Путь Варвара: Расколем Лед и Сдуем Пламя

За ночь я немного пришёл в себя. Я снова научился более-менее держать себя в руках, не давая ярости взять верх. Хоть внутри по-прежнему клокотало желание убить всех, кто виновен в смерти Лейлы, я понимал, что сейчас ещё не готов. Как бы много жизней я ни унёс за собой, всё равно рано или поздно толпа забила бы меня насмерть. Да, Гилмар, который постоянно ошивался в колизее, почти наверняка не ушёл бы от моей расправы, но Хазар, его господин, жил в городе и был бы недосягаем для меня. Но и продолжать жить в рабстве я уже тоже не мог. Мысль о том, чтобы и дальше сражаться на потеху мерзавцам, которых я презирал всеми фибрами души, была невыносимой. Тут мне вспомнился вчерашний разговор с Карканом. Он упомянул, что понимает мою ярость и готов помочь сбежать — будто бы знает способ. Я тогда мельком это услышал, но не вник толком, а сейчас эти слова вспыхнули в памяти чётче и ярче. Поймав эту мысль, я поднялся с лежака, решив немедленно его отыскать, чтобы поговорить всерьёз. Утренний воздух всё ещё оставался прохладным, хотя зной не заставит себя ждать и скоро окутает арены волной раскалённого солнца. Шёл я по пустым коридорам колизея, ощущая, как каждый шаг отдаётся в моём сознании тихим эхом. Мысли плавали где-то в глубоких водах отчаяния и жажды мести. Снова в памяти всплывали образ Лейлы, её улыбка, мягкие прикосновения… и её смерть, страшная, оставившая на моем сердце рубец. Слёзы жгли глаза, но я старался их сдерживать. Я подошёл к ристалищу и увидел вдали одинокую фигуру, мерно отрабатывавшую движения в лучах солнца. Это был Каркан. Его отточенные удары и плавные шаги говорили о многолетнем опыте. Я подошёл ближе и услышал, как он негромко напевает какую-то старинную мелодию, отбивая ритм мечом. — Каркан, — негромко окликнул я, стараясь не выдать дрожь в голосе. Старый гладиатор обернулся, посмотрел на меня и кивнул: — Ну что, парень, пришёл в себя? — спросил он, окидывая меня изучающим взглядом. — Похоже, настало время поговорить всерьёз? Я крепко сжал зубы, удерживая в душе горечь и злость, и ответил коротким кивком. — Ладно, пошли куда-нибудь, где нас не услышат, — сказал он и жестом пригласил меня следовать за ним в укромный угол арены. Там он вздохнул и начал говорить: — Не только ты один пережил боль, мальчик. Не думай, что все вокруг невинно радуются жизни. Я тоже потерял близких. Расскажу тебе свою историю, что ты меня лучше понял. Я родился в Миэрине, был когда-то свободным человеком, служил в городской страже, а порой нанимался в качестве охранника в караваны. Дотракийцы любят у нас пошалить, — горько усмехнулся он. — И вот однажды мы остановились в захудалом поселении на ночлег, народ разошёлся по спальным местам. Утром выяснилось, что товары исчезли. Торговец указал на меня, заявил, что это я подстроил кражу. Нашлись у него влиятельные родственники, быстро свалили всю вину на меня. Чтобы покрыть «ущерб», я продал всё имущество, кроме дома, но этого оказалось мало. Они стали требовать деньги не только с меня, но и с моей семьи. Тогда я сам продался в рабство роду зо Зараз, надеялся, что эти твари отстанут от жены и детей. Но оказалось, что меня обманули… — тут взгляд Каркана потускнел от горечи. — Мою жену потом сплавили в бордель, а детей тоже продали в рабство. Там они и сгинули. Мне тогда тоже хотелось умереть, но я пересилил себя и поклялся когда-нибудь освободиться и отомстить… — Проклятые ублюдки, — процедил я сквозь сжатые зубы. — Они все ответят за это. — Вот и я так думаю, — продолжил Каркан негромко. — Потому и говорю: появилась возможность покончить с этим. Об этой возможности я и хочу рассказать тебе. Я нахмурился: — Что за возможность? — Ты, наверно, не в курсе, но к стенам Миэрина уже подбирается приличный кхаласар. Дотракийцы громят караваны и поселения по дороге. Все господа страшно занервничали. Они даже понемногу снимают охрану с арен, стягивая силы к городским воротам. Когда кхаласар подойдёт вплотную, почти все солдаты будут брошены на стены, и тогда мы сможем бежать из колизея. Конечно, предстоит убить оставшуюся охрану в казармах, ведь там единственный выход. — Хочешь сказать, что их будет мало? — уточнил я, и во мне начала разгораться решимость. — Немного, но и мы — не толпа, — пожал плечами Каркан. — Зато, если всё сделать быстро и без лишних свидетелей, у нас есть реальный шанс. Главное — не медлить и быть готовыми. — И что дальше, после того как выберемся из этой мышеловки? Где спрячемся? — У меня есть друг-торговец