Путь Варвара: Расколем Лед и Сдуем Пламя

Я сидел в капитанском кубрике вместе с Рикардом. На узком, скрипучем столе перед нами лежал наш скромный обед — типичная пища моряков на деревянных кораблях, предназначенная для длительных плаваний. Это были твёрдые, словно каменные, сухари, которые необходимо было размачивать либо в воде, либо в гроге, чтобы хоть как-то откусить, и солонина — вяленое мясо с настолько высоким содержанием соли, что она буквально скрипела на зубах. Рядом лежала сушёная рыба, требующая недюжинных усилий, чтобы её прожевать. Запивали мы это разнообразие сильно разбавленным ромом — грогом. Моряки давно придумали разбавлять воду ромом не только ради улучшения вкуса, но и для обеззараживания: без небольшого количества алкоголя вода в бочках быстро портилась и становилась опасной для здоровья. Рикард, кривовато улыбаясь, наблюдал, как я тщетно пытаюсь размочить сухарь в кружке грога.— Знаешь, Деймон, — сказал он с весёлой усмешкой, стараясь отломить себе кусок, — если так пойдёт и дальше, нам придётся просить у капитана новые зубы. Я тихо рассмеялся в ответ и, выуживая насквозь пропитанный ромом кусок хлеба, подыграл ему:— Возможно, это секретный план капитана — превратить нас в людей с железными челюстями. Будем грызть якоря на спор! Рикард фыркнул, рассмеялся и поднял кружку, в которой плескался тёплый грог:— За наше несокрушимое здоровье! Может, на суше нас всё-таки ждёт что-нибудь повкуснее. Мы чокнулись и отпили по глотку. Горьковатая резкость грога приятным теплом расходилась по телу, помогая забыть о тоске по нормальной еде и о бесконечной качке. По мере того как напиток согревал желудок, настроение постепенно становилось бодрее. Рикард откинулся на спинку своего шаткого стула и взглянул на меня с живым любопытством, присущим ему с тех пор, как мы вместе попали на этот корабль.— Деймон, — заговорил он негромко, чтобы нас не слышала команда за переборкой, — что ты собираешься делать дальше? Я готов пойти за тобой, но хотелось бы понимать твой план и то, куда мы держим курс. Я медленно отложил сухарь и задумчиво посмотрел на него. В кубрике пахло солью, деревом и чуть терпким ароматом рома.— Пока возвращаться в Вестерос рано, — ответил я, стараясь говорить уверенно. — Там мне сейчас никто не поможет. У меня нет ни громкого имени, ни влиятельной семьи, ни достаточной поддержки. Да и счёты с Эуроном Грейджоем остались незакрытыми. Его пираты разрушили мой дом, убили мою бабушку. Моя мать и дед остались в Вестеросе, и я постоянно беспокоюсь за их судьбу. Но возвращаться в родные земли ни с чем не хочу. Думаю, что стоит присоединиться к наёмникам… Или даже создать свой собственный отряд. Хоть я и могу постоять за себя, но одному в таком мире не выжить даже мне. Рикард кивнул, будто примеряя моё решение на себя.— Понимаю тебя. Я тоже скучаю по семье, по Серебряному Холму. Мечтаю вернуться и устроить пир, о котором будет гудеть вся Долина. Но ведь не хочется являться домой бывшим рабом и обременять родителей собственной позорной историей. Я хочу вернуться влиятельным, богатым, чтобы мне не было стыдно смотреть им в глаза. Ну и, конечно, необходимо отплатить этим кальмарам, — он сжал кулаки, на миг погружаясь в воспоминания, — за всё, что они натворили. Я криво усмехнулся, решив немного поддразнить его, чтобы отвлечь от тяжёлых мыслей:— С твоим аппетитом тебе просто необходимо стать сказочно богатым. Иначе ты разоришь родной дом одним и только приемами пищи. Рикард весело рассмеялся, шутка пришлась ему по душе, и он, хитро прищурившись, подмигнул:— А значит, ты станешь моим казначеем? Будешь следить, чтобы я не спускал все наши деньги на пиршества? Я пожал плечами с самым серьёзным видом:— Кто-то же должен присматривать за твоим кошельком. А