей. Я прекрасно знаю о правилах Порта, как прекрасно знаю и о том, что все мы - лишь пешки на шахматной доске. Если бы Одасаку погиб только потому, что не было иного выхода, я бы смог понять это, смог бы принять, но Мори-сан избавился от него намеренно. Ему не нравилось, что в Порте есть человек, не желающий использовать свою способность на благо организации. Ему не нравилось, что он никак не мог прогнуть этого человека под себя. Мори-сан умолчал о своём плане, умолчал обо всём, лишь бы я не вмешался, лишь бы не помешал. Ода умер потому, что... - ... был идиотом, - прошипел Чуя, впиваясь пальцами в плечи Дазая с такой силой, что послышался хруст костей. - Он прекрасно осознавал, что у нас не кружок макраме или рисования. Он сам сунулся в мафию, прекрасно понимая, что выход из неё один - на тот свет. Он не невинная овечка, Дазай. Он убивал в прошлом. На его руках крови не меньше, чем на моих или твоих. Но он был наивным идиотом, верящим, что сможет оставаться в стороне до самого конца. Босс ненавидит бесполезных людей, но и человека с такой необычной способностью ни за что бы не отпустил. У Оды было только два выбора: начать работать или умереть. Он свой выбор сделал. Уверен, что они с Боссом встречались лично, обговаривая детали плана, и раз Мори-доно не изменил своего решения, значит, к этому не было предпосылок! Извернувшись и пнув Дазая под рёбра, заставляя свалиться с себя, Чуя поднялся на ноги, обхватывая горящий болью бок рукой, сплюнул очередную порцию вязкой крови с языка и бросил на подобравшегося Дазая ледяной взгляд сверху вниз. - Подчинённые пляшут под дудку Босса, Дазай, а не наоборот. Ода не хотел работать на благо Порта и нашёл свою смерть. Если ты решишь повторить выходку своего дружка, твой конец тоже известен. Как и мой, и любого человека, что решит предать Порт или уйдёт в самоволку. Ты бесишься из-за того, что Ода был твоим другом. Я могу понять, потому что точно так же бесился бы, если бы Мори-доно пустил в расход кого-то из моих подчиненных, из моих приятелей, кого-то из Исполнительного комитета. Потому что все эти люди мне не чужие, и я по-своему привязан к ним и желаю им только наилучшего. Но мы - мафия. Мы бережём покой Йокогамы в ночи и ради этого делаем самую грязную работу, которую ни на кого больше не переложить. Ты знаешь это. Я знаю это. Все в мафии знают это. И жизнь одного человека за лицензию - приемлемая цена. Уверен, будь Ода хоть сколько-то полезным Порту, его бы не пустили в расход. Мори-доно мог бы вызвонить меня, и я бы обрушил на голову лидера «Мимик» целую высотку - сомневаюсь, что при таком раскладе эта хитрая крыса осталась бы в живых. Но Ода не был полезен. Более того... Подобрав с земли свой нож, Чуя убрал его в чехол на ремне и бросил на прижавшего тыльную сторону ладони к разбитым губам сгорбившегося Дазая ещё один ледяной взгляд. - ... он представлял собой угрозу. - Это какую же? - оскалился Дазай, поднимаясь с земли на нетвёрдых ногах. - Он сам нихрена не делал и тебя за собой тянул, - ответил Чуя, без страха встречая очередной яростный взгляд. - Не зря Мори-доно невзлюбил его. Ода и сам был паршивой овцой в стаде и тебя надоумил смотать удочки. Не случись наша встреча, не вернись я раньше, ты бы сбежал. Возможно, в следующий раз мы бы встретились, когда я пришёл бы за твоей головой. - Неужели убил бы? - усмехнулся Дазай, явно издеваясь. - Убил, - серьёзно ответил Чуя, с удовольствием наблюдая за тем, как ухмылка стекает с лица Дазая потёками крови из нижней губы. - Знаю, о чём ты думаешь. Мы ведь не только напарники, но и любовники. Только это ничего не меняет, Дазай. Да, я люблю тебя. Ты, кажется, тоже говорил что-то такое, да только это не помешало тебе собрать манатки и попытаться свинтить прочь. Не обессудь, что и мои чувства здесь ничего не решают. Помимо тебя я люблю ещё и Порт и верен ему всей душой. Я присягнул Мори-доно и вверил свою жизнь в его руки. Ты тоже сделал это, как и все остальные люди в Порту. Если бы мне отдали приказ убить тебя, я бы это сделал. Может, ты бы переиграл меня и убил раньше, чем я тебя. Может, у меня получилось бы сразу перерезать тебе глотку. Может, после этого я бы крепко обнял твой труп и выстрелил себе в висок. Может, отправился бы к Мори-доно и выпустил всю обойму ему в лицо. Неважно, что произошло бы после, но я бы выполнил приказ. Потому что я всегда держу своё слово. А ты решил сбежать, Дазай. Распустил сопли и трусливо удрал, поджав хвост. Мне противно даже смотреть на тебя, не то что слушать весь этот бред, который ты несёшь. Развернувшись на каблуках, Чуя выбрался из зарослей, в которые они оба скатились, поднялся на пригорок, бросил ещё один безразличный взгляд на могилу человека, который ему никогда особо не нравился из-за своих поистине бесполезных для мафиози принципов, и ступил на узкую