Путь Варвара: Расколем Лед и Сдуем Пламя

Я стоял на палубе, ощущая покачивание корабля под ногами. Доски скрипели, едва слышно отвечая на волны, которые с тихим ропотом разбивались о борт. Морская гладь простиралась на все четыре стороны, словно безмолвный великан, поглотивший целый мир. Порывы ветра приносили свежесть и солёный аромат, вплетаясь в мои мысли и затягивая в свой медитативный ритм. За последние несколько лет я слишком редко позволял себе так просто стоять и думать. Казалось, вечная гонка – будь то с самим собой или с судьбой – отнимала у меня каждую свободную минуту. Все эти годы мне чудилось, что я постоянно убегаю. Убегаю от воспоминаний о том, что произошло и каким я стал. Будни состояли из тренировок, боёв, ежедневной опасности, а смерть была всегда рядом, скаля клыки из любого тёмного угла. Я погрузился в мир, где не было места раздумьям; мне казалось, что, если я остановлюсь хоть на миг, меня захлестнёт волна боли. Я старался сломать в себе наивного мальчишку — того, кто когда-то верил в справедливость. Но теперь, когда рабство и арена остались позади, а будущее ещё не совсем просматривалось в тумане грядущих событий, я внезапно осознал, что почти забыл лица тех, кто был мне дорог. И это осознание пронзило меня горькой тоской. Мама… Джана. Её имя однажды было синонимом уюта, тепла и безмятежности, а теперь оно звучало далёким эхом. Я всё ещё помнил её тихий голос, ласково убаюкивающий меня в детстве. Помнил, как её руки осторожно скользили по моим волосам, когда она укладывала меня спать. Но эти воспоминания были будто из жизни другого человека — такой далёкой и словно не моей. Бернард, мой дед. Человек суровых правил, но справедливого нрава. Его лицо врезалось в память словно резное из грубого камня: глубокие морщины, полученные многолетней работой в кузнице, и руки, твёрдые, пахнущие металлом и пеплом. Дед, как прочный стержень, удерживал нас всех на плаву, был опорой семьи, а теперь остался лишь в моей голове призраком давних дней. Однако больше всего я помнил бабушку Хильду. Казалось, время не могло стереть образ её добрых, тёплых глаз. Даже теперь, спустя годы, я словно слышал её тихий голос, видя, как заботливая улыбка согревает моё сердце, каким бы холодным оно ни становилось. Воспоминания о ней были самыми яркими и светлыми картинами, на которые я ещё был способен. Я помню тот день, когда всё рухнуло. День, когда нашу тихую гавань разорвала буря – но не грозовая, а пиратская. Я видел их алчные взгляды, жадные до наживы и пропитанные жестокостью. Они не просто грабили, они уничтожали всё, что мы знали и любили. Я пытался противостоять им, спасая свою семью, но оказался слишком мал, слишком слаб, чтобы помешать катастрофе. Самое страшное из всех моих воспоминаний о том дне – картина бабушки, павшей под ударами пиратов. Я проснулся от жутких криков, от звуков ломающейся мебели и жестоких оскорблений, летящих из чужих уст. Сердце сжималось от ужаса, когда я услышал голос бабушки, полный страха и боли. Я помчался вниз, вцепившись в первую попавшуюся вещь — вязальную спицу. Там, внизу, двое пиратов обшаривали наш дом, один из них стоял над телом бабушки. Её глаза были широко раскрыты, но взгляд уже не принадлежал этому миру. Мне казалось, я кричал, но не слышал даже собственного голоса. Не помню, каким образом моя рука вонзила эту спицу в глаз одному из пиратов. Не помню, сколько раз я бил его, пока он не перестал шевелиться. Вид крови не остановил меня — от безумия и отчаяния я был готов разорвать весь мир, лишь бы вернуть бабушку к жизни. Второй пират бросился на меня с мечом, но я успел ударить его в ногу. Его крик ещё звучал в ушах, когда сверху обрушился третий враг. Удар по голове внезапно оборвал всё: свет, звуки, надежды… С того мгновения во мне и родилась ненависть. Ненависть, которая с годами только крепла. Именно тогда, в ту кошмарную ночь, я поклялся, что однажды воздам пиратам по заслугам. Когда я попал в рабство и выступал на арене, моя жажда отомстить уже пылала во мне, но истинное её зарождение было в тот миг, когда часть моей семьи погибла. С тех пор я уже не был прежним. Если мир хотел чудовища, оно встало перед ним: ожесточённый боец с мрачной решимостью. И вот теперь, стоя на палубе корабля, я смотрел на необъятную гладь Летнего моря. Оно казалось таким же бескрайним и глубоким, как моя жажда возмездия. Спираль тёмных чувств внутри меня раскручивалась всё сильнее, наполняя сердце ледяной яростью. Я сжал перила корабля так, что дерево угрожающе заскрипело под моими пальцами. — Эй, воин, поосторожнее там! – вдруг прозвучал насмешливый голос, вырывая меня из плена мыслей. Это был Тириан Нахарис, капитан судна, на котором я плыл к Браавосу. – Если ты раскурочишь мне палубу, придётся тебе грести до берега своими ручками. Я даже шлюпки тебе не дам. Я поднял взгляд и увидел его