то вновь придётся грызть сухари. Он улыбнулся, затем добавил уже более серьёзно:— Хорошо иметь такого друга, Деймон. Ты можешь рассчитывать на мою поддержку — я за тобой хоть в огонь, хоть в воду. Я кивнул, искренне ценя его слова:— Спасибо, Рикард. Правда, я очень признателен, что ты всегда рядом. Нам обоим было о чём помолчать, пока каждый варился в собственных мыслях. Наконец, Рикард осторожно спросил:— А что насчёт твоего отца? Короля Роберта Баратеона? Я сжал кружку в руке чуть сильнее. Имя Роберта всегда отзывалось во мне противоречивыми чувствами.— Он выбросил меня и мою мать из своей жизни, словно мы были никем. Наверное, я хочу доказать ему и всему миру, что чего-то стою. Но для этого мне нужно окрепнуть, стать известным и влиятельным, чтобы моё имя не затерялось среди сотен других. Рикард кивнул понимающе:— Путь непростой и долгий. Но я уверен, что у тебя всё получится. И запомни: я всегда буду рядом, если понадобится помощь. В этот миг снаружи раздался громкий крик:— Земля на горизонте! Рикард тут же оживился, воодушевлённо вскинув брови.— Наконец-то! — воскликнул он, глядя на меня сияющими глазами. — Меня уже порядком утомили эти качки и однообразная еда. Интересно, что ждёт нас в новом порту? Он вскочил со стула и протянул мне руку, предлагая подняться на палубу:— Давай поскорее выйдем, увидим, что там впереди. Может, и правда найдётся что-то повкуснее наших «каменных» сухарей. Я поднялся, бросив короткий взгляд на свой недоеденный кусок.— Согласен, пора проветриться. Мы быстро выбрались из душного кубрика и поднялись на палубу. Свежий морской ветер оживлённо бил в лицо, принося с собой аромат приближающейся земли. ***** Мы с Рикардом стояли у борта, вглядываясь в очертания приближающегося порта Тироша. Горизонт постепенно оживал: высокие, расписанные яркими красками городские стены вырастали над прибрежьем, над ними изящно вздымались тонкие шпили башен с разномастными флагами и вымпелами. За стенами виднелись тесные ряды домов с разноцветными крышами, живописные мосты, перекинутые через каналы, и причудливые купола. С корабля Тирош походил на сказочное, пульсирующее сердце торговли и искусства. Я невольно вспомнил Миэрин, где провёл долгие годы в рабстве, изнуряя себя на аренах как гладиатор. Там всё пропахло кровью, потом и жестокостью, а здешние пейзажи выглядели волшебно, словно их написала рука талантливого художника в порыве радости. И всё же я знал, что свобода в таких городах понятие весьма условное — она существует, пока есть деньги и сила, чтобы её отстоять. К нам приблизились капитан Тириан и уважаемый тирошийский торговец Джан Таренис — худощавый пожилой мужчина с аккуратно зализанными седыми волосами, цепким взглядом и безупречно выглаженным одеянием. Как мы узнали, он был главой торгового дома Таренисов, известного далеко за пределами Тироша. — Ну, как вам наш славный Тирош? — обратился он ко мне с лёгкой улыбкой. — Впечатляет, верно? Я пожал плечами, демонстрируя сдержанную реакцию, хотя яркие краски города захватывали дух.— Главное для меня — ступить на землю, отдохнуть от качки и попробовать настоящую еду. Джан вовсе не обиделся на мою сдержанность; в ответ он только расплылся в широкой улыбке:— Всё это я вам обещаю! И даже больше. Я приглашаю тебя, Рикарда, Каркана и нашего замечательного капитана Тириана погостить у меня. Вы спасли мне жизнь в плавании, и я хочу отблагодарить вас как самых почётных гостей. Мы с Рикардом переглянулись. Его глаза сияли, словно у ребёнка, увидевшего любимую сладость после голодного поста.