из Браавоса, — объяснил Каркан. — Старый напарник по наёмничеству. Он видел меня на одной из игр, узнал и сумел связаться со мной. Он готов нас вывезти из Миэрина на своём судне. Взамен просит обеспечить ему охрану в пути, так что оплата, грубо говоря, нашей собственной безопасности. Состав отряда: я, ты, твой Рикард — знаю, что бросать его тут ты не станешь. Плюс ещё пятеро старых гладиаторов-инструкторов, которым я могу доверять. Я стиснул кулаки, ощущая, как в груди вскипает яростное желание немедленно ринуться в бой. Но, сменив тон, добавил: — Согласен, только мне нужна одна вещь. Когда мы будем прорываться, я хочу заглянуть к Гилмару. Он очень… важен для меня. Каркан криво ухмыльнулся: — Понимаю. Нет проблем. Я сам хочу заскочить к одному мерзавцу. Может, заодно и деньгами разживёмся. Мы обменялись крепким рукопожатием. Наконец-то у меня забрезжила надежда на свободу. Я отыскал Рикарда, обрисовал ему план, и после этого вернулся к себе, чтобы приготовиться к решающему ночному побегу. Время ползло медленно, словно издеваясь надо мной. Я сосредоточился на своих способностях, на том самом «ядре» земли, которое пульсировало во мне, как сгусток магии. Раньше оно казалось крошечной искрой, а теперь разрослось до яркого шара, окутанного зелёными мерцаниями. Я чувствовал, что могу на короткий миг призвать каменную броню, создать острые колья из земли или взметнуть столп песка, чтобы ослепить противников. Сегодня всё это может решить исход нашего плана. Наконец, за дверью раздались приглушённые голоса. Я открыл её и увидел Каркана с Рикардом и ещё пятерых гладиаторов. Все казались напряжёнными и решительными. Старший среди них, морщинистый боец с седыми висками, держал руку на рукояти короткого клинка, будто боясь отпустить меч даже на секунду. — Думал, ты уже задремал, — ухмыльнулся Каркан. — Ну что, пора? — Пора, — подтвердил я, перекинув через плечо небольшой мешок с личными вещами и сделав шаг навстречу остальным. Каркан понизил голос: — Первым делом двигаемся к оружейной. Там охрана — минимум четыре человека. Надо убрать их бесшумно и взять всё необходимое снаряжение. — Оставьте это на меня, — усмехнулся я. — Если что, Рикард прикроет. Мы пошли по пустым коридорам колизея, осторожно приглушая шаги. Буквально через несколько поворотов наткнулись на четырёх безупречных стражников у входа в оружейную. Их лица напоминали каменные маски — ни намёка на сочувствие или страх. — Чего вы здесь забыли?! — спросил один, прищурившись. — Да вот луна сегодня яркая, почитать захотелось, — сказал я, глумливо скалясь. — Подскажете, где тут библиотека? Не давая им ответить, я выплеснул силу в каменный пол под ногами. Оттуда мгновенно вырвался заострённый шип, пронзивший первого стражника насквозь. Второй не успел и глазом моргнуть, как я метнулся к нему и сжал шею, ломая позвонки с таким хрустом, что у меня самого передёрнуло. Третий попытался вытащить меч, но со стены мгновенно вынырнул ещё один каменный штырь, вонзившийся ему в голову. Последнему, кто успел закричать, я устроил каменные «тиски»: два выступа сомкнулись со стен и раздавили его, словно жука. Кровавые пятна брызнули на камни. Обернувшись, увидел, что мои товарищи застыли в ужасе и восхищении. Я лишь бросил тихо: — Все вопросы потом. Берём оружие и идём. Внутри оружейной мы быстро облачились в доспехи и вооружились. Я прихватил два небольших одноручных топора для ближнего боя и любимый двулезвийный топор. Это оружие долгие годы служило мне на арене верой и правдой. Когда все были готовы, Каркан объявил: — Разделяемся. Я беру Рикарда. Уничтожаем всю стражу, которая попадётся. Деймон, твоя дорога — к этому ублюдку Гилмару. Надеюсь, он подохнет в агонии, — глухо рассмеялся он. — Терпеть не могу эту падаль. Я сверкнул глазами в жестокой ухмылке и направился к покоям Гилмара. Возле двери маячил ещё один охранник, но я без труда расправился с ним, заставив острый каменный кол вырваться из стены. Охранник даже не успел вскрикнуть, просто сполз, оставляя на камне кровавый след. Дверь оказалась заперта изнутри, но это меня не остановило. Сконцентрировав силу, я вошёл в стену рядом — почти буквально «растворившись» в камне — и вышел уже в самой комнате, прямо за спиной своего врага. Гилмар сидел за столом и что-то увлечённо писал. Когда он услышал шаги, резко обернулся: — Что за чёрт?! Как… как ты вошёл? Кто тебя впустил? Я улыбнулся улыбкой, в которой не было ни капли доброты. Одним движением я схватил его за волосы, дёрнул, приподнимая над полом. — Мне