дерзкую ухмылку. Высокий, ветрами обветренный, с седыми прядями в рыжеватой бороде, он выглядел человеком, который видел и штормы, и битвы. Его глаза, казалось, повидали куда больше, чем он сам был готов рассказать. — Привет, Тириан, – ответил я тихо, всё ещё борясь с накатом тяжёлых воспоминаний. Капитан с прищуром посмотрел на меня и прислонился к перилам рядом. — Смотрю, заскучал ты в каюте. Решил вспомнить, что такое свобода, да? – он криво ухмыльнулся, затем расхохотался, будто сам удивился собственной шутке. – Да не злись ты так, Деймон. Я разве не прав? Не каждый день на нашем судне оказываются бывшие гладиаторы. — Это не повод для смеха, – бросил я холодно. – Мне бы хотелось посмотреть, как бы ты себя чувствовал на арене, когда каждый бой может стать последним. — Ну, у меня пока нет планов менять море на кровожадные трибуны, – усмехнулся он, покачав головой. – Ладно, не хмурься, не люблю я, когда у экипажа лица серее шторма. Особенно у тех, кто, как ни крути, заслужил немного покоя. Мы замолчали, вглядываясь вдаль. Солнце клонилось к закату, окрашивая воду в оранжевые и золотистые тона. Я чувствовал, как потихоньку успокаиваюсь: странно, но присутствие этого балагура капитана помогало переключиться с мрачных мыслей. — Знаешь, ты счастливчик, — вдруг сказал Тириан, уже без привычных шутливых ноток в голосе. – Не многие выбираются из Миерина живыми и уж тем более с головой на плечах. Бои там – это нечто, я слышал байки о тех аренах: кровь и песок, песок и кровь. — Я знаю. Иногда мне кажется, что я был на грани безумия. Но я выбрался. Мы заплатили своей кровью за этот шанс. Теперь я хочу понять, как жить дальше. Капитан понимающе кивнул и, почесав подбородок, задумчиво проговорил: — Свобода – дорогая штука. Далеко не всем под силу её получить и удержать. Но раз уж ты здесь, то, может, тебе стоит на неё взглянуть пошире, а не только через призму мести. Я ничего не ответил. Просто продолжил смотреть на горизонт, словно хотел разглядеть там ответы на терзавшие меня вопросы. — Кстати, если уж ты решил выйти на палубу, то, может, тебе будет интересно узнать, где именно мы находимся? — Тириан подмигнул, видимо, сам радуясь возможности рассказать свою любимую историю. — Где мы сейчас? – спросил я, решив поддержать разговор. Капитан лучезарно улыбнулся, подцепил пальцем поля своей треуголки и приосанился, будто собирался поведать интересную небылицу. — Мы пересекаем Летнее море. Звучит красиво, правда? Летнее… Море, где я когда-то чуть не отправился на дно, когда мой приятель из Волантиса решил проверить, сможет ли бочка от вина заменить нам лодку. Клянусь, я думал, что этот чудак утянет за собой ко дну всех нас! — он расхохотался, явно наслаждаясь воспоминаниями о старых авантюрах. — Но, думаю, тебя не сильно интересуют винные бочки и глупые пари? Я лишь пожал плечами, не зная, что на это ответить. Тириан продолжил, поправив шляпу: — Мы держим курс вдоль побережья, потому что я не большой любитель рисковать. Прямиком через Летнее море – это ведь искать встречи с самыми свирепыми штормами. Там волны бывают такие, что корабли проглатывают словно орешки. Я не шучу, дружище! А так мы плывём чуть ближе к берегу, чтобы если что — иметь возможность спрятаться от буйства стихии. — Значит, у берега безопаснее? — поддел я его, понимая, что безопасность на море — понятие весьма условное. — Ха! Разве что чуть-чуть, – в глазах капитана вспыхнула весёлая искорка. – Зато тут у нас, знаешь ли, Волантис, Лисс, Тирош, да куча других городов, которые только и мечтают тебя обобрать под видом «совместной торговли». Возьмём хотя бы Лисс… Ах, Лисс! Там такое вино и такие… э-э… развлечения, что и рассказывать неловко. Уж ты поверь, одного взгляда на здешних дам хватит, чтобы кружилась не только голова, но и кошелёк добровольно выпрыгивал из кармана! Он загоготал, и я почувствовал, как во мне шевельнулось лёгкое раздражение — его веселье слишком контрастировало с моими мыслями. — Не думаю, что у меня есть время на подобные «радости», – буркнул я, не скрывая холодка в голосе. — Эх, зря, зря, – притворно вздохнул капитан. – Ты и так нечасто улыбаешься, а жизнь у тебя была тяжёлая. Немного веселья не помешает. Но ладно, пускай — тогда хотя бы Волантис. Там башни такие, что дух захватывает, особенно если верить байкам, что их строили драконовладельцы. Не хотел бы глянуть, каково это — стоять на улице, где когда-то ходили лорды с крылатыми чудищами? — Волантис? – переспросил я, не скрывая недоверия. – И зачем нам туда? — А чтобы не остаться без провианта и, прости меня, без моих любимых припасов, – он подмигнул, словно намекая на запасы вина и еды. – Заодно можно торгануть кое-чем, кто что предложит. Ну и передохнуть, в конце концов. Ты же не хочешь пить морскую воду на завтрак, верно? Я промолчал, но внутри понимал, что каждая остановка в городах