— Предложение и вправду выглядит заманчивым, — ответил я. — Так что с радостью принимаем. — Прекрасно! — воскликнул довольный Джан. — Вас ждёт великолепный пир, который вы запомните надолго. Капитан Тириан, обведя нас цепким взглядом, добавил:— А я пока займусь последними приготовлениями к швартовке. Увидимся, как только корабль будет надёжно пришвартован. Мы подождали, пока корабль плавно пристал к деревянному причалу. Команда ликовала: после долгого путешествия все мечтали о твёрдой земле, нормальной пище и тихой ночи без качки. Джан первым спустился по трапу, подзывая к себе мальчишку-бродяжку лет десяти, который как раз пробегал рядом.— Мальчик, знаешь, где находится дворец дома Таренис? — спросил он, дождавшись кивка, и продолжил: — Беги туда, скажи всем, что я вернулся. Пусть приготовят гостевые покои и пришлют мне должное сопровождение. И поторопись! Если сделаешь все быстро, получишь столько же! – Он протянул ему золотую монету. Мальчишка стремглав бросился вглубь города, скрывшись в пёстро раскрашенных переулках. Джан тем временем вернулся на корабль и радостно объявил:— Всё улажено. Скоро за нами придут, чтобы проводить во дворец. Если желаете, можете пока осмотреться в порту. Я машинально кивнул, затем перевёл взгляд на кипучую жизнь, разворачивающуюся у причала: матросы разгружали ящики и бочки, торговцы громко зазывали покупателей, грузчики сновали между штабелями товаров. Крики чаек над головой сливались с гулом голосов и шумом прибоя, образуя уникальную симфонию портовой суеты. Запах рыбы, смешанный со специями и жаром солнца, цеплял и будоражил, словно приглашая окунуться в новую жизнь. Вдруг мое внимание привлекла величественная процессия, вступающая в порт. Пять богатых паланкинов, отороченных золотыми пластинами и усыпанных драгоценными камнями, двигались сквозь толпу на плечах десятка мускулистых рабов. Тонкие занавеси из дорогих тканей скрывали роскошные внутренние покои: мягкие подушки, резные столики и прочие атрибуты изысканной жизни. Казалось, что сама роскошь спустилась на территорию порта. — Вот и наше сопровождение, — радостно объявил Джан. — Что ж, самое время отправиться во дворец. Капитан Тириан закончил отдавать последние распоряжения помощнику и подошёл к нам.— Похоже, нас повезут со всеми почестями, — усмехнулся он, скользнув взглядом по сияющим паланкинам. Джан поспешил вперёд, к своей охране. Статный воин, облачённый в дорогие доспехи с гравировкой, поклонился хозяину и обменялся с ним несколькими короткими фразами. Затем торговец обернулся к нам, приглашая:— Друзья мои, прошу: рассаживайтесь по паланкинам. Будем ехать с комфортом. Во дворце для вас всё будет готово. Я встретился взглядом с Рикардом. Он лукаво улыбнулся:— Почему бы и не воспользоваться таким шансом? Всё лучше, чем снова болтаться по палубе, да и интересно увидеть, как живёт тирошийская торговая знать. Внутри у меня всколыхнулись смешанные чувства: ещё совсем недавно я сам был рабом и сражался за свою жизнь на аренах. Теперь же другие рабы будут нести меня на плечах через шумные улицы Тироша. Мир и впрямь устроен жестоко и несправедливо — кому-то достаются мягкая перина и вино, а кому-то цепи и кровь. Но отказаться от предложения Джана я уже не мог, да и признаюсь — хотелось ощутить вкус этой чужой роскоши. Паланкин, в котором оказался я, был обит драгоценными тканями: мягкий бархат, расшитый золотыми узорами, и тонкие шёлковые занавески, пропускающие ровно столько света, сколько нужно, чтобы разглядеть улицы. Маленький столик был уставлен корзинами со спелыми фруктами — виноградом, инжиром, гранатами — и серебряным кувшином с тонким ароматным вином. Всё выглядело так роскошно, что напоминало о жизни, показанной в старинных сказках. Я устроился поудобнее, налил в бокал рубиново-красного вина и ощутил его приятную терпкость. Откусил виноградину: сладость разливалась во рту, успокаивая душу и напоминая, что я наконец свободен. Хоть эта свобода и может оказаться