больше нравится, когда ты молчишь, — прошипел я. — Слишком долго я выслушивал твою ложь… Второй рукой я залез ему в рот и ухватился за язык. Его вопль перемешался с бульканьем крови, когда я вырвал этот кусок плоти и небрежно швырнул в сторону. Отшатнувшись, Гилмар тут же попробовал убежать, но я не дал ему и шанса. С наслаждением вдавил большие пальцы ему в глазницы, выдавливая глаза. Его мычание переходило в нечленораздельный стон боли. Разжав хватку, я позволил ему рухнуть на пол. Вытащив топор, я пару секунд любовался собственным отражением в блестящем металле, затем взглянул вниз, на корчившегося в луже крови Гилмара, и принялся методично отрубать ему конечности. Он не мог кричать — только издавал надрывные всхлипы. Я наклонился и сказал негромко, почти нежно: — Надеюсь, ты будешь подыхать долго и мучительно. Передай Хазару привет, если сможешь. Я вышел, с трудом сдерживая смех и чувствуя приятную пустоту в груди. Говорят, что месть не лечит, но люди не знают, о чём говорят. Иногда избавление от боли приходит через кровь. На полпути к казармам заметил несколько тел, явно убитых моим отрядом. Каркан, Рикард и остальные уже собрались, видно, дожидались только меня. Каркан скользнул взглядом по поему топору, с которого еще капала кровь и, криво ухмыльнувшись, спросил: — Ну что, Деймон, удалось выплеснуть злобу? Гилмар умирал долго? Я ухмыльнулся: — Он всё ещё жив. Но есть сомнения, захочет ли он сам продолжать эту жизнь. Каркан увидел в моих глазах что-то такое, от чего отвёл взгляд. Может, ему было страшно от моей жестокости. — Что ж, ты его палач, тебе решать, — пробормотал он себе под нос и перевёл дыхание, стараясь взять себя в руки. — Ладно, хватит разговоров. Я хищно приподнял губы и окинул отряд взглядом: — Ну что, начинаем? Все тихо кивнули. Я сжал рукояти топоров и решительно толкнул двери казарм, где нас ждала последняя преграда на пути к свободе. Внутри царил полумрак, и воздух, казалось, был пропитан застоявшейся тревогой. За дальним столом сидело несколько воинов, тихо переговариваясь и время от времени бросая кости. Остальные спали беспокойным сном, во сне тоже не зная покоя. Я ворвался к бодрствующим стражам, не давая им даже крупицы времени на реакцию. Их крики оборвались мгновенно, когда лезвия моих топоров пронзили их тела. Первый стражник получил смертельный удар в горло и, захлебываясь собственной кровью, рухнул на каменный пол. Второму я вонзил топор прямо в грудь, и во взгляде его промелькнула обречённость, прежде чем жизнь окончательно покинула его. Третий попытался вскочить на ноги, но я с размаху разрубил его пополам, точно разделывая бездушный кусок мяса. Запах крови смешался с затхлым воздухом, с горьковатым привкусом пыли и страха. В этот момент в казарму ворвался остальной отряд — их лица были искажены яростью и стремлением к свободе. Они хладнокровно добивали просыпающихся или уже вскочивших воинов. Мы орудовали оружием без колебаний, словно настоящие хищники, которых вывели на охоту и которым неведомо слово «пощада». Очень скоро пол казармы был буквально устлан телами, а пропитанный кровью воздух стал тяжелым, будто сгустившаяся дымка перед грозой. Я не остановился: когда вся явная угроза в помещении была устранена, я побежал к противоположному выходу, подозревая, что там тоже могут объявиться противники. Выскочив на улицу, я заметил пятерых воинов, мчавшихся мне навстречу. Оскалившись, метнул оба топора, которые с глухим стуком впились в тела ближайших. Достав со спины двуручный топор, я ринулся на оставшихся. Этот короткий бой закончился прежде, чем они успели по-настоящему осознать, с кем столкнулись. Одному я напрочь снес голову: она отлетела в сторону, будто вырванная страница из книги его жизни. Второго я развалил на две части одним ужасающим ударом топора. Третий, до смерти перепуганный, рухнул на колени и, заикаясь, умолял пощадить его. Я лишь ухмыльнулся и ответил молчаливым ударом в бок, сбив его на землю. После этого, чувствуя, как во мне пульсирует безумная энергия боя, раздавил ногой его череп, оставив лишь бесформенную массу. Вернувшись внутрь казармы, я увидел, что и здесь все уже закончено: вокруг стояли мои товарищи, тяжело дыша, и отряхивали оружие и одежду от кровавых пятен. Среди них был и Каркан — он привычным движением протирал свой меч тряпкой, которую когда-то носил один из убитых. — Что ж, могу сказать только одно: начало плана прошло без осложнений, — сказал Каркан, удовлетворенно скалясь. — Но не расслабляйтесь. Нужно убираться отсюда. Нас