может принести новые неприятности. С другой стороны, капитан был прав: без нормальной пищи и воды мы далеко не уйдём. А что касается опасностей — я уже привык жить с постоянным ощущением угрозы. — Дальше на нашем пути будет город Мир, — заговорил Тириан, будто читая мои мысли. – Ремесленники там делают такое кружево, что его не стыдно показать любому королю, а мастера по стеклу… Чудеса, да и только! Но, знаю я тебя, ремеслами не проймёшь. Куда больше тебя интересует кое-что другое. — Пираты? — спросил я прямо, глядя капитану в лицо. Именно эта мысль вновь заводила пружину напряжения во мне. — Ах, да. Пираты, – криво улыбнулся он. – Пиратов тут видимо-невидимо. Ступени, Басилисковы острова, да и многие другие места в здешних водах кишат отъявленными головорезами, которые только и ждут шанса налететь на корабль. Но моя команда – не из новичков. Мы знаем эти маршруты, у нас острый глаз и твёрдая рука. Пока я капитан, никто не возьмёт наше судно легко. Я кивнул, стараясь сдержать смешанные чувства. Слова Тириана звучали обнадеживающе, но память о тех, кто разрушил мой дом, ожгла сознание. Я ненавидел пиратов всем сердцем. И пусть этот корабль и его команда окажутся надёжными, я всё равно буду начеку. — Воин, — внезапно серьёзно произнёс капитан, окидывая меня внимательным взглядом, – мне ведь неважно, зачем ты плывёшь. У тебя свои причины, у каждого они свои. Скажу одно: пусть в море и есть своя опасность, главное — не потерять цель, к которой ты стремишься. Браавос может стать для тебя началом новой главы, если ты позволишь себе эту новую главу открыть. Я хмыкнул, затем ухватился за перила и чуть наклонился, чтобы лучше разглядеть солнце, наполовину окунувшееся в воду. — Я не забываю, куда иду и зачем, – тихо проговорил я, словно самому себе. – Давай лучше расскажи мне ещё раз о самом Браавосе. Хочу понять, чего ждать в конце нашего пути. Услышав мой вопрос, Тириан лукаво приподнял бровь и картинно развёл руки. — Хм, я-то думал, ты меня о Лиссе допрашивать будешь, о красавицах и прочем веселье, а ты про Браавос… Ты такой мрачный, что и разочаровать опасаюсь! – Он театрально вздохнул, но поддразнивал меня скорее добродушно, чем со злым умыслом. – Ну ладно, ладно. Слушай тогда о главном сокровище вольных городов. Браавос – это не просто город. Это легенда. Его построили беглые рабы, представляешь? Валирийцы не смогли сломить их волю, а драконы не выгрызли их свободу. Целых сто лет этот город скрывался от остального мира за туманными островами. А когда наконец открылся, стало уже поздно с ним что-то делать. Браавосцы умудрились вырасти в сильный и богатый народ. Я прислушался, стараясь мысленно представить картину: беглые рабы, отважившиеся построить город в далёком краю. Как они скрывались, прятались, выживали вопреки всему… Словно в зеркале я видел в этом упорном сопротивлении собственную ярость, не дающую мне рухнуть на колени. — Мы, браавосцы, – продолжал Тириан, – особая порода. У нас нет рабства: каждый, кто ступил на нашу землю, становится свободным человеком. Свобода – это наша священная ценность. За неё пролито немало крови, и мы уже много поколений храним этот завет. А правит Браавосом Совет морских лордов – самые влиятельные торговцы и флотоводцы. Нет у нас ни королей, ни князей, зато есть Железный Банк, который следит, чтобы долги возвращались исправно. Я удивлённо приподнял бровь: — Совет, говоришь? Значит, власть там не в руках одного человека? — Именно так. Сила Браавоса – в единстве и в золоте, – капитан усмехнулся, сверкнув белозубой улыбкой из-под рыжей бороды. – И флот у нас есть — один из сильнейших в известных морях. Так что, если кто-то думает обидеть Браавос или не вернуть долги, — он хохотнул коротко, – Железный Банк заботится об этом. — Железный Банк? — переспросил я, чувствуя, что в рассказе Тириана есть нечто важное, на чём нельзя упускать подробности. Капитан прищурился, словно вспоминая старые истории, и хрипло усмехнулся: — О, это не просто банк, приятель. Это сердце Браавоса и кошелёк для королей и правителей. Железный Банк финансирует любые затеи и кампании, но требует возврата долгов без проволочек и сожалений. Захочешь отказаться — они найдут миллион способов, чтобы получить своё. Что только с ними не случалось! Порой им проще поддержать твоего врага в войне, чем терпеливо ждать милостивого возврата денег. По опыту скажу: если ввязываешься в дела с Железным Банком, держи слово или прощайся со спокойной жизнью. Он говорил так уверенно, что я невольно проникся уважением к этой загадочной организации. Ещё со времён арены я знал, что с сильными мира сего лучше не связываться легкомысленно, а Железный Банк Браавоса, судя по всему, был силой почище любого монарха. — Но Браавос — это ведь не только власть денег, — продолжил Тириан, видя мой интерес и желая рассказать больше. — Там можно найти