хрупкой, как тонкое стекло. Через полуоткрытые занавески я любовался улицами Тироша, мимо которых нас несли. Повсюду царило оживление: яркие витрины лавок манили заморскими товарами, торговцы наперебой выкрикивали о своих скидках и чудодейственных зельях, уличные музыканты играли на экзотических инструментах, а фокусники забавляли любопытных зрителей. Дома то и дело переливались удивительными сочетаниями красок, а над разукрашенными мостами шелестели флаги и гирлянды. Это был город-ярмарка, город-праздник, где даже воздух, насыщенный смесью пряных ароматов и морской прохлады, настраивал на весёлое и немного беззаботное настроение. Люди оборачивались, провожая нашу процессию разными взглядами. Одни смотрели с восхищением и завистью, другие — с безразличием или привычной скукой. Но мне было всё равно: после стольких лет, проведённых в рабстве, я наслаждался тем, что меня никто не гонит, не бросает в клетку и не заставляет драться на потеху толпе. Наконец мы достигли массивных ворот, ведущих во дворец Джана. Ворота были изготовлены из тёмного, добротного дерева и покрыты искусной резьбой, аккуратно инкрустированной золотыми пластинами и дорогостоящими самоцветами. По бокам от входа высились стены из белого камня, по которым обвивались экзотические растения с цветами самых невероятных оттенков: от ярко-алого до золотисто-жёлтого. Как только паланкины проехали внутрь, перед нами открылся вид на великолепное дворцовое убранство. Сам дворец сочетал роскошь и тонкий вкус: купола из разноцветного стекла, переливающиеся в лучах солнца, невысокие стройные башенки с ажурными балконами и просторные террасы, с которых, вероятно, открывался прекрасный вид на город. Вокруг расстилался пышный сад — настоящее царство экзотической флоры. По изумрудным лужайкам неспешно вышагивали павлины с ослепительным оперением, а в листве кустарников стрекотали невидимые птицы. Повсюду ощущалось богатство, к которому я не привык: ещё недавно моя жизнь заключалась в сражениях на арене и беспокойных ночах на твёрдом полу. Недалеко от входа располагался большой мраморный фонтан в форме морского змея, из глаз которого струились прозрачные потоки воды, тихо шурша в тихой, солнечной тишине. Несмотря на всю пышность окружения, в эту минуту я почувствовал, что главный подарок судьбы — не золото и роскошь, а моя собственная свобода. И всё же мне предстояло узнать, насколько далеко смогу её пронести и что ожидает меня и моих друзей за этими воротами. Когда паланкины остановились у парадного входа во дворец, нас встретила небольшая торжественная процессия во главе с тремя людьми. Впереди стояла женщина, немного младше Джана, с аристократическими чертами лица, присущими валирийцам: бледная кожа, серебристые волосы, ниспадающие мягкими волнами, и глаза редкого фиалкового оттенка. По её осанке и манерам было видно, что она, несомненно, являлась хозяйкой дома. Несмотря на возраст, она сохраняла элегантность, а по манере держаться угадывалась и прежняя, девичья красота. Рядом с ней стоял молодой мужчина с таким же уверенным взглядом и гордой осанкой, словно это была более юная копия самого Джана. Он походил на него не только чертами лица, но и тем, как спокойно и одновременно властно смотрел на мир вокруг. Третьей в этой процессии была девушка лет восемнадцати, чья красота буквально бросалась в глаза. Как и у женщины, её черты выдавали валирийское происхождение: серебристые волосы, уложенные в искусную причёску, мягкая линия скул и тонкие, почти хрупкие черты лица. Самыми выразительными у неё были лиловые глаза, привлекавшие к себе внимание, словно магниты. Пока я разглядывал встречающих, Джан, с помощью подскочивших к нему слуг, величественно выбрался из своего паланкина. К моему средству передвижения