ждёт свобода, которую мы заслужили, — добавил он и кивнул в сторону выхода. Все двинулись к массивным воротам. Они были заперты тяжелой железной решеткой, но я сразу же заметил отворяющий механизм: достаточно было нажать на небольшой рычаг, чтобы шестерёнки пришли в движение, и решетка поползла вверх с лязгом, будто нехотя отпуская нас. Я вдохнул свежий ночной воздух, почувствовал, как дрожь пробегает по всему телу. Семь долгих лет я провел в неволе, и теперь, наконец-то, свобода вновь распахнула мне объятия. Подняв глаза к потускневшим звездам, я позволил себе краткую, но счастливую улыбку. Рикард, тоже расплывшийся в широкой ухмылке, подошел ко мне вплотную и похлопал по плечу. — Вот она, свобода, о которой мы столько мечтали, — сказал он, дыша немного прерывисто от недавних волнений. — Теперь перед нами открыты все пути. Заметив нашу радость, Каркан повысил голос, вернув нас к реальности: — Эй, не время расслабляться! — крикнул он и бросил в пыль у наших ног старый холщовый мешок. — Наденьте плащи с капюшонами и следуйте за мной. Я еще не забыл дорогу, хотя долгие годы гнил в этих тёмных стенах. Мы двинулись по ночным улицам Миэрина — бесшумно, словно бесплотные тени. Ночь стала нашим укрытием, а желание поскорее вырваться из плена подгоняло каждого из нас. Каркан шел впереди с уверенностью человека, который знал каждый закоулок этого проклятого города. Я плелся чуть поодаль, чувствуя, как сердце успокаивается после недавней резни, и всё не мог унять смешанное чувство восторга и тревоги. Свобода… она вскружила голову, словно крепкое вино, размывая грань между реальностью и мечтой. Я поймал себя на мысли, что не верю до конца в удачу нашего дерзкого побега. Сбоку шагал Рикард: он тоже нервно косился по сторонам, но на лице его была радость — и в этой радости я видел отблеск надежды. — Ну что, Рикард, как тебе перспектива свободы? — спросил я, стараясь, чтобы мой голос не выдал волнения. Рикард, обычно сдержанный и собранный, сейчас смеялся вполголоса, будто взлохмаченный мальчишка, сбежавший от инструктора. — Знаешь, Деймон, я уже планирую, что устрою в родовом замке пир такого масштаба, что соседние лорды лопнут от зависти, — заговорил он, и в голосе слышались задор и волнение. — Приглашу всех, кого знал в прежней жизни, да и вас, разумеется, всех поименую гостями чести. Вообрази: длинный стол, ломящийся от угощений, песни, да такие, что стены дрожат, а вина лучшие из всех, что только можно достать в Вестеросе. Не жизнь — а сказка! Я улыбнулся, представив, как Рикард, наконец, празднует свою свободу. — Звучит и правда заманчиво, — ответил я, хмыкнув. — Интересно только, не забудешь ли ты там про дам? Присмотришь себе какую-нибудь прелестную красотку? В глазах Рикарда вспыхнул лукавый огонек. — О, думаю, это и не обсуждается, — он ухмыльнулся, будто уже видел перед собой образ идеальной возлюбленной. — Хочу такую, что при взгляде на нее сердце подпрыгивало прямо к горлу. Я усмехнулся, представляя себе этого здоровяка, пытающегося ухаживать за утонченной девушкой. Наверняка ему придётся попотеть, чтобы произвести правильное впечатление. Но прежде, чем я успел высказать мысль вслух, нас прервал Каркан: он обернулся ко мне, взгляд у него был любопытный и слегка напряжённый. — Слушай, Деймон, — сказал он вполголоса, чтобы нас не услышали посторонние, — я не хотел раньше об этом спрашивать, но всё-таки… Как ты смог так легко разделаться с теми Безупречными у оружейной? Что это за силы? Я почувствовал, как волна напряжения возвращается ко мне, словно тёмная туча, заслоняющая луну. Я знал, что этот вопрос будет висеть в воздухе, но всё надеялся выиграть чуть больше времени, прежде чем отвечать на него. Пару мгновений я молчал, обдумывая слова, и, наконец, заговорил: — Прошу вас, ребята, держите в тайне всё, что видели, — мой голос прозвучал твёрдо и даже сурово. — Я с детства ощущаю особую связь с землёй. С годами этот дар становится всё сильнее. Я понимаю, как направлять эту силу, если сконцентрируюсь. Это наподобие чутья или интуиции, только оно может обрушиться на врагов, когда я в ярости. Собравшиеся внимательно слушали, не перебивая. В нашем мире магия не являлась большой редкостью, однако любое колдовство или одарённость могли стать не только благословением, но и проклятием, если об этом растрезвонят лишним людям. — Деймон, да ты, выходит, один из тех особенных, — хмыкнул Каркан. В его тоне слышалось уважение. — Я рад, что повстречал тебя. Буду надеяться, что ты останешься на нашей стороне