всё, что душе угодно: театры, школы фехтования, музыкантов, ремесленников. В Браавосе каждый живёт, как хочет, лишь бы не нарушал закон и не посягал на свободу других. Ах, да, чуть не забыл: наш знаменитый танец воды! Это не просто фехтование, а целое искусство. Стойка, перемещения, удары — всё отточено до мелочей. Сочетание гибкости, скорости и смертоносной точности. — Неужели настолько сложно? — приподнял я бровь, вспомнив, что в Вольных городах редко можно найти по-настоящему уникальные боевые стили. — Сложно и изящно, — Тириан окинул меня оценивающим взглядом. — Любой боец, владеющий танцем воды, легко справится с десятком необученных строю солдат. Они скользят, как ртуть, и отвечают на удар так плавно, что ты даже не сразу замечаешь, как пропустил смертельный выпад. Узкие улочки Браавоса и каналы, вечно окутанные легкой дымкой, только способствуют такому стилю: каждый поворот за углом может стать смертельной ловушкой. На миг я представил, как выглядели бы улицы ночного Браавоса: наполненные светом факелов, с мостами, перекинутыми над чёрной водой каналов, в которых отражаются лунные блики. Казалось, в таком городе каждая тень может обернуться противником. — А что насчёт ваших Безликих? — спросил я, и голос прозвучал тише. Я видел, как лицо капитана напряглось; видно, эта тема не была ему по душе. — Безликие… — Тириан на мгновение задумался, словно взвешивая, стоит ли продолжать. — Это особый культ, связанный с верой в Многоликого Бога Смерти. По их доктрине, все боги смерти — это одна сущность, просто под разными личинами. Они считают, что смерть — это дар. Поэтому помогают людям уйти из жизни или, скажем, отправляют «куда надо» их врагов, если цена подходящая. Но помни: искать Безликих — значит искать неприятностей. Человек, который однажды поручит им дело, может и сам стать мишенью. — И кто обычно платит им? — уточнил я, стараясь понять, насколько широко распространяется их влияние. — Да кто угодно: богатые вельможи, банкиры, знатные лорды, — капитан понизил голос, будто эти слова и без того звучали громко. — От их метки не спрячешься даже за семью морями или высокими стенами. Говорят, Безликие меняют обличья, как змеи — кожу. Может, они уже среди нас, — он оглянулся, словно невольно опасался шутливого привидения. Мы оба помолчали. Темно-синие волны продолжали размеренно раскачивать корабль. Казалось, даже ветер стих, прислушиваясь к нашему разговору о жутких наёмных убийцах. Затем Тириан встряхнул головой, прогоняя мрачные мысли, и снова оживился: — Вообще, Браавос полон контрастов. Там живёт музыка, на каждом углу музыканты, бродячие артисты, а в театрах ставят пьесы о чём угодно. Порой даже о королях и их жадных советниках! Браавосцы смеются над власть имущими, высмеивают людские пороки. Народ там вольный и не боится открыто говорить о том, что в других городах считают изменой. Я видел однажды спектакль, где вельможу, который обирал крестьян, выставили в образе чавкающего поросёнка. Зал грохотал от хохота, а актёры потом неделю купались в подарках и монетах. Капитан улыбнулся, видимо, вспоминая тот день, когда люди с удовольствием смеялись над верхушкой власти. — И, конечно, Титан, — добавил он, понизив голос с уважением. — Гигантская статуя у входа в гавань, словно застывший великан. Стоит с оружием в руках, будто говорит всякому, кто зайдёт в наш порт: «Добро пожаловать, но помни, что мы всегда готовы к бою». Говорят, если враг приблизится, Титан заревёт так, что стены содрогнутся, а его глаза вспыхнут пламенем. Не знаю, видел ли кто-то это своими глазами, но легенда живёт и поднимает боевой дух. — Звучит величественно, — кивнул я, не скрывая уважения. Город, выросший из воли к свободе, невольно вызывал симпатию. — Надеюсь, у меня будет шанс увидеть всё это собственными глазами. — Увидишь, — пообещал капитан. — Если только доберёмся, — он коротко хохотнул, словно отгоняя тревогу. Но улыбка быстро угасла, когда он заметил, как я вдруг прищурился, глядя на горизонт. Мой взгляд выхватил из безграничной водной глади чёрную точку, растущую с каждой минутой. Тишина, нарушаемая только шумом парусов, казалась тревожнее всякого шума. — И что скажешь, капитан? — спросил я негромко, не отрывая глаз от силуэта приближающегося корабля. Тириан прикусил губу, вглядываясь так, словно мог прочитать намерения незнакомцев сквозь морскую дымку. Он помедлил, а потом с шумным выдохом выдавил насмешливую фразу, будто хотел разрядить обстановку: — Ты знаешь, Каркан мне о тебе много рассказывал, — он коротко взглянул на меня, ухмыляясь. — Говорил, что ты — настоящий дьявол на арене, кровавый мясник, тень смерти… И что с тобой лучше не иметь дела, если дорожишь своей головой на плечах. Я невольно фыркнул и приподнял плечо в равнодушном жесте: — Может, судьба даст тебе шанс проверить все эти байки, капитан. Сомневаюсь, что с нами