тоже мигом подбежали двое слуг: один встал на колени, подставляя спину для удобного спуска, а другой аккуратно раздвинул шёлковые занавески. Если честно, покидать комфортабельное, пусть и немного показное убежище мне не хотелось — я уже успел распробовать всю прелесть мягких подушек и прохладных напитков. Но, пересилив свою лень, я откинул занавеску и безразлично наступил на спину раба, который тихо застонал от неожиданности. Мы подошли к Джану, который как раз обнимался со своей семьёй, с нескрываемой радостью, встречавшей его у дворцовых врат. Завидев нас, он широко улыбнулся и заговорил громко и торжественно:— Друзья мои, позвольте представить вам мою семью! — Протянув руку к женщине, добавил: — Это моя прекрасная жена Лира. Женщина, облачённая в изысканное платье, расшитое тончайшей серебряной нитью, сделала лёгкий поклон, демонстрируя грацию:— Приветствую вас в нашем доме. От всего сердца благодарю за то, что вы спасли и благополучно вернули моего мужа, — её голос звучал мягко и торжественно, будто напев. — А это мой сын Марек, — продолжил Джан. Молодой мужчина, на первый взгляд очень похожий на отца, шагнул к нам, внимательно окинув каждого взглядом. В манерах его читалась сдержанная уверенность человека, привыкшего к благам и роскоши, но не потерявшего при этом уважения к окружающим. Он крепко пожал мне руку и повторил то же самое с моими спутниками.— Вы совершили великое дело для нашей семьи. «Мы всегда будем в долгу перед вами», —сказал он ровным, но вполне искренним тоном. — И, наконец, моя дочь Элиана, — торжественно добавил Джан. Юная девушка, стоявшая чуть в стороне, вежливо склонила голову. Лёгкий румянец разлился по её бледным щекам, а лиловые глаза смущённо опустились вниз — похоже, внимание гостей из дальних стран её немного пугало. Она сделала попытку улыбнуться, но тут же спряталась за плечо брата, словно желая избежать пристальных взглядов. Джан, сияя от радости и гордости за свою семью, обратился к слугам, стоявшим неподалёку:— Проводите наших гостей в лучшие покои дворца. Предоставьте каждому личного слугу и подготовьте свежую одежду. Исполняйте все пожелания и заботьтесь, чтобы им у нас было так же комфортно, как и в царских чертогах. — Он повернулся к нам и продолжил более интимным тоном: — А через несколько часов я жду вас на праздничном ужине. Надеюсь, вы покажете хороший аппетит и отличное настроение! Вскоре к каждому из нас подошла красивая служанка, делая приглашающий жест следовать за ней. Мой «гид» по дворцу оказалась миловидной девушкой с аккуратно убранными в косу тёмными волосами, обрамляющими нежные черты лица, и большими, немного робкими карими глазами. Мы пошли по коридорам, и я оглядывался по сторонам, стараясь запечатлеть в памяти обстановку. Величественные стены дворца украшали изящные фрески и богатые гобелены, отражающие сцены из мифов и истории Тироша: величественные рыцарские турниры, морские битвы и легендарные валирийские драконы, а также красочные сказания о богах и героях. Лёгкий свет множества канделябров играл бликами на мраморном полу и придавал просторным залам особое очарование. Я заметил, что служанка постоянно бросает на меня косые взгляды, вероятно, не решаясь заговорить первой. Решив нарушить молчание, я негромко спросил:— Как тебя зовут? Она смутилась от неожиданности, но всё же отозвалась:— Меня зовут Нана, господин. — Нана, — повторил я и чуть улыбнулся ей. — Красивое имя. Девушка ещё больше покраснела, продолжая вести меня по переходам и залам. Наконец, мы оказались у массивных двойных дверей, украшенных замысловатой резьбой и позолотой, изображавшей сцены охоты на морских тварей. Нана отворила двери и сделала грациозный приглашающий жест:— Это ваши апартаменты, господин. Прошу. Внутри открылись