и дальше. — Разумеется. Где же мне ещё быть? — я улыбнулся, стараясь снять напряжение, хотя мрачные мысли не отпускали меня. Слишком уж много испытаний ждало нас впереди. Мы продолжили путь по замкнутым, узким улочкам, огибающим дома, словно змеящиеся корни старого дерева. Их крутые повороты и беспросветные закоулки были знакомы одному лишь Каркану, который с поразительной уверенностью вёл нас вперёд. Наконец, на пути возникла роскошная усадьба, окруженная высокой каменной стеной. У ворот Каркан остановился и злобно выплюнул скопившуюся слюну. — Пришли, — прошипел он. — Здесь живёт одна из самых отвратительных семей Миэрина. Они обогатились на торговле людьми. Я посмотрел на неприветливое здание, которое для меня стало выглядеть мрачным даже в темноте. Внутри наверняка пряталось немало защитников, но, похоже, Каркан не собирался отступать. Мы столпились у массивных ворот, ощущая на себе дыхание ночи. Каркан прищурил глаза, будто пытаясь разглядеть что-то за высокими стенами. Остальные напряженно наблюдали за ним, ожидая приказа. Наконец, Каркан повернулся к нам, и голос его прозвучал жёстко: — Не знаю, сколько охраны внутри. Но одно я знаю точно: я должен поквитаться с хозяевами этого дома. Мне нужно вернуть долг, прежде чем покинуть Миэрин. Потому спрашиваю ещё раз: все ли вы уверены, что хотите пойти со мной? Мы ведь уже почти свободны. Если кто-то решит отступить, я пойму. Я укажу, где стоит корабль, который скоро отплывёт. Если я к отплытию не вернусь, отплывете без меня. Его слова прозвучали торжественно и тягостно, словно груз, который он носил в душе все эти годы. Я почувствовал, что он не блефует — он и впрямь готов отпустить нас, если кто-то не желает ввязываться в новую кровавую бойню. Но, не давая никому времени на сомнения, я вмешался: — Ты не предавал меня, Каркан, не бросил никого из нас, когда мы были в клетках. И я не брошу тебя сейчас. Мы вместе начали этот бой — вместе его и закончим. Мы ещё не забыли, как гнили под «кнутом», и этот дом — всего лишь ещё одно звено в цепи рабства. Я не собираюсь отступать. Я помогу тебе. В подтверждение моих слов Рикард склонил голову и ухмыльнулся: — Когда Деймон с кем-то заодно, он держит слово до конца. Я тоже останусь и помогу сделать им «маленький» сюрприз, — добавил он с кривоватой, почти безумной улыбкой. Все остальные одобрительно кивнули, и в этом жесте я почувствовал истинное братство, рождённое общей целью и общей болью. Каркан молча наклонил голову, принимая наше решение. — Спасибо. «Это много для меня значит», —сказал он негромко, хотя в голосе проскользнули эмоции. — План прост: мы врываемся и не жалеем никого. Здесь нет невинных. Хозяин дома и его семья зарабатывают на поставках детей самым мерзким извращенцам. Маленьких мальчиков и девочек они ломают, превращая в безвольных кукол. Так что, если увидите лысого старика с брюхом, как у порося, — не трогайте его. Он мой. Мы обменялись выразительными взглядами и единым движением шагнули вперёд. Перед нами раскинулся просторный двор, утопающий во тьме. Я чувствовал, как вновь шевелится тёплая ярость в груди. — Идём, — коротко бросил Каркан и, прижавшись к стене, двинулся вдоль неё к двери дома. Я последовал за ним, сжимая рукоять меча так, что побелели костяшки пальцев. Мы прошли в дверь, даже не пытаясь её взломать — та оказалась незапертой, очевидно, хозяева усадьбы не ждали столь смелых гостей. Или же просто считали, что они неприкасаемые. Внутри сразу почувствовался запах жирной пищи, смешанной со сладкими пряностями и чем-то затхлым, словно в этом доме давно не проветривали. Свет факелов выхватывал из темноты пышные ковры и золотистые украшения на стенах. Где-то в дальних комнатах слышались голоса. Мы старались двигаться тихо, но сердце колотилось так громко, что мне казалось — его слышит каждый из обитателей. Первая стычка произошла почти мгновенно: едва мы свернули за угол, как из боковой комнаты выпорхнули двое охранников. Увидев нас, они растерялись, и этого мгновения мне хватило, чтобы нанести сокрушительный удар топором. Сталь вошла в грудь одного из них, вышла со спины, оставив рваную рану. Его товарищ, пытаясь обнажить оружие, не успел: я рубанул слева направо, и голова охранника с мягким стуком отлетела и ударилась о стену. Позади меня, словно повторяя смертельный танец, появился Рикард и обрушился на третьего охранника, который невесть откуда взялся у нас за спиной. Рикард схватил его за шею и с яростным рычанием врезал его голову о каменную кладку. Хруст черепа