сближается торговое судно, желающее предложить безобидный обмен. Тириан пристально посмотрел на меня, и его улыбка растаяла. — Похоже, ты прав. — Он резко развернулся и взревел во весь голос: — Тревога на судне! Всем занять места! Его призыв эхом прокатился по палубе. Матросы, которые ещё минуту назад расслабленно занимались текущими делами, теперь заметались, словно напуганные воробьи в грозу. Кто-то крепил канаты, кто-то уже хватал мечи и арбалеты. Волнение и напряжение повисли в воздухе, как приближающаяся гроза. Тириан, бежавший вниз по трапу, чудом не сбил с ног Ярда — наблюдателя из вороньего гнезда. Спускаясь, он выкрикнул ему в лицо: — Ярд! Ты что, спал там, как мёртвый? Пираты на хвосте, а ты и глазом не моргнул! Да я заставлю тебя драить палубу до Браавоса и обратно, если все обойдется! Ярд начал что-то оправдываться, бормоча о плохой видимости, но капитан уже умчался дальше, раздавая приказания и ругаясь с каждым, кто мешал ему пройти. Вскоре весь корабль наполнился лихорадочным шумом подготовки к бою: скрипели люки, лязгало оружие, где-то грузно двигали бочки и ящики, чтобы соорудить импровизированные укрытия. Ко мне подскочили мои друзья: Каркан, высокий и широкоплечий, и Рикард, более щуплый, но проворный. Оба они выглядели взволнованными, однако с горящим азартом в глазах. Каркан хлопнул меня по плечу: — Ну, держись, Деймон, опять ввязываемся в историю! С тобой никогда не бывает скучно. Надеюсь, твоей «аренной славе» вновь найдётся применение. Рикард, скользнув взглядом по горизонту, заметил чужой корабль и цокнул языком: — Вот только собрались спокойно проплыть этот участок, и на тебе… Будь оно всё проклято, но разве у нас может быть по-другому? Я усмехнулся, глядя, как пиратское судно быстро приближается: — Если это и есть «почти безопасный маршрут», то я в ужасе думаю, что было бы, выбери мы опасный. Каркан коротко рассмеялся, хотя в глазах читалась напряжённость, а может, и капелька мрачной радости — ведь он, как и я, был рождён для битв. — Ладно, Деймон, — пробормотал он. — Если эти ребята вздумают взять нас на абордаж, стоит показать им, на кого они нарвались. Готов? — Всегда готов, — ответил я, чувствуя, как сердце начинает биться быстрее от адреналина. Мышцы сами собой напряглись в предвкушении боя, а сознание будто переключилось в особый режим, знакомый ещё со времён арены. Я направился в трюм, где хранилось моё снаряжение. Тесные коридоры были ели освещены, на стенах плясали тени матросов, которые сновали туда-сюда со снарядами и оружием. С лёгкой улыбкой я отворил тяжёлую дверь в отсек, где держал свои топоры. Тёплый запах дерева и металла коснулся ноздрей, пробуждая воспоминания: о гладиаторских боях, тренировках при свете факелов и о крови, смешанной с песком. Я стянул со стенки кожаный доспех, натянул его с давно отработанной сноровкой. Грубая кожа обняла мои плечи и грудь, словно напоминая о шрамах, что скрывались под ней. Пальцы сами нащупали топоры, уже наточенные и готовые к действию. С этими орудиями в руках я прошёл через сотню боёв. Они были моими верными спутниками, продолжением рук — тяжёлые, но удобные, закалённые не меньше, чем моя собственная воля. Почувствовав их рукояти, я мысленно вернулся к тем дням, когда каждый удар означал жизнь или смерть. Привычное волнение сжало грудь, но теперь в нём не было страха, а лишь предчувствие предстоящего пира крови и стали. Закончив готовиться, я, не теряя времени, вернулся на палубу. Там царила лихорадочная суета: матросы располагались за бочками и ящиками, лучники уже натягивали тетиву, ожидая удобного момента. Каркан и его люди — моя маленькая «аренная команда» — стояли плечом к плечу, выстроившись вдоль борта, где, вероятнее всего, нас будут атаковать. Приближавшийся корабль уже нельзя было назвать чёрной точкой: отчётливо виднелись паруса с рваными пятнами и силуэты людей, копошившихся на чужой палубе. Я заметил, как Тириан подбежал ко мне с мечом в руке. Черты лица капитана были напряжены, но, как обычно, он не мог удержаться от улыбки, маскирующей его переживания. — Ну что ж, Деймон, — сказал он, кивком указав на пиратов, — похоже, пора отработать твою репутацию, да? Будь осторожен. У них может быть пара козырей в рукаве. — Осторожен? — ухмыльнулся я, проверяя топоры. — От бережливости в бою ещё никто не выигрывал. Здесь главное — ударить первым и больнее. Каркан, застёгивая ремни на наплечнике, процедил сквозь зубы: — Этим ребятам не место рядом с нашей командой. Выживут сильнейшие. А мы сильнее. — Увидим, — многозначительно проговорил я, хотя в душе уже знал ответ. В этот момент по воздуху пронеслись первые стрелы. Тонкий свист за считанные мгновения обернулся кровавыми криками. Пара матросов свалилась на палубу: одному стрела вонзилась в плечо, другой рухнул с воплем, обхватив бедро. Лучники нашего корабля ответили залпом, и пираты