обширные комнаты, обставленные с особым вкусом и даже, как показалось, любовью. В спальне возвышалась широкая кровать с балдахином, завешанная полупрозрачными шёлковыми занавесками. Шелковые простыни и многочисленные мягкие подушки выглядели настолько уютно, что сразу хотелось рухнуть на них и забыть о путешествии, рабстве и всех тяготах пути. Сквозь арочный проём, украшенный тонкой мозаикой, виднелась ванная комната с большим мраморным бассейном, окружённым статуями в античном стиле и экзотическими растениями. Чуть поодаль располагался кабинет, в котором стоял тяжёлый письменный стол из темного дерева и полки, уставленные книгами в кожаных переплётах. Я не стал медлить: долгое путешествие и солёные ветра оставили на теле и одежде свой отпечаток. Скинув верхнюю одежду, я протянул её служанке. Нана аккуратно собрала все мои вещи в руки, прижимая их к груди с бережностью, будто держала нечто хрупкое.— Ваши вещи будут выстираны и отутюжены, — пояснила она. — Скоро вам доставят и новую одежду. — Прекрасно, — кивнул я, с облегчением вздыхая. Она проводила меня в ванную комнату, где в бассейне уже плескалась тёплая вода, пропитанная нежным ароматом трав и масел. Пар от воды туманил мраморные стены, а свечи, расставленные по периметру, отражали колеблющиеся блики. — Если вам понадобится что-либо ещё, я буду неподалёку, господин, — сказала Нана, склонив голову в почтительном жесте. Погрузившись в воду, я ощутил, как тепло обволакивает уставшее тело. Мышцы, словно налитые свинцом, начали расслабляться, а напряжение последних дней и недель плавилось, уходя в эту благоухающую воду. Закрыв глаза, я позволил себе забыть на время о планах и тревогах. Спустя несколько минут я почувствовал лёгкое прикосновение к волосам. Открыв глаза, я увидел Нану, которая осторожно массировала мне голову, омывая и очищая от следов морской соли и пыли дорог. В тихом голосе девушки звучала робкая забота:— Нужна ли вам ещё какая-нибудь помощь, господин? Я задумался и, испытывая непривычное смущение, улыбнулся:— Принеси, пожалуйста, чего-нибудь освежающего выпить. Может, прохладного сока или лёгкого вина. — Конечно, — кивнула она и быстро вышла, почти беззвучно скользнув по мокрому полу. Ещё несколько минут я лежал в воде, прислушиваясь к стуку собственного сердца и тихому потрескиванию свечей. Наконец Нана вернулась с серебряным подносом, на котором стоял кувшин с прохладным фруктовым соком и бокал, украшенный тонкой гравировкой. — Благодарю, — сказал я, принимая напиток. Жадно сделал пару глотков, наслаждаясь тем, как кисло-сладкий вкус обволакивает рот и гортань, придавая сил. Нана стояла рядом, словно ожидая новых поручений. После купания я вышел из бассейна, а она тут же протянула мне мягкое полотенце, расшитое по краям витиеватыми узорами. На кровати уже лежала свежая одежда — лёгкая льняная туника и удобные брюки, которые явно были сшиты наспех, но всё равно смотрелись качественно и приятно. Я оделся, радуясь лёгкости ткани на теле. Время шло быстрее, чем мне казалось, и я вдруг вспомнил, что Джан приглашал нас на торжественный ужин.— Похоже, пора, — пробормотал я себе под нос и обернулся к служанке: — Отведёшь меня в обеденный зал, Нана? — Конечно, господин. Прошу за мной, — ответила она, снова поклонившись. Мы прошли по длинным коридорам, озарённым отблесками вечереющего солнца. Витражные окна, расписанные затейливыми картинами, пропускали внутрь мягкий тёплый свет. Казалось, каждый уголок дворца был продуман до мелочей: от утончённой лепнины на потолках до расставленных здесь и там изящных статуй, обвитых живыми цветами. — Нана, дворец действительно поражает. Здесь всё выполнено с большим вкусом, — похвалил я. — Я рада, что вам нравится, господин. Хозяин дворца любит красоту