прозвучал оглушительно, и тело охранника рухнуло безжизненной кучей. — Ну что, Деймон? Начинаем праздник? — насмешливо спросил Рикард, сдёргивая со своей руки прилипший крошечный осколок черепа. Я коротко оскалился в ответ, ощущая, как кровь бурлит в венах. Внутри меня всё кричало об опасности, о риски, о сомнениях, но всё заглушало пламя ярости и жажды отмщения. Мы двинулись дальше, обходя просторные залы и темные коридоры. Кто-то из наших ребят держался рядом с Карканом, кто-то старался прикрыть тылы, чтобы нас не застали врасплох. Любого, кто осмеливался встать на пути, мы казнили без промедления. Это был бой, в котором не существовало границ морали: пред нами были те, кто делал бизнес на боли и страданиях. Они не знали пощады, и мы не были намерены её дарить им. Я сам, Каркан, Рикард и все остальные — мы действовали как единый организм, слаженно и неумолимо. Наконец, мы достигли массивной двери, за которой, по словам Каркана, должен был скрываться его главный враг. Каркан остановился и повернулся к нам. На его лице, исчерченном шрамами, отразилась решимость, граничившая с безумием. — Вот оно. Готовы? — спросил он, почти шёпотом, но в этом вопросе читалась неуёмная ярость. Все ответили молчаливым кивком. Я выдвинулся вперёд, заняв позицию чуть сбоку, стараясь просканировать коридор на случай новых гостей. Понимал, что эта схватка — кульминация и для Каркана, и для нас всех. — Я открою, — сказал он, и, глубоко вдохнув, толкнул дверь. Мы ворвались в комнату, и в воздухе тут же запахло ещё более удушливой смесью роскоши и порока. На мгновение показалось, что время остановилось: я различал чьи-то полные ужаса взгляды, чьи-то судорожные движения… Но всё это стало второстепенным. Главным было то, что искал Каркан: его давний мучитель, человек, обрёкший его на многолетние страдания. Стычка была неизбежна, и нам предстояло снова погрузиться в кровавую круговерть. Я напряжённо вглядывался в тёмные углы комнаты, готовый отразить любую атаку. Где-то за спиной слышалось учащённое дыхание наших товарищей, и я чувствовал, как волна новой ярости вот-вот накроет нас. Наступило время окончательно расплатиться за всё, что каждому из нас пришлось пережить. Я осторожно шагнул за Карканом в спальню, пытаясь двигаться так бесшумно, что даже мои собственные шаги были мне в тягость. Комната встретила меня густым запахом пота, пыли и разврата, которые, смешавшись, словно образовали удушливый, липкий туман. Меня на миг охватило чувство отвращения, настолько сильное, что я едва не закашлялся. Казалось, воздух здесь был пропитан гнусностью. Когда мои глаза привыкли к полумраку, я увидел на кровати отвратительного на вид старика — Орона Зо Махара. Лысый, жирный, с обрюзгшей кожей, покрытой морщинами, он прямо-таки срастался с шёлковым ложе, словно старый, маслянистый слизень, расплывшийся в своём болоте. От него несло настолько едким смрадом, что во мне сразу же вспыхнуло дикое желание отскочить назад. Но я сдержался, лишь сжал рукоять меча крепче. Рядом с этим омерзительным созданием находились двое детей: мальчик и девочка лет десяти, не старше. У них были полуприкрытые, пустые глаза — в них не осталось ничего человеческого, словно душу у них давно уже выпили. Орон, скорее по привычке, чем из любопытства, поднял голову, заметив нас. Он, похоже, сначала подумал, что к нему вошли слуги или потакатели его грязных развлечений, но, увидев оружие в наших руках и решимость на лицах, приподнялся и начал метаться на кровати, будто свинья, которую ударили раскалённым железом. — Кто вы такие, ублюдки?! — завопил он сдавленным, но громким голосом, брызгая слюной и надрывной злобой. — Как смеете врываться в мой дом! Вы даже не представляете, кого осмелились тронуть! Я — Орон Зо Махар, великий торговец, владыка судеб рабов! Вы все умрёте! Я услышал, как его визг прорезал воздух, но под этими угрозами я чувствовал страх, растущий внутри него, словно плесень. Он понимал, что настал конец его безнаказанному существованию. Рядом со мной стоял Каркан, и я мельком взглянул на его лицо. Годы рабства и унижений наложили на него свой отпечаток, и теперь в его глазах бушевала тёмная ярость, словно огонь, который только ждал, чтобы вырваться наружу. — Помнишь меня, свинья? — процедил Каркан, а я различил в его голосе нечто такое, что заставило бы содрогнуться любого, кто слышал эти слова. — Помнишь, как продал мою жену и детей? Как смеялся, глядя, как они мучаются?! Прежде чем Орон успел ответить, Каркан резким рывком стащил его с кровати, словно