отпрянули, укрываясь за бортом. Завязался привычный для морских стычек обмен выстрелами. Длинные тени мелькали тут и там, и каждый из воинов, как хищник, выжидал момент для решающего удара. Вдруг я заметил стрелу, летящую прямо к Тириану. Капитан стоял открыто, потеряв бдительность на миг, пытаясь скомандовать, куда переместить очередную бочку. Не раздумывая, я метнулся вперёд и вскинул топор. Сухой треск — и стрела переломилась надвое, упав к нашим ногам. Тириан ошарашенно выдохнул: — Пустая ты медуза на корм рыбам, Деймон! Да я перед тобой теперь в неоплатном долгу! — Его вольный бранный эпитет прозвучал почти как похвала, а в глазах мелькнула благодарность. Я молча кивнул, сжимая рукояти топоров до побелевших костяшек. В жилах уже стучала ярость, требующая выхода. Услышав за спиной команду к готовности — время замедлилось, словно всё происходило во сне. Угрожающая громада пиратского корабля на миг заслонила горизонт. Вражеские матросы готовились к абордажу: выставили длинные крюки и настилали сходни. Я почувствовал, как адреналин захлестнул мозг горячей волной. «Время идти в атаку», — мелькнуло в голове, и я рванул к борту. Ещё секунда — и мои ноги уже отрываются от палубы. Я прыгнул, ориентируясь на движение вражеского судна, стараясь не упасть в бушующие между нашими кораблями волны. Воздух обжигал лёгкие. На краткий миг я увидел лишь небо и воду, а потом с грохотом рухнул на палубу пиратов, словно выпад молота. Приземлившись, я почувствовал, как подо мной что-то хрустнуло: это оказался несчастный пират, который не успел отскочить. Он захрипел, открывая рот, но не успел издать ни звука. Не давая ему опомниться, я занёс топор и ударил сверху. Глухой удар по черепу — и кровь брызнула на доски. Пират захлебнулся собственным криком и умер, так и не поняв, что произошло. Я поднял взгляд на остальных: с десяток человек теперь смотрели на меня, как на дикого зверя, сорвавшегося с цепи. Судя по расширенным глазам, они не ожидали такой дерзости. На их лицах читались растерянность и страх, смешанные со злостью. Буквально в следующую секунду я увидел, как они начинают готовиться к нападению, рыча ругательства и вскидывая оружие. Но то, что я прочёл на их лицах в первый миг, заставило мою кровь закипеть ещё сильнее: эти люди были напуганы, словно дети, которые впервые увидели настоящего лесного зверя. На моих губах заиграла счастливая, почти звериная улыбка, и я рванул вперёд, оставляя за собой кровавый след. Сердце колотилось с яростной силой, кровь пульсировала в висках, а сознание замыкалось на одном-единственном желании — уничтожать. С первого же мгновения стало ясно: никто из этих пиратов не мог сравниться со мной в скорости или умении. Их движения казались замедленными и неуверенными, словно я сражался с зелёными новобранцами, в первый раз взявшими оружие в руки. Мои топоры сверкали и обрушивались на цель неумолимо и точно. С каждым взмахом жизнь очередного противника угасала, а на палубе оставалась ещё одна скользкая лужа крови. И никто не сумел ускользнуть от моего удара. Я буквально чувствовал, как ярость разгорается внутри, поднимаясь откуда-то из самой глубины души. Мне казалось, что всё вокруг исчезает в густом багровом тумане, а я вижу лишь силуэты будущих жертв. Каждая из них становилась очередной игрушкой в моих руках — ещё одним всполохом брызнувшей крови, которой насыщался воздух. Один из пиратов с диким криком бросился на меня, целясь кинжалом в бок. Увернувшись, я перехватил его руку, и он так и застыл на месте, будто почувствовал неизбежность своей гибели. Через мгновение мой топор прошил ему грудь до самого позвоночника. Застывший в глазах ужас был последним, что он унес с собой в пустоту. Его тело с мягким стуком осело на залитые кровью доски. Двое других, видя, что я расправился с их товарищем, решили напасть одновременно. Я усмехнулся, позволив одному из них замахнуться. В тот момент, когда его клинок уже опускался, мой топор разрубил ему голову, точно переспелый плод, выпустив липкий сок крови и серой массы. Второй пират, предчувствуя тот же конец, поспешно отскочил, но едва успел развернуться, как я сделал короткий выпад вперёд и вогнал лезвие ему в живот. Рёв боли оборвался хрипом, когда разрезанная плоть разошлась почти до самого горла. Его кровь окатила мои руки обжигающим жаром, и я замер на миг, чувствуя пьянящее торжество. Вскоре всё вокруг погрузилось в зловещую тишину. Трупы пиратов устилали палубу, люди падали с пустым взглядом, глохнущим от ужаса. Алые потёки медленно растекались, смешиваясь с морской водой, а в воздухе стоял тяжелый, тошнотворный запах смерти. Многие из этих головорезов обрели покой, а тех, кто чудом уцелел, ждала самая горькая участь: видеть, как их жизнь превращена в ничто. Передо мной маячила последняя цель. Это был их капитан — испуганный, в ярком плаще, с