во всех её проявлениях, — тихо ответила она, смущённо опустив взгляд. Наконец мы дошли до массивных двустворчатых дверей, за которыми слышался весёлый гул разговоров и доносились соблазнительные ароматы жареного мяса, хлеба и каких-то изысканных специй. Нана толкнула одну створку, и передо мной предстал обеденный зал, залитый светом множества факелов и свечей. — Я буду поблизости, если понадоблюсь, — сказала служанка на прощание и деликатно отступила в сторону. — Благодарю, — ответил я, перешагивая порог. Просторный зал был наполнен гостями. Всё вокруг утопало в нежных тонах вечерней подсветки, которые оттеняли разноцветные ткани на стульях и скатерть с богатым узором. В центре, вдоль зала, стоял длинный стол, заваленный блюдами и кувшинами с вином. Мои друзья — капитан Тириан, всегда спокойный и бдительный Каркан и жизнелюбивый Рикард — уже удобно расположились ближе к середине. А в самом центре, во главе стола, сидели Джан с женой. По правую руку от него — сын Марек, по левую — Лира, а рядом с матерью застенчиво пряталась Элиана. Заметив меня, Джан махнул рукой, приглашая занять свободное место с противоположного конца стола, тоже своего рода «почётную главу».— Деймон! Присоединяйся к нам скорее, — громко позвал он, добродушно улыбаясь. Как только я сел, тут же подскочили служанки в ярких одеждах и начали накладывать мне еду: сочные куски жареного мяса, свежие фрукты, душистые лепёшки. Одновременно другая девушка налила в мой бокал тёмно-красного вина. Я краем глаза отметил, что у моих спутников — Рикарда, Каркана и капитана Тириана — бокалы тоже никогда не пустовали. Я ел молча, неторопливо, разбираясь со своими мыслями, которые то и дело возвращались к событиям последних дней, к странному переплетению судеб. Но вскоре часть разговоров у стола привлекла моё внимание. Марек, с живостью рассказывая о новостях Тироша, вдруг упомянул:— Представьте, у нас в городе теперь поселились последние из династии драконов — Визерис и Дейенерис Таргариены! Они уже больше месяца ошиваются в окрестностях Тироша и пытаются найти тех, кто поможет им вернуть железный трон. Но, похоже, никто их всерьёз не воспринимает. Он рассмеялся, весело блеснув глазами:— Этот самый Визерис, которого за глаза называют Королём-попрошайкой, ходит по домам знати с жалобами и обещаниями. Говорит, мол, если ему помогут с деньгами, наёмниками или связями, то когда он вернёт себе власть, обязательно воздаст сторицей своему благодетелю. Но люди лишь улыбаются ему в лицо. Я услышал, как рядом Рикард тихо хмыкнул, явно заинтригованный.— Слышал я о них отрывочно. Расскажи подробнее: как же они выжили, и почему все так смеются над ними? Марек только рад был продолжить:— Как вам наверняка известно, Роберт Баратеон семь лет назад сверг Безумного Короля Эйриса II. Рейгар Таргариен погиб на Трезубце, а Визерис с ещё крохотной Дейенерис сумели бежать при помощи оставшихся верных людей. Их переправили за Узкое море, и с тех пор они скитаются по Вольным городам. Вот недавно занесло и к нам. Мальчик — вернее, уже юноша — ведёт себя высокомерно, требует внимания и почестей, словно до сих пор сидит на троне. А сестра у него, говорят, маленький ангелочек. Ей всего семь, и она очень тихая, ни на шаг не отходит от брата. Элиана задумчиво покачала головой:— И что же, говорят, он обращается с ней не очень… как бы это… не совсем по-братски? — По словам очевидцев, он её может отчитывать и кричать на глазах у незнакомых людей. Ведёт себя, как избалованный мальчишка, — ответил Марек. — Ей достаются упрёки за любую мелочь. Я слушал рассказ, и в голове возникали противоречивые мысли. С одной стороны, Визерис наверняка рос в атмосфере предательства и страха, зная, что многие в Вестеросе желают его смерти. С другой — бедная Дейенерис, которой досталась совсем нелёгкая судьба. И вся эта история странным образом отзывалась где-то глубоко во мне: ведь мой отец, Роберт Баратеон, сверг их династию, а я, его бастард, тоже оказался «за бортом». — Что ж, — усмехнулся Марек, — я думаю, можно будет пригласить их в наш дом для… хм… развлечения. Надо же посмотреть на этих «драконов» лично. Как считаете? Джан обменялся взглядом с женой, потом перевёл взгляд на гостеприимно накрытый стол.