какой-то мешок с говном. Старик заверещал, издавая истошные крики — в эти вопли отчаяния добавлялось хрюканье, что выглядело мерзко и жалко одновременно. Но именно такого вида я и ожидал от подобного существа. Каркан принялся избивать Орона без всякой пощады. Каждый удар отзывался глухим стуком по телу старика, каждое движение было пропитано не только физической силой, но и многолетней накопленной ненавистью. Орон кричал, извивался, хватался за руки Каркана и пытался прикрыть лицо, но того уже было не остановить — я видел в его глазах решение довести дело до конца. — Ты думал, что можешь ломать жизни, и тебе это сойдёт с рук? — вопил Каркан, и казалось, что стены комнаты сотрясались от его голоса. — Ты искал наживу в страданиях моих родных, а теперь сам почувствуешь, каково это. С каждым ударом я слышал, как в голосе Орона исчезает уверенность и начинает проскальзывать панический ужас. Отчаянные всхлипы, сиплое бульканье крови в горле — звучало всё это как жалкое хлюпанье, и смотреть на него без содрогания было невозможно. Но во мне не шевелилось ни малейшего сочувствия. Я слишком долго видел, как подобные ему с наслаждением терзали беззащитных людей. Как они упивались кровью и страданиями на арене. — Прошу... не убивай... — хрипел старик, изо рта его хлестала кровь, а глаза бегали, выискивая хоть малейшую надежду. — Отдам всё... золото... драгоценности... что угодно... Мне... очень жаль... «Сожалеешь ли ты на самом деле?» — мелькнула у меня мысль, но я знал ответ: такие существа не способны ни к раскаянию, ни к покаянию. Они готовы жалеть только тогда, когда под угрозой их собственная жизнь. Я наблюдал за происходящим, скрестив руки на груди. В душе у меня не было ни капли жалости. Я понимал, что Каркан должен завершить это собственноручно, иначе прошлое никогда не отпустит его. Моя мрачная ухмылка, которую я почувствовал на лице, лишь отражала мои мысли: некоторые твари не заслуживают лёгкой смерти. — Обыщите дом, — сказал я, обернувшись к остальным, стараясь выражаться без эмоций. — Забирайте всё ценное и складывайте в мешки, нам это еще пригодится. Но Каркана не трогайте: ему надо довести начатое до конца. Мои товарищи, бывшие гладиаторы, без слов рванули вглубь особняка, как стайка волков, выискивая добычу, ибо на свободу без золота выходить было бы глупостью. Я слышал их торопливые шаги и глухие звяканья, когда они, вероятно, находили тайники и вытряхивали оттуда драгоценности. В то время Каркан ещё продолжал свою кровавую расправу, и уже по его неистовым выдохам я понимал, что старик вот-вот дойдёт до точки невозврата. Наконец, когда от Орона мало что осталось, кроме изломанного месива, Каркан отступил на шаг, тяжело дыша и сжимая кулаки. Его взгляд упал на двоих детей в углу. Они съёжились, будто маленькие зверьки, привыкшие к постоянной боли, но в их глазах, что прежде были мёртвыми, медленно начинала пробуждаться искра жизни. — Хотите жить? — спросил Каркан, и голос его прозвучал холоднее стали. Дети молча кивнули, точно не смея поверить, что кто-то вообще спрашивает их мнение. — Тогда возьмите это. — Каркан бросил им два кинжала с короткими, но острыми клинками. — И сделайте то, о чём мечтали все эти годы. Убейте его. Заберите вашу жизнь обратно. Они смотрели на кинжалы, дрожа и не понимая, сумеют ли. Я видел, как губы девочки побелели, а мальчик сжался ещё сильнее. Но в какой-то момент они всё же сделали шаг, а затем второй. Их глаза вспыхнули тьмой, что иногда рождается в людях, которые познали изнанку мира. Не успел Орон даже рот раскрыть, как дети напали на него, обрушив град беспорядочных ударов. Я невольно почувствовал, как внутри меня всё сжимается от этого зрелища: маленькие, почти невинные руки, вонзающие клинки в тело, которое долгое время распоряжалось их судьбой. Орон захлёбывался в собственных криках, а дети, казалось, кололи не тело, а всё то зло, что выпало на их долю. Они превратили старика в обескровленную, беспомощную груду плоти, пока жизнь не вытекла из него окончательно. Каркан некоторое время наблюдал за этой сценой в тишине. Я не видел на его лице улыбки или ликующего выражения, но чувствовал — он достиг своей цели. Он отомстил. Этот кусок гнилой плоти, называвший себя «великим торговцем», уже не сможет причинить никому зла. В этот момент в комнату вернулись наши люди, таща объёмистые мешки, до краёв набитые золотом и драгоценностями. Тяжёлое бряцание камней и металла отдавало чистой, искренней жадностью — но именно она теперь могла дать возможность продолжать