саблей, которую он сжимал то ли от страха, то ли от отчаяния. Его взгляд метался, а лицо стало цвета слоновой кости. Увидев, что его люди лежат в крови, он отступил на пару шагов и с лязгом бросил саблю на палубу. После этого он медленно поднял руки, выдавив из горла почти детский, дрожащий звук: — Пощади… я… я сдаюсь… прошу, не убивай… Он едва держался на ногах, повисших словно конечности тряпичной куклы. Его мольбы разожгли во мне новую волну ненависти. Жалкий трус, не знающий чести. Медленно приближаясь, я видел, как его глаза расширяются от ужаса. Он понимал, что его слова уже ничего не значат. Сладость момента захватила меня: я поднял топор и одним мощным ударом отсёк ему голову, которая отлетела и покатилась к телам его товарищей. Тело капитана, будто марионетка без нитей, рухнуло, успев колыхнуться в последний раз. Выпрямившись, я окинул взглядом плоды своей расправы. Вокруг царило кровавое безмолвие, нарушаемое лишь стонами тех, кто ещё дышал. Я мог чувствовать, как тяжело колотится моё сердце, а кровь пульсирует в ушах. Выжившие пираты стояли или лежали, некоторые безвольно роняли оружие, другие с трясущимися губами произносили молитвы, обращённые к морским или любым другим богам, способным избавить их от неминуемой смерти. В их глазах был такой животный ужас, что я невольно ощутил себя вершителем судеб. В этот момент на вражескую палубу перебрались мои товарищи и люди капитана Тириана. Они появились словно призраки из багрового тумана, и когда увидели картину побоища, замерли. Тириан, оглядев трупы и лужи крови, негромко выдохнул сквозь сжатые зубы: — Богов ради, Деймон… ты точно не из нашего мира. ***** От лица Тириана Я наблюдал, как Деймон вдруг сорвался с места и помчался к пиратскому кораблю. Его движения были резкими и целеустремлёнными, будто в нём пробудилась невиданная сила. Сердце у меня екнуло: я не мог даже вообразить, что он собирается делать. Между нашими судами было не меньше двадцати метров… Прыгнуть туда? Это казалось безумием. Но весь мир для меня в этот момент замедлился. Я видел, как Деймон низко пригнулся, налетел на край палубы и, оттолкнувшись с чудовищной мощью, буквально взлетел над волнами. Судно содрогнулось так, что мне показалось, будто я ощутил удар в своей груди. На долю секунды перед глазами мелькнула его фигура в воздухе — словно дикого зверя, наконец вырвавшегося из клетки на волю. «Боги моря, он сумасшедший», — мелькнула у меня мысль, пока я напряжённо наблюдал, как Деймон приземлился на вражеской палубе с глухим стуком. Этот удар был настолько сильным, что бедолага-пират, оказавшийся под ним, даже не успел вскрикнуть. Всё вокруг выглядело нереальным, словно страшный сон, ставший явью. Я выбрался из оцепенения и в смятении повернулся к Каркану — человеку, которого считал погибшим много лет назад. Он был моим другом и напарником по прежним плаваниям, но войны и рабство разметали наши пути. Я до сих пор не мог поверить, что он спасся и обрёл свободу, пусть и с рубцами на душе и теле. — Так значит, ты не преувеличивал, когда рассказывал обо всех способностях этого парня? — процедил я сквозь зубы, не отрывая взгляда от Деймона, который уже начал вырезать пиратов. Каркан ответил хриплой усмешкой, в которой слышалась горечь: — Я и сам всё не понимаю до конца, Тириан. Мой бывший хозяин когда-то притащил на арену мальчишку лет шести или семи, дикого и необузданного, как зверёк. Он ничего не боялся. Кровь, раны, смерть — для него это ничего не значило. Будто у него отсутствовал инстинкт самосохранения. Он на миг замолчал, вспоминая то, что сам видел своими глазами много лет назад: — С каждым боем на арене Деймон становился всё опаснее. Он был как сама смерть в юном обличье. Хозяева ставили против него самых лучших бойцов, но он вновь и вновь выходил победителем. Толпа сходила с ума, требуя крови, а он без колебаний удовлетворял её жажду. Каркан глянул на меня, затем кивнул в сторону уже почти утихшей бойни. — Если мы хотим застать хоть кого-то в живых, лучше не затягивать. Иначе Деймон сделает всё сам, — он сплюнул за борт, добавив: — Знаю, каков он в ярости. Эти слова вывели меня из транса. Я потряс головой, стряхивая ошеломление, и заорал на команду: — Шевелитесь, морские крысы! Все на абордаж, быстро! Не хочу, чтобы этот безумец порубил всё живое до нашего прихода! Вскоре мы смогли подвести наше судно вплотную к пиратскому корыту. Мои люди принялись перекидывать доски и поднимать абордажные крюки. Я первым бросился через сходни, сжимая рукоять меча так крепко, что суставы побелели. То, что предстало перед глазами, едва не лишило меня дара речи. Палуба по колено покрыта телами убитых, а в воздухе густо витал запах внутренностей и крови. Пираты, оставшиеся в живых, стояли на коленях, бормоча молитвы, а в центре этого хаоса возвышалась фигура Деймона. На его губах застыла жуткая, довольная