— Почему бы нет? — произнёс он после паузы. — Мне самому любопытно взглянуть на них. Если никто в городе не решается всерьёз разговаривать с Визерисом, то, возможно, стоит составить собственное впечатление. Рикард усмехнулся, и я заметил, что его взгляд на мгновение коснулся меня — видимо, он понял, что эта тема волнует меня больше, чем я готов показать. Постепенно ужин подходил к концу. Гости и хозяева уже наелись и теперь предпочитали вино и неспешные беседы. В какой-то момент Джан встал во весь рост, привлекая общее внимание.— Друзья мои, — заговорил он благодушно, — благодарю всех за этот чудесный вечер и приятную компанию. Завтра мы обсудим кое-какие предложения и планы, которые могут быть интересны каждому из вас, — он взглянул на меня, на Рикарда, на капитана Тириана и на Каркана. — А сейчас всем советую отдохнуть. Уверен, завтра будет насыщенный день! Я поднялся из-за стола, чувствуя, как приятная сытость и усталость накладываются друг на друга. В голове всё ещё крутились обрывки мыслей о последних «драконах». Быть может, их судьба мне так небезразлична из-за собственной уязвлённой гордости и моего не слишком весёлого статуса бастарда. Поблагодарив хозяина и его семью за вечер, я пошёл в свои покои. Шёл по коридорам, а в душе копошились смешанные чувства. Как ни крути, я просто никем не признанный сын короля, а вот эти двое — официальный, пусть и изгнанный род Таргариенов, уцелевший только чудом. Мир всегда хрупок и несправедлив, особенно для тех, кто лишился своих прав и покровительства. Наконец, вернувшись в комнату, я подошёл к окну и выглянул наружу, на ночной Тирош. Город казался сверкающим сплетением огоньков, необычно ярким для такого позднего часа, и при этом полным тайных улочек и закоулков, в которых могли скрываться как опасность, так и неожиданное спасение. Где-то там, в одной из затенённых улиц, возможно, бродил самопровозглашённый «Король-попрошайка» с маленькой сестрой. — Как иронично, — пробормотал я, упираясь рукой в прохладный подоконник. — Мой отец сверг их отца, а теперь они скитаются, как изгои, тогда как я — бастард короля — тоже вне этой системы, тоже изгой. Вглядываясь в тёмное небо, я медленно перевёл взгляд на кровать, обтянутую шёлком. Сон начинал понемногу звать меня к себе, и я чувствовал, что если не лягу сейчас, то усну прямо тут, у окна. Но мысли о будущем, о том, пересекутся ли наши пути с Таргариенами, и если да, то чем это кончится, не давали душе покоя. Наконец я скинул с себя обувь и лёг поверх одеяла, уставившись в полог, струившийся с балдахина лёгкими волнами. Образ маленькой девочки с белоснежными волосами и фиалковыми глазами упрямо вставал перед внутренним взором, будоража странную смесь любопытства и сочувствия. «Почему это так меня волнует?» — спросил я себя перед тем, как усталость окончательно завладела моим сознанием. Ответа не было. Всё смешивалось в дразнящий клубок предположений, страхов и надежд. И когда я наконец сдался бессонной дрёме, меня захватил беспокойный сон: в нём смутные силуэты и обрывки событий кружились перед глазами, слова оставались недосказанными, а образы — неровными и призрачными. Я словно метался в лабиринте собственных мыслей, не находя выхода и смутно ожидая, что где-то за поворотом прячется нечто важное… и очень опасное.