жизнь вдали от рабства. — Забирайте всё самое ценное, — произнёс Каркан негромко, словно боясь нарушить новую тишину. — Но не перегружайтесь, помните: нам ещё выходить из города, а потом и дорога предстоит немалая. Если придётся с кем-то сражаться, лишний груз помешает. Я осмотрел наш добытый «капитал», прикинул вес мешка и кивнул — хоть золото и приятно держать в руках, слишком отягощать себя не стоит. — Думаю, мы здесь закончили, — сказал Каркан, развернувшись к осиротевшим, но уже не таким беспомощным подросткам. — Когда мы уйдём, подожгите всё это. Пусть этот дом обратится в пепел. Считайте, что вы сжигаете всю боль, которую перенесли. Дети кивнули, и хотя они ещё дрожали, в их глазах горел едва заметный, но уже цельный огонь решимости. Мы вышли из проклятого дома, ступая по липким от крови каменным плитам. За нашими спинами царил хаос, предвещающий надвигающийся пожар. Но в душе я чувствовал хоть и тяжёлое, но облегчение: одна из гадин, державших в страхе сотни людей, больше не сможет никому навредить. Снаружи нас встретила тёмная, окутанная дымкой ночь. Мы двинулись к порту, стараясь идти быстро, но тихо, понимая, что армия Миэрина и городские патрули могут начать облаву в любую секунду. Звуки, которые нас сопровождали — тихое шуршание наших плащей и стук сердца в груди — были всё-таки приятнее, чем крики на арене или оскорбления надсмотрщиков. Мы шли в настороженном молчании, словно звери, вырвавшиеся из клетки, но ещё не почувствовавшие уверенность в том, что на свободе. Вскоре перед нами вырос порт, и в свете бледной луны я разглядел смутные очертания корабля с чёрными парусами и высоким корпусом. Он казался чудищем из ночных кошмаров, но я знал, что для нас этот «монстр» — единственный путь к спасению. — «Вестник Ночи», — услышал я тихий голос Каркана, и в его произношении прозвучали тёплые нотки. — Старый друг, которому я доверяю. Корабль действительно выглядел внушительно. Сложные узоры на парусах поблёскивали в лунном свете, а высокие мачты уходили в темноту, будто пытались достать самые звёзды. Я вспомнил, как ещё ребёнком смотрел на море и корабли с восторгом, но никогда не думал, что сам могу стать пассажиром подобного судна, да ещё и в таких обстоятельствах. — Эй, Каркан, хватит там слюни распускать! — донеслось до нас с борта. Я прищурился и разглядел фигуру: высокий, жилистый человек, лицо которого светилось насмешливой улыбкой. — Твои новые дружки выглядят так, будто готовятся зарезать меня во сне. Поднимайтесь быстрее, времени нет. Если не уплывём до рассвета, тут нас точно всех укокошат. — Тириан Нахарис, — представил Каркан, обернувшись к нам. — Капитан «Вестника Ночи» и тот ещё мерзавец, но, по крайней мере, своих не сдаёт. Давайте, шевелитесь! Мы по одному стали забираться на корабль, неся на себе ценные мешки и оружие. Пахнуло морской солью и сыростью досок палубы, что показалось мне неожиданно приятным, ведь это был запах свободы. Я взошёл на трап последним, и, когда ступил на палубу, почувствовал лёгкое покачивание под ногами. Сердце у меня ёкнуло: мы действительно уходим из этого проклятого места. Не прошло и нескольких минут, как матросы принялись отдавать канаты, и «Вестник Ночи» медленно тронулся от берега. Ветра почти не было, но чёрные паруса всё же наполнял лёгкий бриз, и корабль неторопливо заскользил по водам залива, словно тень, отрывающаяся от стены. Я встал у борта, наблюдая за тем, как очертания Миэрина, моего проклятого «дома» и тюрьмы, тают в ночном мраке. Долгие годы рабства, унижений, бесконечных боёв на арене и ненавести перед надзирателями теперь остались позади, а вместе с ними и боль. С уходящими вдаль башнями и стенами города во мне словно обрывалась тугая струна. «Но я вернусь», — подумал я, сжав кулаки. Не сейчас, не завтра, но вернусь. Есть люди в этом городе, которые заслуживают такую же участь, что постигла Орона Зо Махара. И когда-нибудь я приведу праведный гнев обратно в эти стены. Сделав глубокий вдох, я оторвался от мрачных мыслей и тронулся в сторону каюты, которую мне указал один из матросов. На моём лице, вероятно, отразилась смесь облегчения и упрямой решимости. Сегодня я впервые за много лет был свободен, действительно свободен. И всё, что произойдёт дальше, будет зависеть только от меня. Бросив последний взгляд на Миэрин, еле видимый на горизонте, — и я отвернулся, с шумным выдохом словно отпуская собственное прошлое, и двинулся в свою временную обитель на корабле. Наконец-то я почувствовал вкус свободы… и он был опьяняюще сладок.