ухмылка. Весь залитый кровью, он напоминал древнего бога войны, явившегося, чтобы потребовать кровавую дань. Я невольно остановился, чувствуя, как холод подкатывает к сердцу. Казалось, даже мои матросы попятились, не рискуя приблизиться к Деймону. Ещё миг — и вырвалось само собой: — Богов ради, Деймон… ты точно не из нашего мира. ***** Сквозь приглушённые стоны и тихий ропот выживших я вдруг различил знакомый голос, раздавшийся рядом. Повернувшись, увидел капитана Тириана, который стоял среди этой кровавой бойни. Почти машинально я сощурился, глядя на него. Видимо, они добрались до пиратского корабля довольно быстро — хотя, может, я и сам потерял счёт времени, упиваясь собственным буйством. Впрочем, какое там «сражение»? Передо мной были всего лишь жалкие трусы, не воины. Они с трудом держались на ногах и, заикаясь от страха, махали клинками, словно в первый раз увидели оружие. И всё же я признавал: даже столь лёгкий бой может быть по-своему увлекательным. Сосредоточившись, я разобрал слова капитана. Он спросил что-то вроде подтверждения, и я ответил с безразличным видом: — Всё может быть, капитан. Наш мир полон удивительных вещей. Моя бабушка когда-то уверяла меня, что по небу действительно летали драконы с людьми на спинах. Почему бы и нет? Тириан на несколько секунд замер, пытаясь переварить мои слова, а затем, чуть кивнув, заговорил снова: — Ладно, воин… не знаю, из какой бездны ты вылез, но скажу прямо: спасибо. Если бы не твоя выходка, нас могли хорошо потрепать, да и мою шею, пожалуй, отстрелили бы. И не забудь: ты спас мне жизнь от стрелы, — в его голосе послышался непривычный для него оттенок искренней признательности. — Долги я не забываю, верну, как положено. Я встретил его взгляд и коротко кивнул, не ощущая ни радости, ни особого интереса — но Тириан уже продолжал: — Однако сейчас лучше приведи себя в порядок. Выглядишь… — он поморщился, оглядев меня с ног до головы, — ну, как нечто из страшилок для малышей. Затем он отвернулся к своим людям и повысил голос: — Связать всех сдавшихся! Прочешите этот трухлявый корабль как следует. И чтобы никто не смел прикарманить что-то без моей отмашки, иначе пойдёт на корм акулам! Окинув себя взглядом, я убедился, что он прав: моё лицо, руки и доспех были залиты кровью. Подумав лишь мгновение, я прислонил топоры к борту, оттолкнулся и нырнул в море. Почувствовал, как прохладная вода с шипящим шумом смывает обрывки адреналина, усталость и липкий запах бойни. Когда меня поглотила ласковая толща, я на миг задержался на глубине, подняв голову к солнцу. Свет пробивался сквозь толщу и играл бликами, похожими на пляшущие искры. Казалось, в воде исчезают все тревоги, горечь, гнев — остаётся лишь бескрайнее спокойствие. Но нет смысла задерживаться надолго. Я снова всплыл и легко, почти беззвучно, взобрался на палубу пиратского судна. За то короткое время, что меня не было, обстановка переменилась. Оставшихся в живых пиратов уже связали, а мои товарищи с деловитой сосредоточенностью сбрасывали за борт трупы, чтобы освободить палубу от следов резни. Тем временем Тириан направлялся ко мне вместе с Карканом и Ричардом. Рядом с ними шли двое незнакомых мужчин, чьи лица были бледны от усталости и страха. Их тела покрывали грязь и следы побоев или истязаний. Шагали они с трудом, однако, несмотря на измождение, пытались сохранять видимость гордости. Когда они приблизились, капитан, как всегда, с оттенком лукавства представил мне мужчину в изодранном камзоле: — Вот и он — «великий спаситель», уважаемый Джан, — произнёс Тириан, улыбаясь, будто кошак, дорвавшийся до сметаны. — Без этого парня я бы тебе мог бы и не помочь. Мужчина, которого капитан назвал Джаном, подступил чуть ближе, опираясь на плечо своего товарища. Он тяжело вздохнул и обратился ко мне ровным, хоть и явно измождённым голосом: — Добрый день, молодой человек. Я… благодарю вас за спасение. Понимаю, выгляжу не лучшим образом, но, уж поверьте, у меня есть возможности отблагодарить вас, когда мы доберёмся до Тироша. Я обещаю вознаграждение, достойное королей. Особенно вам, юноша, — при этих словах он посмотрел мне прямо в глаза, — ваш подвиг не будет забыт. Я коротко кивнул. Особой нужды в наградах не испытывал, хотя и понимал, что взять от жизни всё, что возможно, — куда благоразумнее. Но вежливость требовала хотя бы видимого согласия. Заметив моё равнодушие, Тириан прищурился и сказал шутливым тоном, с легкой насмешкой: — Извини, Деймон, но придётся сделать крюк до Тироша. На Лисс нам пока дороги нет — вдруг этот почтенный господин решит, что наш поход в бордели и веселые таверны не достойная цель? — Он взмахнул рукой и продолжил уже серьёзнее: — Короче, идем на Тирош. Никто не против? Судя по усталым, но безразличным лицам остальных, возражений не было. Я тоже лишь пожал плечами: мне всё равно, какой маршрут выбирать.