дорожку из белого камня, уводящую прочь от всей этой по-чёрному смешной истории, в которой каждый сыграл свою роль только потому, что пытался плыть против течения. В настоящем же Чуя сидит на разворошенной постели среди неприятно липнущих к ногам прохладных влажных простыней и перебирает пальцами каштановые пряди вьющихся вокруг его пальцев волос лежащего головой на его бедре Дазая. Тот сипло сбито дышит, и Чуя чувствует тёплую влагу его слёз на своей коже, но делает вид, что ничего такого не происходит, потому что пришедший к нему спустя два дня после их стычки посреди ночи Дазай, с порога накинувшийся с поцелуями вкуса виски, развёдший его на грубый секс, вышибающий из головы все мысли, действительно надломлен. Пусть они оба частенько смеялись над Одой и его принципами, правда в том, что для Дазая этот простодушный идиот был другом. И смерть этого человека ударила по Дазаю намного сильнее, чем ударила бы по Чуе смерть того же Акутагавы. Пожалуй, настолько выбила бы Чую из колеи только смерть самого Дазая и неважно, от чьей руки и по какой причине. Чуя вряд ли смог бы это пережить; вряд ли смог бы просто принять и двигаться дальше. Потому что они с Дазаем знакомы с пятнадцати лет, вечными напарниками стали в шестнадцать, а в отношениях пусть и состоят меньше года, но Чуя знает, уверен на все сто: ему никто больше никогда не будет нужен и его место в сердце Дазая тоже никто никогда не займёт. Поэтому он и был так резок; поэтому был так жесток; поэтому ранил словами и правдой, от которых Дазай предпочёл отгородиться. Потому что если не Чуя сделал бы всё это, то кто? У Дазая кроме него никого больше нет. По этой же причине в настоящем Чуя так ласково перебирает каштановые кудри, изучая взглядом оставленные на плечах Дазая засосы и следы от своих пальцев на узких бёдрах. В этот раз он действительно был груб, и на утро у Дазая наверняка будет отваливаться задница, но это было нужно им обоим. Чуя хотел заставить Дазая почувствовать хоть что-то кроме пустоты, но ласки тот не желал, и пришлось подарить ему боль - боль, которую Дазай и пытался, хотел от него получить, чтобы найти причину для своей слабости и слёз. Как будто ему всё ещё нужно скрываться от Чуи за масками и прятать от него ранимое нутро. Идиот. Какой же, мать его, идиот. - Я рад, что ты вернулся из поездки раньше, - в какой-то момент едва слышно выдыхает Дазай и ёрзает щекой, растирая слёзы по коже. - Я... Ты важен для меня... Ты же знаешь? - Знаю, - отвечает Чуя, выдыхая сигаретный дым в сторону, и тушит окурок о пепельницу на прикроватной тумбе. Приподнявшись на локте, Дазай какое-то время смотрит на него опухшими покрасневшими глазами, а после тянет за колено вниз. Послушно съехав по подушке, Чуя обнимает его, накрывшего своим телом, проводит ладонями по не скрытой бинтами, испещрённой шрамами, такой тёплой спине; нежит. Шикнув от тянущей боли в пояснице, Дазай подтягивается повыше и целует его, слизывает горечь дыма с губ, кусает и зализывает нижнюю губу, деля вдохи и выдохи на двоих, а после сползает ниже и утыкается носом в шею. Прихватив край одеяла, Чуя накидывает его сверху, укрывая и Дазая, и себя, и вжимается губами в его висок. - Ты меня в могилу сведёшь своими выходками, - выдыхает едва слышно. - За каким чёртом я вообще с тобой связался? Надо было свинтить из Порта сразу же, как только дело об Арахабаки было закрыто. Жил бы сейчас себе спокойно и проблем не знал. - Ты не понимаешь, - слабо усмехается Дазай, и его ресницы щекочут шею в такт ленивому сонному морганию - приятно. - Я - дар самой Судьбы для тебя. В тот момент, когда ты сбил меня с ног, всё уже было предрешено. - Да уж, вляпался в тебя как в болото, - фыркает Чуя и вновь зарывается пальцами в мягкие каштановые пряди. - Дар он, посмотрите-ка на него. За какие грехи мне этот дар? Я на тот момент был невинным агнцем. Дазай ничего не отвечает, не подкалывает и не отшучивается; только обнимает крепче. Видимо, запал пропал, и маски вновь осыпались трухой, обнажая нежное нутро. Чуя никогда не бил лежачих. Добивал, быть может, но не бил. Поэтому он только молча тянется к прикроватной тумбе и выключает свет. Утром Дазаю будет хоть немного лучше. Утром они ещё раз обсудят всё, что произошло в его, Чуи, отсутствие. Утром решат, что делать дальше: со смертью Оды, с невозможностью смириться и просто принять случившееся, с интриганом Мори и местью, которой наверняка жаждет Дазай. А пока что Чуя крепче прижимает Дазая к себе и проваливается в наваливающуюся дрёму. Пусть будет трудно. Пусть будет сложно. Пусть не всё будет гладко. Главное, что они всё ещё вместе, потому что не существует проблем, с которым они не смогли бы разобраться на пару - «Двойной Чёрный» побеждает всегда.

I'm in too deep. Will you save me? You're the only one. - The Birdsongs (Will you save me?).

|...|